Мои силы на исходе. Водка лишь начинает действовать. В ногах теплеет, щеки как будто розовеют, зато все остальное, похоже, вот-вот развалится. До сих пор не могу поверить, что из-за блинчиков Андрэ сработала сигнализация. Сколько раз его предупреждали: не добавляй так много бренди!.. Завтра получит от Адриана хороший нагоняй.
Улыбаюсь. Из стеклянных дверей выходят два пожарника. Куртки расстегнуты, на лицах — улыбки до ушей.
— Черт возьми, ну и весело же у вас в баре, — говорит один.
— Ага. Уже уходите?
— Да, — отвечает второй парень. — Мы последние. А виновата во всем сковорода, представляете? — добавляет он. — Из-за нее взвыла сирена. Загорелся бренди, и сработал датчик дыма — вспышку увидели даже клиенты в зале.
— Понятно. — Киваю.
— Все остальное в полном порядке, — сообщает первый.
— Отлично, — говорю я. — Простите, что заставили вас приехать просто так.
— Не стоит, — отвечает второй. — Хоть полюбовались в баре на красоток.
— Значит, все же не зря посетили нас, — произношу я.
— Само собой. — Первый потирает нос. — Девочки высший класс.
— Спокойной ночи, — желаю им я.
— Спокойной ночи, — отвечают оба.
Уже собираюсь прервать болтовню Денниса, чтобы отправить его на поиски бродяг, когда на стойке звонит телефон.
— Алло, — доносится из трубки явно пьяный голос. — Я из четыреста двенадцатого.
— Здравствуйте, сэр.
— Послушайте, я целый час пытаюсь дозвониться до обслуживания номеров, и вот меня переключили на вас. Хочу заказать бутылку шампанского.
— Понял, сэр, — отвечаю я. — По-видимому, служащие слишком заняты. — Я, наверное, убью этого спящего болвана.
— В общем, так, — невнятно произносит голос. — Мне нужна бутылка вашего лучшего шампанского.
— Лучшего? — переспрашиваю я. Где-то на заднем плане хихикает женщина. Клиенту определенно все равно, бутылку «Асти» ему принесут или что-то другое.
— Лучшего!
— У нас есть отличное шампанское стоимостью от двухсот семидесяти фунтов за бутылку до «Дом Периньон» 1959 года за тысячу четыреста пятьдесят.
— О! — восклицает постоялец без былого энтузиазма. — Пожалуй, остановимся на «Мадам Клико».
— Выдержанном?
— Нет, — быстро отвечает он.
— Такое вам обойдется в шестьдесят пять фунтов, — сообщаю я.
— Хорошо, — говорит клиент. — В самый раз.
— Я немедленно отправлю к вам человека, сэр.
На миг задумываюсь, не отнести ли заказ самому, но решаю: с меня хватит историй с поддатыми клиентами. И отправляю в четыреста двенадцатый Патрика, предупредив его, что постоялец под градусом и может неплохо дать на чай.
В это время с какими только просьбами не звонят в обслуживание номеров! Заправившись несколькими стаканчиками, люди начинают заказывать самые что ни на есть необычные и дорогие вещи. Например, ведра с икрой, которую утром горничные обнаруживают почти нетронутой.
Помню, один весьма богатый араб в «Лейнсборо» заказал как-то ночью бутылку в два с лишним литра «Шато Петрюс» за пять тысяч. Это исключительное вино простояло в погребе черт знает как долго; мечта сомелье наконец-то сбыть его с рук превратилась у нас во всеобщую шутку. Короче, он несет вино в номер к арабу, откупоривает бутылку и наполняет бокалы с такой торжественностью, будто у него в руках жидкое золото. Старается не пролить ни единой капли. Его душа поет: наконец-то удалось избавиться от бутылки. И администрация будет довольна, что вернулись деньги. В номере пять человек, и сомелье наполняет бокал каждого. После чего уходит, но несколько минут спустя возвращается, дабы осведомиться, пришлось ли гостям по вкусу фантастически изысканное вино. Стучит в дверь, ожидая прочесть на лицах людей исступленный восторг; входит и видит, как женщина вливает в волшебное «Шато Петрюс» 1947 года охлажденную воду перрье, нещадно портя всю его прелесть. Бедняга сомелье тотчас вылетел из номера и едва не разрыдался — вино было бесценное. Потом почти неделю ходил мрачнее тучи.
Деннис наконец прекращает разговор.
— Черт, — произносит он, вытирая с глаз слезы. — В «Савое» твоя история понравилась. — Хихикает. — Давно я так не смеялся, честное слово.
— Рад, что доставил тебе такую радость, — саркастически произношу я.
— Эй, только не дуйся, — говорит Деннис.
— Может, лучше сходишь посмотришь, нет ли где бродяг? — спрашиваю я. — Пока мы разбирались с сиреной и со всем остальным, в отель мог проникнуть кто угодно.
— Верно, — кивает Деннис, поднимаясь из-за стола. — Ты прав. У одного моего приятеля в «Шарлотт-стрит» сегодня уже возникли проблемы с незваными гостями.
Вспоминаю историю о том, как в предрождественскую пору в «Шарлотт-стрит» завязалась крупная драка.
Странное это время — дни перед Рождеством; люди так по-скотски себя ведут, просто диву даешься. С невоздержанностью и безумием сталкиваешься буквально на каждом шагу. Клиенты блюют под стол и накрывают рвотные массы салфетками, надеясь, что мы ничего не заметим. Растягиваются на асфальте перед гостиницей, едва выходят на улицу. Мочатся в цветочные горшки. Уму непостижимо.
В общем, я слышал, что один кинорежиссер как-то ужинал в «Шарлотт-стрит», а человек, сидевший за соседним столиком, что-то ему сказал. Вспыхнул спор. Режиссер вскочил с места, швырнул столик в воздух. Накинулся на того, кто к нему прицепился, и ударил его головой. Вскоре в потасовке участвовали едва ли не все присутствующие. Одна из «Спайс герлз», которая тоже оказалась в ресторане, подала сигнал тревоги, и в зал влетели четыре ее телохранителя, что сидели в машине на улице. Тут все опомнились и поспешили исчезнуть, остались лишь шеф-повара, пытавшиеся остановить драку (в этом отеле кухня открытой планировки). Вызвали полицию. Зачинщик столкновения вышел из побоища со сломанным носом, белая одежда поваров от кровавых брызг превратилась в красную, повсюду поблескивали разбитые бокалы. Сцена была, как в кино. Фантастика.
— И что же там сегодня приключилось? — спрашиваю я Денниса, уже шагающего к лестнице.
— В вестибюль завалила парочка алкашей, — отвечает он.
— А-а, — несколько разочарованно протягиваю я.
01.00–02.00
Деннис исчезает из виду — спешит вверх по лестнице проверить, не устроились ли где бродяги. Я попросил его заглянуть и в honour-бар на случай, если там кто-нибудь уснул.
Эти ребята — еще одна беда, с которой нам приходится сталкиваться во время ночных смен. Пьяные отключаются повсюду. Падают в коридоре, сворачиваются калачиком на диване, приваливаются к дверям пожарных выходов; доплестись до номера у них не хватает сил, потому они и засыпают непробудным сном, где придется, на любом этаже, в любой части отеля. В большинстве случаев совершенно непонятно, что они тут делали. Не раз собственными глазами видел, как вполне приличные бизнесмены лежат в беспамятстве, растянувшись на спине, посыпанные жареным арахисом, с бумажником и прочими личными вещами на виду у всякого вора, какой ни прошел бы мимо. И случается такое не только с постояльцами. Клиенты из бара нередко сворачивают не в ту сторону на обратном пути из уборной и, увидев удобный диван, непременно на нем укладываются. Порой мы не обнаруживаем их до самого утра, и тогда они, в безбожно измятых костюмах, появляются в ресторане и несмело просят подать им завтрак.
Звонит телефон на стойке.
— Здравствуйте, ресепшн.
— Алло, — мямлит очередной перебравший. — Никак не могу найти порно…
— Порно? — уточняю я. — О Боже. Где вы его ищете?
— По телевизору, — отвечает клиент.
— Все верно, — весело говорю я. — Эти каналы платные, сэр.
— Угу, знаю, — произносит он таким тоном, будто беседует с умственно отсталым.
— Прекрасно. — Пытаюсь не выдать голосом раздражения. Знаете, как действует на нервы, когда упившийся охотник до порнухи звонит в час пятнадцать ночи да еще и пренебрежительно к тебе обращается. — Пульт дистанционного управления у вас под рукой?
— Да.
— Замечательно. Нажмите кнопку «ноль». — Говорю медленно и внятно, будто ребенку.
— Так, — отвечает клиент. Следует молчание. Понимаю, что он не может найти нужную кнопку. — Где же она?
— В самом низу, — подсказываю я.
— Ага, — произносит клиент. Его дыхание звучит громче — приходится прилагать немало усилий. — Нашел.
— Замечательно, — повторяю я. — Теперь нажмите на эту кнопку.
— Угу.
— На экране список каналов, из которого нужно выбрать тот, который вам нужен. Прокрутите названия вниз, определитесь с выбором и нажмите красную кнопку. — Последние слова произношу быстро, чтобы запутать его.
— Постой-ка, постой, — сердито ворчит клиент. Мне все понятно: никогда не становись между пьяным и его обожаемым порно. Повторяю указания. — А, наконец-то. — Пьяный вешает трубку.
— Спасибо! — громко произношу я в трубку. — Хренов онанист!
В вестибюль входят три девицы, одежды на всех самый минимум.
— Простите, — говорю я. — Чем могу помочь?
— Номер четыреста пятьдесят, — выдает одна из них. Так, будто меня их здешние дела абсолютно не касаются.
— Пятый этаж, — произношу я.
— Да, спасибо, — отвечает другая. Голос исполнен юношеского сарказма.
Проходят к лифту и ждут, когда он спустится. Кабина приезжает, двери раздвигаются, и из лифта появляется Деннис. На его губах столь широкая улыбка, какой я давненько у него не видел. Он пропускает внутрь девиц и почти бегом бежит на место.
— Твою мать! — Его лицо светится радостью, глаза оживленно блестят. — Что за сценку я сейчас наблюдал — не поверишь!
— Какую сценку?
— Как пить дать не поверишь, — повторяет Деннис, закатывая глаза. — Женскую задницу.
— Что?
— Клянусь.
— Где, черт возьми?
— Короче, — начинает Деннис, — помнишь, ты сказал, сходи загляни в honour-бар?
— Да.
— Поднимаюсь я туда, и угадай, что вижу?
— Понятия не имею. Какой смысл гадать?
— Парочку! Трахаются, как собаки, черт возьми! — провозглашает Деннис.
— Что? — спрашиваю я, само собой, немного потрясенный.
— Да-да! Он сидит на зеленом диване, штаны спущены до самого пола, а она прыгает на нем, как ковбой на быке — юбка задрана до подмышек, трусы и колготки на полу. Задница сверкает — вверх-вниз, вверх-вниз.
— Бред какой-то.
— Никакой не бред. — Деннис улыбается. — Можешь себе представить?
— И что ты?
— Ну, пару раз кашлянул. Они как будто и не заметили. Я и говорю: «Прошу прощения. Я вернусь через пару минут». И тогда она — только вообрази себе — поворачивает голову и спрашивает: «Может, через десять?»
— Да ну?
— Честное слово!
— И что ты ответил?
— Ничего. — Деннис пожимает плечами. — Просто вернулся через десять минут. Парочки уже не было.
— Забавно, — говорю я, начиная смеяться. — Прямо как с той женщиной. Помнишь? Пару недель назад?
— Черт, конечно, — произносит Деннис. — Разве можно такое забыть?
С той поры не прошло и месяца. Мы так же дежурили в ночь вместе с Деннисом, когда в баре напилась и стала строить всем глазки одна постоялица. Вообще-то ничего страшного она не вытворяла, но было невозможно предугадать, чего от нее ждать, и Джино начинал нервничать, поэтому я выпроводил ее из зала, и она отправилась в туалет, где как будто сквозь землю провалилась. Полчаса спустя Деннис вел из бара до номера очередного готового постояльца и увидел, что клиентка занимается сексом с каким-то мужчиной прямо на полу возле лифта. Деннис попытался было осторожно прекратить безобразие, но любовники не повели бровью. В общем, мы решили: час все равно поздний, пусть сделают свое дело, а когда устанут, сами разойдутся по номерам. Однако десять минут спустя в отель вернулся муж клиентки. Деннис, тотчас вспомнив, что жена парня занимается сексом на четвертом этаже, помчался вверх по лестнице, чтобы предупредить парочку. А я задерживал мужа внизу. Исключительный был случай. Мы спасли их брак, но дамочка не потрудилась ни поблагодарить нас, когда, изрядно помятая, выписывалась на следующий день, ни даже дать на чай. Среди людей встречаются и чертовски неблагодарные. Удивительно.
В вестибюль входит еще одна группа молодых людей. Судя по виду, уже подвыпивших.
— Прошу прощения, — говорю я. — Чем могу помочь?
— Спасибо, ничем, — отвечает один из ребят. — Мы пришли к другу, он сегодня здесь.
— Да?
— Да. В четыреста пятидесятом номере.
— В четыреста пятидесятом, — повторяю я.
— Да-да. — Одна из девиц хихикает. — У него сегодня день рождения.
— Хорошо, — говорю я. Сил выяснять подробности больше нет.
Деннис снова треплется по мобильному, рассказывает кому-то из родственников историю про секс в honour-баре. Девушка, по его словам, попросила не тревожить их уже целых пятнадцать минут; готов поспорить, к концу смены они превратятся в полчаса. Честное слово, представить не могу, откуда у этого парня столько энергии на болтовню. Интересно, о чем он говорит с друзьями при встрече? Ведь любую новость выкладывает тут же. Может, никаких встреч вообще нет? И их отношения поддерживаются только по телефону?
Знаете, основная беда в нашей работе, пожалуй, не длинные смены, не жалкая зарплата и не обилие пьяных вокруг, а бескрайняя тоска. Стоять на ногах, когда смертельно хочется спать, в сто раз труднее, если умираешь от скуки. Если б вы видели, сколько раз Патрик начищает медные панели на двери или багажную тележку. Отвозит наверх вещи какого-нибудь придурка, возвращается и снова быстренько ее полирует. Наверное, спаривался бы с ней, если бы мог.
Проклятие, меня начинает все раздражать. Бедняга Патрик. Раз уж хочет чистить свою тележку ночь напролет, пусть чистит, не мое дело. Наверное, стоит сходить проведать Джино. Может, ему как раз нужен человек, который проглотил бы еще пару лишних стопок водки, что загромождают бар.
Вхожу в зал и оказываюсь в облаке сигарного дыма. Теперь тут спокойнее. Большинство постояльцев отправились в номера, остались лишь самые выносливые и набравшиеся до такой степени, что не могут подняться со стульев. Еще мистер Мастерсон с двумя проститутками. Очевидно, у него пропасть времени. Сидит, посасывает «Тринидад дипломатикс», ощущает близость женщин, на лице сияющая улыбка. Как только заходишь в бар, сразу обращаешь на него внимание. Одна из девиц определенно влила в себя слишком много шампанского. Бретелька красного шелкового топа съехала с плеча так низко, что левая грудь того и гляди совсем оголится. Проститутка как будто ничего не замечает, или ей все равно. А может, это и есть ее метод соблазнять.
Джанфранко, Альфредо и Франческо уже начали уборку: вытирают столы, наводят порядок за барной стойкой, выбрасывают остатки лимонов и лаймов. Джино у столика, стоит, опершись руками на спинку стула, и пудрит мозги «текучей историей» — рассказами об очень дорогом спиртном — весьма состоятельному на вид джентльмену, чьи красные щеки такого же цвета, что и носки. Я и отсюда вижу: Джино на охоте. Его выдают псевдонепринужденная поза и слишком веселая улыбка. Проходит некоторое время, и я слышу, как он предлагает клиенту коньяк «Наполеон» по семьсот пятьдесят фунтов за бокал.
— Семьсот пятьдесят! — восклицает тот. — Должно быть, это что-нибудь исключительное, если стоит таких денег.
— А вы, мистер Мастерсон? — спрашивает Джино, направляясь в сторону техасца и останавливаясь ровно посередине между двумя клиентами. — Не хотите попробовать? Досадно будет доставать из погреба бутылку «текучей истории», если пробовать ее будет всего один человек.
— Что? — спрашивает мистер Мастерсон.
— Не желаете ли отведать мою драгоценность — коньяк «Наполеон» 1796 года?
— А, да, конечно. Разумеется, желаю, — отвечает мистер Мастерсон, шлепая не по своей ляжке. — Он мне запомнился еще в прошлый раз. Речь ведь про тот, бокал которого стоит больше тысячи долларов?
— Именно про него, — подтверждает Джино.
— Потрясающе, — говорит мистер Мастерсон. — А мои гостьи попробуют?