Андрей Кашкаров
В работе над книгой меня поддерживала вся моя семья, и с благодарностью отмечаю здесь любимую жену Юлити, организовавшую домашний уют, что и открыло возможность подготовки этой книги к 100-лению независимости Финляндской республики
От издателя
В настоящее время считается, что путешествия по своему воздействию относятся к виду психотерапии. Во время любой поездки происходит знакомство с новыми людьми и местами. Все это может стать не только стрессом, но и стимулом к анализу собственной жизни. Узнавая традиции и жизнь других народов, человек учится определять, что является главным в жизни.
Если Вы читаете эти строчки, значит, держите в руках замечательную книгу о Финляндии, которая поможет Вам лучше понять соседа и посетить самые интересные места этой прекрасной страны при самостоятельном путешествии в царство Суоми.
Взгляд на привычные вещи глазами другой нации – это, зачастую, разрушение привычной парадигмы. Все то, что мы принимали за истину, может быть опровергнуто или дополнено даже после мимолетного разговора со случайным попутчиком. Но расстаться со своими убеждениями не так уж и легко. Счастлив тот, кто открыт к новым знаниям.
Успехов Вам в путешествии по Финляндии!
Пятое дело
Рецензия
на книгу члена Союза писателей России
Павла Панова
Есть старая мудрость: человек за свою жизнь должен сделать четыре обязательных дела: построить дом, воспитать сына, посадить дерево и написать книгу. Я бы добавил пятое дело: и хорошо узнать ещё одну страну, кроме своей собственной.
Андрей Кашкаров совмещает два последних пункта – пишет книги, много книг, а также познаёт Финляндию, страну близкую, но для многих россиян ещё загадочную.
Что знает о Финляндии среднестатистический россиянин? Немного. Давайте, проверим каждый на себе. Всего десять фактов. 1. Финляндия была частью Российской империи. 2. Первый президент Финляндии Карл Густав Маннергейм был кавалергардом, другими словами, служил в личной охране российского императора. 3. Русский царь «дал» Финляндии Конституцию, а Ленин «дал» независимость, по-сути, государственность. 4. В Финляндии «сухой закон», но когда финны приезжают в Санкт-Петербург (Выборг и т. д.), то пьют, почти как русские. 5. Мы воевали с Финляндией и, кажется, не очень удачно. 6. Во время Второй мировой войны маршал Маннергейм запретил обстреливать Ленинград. 7. В Финляндии отличные продукты, хорошая экология. 8. Там можно хорошо отдохнуть – рыбалка, горные лыжи. 9. Финское законодательство защищает детей – отвесив оплеуху собственному чаду в Финляндии, вы можете его лишиться – ребёнка через суд передадут в органы опеки. 10. И наконец… вот тут у большинства россиян возникнут проблемы – информация закончилась. А те факты, что привёл я – или не совсем точны в нашем устойчивом восприятии страны, или давно устарели.
Книга Андрея Кашкарова поможет понять этого замечательного соседа – Финляндию. Автор был там уже более ста раз, он член Объединения русскоязычных литераторов Финляндии, знает и любит эту страну.
Я бы не советовал воспринимать эту книгу как простой путеводитель. Грустно, но, по большому счёту, мы, русские, одиноки. Нас боятся. А надо сделать так, чтобы нас уважали, и, если получится, любили. И часто это одиночество возникает из-за непонимания. Нашего непонимания. Фраза «галопом по Европам» родилась не в Европе, а в России. Поняв и почувствовав Финляндию, можно понять всю Скандинавию, а через неё – всю Европу.
Русскому человеку иногда достаточно одного факта, одного эпизода, чтобы проникнуться тёплым чувством к чужой стране. Для меня это был эпизод, связанный с гибелью русского императора Александра Второго. Его убили, а он любил финнов, старался сделать их жизнь лучше. После убийства императора по всей Империи – от Финляндии до Аляски запретили на какое-то время собрания и демонстрации. Тогда финны вышли на главную площадь в Хельсинки, одетые в чёрное. Черные платья, чёрные пальто, чёрные шляпы, чёрные зонтики. Просто стояли и молчали. Многие плакали. А в России в те дни скорбели только в Зимнем дворце.
У нас много общего – история и кровь, холод и красота северного неба. Осталось только сделать шаг навстречу, сделать Пятое дело, познать страну.
Павел Панов, член Союза писателей России,
член-корреспондент Международной академии социальных технологий.
Введение
Особая история автономии в Российской Империи. Что мы знаем о ранней истории Финляндии?
Финляндия не всегда была в тех границах, как мы их видим сегодня. При заключении Ништадского мирного договора между Россией и Швецией создалась ситуация, когда Россия получила новые территории – губерния Кюминкартано, ранее принадлежавшая Швеции, стала основой будущей Выборгской губернии России. По Абосскому миру (Або – ударение на первый слог) в 1743 году эти нововведения были закреплены. Обратите внимание на шведскую карту образца 1742 года (фото 1): на ней юго-западная часть Финляндии (в тех географических границах, какие мы привыкли видеть сегодня) обозначена как Nylandia (Нюландия) и к югу, юго-западу и западу от Санкт-Петербурга (в его нынешних границах) обозначена земля Ингрии. Таким образом, большая часть современной Ленинградской области – бывшие земли Ингрии. Это очень ценная карта, попавшая ко мне в руки, благодаря историкам, проливает свет на многие факты.
Фото 1. Фрагмент шведской карты 1742 года
Но только в 1808 году к России была присоединена остальная часть так называемой шведской Финляндии, или «старой Финляндии» – термин этот придуман русскими, чтобы разграничить в понимании территории, присоединенные до 1808 года (в 1803 году опубликован точный «атлас Штайнгера», с детальным обозначением границ того времени; особенно была выделена граница (береговая линия) по Балтийскому морю) в результате войны со Швецией в 1808–1809 гг. Некоторое время на вновь прикрепленной к России территории действовали шведские законы и в частности «шведский» принцип сбора налогов. Так царствовавший тогда российский император Александр I хотел выделить территории, на которых испокон веков проживали финны. Но зачем?
Бытует мнение о некоторой филантропии Александра, его «природной» любви и уважении к финнам. Даже сегодня Александр I высоко чтим финнами не только как миротворец, но почти как национальный герой. Тем не менее, у Александра были и другие причины – политические, исторические, послужившие основаниями для сих государственных поступков. Вспомним, что начало XIX века – это время стремительного роста могущества и развития Франции: Наполеон почти все время воевал в Европе. И Швеция – как для России, так и для Франции являлась государством, которое политики обеих стран рассматривали как фактор влияния на геополитическую ситуацию, или, что актуально в случае с Россией, Швецию рассматривали как потенциального врага, которого необходимо было нейтрализовать (ослабить). Таким образом, в результате комплекса факторов сложилась интересная ситуация: территории «старой Финляндии» приобретали важнейшее значение и даже служили «раздражающим фактором» для игроков на политическом поле. А на территории Финляндии тем самым сложились благоприятные возможности для российских имперских экспериментов. Финская элита поддерживала политику Александра I в отношении Финляндии. Тем не менее, русские никогда не доверяли финской элите, как не доверяли никому (эта ситуация нормальна в дипломатии): а вдруг финны переменят настроения на прошведские?
Поэтому правительство Александра I всеми средствами поддерживало дружественный настрой новых соседей. К примеру, финская армия де факто не существовала, однако офицеры сохраняли свои чины. В 1811 году со стороны российского императора зафиксировано много адресных поощрений (подарков) новым финским дворянам. Мальчики финских дворян имели возможность обучаться в элитных военных училищах в России (к примеру, так учился будущий финский маршал и глава государства, он же в 1915–1917 годах генерал-майор русской армии К.Г. Маннергейм), девочки могли попасть в свиту императрицы. Финские историки, к примеру, доктор философии Юрки Пааскоски, придерживаются мнения, что Александр I хотел «собрать» все финские земли воедино, установив на них единый стандарт правления. Но так ли это на самом деле?
Александр в силу своей образованности и передовых взглядов хотел распространить успешный эксперимент (на ограниченной территории Великого княжества Финляндского) на всю Финляндию, а может быть даже и на «Россию-матушку». Как язвили в то время в стане Наполеона «российский император намного цивилизованнее своих поданных, во Франции же – все наоборот». И эта характеристика вполне подтверждается последующими действиями Александра касаемо Финляндии. Еще одним примером «локального эксперимента» на протяжении долгих лет являлась Польша, разделенная (в разные периоды XVIII–XIX вв.) между союзными Пруссией, Австрией и Россией. Не станем забывать, что Россия традиционно стремилась к целостности территорий. Некоторые называют это имперскими замашками, но я предпочитаю именно предложенное выше объяснение. Кроме того, чтобы понимать геополитический смысл монарших решений, вспомним о «беспокойном» южном соседе России. Связь Швеции и Турции активизировалась в начале северной войны в 1700 году. Затем почти весь XVIII век Россия на юге воевала с Турцией (четыре войны); и если результаты военной кампании 30-40-х гг. можно засчитать как победу русского оружия, то война с Турцией 1788 года не принесла российским политическим интересам должного удовлетворения. В этот период угроза со стороны Турции и Швеции (против России) ощущалась.
По результатам войны со Швецией в 1808 году, граница России отодвинулась до залива Похъянлахти, столица Санкт-Петербург находилась в наибольшей безопасности, город был удален от государственной границы за счет образования Выборгской губернии, где свободные земли (покинутые шведскими подданными) стремительно заселялись: в этих краях жаловали земли Голицыным, Чернышевым, Шуваловым, Толстым и др. российским дворянам. Русские проводили политику вознаграждения (задабривания) финнов, чтобы у последних – на их исконных территориях – не было соблазна поддерживать Швецию. Даже после победы в войне 1808 года русские не очень доверяли шведской элите. А еще ранее на юго-востоке нынешней Финляндии в городах Хамина и Лаппеэнраннта А.В Суворов возвел несколько военных укреплений, которые долгое время использовались как перевалочные базы. С подачи российского императора Александра I в 1809 году Боргосский сейм (г. Хамина) стал учредительным съездом нового государственного образования – Великого Княжества Финляндского. По сути, образовалась примерная автономия в составе Российской империи.
Историкам известно, что «крестьянские» законы Александра 1802 и 1804 гг. (условия второго законодательного акта распространялись на Ливонские земли и территорию современной Эстонии) запрещали продажу крестьян без земли. То есть, человека нельзя было просто подарить, продать на завод, проиграть, разъединить с семьей, обменять на борзых щенков. Как утверждают современники, Александр ненавидел крепостное право. Доходы же большинства российского дворянства в те времена строились на доходах именно от широко реализуемых возможностей по крепостному праву дворян. Как утверждает финская историческая наука, у русского императора Александра I была четкая цель препятствовать распространению крепостного права на присоединенные вновь территории. И тому нашлись подтверждения. В 1802 году монаршим решением Александра I сформирован специальный комитет для рассмотрения «финских дел», состоящих из дворян, проживающих на территории Великого княжества Финляндского: юристов и землевладельцев. Эти люди не могли приветствовать новые инициативы государя: келейно имели место случаи саботажа «высочайших решений». С другой стороны, чиновники представляли дело так, что на их территориях «все замечательно».
Отчасти поэтому в 1810 году в Южной Финляндии, а конкретно в Выборгской губернии прошли крестьянские волнения. Волнения были подавлены русскими войсками. Были жертвы. Александр сделал выводы, и в результате вместо старого комитета сформирован новый по тем же вопросам Финляндии, в который вошли государственные деятели из ближайшего окружения императора. Как результат в Великом Княжестве Финляндском – снова перешли на шведскую систему взимания налогов. 5 ноября 1811 года (по старому стилю) Г.М. Армфельт представил императору план, в котором акцент нововведений в Финляндии связан с реальным положением крестьян (послаблениями), обходу российской бюрократической машины и высочайшим указом возглавил комитет, полномочия которого ранее были у М.М. Сперанского.
Густав Морис Армфельт в те годы занимал видное место в политике. Этнический швед, он прибыл в Петербург в мае 1811 года, был принят императором, и вскоре обличен полномочиями по претворению в жизнь нового плана объединения земель «старой» и «новой» Финляндии – с целью обеспечения на всей территории единых организационных мер. Пехотный генерал, любимец короля Швеции Густава III, дипломат, член шведской академии наук, приверженец шведского театра, посол Швеции во Франции и вдобавок собиратель замечательных коллекций предметов искусств, вот какой человек был допущен в 1811 году в высшую российскую политику.
Используя предложение Армфельта, Александр I в своих новациях продвигается еще дальше. Решено передать полномочия управления на места, то есть шведско-финской элите, проживающей на территории «старой Финляндии». Как утверждает финская историческая наука в лице доктора Ю. Пааскоски, «и историки, и современники мало знают о том, что именно сделал Г.М. Армфельт, поскольку многие из нововведений незаслуженно приписываются М.М. Сперанскому, который «всего лишь составил текст манифеста и представил его государственному совету». Из-за популярности Сперанского роль Армфельта замалчивалась.
Манифест высочайше принят 11 декабря 1811 года. Есть исторические свидетельства того, что государственный канцлер Румянцев, как и дворяне петербургской (столичной) губернии выступали против распространения законов автономии на Выборгскую губернию. Отчасти поэтому окончательно Выборгская губерния была интегрирована в Великое княжество Финляндское только в сороковых годах XIX века, когда повсеместно вступили в силу единые законы – на всей территории автономии. В конце жизни Александр I вводит поправку, по которой крестьяне на финской территории могли терять права на землю, но сохранять при этом личную свободу, что было в диковинку для остальной России. По условиях реформы крестьяне должны были в течении 10-ти лет выплатить налоговые долги или покинуть землю. Предположительно поэтому в 1836 году возникли крестьянские волнения, и правительству Николая I пришлось снова применять силу и войска. Это время коррелирует с окончанием срока, обозначенного Александром.
Напрашивает особый вопрос: почему как провинция – Ингерманландия не получила такой же «судьбы», как, к примеру, впоследствии Выборгская губерния, вошедшая в состав «великой автономии финнов», ведь, казалось бы, отвоеванная у шведов раньше, эта территория имела все шансы послужить «пионерским» экспериментом на ограниченной территории еще при царе Петре I? Интересно, что в Ингерманландии, на той местности, где сейчас стоит Санкт-Петербург, шведская система в свое время была еще более укоренившейся, значимой и, с позволения сказать, более фундаментальной, чем даже в «старой Финляндии».
Здесь сыграли роль несколько исторически значимых факторов. Во времена правления Петра при завоевании городов, как правило, заключалось соглашение с дворянством, по которому дворянство сохраняло свои права и вероисповедание при условии присяги на верность Петру. Так случилось в Выборге (сохранена лютеранская вера). В случае же с Ингерманландией, как утверждает финская историческая наука в лице Пааскоски, Петру I просто не с кем было заключать договор: ингерманландцев никто не представлял. В дополнение к этому на захваченных землях началось строительства «окна в Европу» – будущей столицы Российской империи.