Мелкая и Хозяин непривычно тихие и вежливые. Мама целует их и говорит:
— Он остается, пока я не найду покупателя.
(х__х)
— Ну, что новенького? — спрашивает Мама, разливая суп по тарелкам.
— У меня хорошо, — отвечает Мелкая Зараза, смачно прихлебывая, — а Андрей боится теперь своей невесте на глаза показаться.
— Светка, — мрачно предупреждает Хозяин тихим низким голосом. — Не доводи. И не лезь, куда не знаешь.
— Ой, да чего я там не знаю! Это невеста твоя не знает, как ты зомби мучил.
— Дочь.
Поднимаю голову от тарелки с мясом. Мама — грозное существо. Иногда даже страшнее Хозяина.
— Ты все время повторяешь, что Андрей жестоко обращается с зомби. А теперь вспомни, что ты по сто раз на дню говоришь родному брату. Чем ты лучше? Никогда не думала, что у меня вырастут такие дети.
— Ты сама нас учишь говорить правду, — возражает Мелкая.
— Да, но не так, чтобы человек, которому ты ее говоришь, натравил на тебя зомби. Я хочу, чтобы вы относились друг к другу с уважением. Без уважения и сострадания даже самая чистая правда становится хуже яда.
Мелкая хмыкает чуть слышно: «Ты просто не любишь правду. И про папу молчишь».
Мама повышает голос:
— Я прошу вас, давайте немного побудем нормальной семьей. Нормально посмотрим телевизор.
Она достает такую штуку, вроде той, что Хозяин отдал Заразе. Я отшатываюсь, но Мамина штука только зажигает цветную пластинку, а на ней мигают всякие рисунки, звучат голоса и музыка… Что-то знакомое. Не пойму… Ыыыы… Ыыыы…
(х__х)
— Эй, зомби! Зомби! Мам, его вырубило. Зомби, эй!
Ыыыы… Мозгыыы… Стоп. Хозяин, Мама, Мелкая Зараза. Есть нельзя, иначе Штука. А где картинки? Что это было вообще?
— Может, водой его облить?
У этой Мелкой всегда столько занимательных идей!
— Не, очухался, вроде.
— Видите, дети, что с людьми делает телевизор?
— Ой, мам, от ящика еще никто не зомбировался. А этому просто весь мозг выполоскали, вот его и таращит.
Мозг? Где мозг?
— Мам, а можно мне в парк?
— Светочка, скоро уже стемнеет.
Самое время гулять по парку. Мммм, вкусно… Мелкая хочет поохотиться?
— Я возьму зомби.
Хорошая мысль. Я знаю пару приемов.
— А уроки когда будешь делать?
— Там только чтение и английский — совсем чуть-чуть. Ну можно?
— Ладно, но надень ему намордник.
Радостная Зараза бежит вприпрыжку в коридор и возвращается с какими-то веревочками… застежками…
— Гррр!
Мне это не нравится! Так уже было!
— Что опять случилось?
— Гррр!!
Что было? Откуда это воспоминание?
— Он не дается!
Свет мелькал, мелькали кулаки. Боль, боль. Кровь. Моя кровь. Живая.
Тряпка в лицо. Дышать! Я не могу дышать! Темно…
— Андрей, помоги, он тебя слушает.
Было душно и тесно. Десяток людей вокруг. Трясло. Куда нас везли?
— Эй, зомби! Тихо! Тихо, кому сказал!
Открылись двери. Человек в противогазе что-то распылял. Один вдох — и я упал. Все упали.
— Сейчас, если не успокоишься, я по тебе волну пущу! Светка, неси пульт.
Шприц. Что мне вкололи? «Придурок, ты хоть знаешь, чей это сынок? Кому такого зомби продашь?» Удар. Боли не было. Крови не было. Кто я? Мозги… Мозги вкусны…
«Надо от него избавляться. Документы сожги. А этого накачай, вывези куда-нибудь и закопай. На, возьми намордник».
— Давай сюда пульт. Зомби, это видишь?
Штука!
— Прекращай реветь и дай надеть намордник!
Нет, нет! Я больше не хочу под землю! Земля тяжелая, не шевельнуться, черви, везде черви, но я выберусь…
Граааааааа…
— Андрей, выключи. Убери. Видишь, не помогает.
— Раскомандовалась, мелкая!
— И намордник спрячь, живо!
Земля. Земля. Связанными руками неудобно копать. Через намордник не прогрызть путь наверх. Но — небо! Маленькая щелочка, чуть больше, больше… Я не должен лежать в земле, я не труп!
— Зомби.
Темный парк. Мозгоносцы. А я голоден, так голоден. Намордник прочь, перекусить веревки. Мозги… Теплое мясо. Теплая кровь. У меня тоже такая была когда-то.
— Зомби, смотри сюда.
Люди в масках и резиновых костюмах. Штуки, много Штук. Снова путы и намордник. «Но заявлений о сбежавшем зомби не поступало. И посмотри, клейма на нем нет. Где-то завелся подпольный вуду-клуб, а нам теперь расхлебывать. Покусанных по всей округе отлавливать, компенсации близким загрызенных платить. Вот что ты будешь делать?»
— Зомби. Смотри на меня. Успокаивайся.
«Вколи ему коновалку, клейми, а потом на коррекцию. А если тяжелый случай, на зомбикорм. Я пойду доложу про банду. Все, разбежались». Шприцы. Шприцы. «Смотри-ка, как ему черви ноги пожрали!» Черный прямоугольник запекается на бледной коже. Не могу разобрать буквы в нем.
— Зомби.
Моя голова в маленьком ящике. Мигают огоньки, цвета и формы, льется звук из пластинки перед глазами. Память уходит. Нет, не забирайте! Это же я! Кем я буду без памяти? Верните, верните!.. Кто я… Кто я…
— Мам, он что, плачет?
— Зомби… Эй, зомби… Не надо. А хотя… поплачь…
Я зомби. Да. Зомби — это я. Закрываю лицо руками.
За что? Почему я? Я был человеком…
Маленькие пальцы касаются моих запястий. Мягко, но настойчиво разводят мои руки в стороны. Зачем ты так смотришь на меня?
— Ты что-то вспомнил? Что-то плохое? Тебя обижали?
Киваю.
— Давай договоримся. Мы постараемся тебя не обижать. Мы бываем злыми иногда, но мы так не хотим, понимаешь? Если будешь слушаться, мы постараемся, ладно?
Детская рука прижимается к моей щеке. Как бы я хотел и вправду заплакать! Я вспомнил то, что и безумно больно, и бесценно дорого. Надолго ли? Эта семья хочет продать меня, и тогда шаманы снова заставят меня все забыть. Кончится ли это когда-нибудь? Насколько проще смерть…
Она гладит меня по волосам. Она жалеет меня.
— Ррххххх, — тихо говорю я.
Мелкая… Света прижимается лбом к моему лбу. Заглядывает в глаза.
Она не боится. Ей не противно.
— Сейчас я надену на тебя намордник. Это не для того, чтобы тебя обидеть, а для того, чтобы погулять. Ты же будешь послушным?
— Ы.
Она отстраняется. Пальцы ловкие и быстрые. Щелк, щелк — щелкают замки.
— Ну вот и молодец. Пойдем.
В одну руку она берет поводок, другую вкладывает в мою ладонь.
И помнить становится не так страшно.
(х__х)
Мы идем в парк, но я ничего не вижу вокруг. Я вспоминаю.
Сколько я сменил семей? Десятки лиц. Десятки Хозяев. Я служил им, но рано или поздно вспоминал себя прежнего. Меня отдавали на коррекцию снова и снова: кому нужен зомби, которого надо жалеть?
Я слышал разговоры шаманов из ГОС-З. Подпольные вуду-клубы не умеют правильно зомбировать, поэтому память все время возвращается ко мне, и я начинаю вести себя как человек. Это не самый серьезный дефект, так что «изымать из обращения» меня никто не собирается. После установления Хозяина я становлюсь вполне себе мирным. А с каждой коррекцией и перепродажей еще и приношу государству доход. Наличие чувств у зомби не доказано, да и кого они волнуют, когда в казну идут легкие деньги?..
В парке Света сразу бежит к детской площадке и просит раскачать. Я качаю, девчонка визжит, и смеется, и кричит: «Сильнее! Сильнее!» Я знаю: сейчас будет воспоминание. Очень важное, но почти невыносимое. Я не подгоняю его. Боюсь и жду. И раскачиваю Свету.
Как объяснить этой семье, что я больше не хочу забывать? Как упросить их, чтобы они оставили меня себе… или уничтожили? Я зомби-подросток. Я был мертвым гораздо дольше, чем живым. Я служил верно. Может, я заслужил хоть немного сострадания?
Света взлетает к фонарям и шелестящим кронам каштанов. То наклоняется вперед, то откидывается назад, вытягивая ноги. «Сильнее, сильнее!» И, кажется, я вспомнил.
Когда-то давно я точно так же раскачивал младшего брата. Он тоже смеялся и хотел сделать «солнышко». По дороге домой мы поссорились из-за какой-то детской ерунды. Я довел брата до порога, а сам пошел бродить по сумрачным улицам, злясь и вполголоса ругаясь. Меня поймали и увезли. В тот самый вечер. Как тебя звали, мой маленький брат? Где ты сейчас, жив ли? Простил ли ты меня?
— Что такое, зомби?
Света скребет ногами по земле, чтобы остановить качели. Глажу ее по русым кудряшкам. У брата волосы были гладкие и рыжеватые. Подхватываю девочку под мышки и сажаю себе на плечи. Когда я так делал, брат заливался от восторга.
Как долго будет Мама искать покупателя? Успею ли я вспомнить лицо брата? Его имя? Или хотя бы свое?..
(х__х)
Дома Хозяин подзывает меня, уводит в свою комнату.
— Закрой дверь, зомби. Встань к стене. Распрямись.
Карандашом он рисует черточку на дверном косяке, отмечая мой рост. Потом замеряет расстояние от пола до отметки портняжной лентой. Велит раздеться до трусов. Внимательно меня рассматривает, переписывает на листок буквы и цифры с моего клейма, начинает что-то быстро-быстро набирать на клавиатуре.
— Знаешь, что я делаю?
— Гррр.
— Есть такой ресурс, «Братья наши мертвые»…
— Андрюша, тебе сейчас нужен зомби? На кухне надо прибраться.
— Минуту, мам! — он оборачивается ко мне. — Ладно, иди, помоги маме.
Открываю дверь. Потом закрываю. Надо ведь сначала одеться.
— Молодец. Умный зомби. К маме в трусах нельзя. — Хозяин почесывает подбородок. — Хотя с другой стороны, без трусов еще хуже.
— Ыыыы.
— Ыгы, — смеется. Но лицо его резко становится серьезным и взрослым. — Ты прости, ладно? — говорит Андрей, когда я уже выхожу.
Киваю.
Моя полы, думаю, что человек — это такая Штука, которая причиняет боль себе и другим: со зла, по привычке или случайно. С человеком часто происходят превращения. Была Мелкая Зараза — стала Света. Был Хозяин — стал Андрей. Был я — стал Эй, Зомби! Только Мама остается Мамой, но она всегда чуть больше, чем просто человек.
(х__х)
Снова идем в школу. За спиной рюкзак Андрея, в левой руке два пакета сменки и ранец Мелкой. За правую руку меня держит Света. Люди как-то странно на нее смотрят.
В зомбятнике мы втроем ждем Алену с Гошей. Сначала маленькая красавица разговаривает с Хозяином строго, но потом перестает обижаться. Андрей отводит ее в сторону, что-то спрашивает, передает записку. Мелкая открывает рот, наверное, чтобы крикнуть: «Жених и невеста!» — но потом закрывает и только хитро улыбается, совсем как Мама.
Мы с Гошей расходимся по кабинкам, дети запирают нас и спешат на урок.
— Ыыыы, — говорю я.
— Ыыыы, — подтверждает сосед.
Мы пожимаем друг другу руки через щель под потолком. Иногда не подружишься, пока не сломаешь пару стен.
На большой перемене в зомбятник вваливается орава детей. Похоже, они хотят увидеть меня, а Андрей отнекивается.
— Да что на него смотреть? Зомби как зомби. И вообще, он не совсем мой, а наш общий со Светкой.
— Ну покажи, Андрюх! Зомби-подростков не так часто делают. Все больше старики и развалюхи, как у Михая.
— Ромыч, ты тон убавь, у тебя вообще зомбяка нет, — возмущается Михай ломающимся голосом.
Пытаюсь в дверную щель разглядеть, что там снаружи. Хозяина пока не видно. Не меньше десятка парней, но точнее подсчитать не могу: кто-то толстый загораживает мне обзор.
— Да ваши зомби вообще ширпотреб. Вот у меня уникальный экземпляр — зомби-ребенок. Их запретили через три года после старта Программы-З и перестали делать. Тех, что были, почти всех на удобрение отправили, и сейчас их если завозят, то только контрабандой с востока. А наш зомби с нами уже лет сорок и до сих пор в идеальном состоянии.
— Ну и нафига он нужен? — спрашивает чуть гнусавый голос Ромыча. — Ни по дому помочь, ни тяжести таскать — ничего не может, только мясо задарма жрет. Одни дешевые понты. И что-то в школе его с тобой никто не видел!
— Мясо он не жрет, только самый качественный зомбикорм! И никакие это не понты. Он в саду работает, кусты стрижет… — оправдывается хвастун.
— Пффф, велика польза! Самый бессмысленный зомби на свете. Если ты его возьмешь в школу, то тебе его охранять придется, а не наоборот.
— А ты заткнись, Андрей! В глаз захотел?
— Что, нечем крыть?
— Допросишься!
— И что будет? Спустишь на меня своего зомби в ползунках?
— Грррыыаууууээрррууааа! — рычу я. Гоша поддерживает, и получается очень внушительно.
— Кому там не сидится? — голос Павла Степановича перекрывает шум.
Мы замолкаем, но и подростки тоже перестают кричать. Шурх-шурх ключ в замке.
На пороге Хозяин. Вокруг другие ребята. Что мне сделать, Андрей? Хочешь, могу распугать, пусть побегают, некоторым полезно жир растрясти. Будут потом тебя бояться и уважать. Ты же этого хотел?
— Ну что, довольны? Зомби как зомби. По дому помогает.
— Говорят, благодаря этому зомби ты с Аленкой задружился, — гнусавит полноватый Ромыч.
— Кто говорит? — вскидывается Андрей.
— Завистливый ты, Рома, — вставляет Мелкая свои пять копеек. Откуда только явилась? — А еще сплетник хуже некоторых девчонок. Побольше бы за собой смотрел и поменьше бы слушал, что другие болтают.
Ромыч огрызается:
— А ты чего вылезла, малявка? Тебе слова не давали. Никшни!
— С теми, кто постарше и посильнее, ты намного вежливее, Ромочка, — ласково поет Света.
Гоша порыкивает. Я понимаю, что ничем хорошим это не кончится, выхожу из своей кабинки, беру Мелкую за руку и веду на улицу. Светка оборачивается и показывает язык остолбеневшим ребятам.
— Как ты ему приказал? — сипит Михай. — Я не вижу у тебя пульта.
— Я не приказывал, — ровно отвечает Андрей.
— Твой зомби что, сам решает? — изумляется Ромыч.
— Ну да, иногда на него находит.
И мальчишки снова замолкают.
— Пойдем. Покрутишь мне скакалку, — распоряжается Света.
(х__х)
Проходит несколько спокойных дней. Днем я тихонько сижу в кабинке, время от времени переговариваюсь с Гошей (я его, кажется, начал понимать!). Вечером делаю несложные Мамины задания, гуляю со Светой или просто лежу на подстилке в комнате хозяина и слушаю, как они с Аленой болтают по сети про своих ненормальных зомби. Они часто упоминают сайты «Братья наши мертвые» и neho4ubytzombya.com, читают друг другу смешные истории, перебрасываются ссылками. Я не смотрю на экран, потому что меня сразу вырубает. Таращусь в потолок и почти ни о чем не думаю, только иногда вылавливаю обрывки разговора.
— Смотри, какую я новость нашла: в Америке все штаты, кроме Техаса, приняли мораторий на зомбирование, а у нас активистов ОМОН разгоняет.
— А до нас все с опозданием докатывается. Что на Западе давно запретили, здесь лет десять еще будет в свободном доступе.
— А вот еще: все больше граждан вывозят своих зомби в Голландию и там кремируют. Церковь обеими руками за, а Министерство развития хочет в ответ повысить пошлины на экспорт груза-З.
— О, Энн Лавласт выпустила очередной слюнявый роман «Полдень: Новое солнце». Девчонки-малолетки обливаются слезами над тем, как героиня не может выбрать между зомби и упырем.
— Книгу не читала, а фильм убожеский. Хотя, может быть, благодаря ему люди стали лучше относиться к своим зомби.
— Скорее, вырос спрос на симпатичных мертвых подростков.
Знал бы ты, Хозяин, насколько это невеселая шутка.
— Послушай-ка, Аленка, просто хохма! Какой-то сумасшедший богатей решил обрести бессмертие. Написал завещание, чтобы его зомбировали, а потом государству с его счета перевели деньги, чтобы самому себя выкупить. И все имущество оставил себе-зомби. Его адвокаты над завещанием полтора года трудились, чтобы никто не подкопался. А семейка сейчас локти кусает: денежки-то тю-тю, трупу достанутся.