— Спасайтесь! Спасайтесь!.. Бешеная собака!..
Деваться было некуда. С одной стороны море, с другой большая открытая площадь. Поблизости ни одной будки, ни одного столба, за которым можно бы было спрятаться.
— Стойте на месте, Джесси, и ничего не бойтесь!.. — быстро проговорил Генри, снимая плащ и свертывая его в комок.
Сделав несколько шагов по направлению к бегущему зверю, Генри остановился и, когда собака с яростным визгом, бросилась на него, он быстрым движением всунул ей в рот свернутый плащ и, схватив другой рукой обезумевшее животное за горло, перевернул его на спину и прижал к земле, употребляя нечеловеческие усилия, чтобы удержать на месте. Для обыкновенного человека такая задача была бы невыполнимой, но Генри обладал колоссальной силой, а мысль, что около него стоит Джесси, которая подвергается опасности, удесятеряло эту силу.
Придавив собаку коленом, Генри одной рукой держал ее, а другой старался не дать ей освободиться от плаща, который собака при первом прыжке с яростью схватила зубами. Стальные мускулы Генри напряглись и рельефными комками выделялись на обтягивающей его тело рубашке. Вся его фигура, немного изогнутая и напряженная, олицетворяла собой силу и он в эту минуту походил на римского гладиатора, борющегося перед ложем Нерона.
Мало-помалу движения собаки стали слабее и наконец, сделав последнее конвульсивное движение, она вытянулась неподвижным пластом под державшим ее Мортоном.
Выждав еще несколько минут, Генри встал, вздохнул полной грудью и, утирая лоб, веселым голосом обратился к Джесси:
— Еще минута и я готов был выпустить этого проклятого зверя… Но что с вами, Джесси? Успокойтесь!.. Собака теперь не опасна!..
— Но, она вас… не укусила?.. — прерывающимся от волнения и страха голосом спросила Джесси.
— Нет!.. Я отделался благополучно.
— Боже, как я боялась за вас, Генри!.. Слава Богу, что вы невредимы!.. Вы мне спасли жизнь, Генри…
Джесси сделала шаг, чтобы взять руку Генри, но тот ее остановил словами:
— Только не прикасайтесь ко мне!.. Я весь забрызган пеной бешеного животного.
Джесси побледнела как полотно.
— Ведь вы можете заболеть… заразиться…
— Ну, даст Бог, этого не случится… Но, во всяком случае, надо принять меры… Пойдемте домой. Хорошая ванна и чистый костюм не лишнее… Да и время уже обедать.
Собравшаяся толпа устроила Мортону овацию, шумно восторгаясь его мужеством и силой и Джесси, слушая это, высоко подняла голову, гордясь и подвигом Генри и тем, что Генри с ней.
Придя домой, Джесси от волнения почувствовала себя плохо. К вечеру болезненное состояние усилилось и открылся жар. Приглашенный доктор ничего определенного сказать не мог, прописал хину и уехал. Генри, взволнованный, ходил по комнате, поминутно подходя к больной и прикладывая ей руку ко лбу. Когда Джесси, немного успокоившись, заснула, Мортон придвинул большое кресло к кровати и сел на него, взяв за руку жену. Просыпаясь несколько раз в течение ночи, Джесси сквозь сон видела склонившегося к ней мужа и снова засыпала, едва слышно шепча:
— Генри!.. Мой Генри!..
Проснувшись утром и увидев сидящего около кровати Мортона, Джесси с недоумением посмотрела на него, но потом, вспомнив все, улыбнулась.
— Как вы чувствуете себя, Джесси? — с беспокойством спросил Мортон.
— Хорошо… А вы… разве не ложились?.. Сидели около меня?
— Ну, это пустяки!.. Слава Богу, что вы-то здоровы!
— Какой вы добрый… Генри!.. — только и могла ответить Джесси и в порыве благодарности, схватив руку мужа, поднесла к губам.
Лихорадка, вызванная волнением предыдущего дня, прошла бесследно и за обедом Джесси по-прежнему щебетала, радуясь и своей молодости и близости Генри.
Спустя несколько дней, получив длинное письмо от Пейкерса, Мортон вошел в комнату Джесси и обратился к ней:
— Джесси, мне удалось вырвать вас из рук двух негодяев, желавших воспользоваться вашим состоянием, но этого недостаточно. Надо постараться во что бы то ни стало спасти вашего отца… Вы, помните, сердились на меня и в Париже и здесь, когда я, чересчур долго занимаясь делами, не мог сопровождать вас… Я работал в этом направлении и вот последний акт драмы приближается и в нем вы должны принять участие, которое выразится в том, чтобы вы написали небольшое письмо вашей мачехе под мою диктовку.
— Мачехе?.. — удивленно спросила Джесси.
— Да, мачехе… Согласны вы?
— Но зачем?.. Впрочем, раз вы просите, я, конечно, сделаю все…
— Так пишите же и не расспрашивайте ни о чем… Когда-нибудь я все вам расскажу, но… не теперь…
Джесси взяла лист бумаги и конверт.
— Пишите, — сказал Мортон, немного подумав:
Дорогая мама! Я очень счастлива с моим Генри, который меня так любит. Он сделал завещание в мою пользу, а он, оказывается, гораздо богаче меня. Мы сейчас в Италии, проводим время очень весело. Пишите нам.
Ваша благодарная дочь Джесси.
— Какое завещание, Генри? — спросила Джесси, когда окончила писать…
— Так нужно!.. Потом я расскажу, зачем… Впрочем, вы написали неправду только наполовину, потому что я действительно сделал завещание… Вот, возьмите его и сохраните. Жизнь человеческая слишком ненадежна и зависит от массы случайностей…
— Генри… — с чувством произнесла Джесси. — Если вы умрете, то и я умру… Я без вас не буду жить…
Прошла неделя. За это время Мортон купил прелестную уединенную виллу на берегу моря, которую подарил жене и тотчас же переселился туда.
Джесси в восторге от подарка целыми днями суетилась, переставляя, передвигая мебель, украшая стены и стараясь придать возможно более уютный вид помещению, в котором жил ее Генри. Смеясь, она говорила мужу, что он теперь гостит у нее, в ее собственном доме и Генри, видя радость жены, радовался сам, хотя иногда, вспоминая сэра Джонса, складка ложилась между его бровями и он надолго задумывался.
Как-то перед вечером Джесси читала книгу на веранде, а Генри, сидя около нее, любовался на открывавшееся перед ним море, когда вошел слуга и подал телеграмму. Генри быстро пробежал ее глазами и из груди его облегченно вырвалось:
— Наконец-то!..
Джесси встала и через плечо сидящего мужа прочла:
Педрозо выехал. Сопровождает агент. Будь осторожен. Джон.
— Что это значит, Генри? — спросила она. — Почему будь осторожен?..
Мортон, только что заметивший подошедшую жену, нервным движением быстро спрятал телеграмму, потом, придя в себя, улыбнулся и спокойно сказал:
— Какая вы любопытная, Джесси!.. Я ведь вам обещал все рассказать… только потом… Ну, уж если вы так хотите, — добавил он, видя протестующий жест жены, — то это значит, что ваш отец скоро будет в такой же безопасности, как и мы… Только, пожалуйста, никому ни одного слова про эту телеграмму, которую вы случайно прочитали, иначе все мои планы рухнут и все придется начинать сначала…
— Но почему вы не хотите рассказать мне всего… сейчас?
— Джесси, поверьте, только серьезные причины заставляют меня скрывать от вас мой план… Подождите, через каких-нибудь два или три дня вы узнаете все. Ведь это не такой уже большой срок…
Прошло три дня, во время которых Мортон часто уходил из дома, возвращаясь поздно ночью, чего с ним раньше никогда не случалось. Джесси каждый раз дожидалась его прихода, беспокоясь и волнуясь за него, когда он возвращался поздно.
В этот день Генри ушел с утра и, вернувшись только вечером, не заходя в свою комнату, прошел прямо к Джесси и предложил ей проехать с ним ужинать в ресторан, на что она, проскучав целый день, охотно согласилась.
Перед уходом Генри вынул из письменного стола револьвер, тщательно зарядил его и спрятал в карман.
Когда они вошли в ресторан, зал был уже почти полон и оркестр музыки довольно сносно исполнял увертюру из «Кармен». Генри долго оглядывался, выбирая место, и, наконец, заметив в углу небольшой стол, занял его и тотчас же потребовал шампанского и коньяку. Джесси, знавшая, что Мортон ничего не пьет, удивленно спросила:
— Это все будете пить вы, Генри?..
— Мне так хорошо с вами, дорогая Джесси, — подчеркнуто громко ответил Мортон, — что, право, лишний стакан вреда не принесет…
Сидевший за соседним столом жгучий брюнет с окладистой черной бородой, в больших золотых очках, вздрогнул при этих словах Мортона и пристально посмотрел на него.
Заказав ужин и быстро опорожнив бутылку, Генри потребовал вторую, наполнил стаканы и слегка захмелевшим голосом громко сказал, обращаясь к жене:
— За нашу любовь, Джесси!
Джесси, не понимая, что это все значит и не представляя себе Генри в нетрезвом виде, машинально отпила глоток.
— Джесси, посидите одну минуту одна, мне надо поговорить по телефону… — сказал Мортон и, не дожидаясь ответа, нетвердыми шагами направился к телефонной будке в конце зала, но по дороге зацепил ногой стул, который с шумом повалился. Подняв стул и пьяным голосом рассыпавшись в извинениях, он прошел дальше и, когда вернулся на свое место, Джесси наклонилась к нему:
— Посмотрите, Генри, на того господина за соседним столиком, в очках и с черной бородой… Если бы не очки и борода, я бы подумала, что это Педрозо…
— Молчите!.. Ни слова!.. — и тут же громко добавил: — Пустяки!.. Вот лучше еще стакан вина и потом домой…
Выпив принесенную бутылку, Генри совсем опьянел и, сильно пошатываясь, вышел вслед за Джесси, которая никак не могла прийти в себя от всего виденного.
…Генри, сильно пошатываясь, вышел вслед за Джесси…
Господин в очках тоже встал вслед за ними.
В передней Генри так щедро дал швейцару на чай, что тот поклонился ему чуть не до земли и, поддерживая подгулявшего барина под руку, бережно усадил его в автомобиль, в котором Генри развалился в небрежной позе сильно выпившего человека, не обращая внимания на Джесси. Но лишь только автомобиль завернул за угол, Генри моментально изменился. Хмель как рукой сняло.
— Гордон? — крикнул он шоферу. — Полный ход! Домой! Джесси, — обратился он, ласково склонившись к молодой женщине, — неужели вы могли подумать хотя бы на одну минуту, что я пьян, что я позволил себе напиться до такой степени, да еще в вашем присутствии. Сегодня разыгрывается последний акт той драмы, в которой мы принимаем участие, и по пьесе я должен казаться совершенно пьяным… Теперь слушайте. Приехав домой, вы, не заходя в вашу комнату, поднимитесь во второй этаж в библиотеку и останьтесь там, заперев двери на ключ… И что бы вы ни услыхали, сидите покойно, никоим образом ни отпирая дверей никому, кроме меня… Огонь погасите… Ведь вы исполните все в точности? Помните, от этого зависит многое…
Когда Генри входил в дверь виллы, пропустив вперед Джесси, мимо с головокружительной скоростью промчался автомобиль и Мортон, довольно потирая руки, узнал в сидящем в машине человеке того господина с черной бородой, который помещался за соседним столом в ресторане.
Войдя в дом, Джесси в точности исполнила приказания Генри и прошла прямо в библиотеку, заперев за собой дверь.
Мортон зажег лампу в своей комнате, затем, не торопясь, вышел в сад и тихонько свистнул. Почти тотчас же из тени появились два человека в форме полицейских и подошли к Генри.
— Согласно вашей просьбе, мы уже более часа ждем здесь, — обратился один из них. — Скажите, в чем дело?
Генри провел обоих полицейских в гостиную и стал что-то шептать им. Потом вошел к себе в кабинет и, встав между окном и лампой так, чтобы его силуэт был виден на улице, стал раздеваться, сильно пошатываясь. Сняв сюртук и жилет, Генри загасил лампу и впотьмах, свернув ковер, лежащий около стола, положил его на кровать и прикрыл одеялом, придав форму спящего человека. Сам же спрятался у изголовья.
Прошел час. Вдруг до чуткого уха Мортона донеслось слабое царапанье по стеклу окна. Еще минута, легкий стук от выдавливаемого окна. Окно бесшумно раскрылось и в комнату впрыгнул какой-то человек. На момент комната озарилась светом от электрического фонаря и фигура бесшумно приблизилась к кровати.
Генри замер, держа в одной руке револьвер, а другой нервно сжимая выключатель электрической лампы.
Человек подошел вплотную к кровати и поднял руку. Послышался стук от удара и звук разрываемой материи.
В ту же минуту Генри повернул выключатель и, сделав громадный прыжок, набросился на стоявшего около кровати человека, который растерялся от внезапного света.
Быстро выдернув руку, человек ударил Генри чем-то в грудь, но в ту же минуту тяжелой массой опустился на пол, сдавленный, как стальными тисками, мощными объятиями Мортона.
Пришедшие полицейские быстро связали пойманного, сняв с него привязную бороду и очки. Ковер, положенный на кровать, оказался насквозь пробитым кинжалом негодяя.
— Позабавились, дон Педрозо… Довольно!.. — проговорил Генри. — Скоро придет очередь и Мери… Кстати, и за убийство скупщика рассчитаетесь…
Педрозо сделал попытку броситься на Мортона, но, сдерживаемый сильными руками полицейских, только хрипел в бессильной ярости, дико вращая глазами.
Как только арестованного увели, Генри бросился наверх, чтобы успокоить Джесси, но, дойдя до половины лестницы, вдруг почувствовал такую слабость, что принужден был сесть на ступеньке. Опускаясь, он внезапно ощутил острую боль в левом плече и тут только понял, что ранен. Собрав всю свою силу воли и поддерживаемый мыслью, что чем дольше он не придет к Джесси, тем дольше она будет волноваться, Генри скорее дополз, чем дошел до библиотеки и, когда Джесси отворила дверь, он упал в кресло, радостно смотря на молодую женщину и повторяя:
— Слава Богу, теперь всякая опасность для вас миновала!.. Теперь я за вас спокоен!..
— Генри, что это?.. Вы ранены?.. Вы весь в крови!.. — в ужасе вскрикнула Джесси, увидев кровь на рубашке Мортона.
— Пустое!.. Зато вы в безопасности!..
Но тут Джесси, комната, все поплыло перед глазами Генри и он, соскользнув с кресла, опустился на пол, поддерживаемый обезумевшей женой, думавшей, что он умирает.
Приглашенный доктор нашел рану хотя глубокой, но не опасной, сделал перевязку и посоветовал никоим образом не вставать с постели.
Джесси всю ночь провела в изголовье мужа и на следующий день, когда Генри проснулся, она, нежно прижавшись к его руке щекой, зашептала:
— Как я вчера испугалась за вас, Генри!.. Я думала, что что-то оборвалось внутри меня… Если бы вы умерли, я умерла бы с вами…
Сильная натура Генри быстро взяла перевес над болезнью и через три дня он уже чувствовал себя совсем здоровым и, если бы не строгое предписание доктора, боявшегося, что рана может открыться, он бы давно уже встал.
— Генри, — обратилась к нему Джесси, видя, что он чувствует себя вполне хорошо. — Расскажите мне, что значила эта сцена в ресторане и как вы могли предугадать нападение на вас Педрозо?
— А видите ли, Джесси, это очень просто!.. Когда вы написали под мою диктовку письмо и отправили его вашей мачехе, я рассчитывал, что, прочитав о завещании и о моем богатстве, которое после моей смерти должно перейти к вам, преступники сделают новую попытку ограбить вас, предварительно устранив меня для того, чтобы вы стали обладательницей и моего состояния…
— Если бы я знала, что мое письмо подвергнет вас опасности, я бы никогда не написала его… — с чувством сказала Джесси.
— Как я предполагал, так и вышло… — продолжал Мортон. — По получении вашего письма, Педрозо тотчас же выехал в Италию, имея наш адрес, и сделал попытку убить меня. Пейкерс, предупрежденный обо всем, телеграфировал мне об отъезде Педрозо из Англии и послал своего агента следить за ним… От этого агента, шаг за шагом проследившего Педрозо до Италии, я и узнал о часе его приезда и о том, где он остановился. Сцена же в ресторане подвинула развязку. Педрозо, думая, что я сильно пьян, решил не откладывать выполнение возложенной на него задачи, тем более, что подворачивался такой удобный случай… Вот и все… Конец же вы знаете…