Зелиус летел сверху. По гололёду машина двигалась медленно, улицы были пустынны, нападение могло начаться в любое мгновение. Он махнул крылами и опустился пониже. Подлетел стажёр.
- Молодец, Антоний, - крикнул ему Зелиус, - правильно толпу водил, не дал возможности применить оружие.
- Стрелять было невозможно, а бомбу могли метнуть...
- Я им шепнул, что это было бы негуманно, - усмехнулся чернокрылый корректор и опустился ещё ниже. В одном из переулков он заметил бегущих к машине людей. Началось. - Антоний, отгоняй прочь, кого сможешь!
- Понял!
Впереди бежал человек в офицерской шинели с бомбой в руке. Он уже готов был её кинуть, но Антоний неслышно и невидимо взмахнул перед ним крыльями и тот, словно наткнувшись на ватную стену, вязко остановился. Машина невредимой ушла к мосту через Фонтанку, но с набережной вынырнул ещё один злоумышленник с револьвером, он вскинул оружие и открыл стрельбу. С такого расстояния пассажиры на заднем сидении не могли уцелеть, но Зелиус подоспел вовремя. Он ворвался внутрь тесного салона автомобиля, обхватил крылами плотную фигуру Ленина, а заодно и Платтена, у того снаружи только рука торчала и сдвинул их из этого пространства. Сюда приглушённо доносились крики женщины, отпрянувшей к дверце и мат шофёра. Пули летели сквозь салон, не причиняя вреда пассажирам. Скользя лысой резиной, автомобиль взобрался на мост и понёсся вниз, оставив нападавшего позади. Зелиус довольно улыбнулся и, взлетая, успел заметить, как сосед Ленина наворачивает на кровоточащую руку платок. Его пуля всё-таки вскользь задела.
Зелиус сидел на крыше Зимнего дворца, впитывая утреннее солнце и любуясь искорками падающего с неба снега. Рядом захлопали крылья - прибыл стажёр.
- Ты делаешь успехи, Антоний, - похвалил его Зелиус, - даже я не догадался бы довести Спиридонова до явки с повинной. Очень изобретательно: одним ходом обезопасить синтезатора коррекции.
- Спасибо, - довольно заулыбался стажёр. - Знаешь, когда чекисты их всех арестовали, я к ним в камеры залетел, и подсказал написать прошение на имя того, кого они собирались убить.
Антоний сделал паузу, ожидая, что Зелиус проявит интерес к его рассказу, но чернокрылый равнодушно рассматривал снежинки.
- Они попросят Ленина отправить их на фронт, - неуверенно продолжил стажёр. - Вот.
- Мне всё равно, Антоний,
- Зелиус, я слышал от Агафона, что без тебя Владимир Ульянов не стал бы революционером?
- Я лишь сделал то, что предписывала инструкция: создал условия однозначного решения. То, что ради этого пришлось круто изменить жизнь его брата, так ведь это наша работа, стажёр, - Зелиус ухмыльнулся и похлопал Антония по плечу. - Нам ещё столько предстоит сделать, коллега, стоит ли отвлекаться?
Следующим шагом корректоров была задача привести большевиков к полной власти. Зелиус собрал информацию среди соратников и противников синтезатора и наметил многоходовую операцию. От Антония он своих замыслов не скрывал и тот восхищался хитроумностью своего учителя.
- Это не хитрость, Антоний, - снисходительно улыбался Зелиус, - а опыт и интуиция.
В ночь с 3 на 4 марта 1918 года Феликс Эдмундович Дзержинский встретился в Метрополе с очень важным лицом из числа партии левых эсеров. Инициатива исходила от визави, но вполне отвечала интересам Дзержинского. Они настороженно всмотрелись друг в друга.
- Неожиданно, да? - мягко улыбнулся Фишман.
- Если честно, то "Да"
Они обменялись рукопожатием.
- Яков Моисеевич, время и у вас, и у меня в дефиците, так что сразу к делу?
- Не возражаю, - кивнул Фишман, - поэтому вопрос сразу в лоб: Феликс Эдмундович, как вы относитесь к подписанному сегодня миру с немцами.
- Плохо отношусь, - Дзержинский поморщился.
- Вот и наша партия, как бы это помягче сказать...?
- В ярости?
- Вроде того.
- Яков Моисеевич, Бонч-Бруевич высоко ценит ваш вклад в борьбу с винными погромами.
- Ненавижу пьяную солдатню! - ощерился Фишман. - Насмотрелся в Одессе, потому пресекаем на корню. Кстати, вы, как я слышал, готовитесь к переезду в Москву?
- Решение принято, сами знаете, немцы очень близко от Петрограда.
- Мы тоже переезжаем и в этой связи у меня к вам предложение.
- Весь во внимании.
- Помогите мне в Москве устроиться в германское посольство.
- Зачем?!
- Наша партия решила держать немцев под контролем, а я знаю, что они техника-электрика подыскивают.
- А вы уверены, что подойдёте?
- Уверен: немецкий знаю, образование подходящее, в Италии работал по профилю.
- Весомо, а каков мой интерес?
- Здание посольства в Москве надо будет оборудовать телефонами и телеграфом, так я....
- Яков Моисеевич, я согласен! - Дзержинский сразу понял, какой шикарный подарок предлагает Фишман: получить скрытый доступ к каналам связи германских дипломатов! - Что от меня потребуется?
- Примите на работу в вашу комиссию Якова Блюмкина. Ему восемнадцать, но он очень перспективный молодой человек, инициативный, отличный организатор, языками владеет.
- Хорошо, - кивнул Дзержинский, - открою в международном отделе специальное отделение по борьбе с немецким шпионажем, пусть покомандует.
- Отлично! - просиял Фишман. - В качестве залога нашей дружбы хочу сообщить, что Бухарин кое с кем из наших встречался, говорили о мире с немцами, о Ленине. ... Я Владимира Ильича очень уважаю, и пусть даже с немцами он неправ, я не могу допустить его ареста.
Фишман многозначительно посмотрел на Дзержинского.
- Спасибо, возьму на контроль!
За беседой из угла комнаты внимательно наблюдали корректор и его напарник.
- Видишь, Антоний, - сказал стажёру Зелиус, - как полезно иногда свести вместе, казалось бы, несовместимых людей?
- Ваш замысел безупречен, учитель!
- Нет, Антоний, как раз этот ход не мой, а наших аналитиков. Они план, который я придумал, одобрили, рассчитали и теперь нам просто надо следовать ему.
- Интересно, а какова конечная цель?
- Антоний, я уже говорил, мне неинтересно!
10 марта 1918 года большевистское правительство под охраной латышских стрелков отбыло на спецпоезде в Москву. Ленин позвал Дзержинского попить чайку. Как только тот вошёл в купе, Крупская куда-то заторопилась.
- Садитесь, Феликс Эдмундович! - заулыбался с прищуром Ленин. - Вот хлеб, сахар, чай, всё как обещал.
- Спасибо, Владимир Ильич, - Дзержинский вынул из кармана жестяную коробку, - а у меня чайные печенья нашлись.
- О, от самого господина фабриканта Эйнема? Замечательно! Садитесь, открывайте свою коробочку и говорите всё, как есть на духу!
- В каком смысле? - удивился Дзержинский.
- В прямом, батенька! Я же вижу, вас что-то гложет. Я прав?
- Как всегда, Владимир Ильич. Не могу я принять сепаратный мир с немцами. Прямо кровь в жилах вскипает!
- Понимаю вас, друг мой, но не одобряю. Нам нужна мирная передышка на любых условиях, - Ленин рассерженно звякнул ложечкой в стакане, - а некоторые товарищи этого не понимают! Если бы не бундовские пляски товарища Троцкого, мы бы обошлись меньшей кровью! Но ничего, мир всё же получен, значит, у революции сохраняется шанс.
- Владимир Ильич, вы уверены, что другого выхода не было?
- Уверен! А земли, - вождь улыбнулся, - земли мы соберём обратно, помяните моё слово. Ну что, удалось мне развеять ваши сомнения?
- Владимир Ильич, рядом с вами всё так просто и ясно.
- Спасибо, но я вижу, вы ещё что-то хотите спросить?
Дзержинский кивнул и рассказал о встрече с Фишманом, о закулисных интригах эсеров и об участии в них Бухарина. Ленин долго молчал, хмуря лоб, потом тихо и властно придавил правой ладонью скатёрку на столике.
- Вот что, Феликс Эдмундович, Бухарина оставьте мне. Он знает, что нужен революции и он её не предаст. Всё встанет на свои места. Хорошо?
- Хорошо, Владимир Ильич!
- Относительно прочего... - Ленин откинулся на спинку дивана, засунув большие пальцы в кармашки жилетки... - Вот что, Феликс Эдмундович, нам нужна власть! Вся! Эсеры и еже с ними заставляют тратить силы на болтовню и межпартийные дискуссии, а нам делом надо заниматься, партийным и государственным строительством или, в конце концов, банально от врагов отбиваться! Берите это на себя, батенька, а я вас негласно поддержу.
- Негласно?
- Конечно! Не могу я явно ввязываться в эти дрязги, а дело революции требует, вот и получается, вы станете орудием, фитиль от которого в моей руке. Так как?
- Раз вы так считаете...
- Считаю, считаю. А вот вы сдюжите, дело ведь опасное?
- Не такое бывало.
- Вот и отлично, держите меня в курсе.
У самой двери купе друг против друга сидели Зелиус и Антоний и одобрительно кивали, заговорщически поглядывая друг на друга: всё шло по плану.
Фишман устроился в германское посольство. Дзержинский, как и обещал, Блюмкина на оговорённую должность пристроил и теперь с интересом наблюдал за его бурной деятельностью. Молодой человек действительно оказался энергичным и предприимчивым и очень скоро собрал вполне приличную информацию о германском посольстве в Москве. В его руках оказался и проект помещений, и данные о постах внутренней охраны и распорядок дня сотрудников. Но особо ценными были перехваты телеграмм посла в Берлин. К началу июня граф фон Мирбах нервничал, он был убеждён, что будущим летом власти большевиков не устоять, и просил у руководства разрешения на поиск альтернативы.
Дзержинскому не нравился ни сам заносчивый германский посол, ни вся его страна, заставившая подписать позорный мир, поэтому и шпионское дело, состряпанное за короткий срок Блюмкиным на якобы родственника германского посла обрусевшего немца Роберта Мирбаха, было им пропущено на регистрацию без вопросов и замечаний. Вскоре ретивый Блюмкин нашёл повод арестовать бывшего офицера австрийской армии Мирбаха. Дело вышло на уровень посольств Дании и Германии, забеспокоился и наркомат иностранных дел РСФСР. Дзержинский пообещал по пустякам посольства не беспокоить и в середине июня 1918 года расформировал отделение по борьбе с немецким шпионажем, а всех его сотрудников вывел за штат. Впрочем, этим и ограничился. Блюмкин по-прежнему имел доступ на службу, допуск к оружию и к секретным делам.
У Дзержинского было достаточно информации о готовящемся эсерами мятеже, но он, памятуя разговор с Лениным в поезде, выжидал. Пока он предпринял лишь меры по усилению охраны V Всероссийского съезда Советов, послал туда Петерса с отрядом латышских стрелков.
На второй день работы съезда произошёл раскол, фракция левых эсеров демонстративно покинула зал заседаний. Восстание эсеров стало неизбежным, Зелиус и Антоний потирали руки.
Несмотря на вывод за штат, Блюмкин утром 6 июля спокойно взял секретное дело на Роберта Мирбаха, беспрепятственно получил в гараже служебный автомобиль и направился к германскому посольству. Предъявив мандат с факсимиле Дзержинского на право беседы с германским послом, они попали внутрь посольства. Граф Вильгельм фон Мирбах-Харфф не любил нежданных визитов, но чекистам отказать не смог. Около трёх пополудни он вышел к ним вместе с советником посольства Рицлером и переводчиком лейтенантом Мюллером. Почти полчаса обсуждалось дело "Роберта Мирбаха", Блюмкин пытался доказать связь шпиона с послом, посол вежливо, но решительно всё отрицал.
Зелиус подтолкнул Антония, тот понимающе кивнул и, подплыв к Блюмкину, неслышно шепнул в ухо: "Торопись, поздно будет!". Эсеры выхватили револьверы и принялись палить во все стороны. Фон Мирбаха смертельно ранил Андреев. Взорвав со второй попытки самодельную бомбу, злоумышленники бросились наружу. Несмотря на ответный огонь и ранение Блюмкина, им удалось удрать. Так начался левоэсеровский мятеж. Восстали несколько войсковых частей, в том числе отряд ВЧК под командованием Попова. Именно туда вскоре прибыл Дзержинский Ф. Э. в сопровождении двух чекистов и потребовал выдачи убийц графа Мирбаха. Удивлённые эсеры всех троих незамедлительно арестовали. Дзержинский, конечно, рисковал, но зато обеспечил себе алиби в убийстве Мирбаха и в сговоре с эсерами.
В ответ на мятеж Петерс и латышские стрелки арестовали 450 делегатов-эсеров пятого съезда Советов, включая лидера эсеров Марию Спиридонову. Седьмого июля Народный комиссар по военным делам Лев Троцкий выпустил Приказ: "Неизвестными лицами брошена бомба в германское посольство. ... Брошенная ими бомба направлена не столько по германскому посольству, сколько по Советской власти....".
Зелиус и Антоний плавали над городом, впитывали текущие события, и сверяли их с интересами синтезатора. Всё шло в нужном русле.
- Поздравляю, Антоний, дело практически сделано.
- Вмешиваться не будем?
- А зачем? Всё само движется, куда надо. Партия большевиков практически уже получила всю полноту власти в стране. Всё в точности, как в нашем задании.
- Я был так счастлив работать с тобой, Зелиус!
- Погоди, стажёр, ещё один дополнительный пункт остался. Теперь нам надо обеспечить революционный террор.
- Но зачем?!
- Затем, что в задании так записано! Прекрати задавать вопросы!
Утром 30 августа 1918 года в Петрограде убили Урицкого, а вечером после митинга на заводе Михельсона, двумя пулями был ранен Владимир Ильич Ленин. Стреляла, конечно же, не подслеповатая Фанни Каплан, а эсерка Лидия Коноплёва, но для Зелиуса эти подробности были неважны. Он ювелирно точно расположил пули в теле Ленина, так, чтобы раны были кровавы, но жизни не угрожали. Именно этого требовали условия дополнительного задания, и они с Антонием справились. 2 сентября 1918 года Свердлов подписал обращение ВЦИК "О превращении советской республики в единый военный лагерь", а 5 сентября вышло Постановление СНК "О Красном терроре".
Они висели над революционным городом, готовясь покинуть его, когда рядом с ними проявился добродушный толстяк Агафон. За его спиной раскинулись неподвижные белые крылья.
- Хилиарх?! - удивился Зелиус.
- Не всё ж мне в кабинете брюшко растить, - хихикнул Агафон.
- Ты ко мне или к стажёру?
- Антоний уже не стажёр, - хилиарх одобрительно посмотрел на молодого корректора.
- Поздравляю, - равнодушно поздравил бывшего напарника Зелиус, - Агафон, позволь удалиться в нирвану?
- Позволяю, Зелиус, ты славно потрудился и заслужил отдых, - чернокрылый Зелиус исчез и остался вопросительно-алчущий взгляд Антония. - Что смотришь, - усмехнулся хилиарх, - ответов ждёшь?
- Очень жду, хилиарх!
- Вопросы задавать - редкое качество среди вашего брата, - покачал головой Агафон, - а потому не быть тебе корректором, тебя аналитики к себе требуют.
- Спасибо, я боялся и мечтать об этом, но всё же...?
- Хочешь узнать суть вашего задания?
- Да!
- Всё просто. Аналитики рассчитали, что стремительное развитие России слишком рано сделает её планетарным лидером и мир не получит иммунитета от фашизма, коммунизма и либерализма. Они выбрали синтезатора, судьбу которого Зелиус так круто изменил, принеся в жертву его отца и брата. Здесь кульминация вашего задания, но это лишь начало дороги к новой империи, императором которой будет другой синтезатор.
- Другой? Значит, наша коррекция не единственная?
- Оцени сам! - Агафон повёл перед собой пухлой рукой и пространство дрогнуло, стало прозрачным. Антоний ясно увидел множество серо-чёрных крыл, мелькающих над улицами города и над чьими-то судьбами.
- Как их много! - прошептал он.
- Сколько нужно, - строго поправил хилиарх и взял его за руку. - Нам пора, Антоний.