Центр 'терции', наконец, прогнулся под пылающими ударами молота М-60. А ракеты образовывали огромные бреши в рядах врага. Полегли первые пять рядов, затем следующий и следующий падали под смертельным ружейным огнем. Менее чем за две минуты после открытия огня, гордость и уверенность той части армии Тилли, которая двинулась на Баденбург, полностью рухнула.
Александр Маккей был не единственным шотландцем, совершившим тогда грех богохульства.
- Иисус Христос, сын Божий, - шептал он. - Иисус Христос, сын Божий.
Эндрю Леннокс не стал нарушать заповеди. Не потому, что он был более религиозен, а просто потому, что был более хладнокровен. Его румяное лицо немного побледнело, конечно. Но его холодные глаза внимательно следили за картиной боя.
- Отряд Хоффмана бежит, - заявил он, - Им хватило одного залпа, гнусные трусы.
В его голосе звучало откровенное презрение. Кальвин и Джон Нокс, как бы от голоса ветерана, упрекали их в самом страшном грехе солдата семнадцатого века. Они не выстояли, как подобает мужчинам.
Майк посмотрел налево. Конечно же, протестантские наемники отступали перед их католическими коллегами. Годы гарнизонного сидения за стенами превратили солдат Хоффмана в обыкновенную банду головорезов. А теперь вымогатели столкнулись на поле боя с настоящими солдатами. Они уже улепетывали к дороге с бойцами Тилли за их спинами.
Майк заорал приказ; затем повторил его еще раз. Поодиночке - его шахтеры и школьники были едва обученной армией, далеко не профессиональными американскими пехотинцами - они стали отыскивать новые цели и стрелять в оторвавшийся католический отряда слева. Расстояние тут было побольше, но вполне в пределах достижимости для хороших стрелков. Число наемников стало сокращаться. Стрелки в окопе стали было разворачивать пулемет, но Фрэнк закричал на них, чтобы они не стреляли. В данном случае не было никакой необходимости в М-60, а им нужно было экономить боеприпасы для пулемета.
Майк повернулся к Маккею.
- Я думаю, пора?..
Маккей был все еще слишком потрясен, чтобы отреагировать. Леннокс помахал рукой перед его лицом.
- Эй, парень - он прав. Пора и нам. - Следующее слово было произнесено с неподдельным удовольствием. - В погоню.
Оба крыла армии наемников Тилли уже были разбиты, а оставшиеся в живых в панике удирали. Майк выкрикнул приказ прекратить огонь. С небольшим запаздыванием опять же, американцы подчинились приказу. Маккей и его двести пятьдесят шотландских кавалеристов поскакали на поле боя. Через несколько секунд они догнали противника и стали кричать им, приказывая сдаться. Те, кто сопротивлялся или продолжал бежать, были безжалостно изрублены или застрелены из пистолетов.
Бой кончился. Это был первый такой бой Майка, и он с трудом теперь удерживал себя в руках.
- Это всегда так? - прошептал он.
Фрэнк покачал головой.
- Это был не бой, Майк. Это была просто бойня.
Вьетнамский ветеран смотрел на заваленные трупами поля. Местами чуть ли не курганы.
- Мне почти жалко бедных ублюдков сейчас. Почти...
Джеффф Хиггинс прервал его. Его голос был взволнованным.
- Майк, посмотри-ка.
Палец Джефффа указывал влево.
Майк посмотрел в ту сторону. Протестантские наемники Хоффмана, увидев полный и неожиданный разгром их, казалось бы, уже торжествующего противника, начали разбег. Майк мог видеть самого Эрнста Хоффмана верхом на лошади, размахивающего клинком. Затем капитан наемников устремил свой меч на север. Вперед.
Майку не нужно было даже щуриться на таком расстоянии. Он знал, куда указывает Хоффман. На католический лагерь, незащищенный теперь и готовый для разграбления. Наемники Хоффмана не стоили и выеденного яйца в бою, но Майк ничуть не сомневался, что они окажутся профессионалами хищения и грабежа.
Маккей и Леннокс предсказывали такой поворот событий в случае, если американцы победят. А Майк соответственно был готов принять меры.
Битва была выиграна, но борьба еще не закончилась. Следовало полностью освободить Баденбург. От всех его врагов.
- Что ж, Джеффф, - сказал он. - Езжай со своими друзьями туда. Прямо сейчас. Если получится, отпугните оттуда людей Хоффмана. Скорей всего, они не будет слушать вас, но я не хочу, чтобы вы начинали активные действия там. Короче, ничего не делать, пока не подойдет подкрепление.
Оседлав свой байк, Джеффф кивнул. Его трое друзей уже запустили грохочущие двигатели.
Майк крикнул быстро удаляющимся мальчишкам: - Помните, черт возьми, без фокусов!
- Мобильный отряд, - пробормотал Фрэнк. - Прямо четыре рыцаря в сияющих доспехах. Долбанные святые паладины, не меньше.
Майк повернулся к нему, улыбаясь.
- Ну, их уже не остановить. Вызывай бронетехнику.
Глава 17
Гретхен поняла, что сражение проиграно, как только она услышала, что пулемет открыл огонь. На самом деле она, конечно, понятия не имела, что означает этот странный отрывистый звук, но это явно не имело никакого отношения к бандитам Тилли. В свои двадцать лет, Гретхен уже выучила основной урок жизни. Ожидай худшего.
Ее охватил минутный страх за своего брата. Ганс, бедный Ганс, был где-то там. Он явно в передних рядах вместе со всем отрядом Людвига, считавшегося, так называемой 'элитой' армии.
Но Гретхен отбросила переживания в сторону. Она ничем не могла помочь Гансу, в защите нуждались другие члены ее семьи. Она быстро осмотрела местность, ища место, где бы спрятаться. Враг будет здесь очень скоро, неистовый и злой в своей победе.
Ее первой мыслью было - в лес, подальше.
Нет, слишком далеко. Сама Гретхен успеет, прежде чем эти звери появятся тут. Аннализа, возможно, тоже. Но большинство остальной семьи. Бабушка, дети, ребенок, девушка с больной ногой, девушка-новичок с ее беспомощным взглядом ...
Что делать?
Обоз разбил лагерь возле полусгоревшего дома. Гретхен осмотрела его накануне вечером, прикидывая возможность там ночевки. Но затем выбрала открытое пространство вместо этого. Дом был давно нежилой, и она не доверяла состоянию полуобрушенного потолка.
Прибывшие монстры осмотрят там все в первую очередь. Что еще?
Ее взгляд упал на ветхое строение для отхожего места и, не задерживаясь, скользнул дальше. Остановился. Вернулся.
Ее ум отчаянно пищал в черепе, как сбившиеся мыши в норе. Дрожь ужаса пробежала по спине.
И все же ...
Давно нежилой. Может быть ...
Она подошла к сортиру. Тонкие стены были ветхими. Несколько досок держались на соплях. Дверь висела на кожаных петлях. Она открыла ее и вгляделась.
Понюхала запах, в первую очередь. Не так уж и плохо. Все давно выветрилось.
Что тут еще. Все было так, как и рассказывала одна из девочек семьи, накануне вечером посланных Гретхен для осмотра. Деревянный пол с дырой в центре, тоже был наполовину сгнившим. Вот почему они не решились заходить сюда. Кто-то может вдруг провалиться.
Гретхен чуть не хихикнула. Может провалиться!
Пережитые ужасы закалила ее волю. Она схватила тяжелую доску пола и с трудом сдвинула ее. Посмотрела вниз. Вздохнула с облегчением.
Почти пусто. Экскременты сгнили, большинство из них. Вонь ужасная, но дышать можно.
Внизу было темно, но не настолько, чтобы Гретхен не могла заметить пауков, рассевшихся тут и там на стенах. Один точно был опасным и ядовитым.
Есть вещи и похуже, чем пауки. Намного хуже.
Приняв решение, Гретхен отвернулась и высунула голову в дверь. Тут же прозвучал приказ. Семья была испугана, но повиновалась немедленно. Через несколько секунд они уже суетились вокруг сортира, подтаскивая жалкое имущество семьи.
Эту кучу рваных подстилок Гретхен пропихнула в отверстие. Будет хоть какая-то защита для босых ног. На какое-то время, во всяком случае.
Так, это сделано, она прикинула, кого прятать. Для девушек, в возрасте достаточном, чтобы привлечь похотливое внимание, места хватит. Она начала со своей сестры Аннализы, взяв в руки Вильгельма у бабушки и передавая его в объятия младшей сестры.
- Возьми его, и прячьтесь в уборной. Быстро!
Аннализа побледнела. Но с хмурой Гретхен спорить не стоило, и она повиновалась, по долгой привычке. Менее чем через десять секунд, она уже была опущена в яму сильными руками старшей сестре. Затем приняла ребенка. Она вздрогнула, заметив пауков, и всхлипнула.
- Молчи! - прошипела Гретхен. - Вас здесь не найдут, если вы не будете шевелиться. И не дыши глубоко.
Аннализа была на грани обморока и еле сдерживала тошноту. Вонь была действительно ужасной. Но не это волновало Гретхен. Она оценивала размеры ямы, вот что сейчас было важно.
Хватит еще на двоих или троих, решила она. Отвернувшись, она подозвала Элизабет и Матильду, двух девушек того же возраста, что и Аннализа. Залезая, они визжали и вскрикивали, но воле Гретхен не препятствовали.
Кто еще?
Ее взгляд упал на молодую девушку с фермы, недавно попавшую в обоз. Девушка была весьма невзрачной. Простые, почти уродливые черты лица, фигура - как мешок с картошкой. Но она была молода, не более шестнадцати лет, и этого было достаточно.
Гретхен оценила ее состояние. Ошеломленный, почти безумный взгляд на ее лице убедил ее. Она не переживет еще одного насилия. Не ее ум, по крайней мере. В данное время.
- Залезай, - приказала она, указывая на уборную. Девушка смотрела на нее, не понимая.
- Залезай, - повторила Гретхен. Она протянула руку.
Девушка, наконец, поняла. Ее рот приоткрылся.
- Залезай. - Голос Гретхен гремел металлом. - Это просто грязь, девочка. Противно, но не смертельно.
Девушка по-прежнему стояла с открытым ртом.
- Идиотка! - прошипела Гретхен. - Это единственное место, где они не будут искать женщин.
Понимание пришло, а с ним и ужас. Дрожа, девушка зашла в сортире. Ее ноги почти не держали ее. Гретхен была крупной женщиной, и очень сильной. Она взяла девочку под мышки и опустила ее в яму. Итак, задача была выполнена.
Гретхен удовлетворенно кивнула.
- Если кто-нибудь зайдет и поднимет крышку, - скомандовала она четырем девушкам, - пригните головы и прижмитесь к стенкам как можно ближе. И не бойтесь пауков. -
И Аннализе: - А ты прикрой ладонью рот ребенку, если он начинает плакать или кричать.
Глаза Аннализы вытаращились.
- А что, если?.. - Она втянула воздух через ноздри. - Я не могу зажимать ему рот очень долго. Он задохнется.
Гретхен покачала головой.
- Если они откроют крышку, то не больше, чем на секунду или две. Не будут они нюхать вонь. Да и вообще...
Лицо Гретхен было пустым.
- Тут рядом, будет столько шума, что вряд ли кто услышит ребенка.
Неизбежное приближалось. Гретхен слышала, что звуки битвы стали громче. Другая сторона выигрывала. Они скоро будут здесь.
Быстро, чуть не плача, она схватила крышку и закрыла ею отверстие в уборной. Мизерное окошко в обшивке сортира едва пропускало свет. Четыре девочки и ребенок были надежно укрыты.
Убедившись, что она сделала все, что могла для них, Гретхен вышла и прикрыла дверь. Теперь она оглядела все остальное. В обозе был переполох. Сотни людей суетились и кричали. Многие побежали на север, в лес.
Какое-то мгновение Гретхен боролась с соблазном последовать за ними. Она была достаточно молода и достаточно здорова, чтобы успеть достичь укрытия в далеких лесах, прежде чем появятся вражеские солдаты. Но тогда ей придется бросить свою бабушку, и других.
Нет.
Что еще?
Не прошло и пяти секунд, как ответ пришел. Ничего. Выжить, вот и все.
Небольшая толпа все еще группировалась вокруг нее. Гретхен отошла подальше от сортира. Затем она приказала пожилым женщинам взять детей и отойти в сторону от палаток и имущества лагеря. Там они смогут быть в относительной безопасти. Солдат они бы не заинтересовали, да и те жалкие тряпки, что они носили, тоже.
Одна из трех оставшихся молодых женщин упала на колени и начала молиться. Через несколько секунд все остальные присоединились к ней.
Гретхен осталась стоять. Что толку в молитвах? Она не боялась за свою душу. Насилию в конечном итоге подвергнется ее тело. А вот ее разум. Ему молитвы не помогут.
Полная пустота внутри. Она вытеснила все мысли из головы. Пустота. Последняя мысль о Гансе, идущем со страхом в бой, последняя вспышка горя. Пустота.
Мозг молчал, работали только органы чувств. Открытые глаза, глядевшие на маленькие фигурки людей далеко впереди. Ее уши, слышавшие их гиканьем и вопли, но ее мозг не воспринимал слов.
И еще осязание. Она чувствовала пальцами небольшой нож, который украл Ганс для нее несколько месяцев назад. Нож был спрятан в корсаж, в подмышечный карман, который она пришила сама. Солдаты не найдут его там. Они даже не станут снимать платье.
Ощущения от ножа принесли окончательную пустоту. Как бы ни было трудно, Гретхен никогда не помышляла о самоубийстве. Она выживет, если это вообще возможно. Но нож ей был необходим. На случай если солдаты - они были ближе сейчас, гораздо ближе - захотят сами лишить ее жизни. Гретхен уже давно решила, что она не оставит эту землю, не унеся с собой одного из этих дьяволов в загробную жизнь.
***
Успокаивающее ощущение ножа продолжало держать ее ум пустым некоторое время, даже после появления чуда. Она ничуть не удивилась.
Гретхен слышала однажды в детстве сказку о рыцарях в сияющих доспехах. Ее дед читал ей эту историю в книге, взятой у кого-то. Ей исполнилось тогда уже десять лет. Война только началась, и начали доходить слухи о беспорядках в Чехии. Тем не менее, даже в этом возрасте, Гретхен считала сказку смехотворной.
Она не верила в благородных рыцарей. Вооруженные звери в доспехах, да. Рыцари, нет.
Так что неудивительно, что она не нашла ничего особенного в четырех причудливо одетых мальчишках, которые мчались к ней на самых странных и ревущих зверях, подобных которым она никогда не видела. Ну и пусть.
Черти, возможно. Она не боялась чертей.
Пальцы сжали нож.
Глава 18
Первое, что Джеффф Хиггинс ясно увидел, в лагерном хаосе перед ним, была фигура женщины. Одна, среди сотен снующих туда-сюда и кричащих людей, она стояла на месте. Стояла очень прямо и казалась спокойной. Засунув руки под мышки, она смотрела прямо на него.
Мотоцикл Джефффа скакнул на невидимой кочке в поле, и он почти потерял контроль над управлением. В течение нескольких безумных моментов, он не мог сосредоточиться на чем-то еще. К счастью, его опыт обращения с внедорожником был на высоте, и он выправил опасный крен.
Когда опасность падения миновала, он сразу же вновь посмотрел на женщину.
Она все еще была там. Все так же стояла, по-прежнему молчала, и по-прежнему глядела на него.
На расстоянии Джеффф точно не мог определить выражение ее лица. Но что-то в ней привлекло его, словно магнитом, и он направил свой мотоцикл к ней. Сзади, трое его друзей неотрывно следовали за ним.
Потом его друзья поддразнивали его за эту мгновенную реакцию. Но их шутки были совершенно несправедливыми. То, что привлекло к ней Джефффа, было просто ощущение единственного островка здравомыслия в бушующем вокруг безумии. Безмятежная статуя, возвышающаяся над ордой визжащих людей. Словно кролики, разбегающиеся от затопленных нор.
Он затормозил в скольжении свой байк не более чем в пятнадцати футах от нее, и смог, наконец, получше рассмотреть заинтересовавшую его женщину.
Черт. Она была... О, черт...
Им сразу овладела застенчивость, которую он всегда испытывал при виде очень молодых женщин. Особенно высоких молодых женщин, уверенных в себе и невозмутимых. То, что незнакомка была одета в платье, которое представляло собой набор сшитых вместе тряпок, была босиком, с полоской грязи на лбу, не имело никакого значения. То, что заставило застыть Джефффа, и перехватило ему горло, было это дивное лицо. Длинные пшеничные волосы; светло-коричневые глаза; прямой правильный нос; полные губы; сильный подбородок; о Боже, она была так прекрасна.