Это была быстрая и точная оценка. Интуитивно точная. Ни один из этих людей не был бы сейчас здесь, в шатре, если бы король не возлагал на них большие надежды.
- Что ж, хорошо, господа, давайте работать.
Взгляд Густава немедленно устремился к Вильгельму и Бернарду.
- Теперь войска империи двинутся на Саксен-Веймар. Это факт. Вы двое, и Вильям, единственные мои надежные союзники в Германии. Император Фердинанд не простит вам этого.
Вильгельм, старший из двух герцогов Саксен-Веймарских, поморщился.
- Я боюсь, что вы правы, Ваше Величество. - Тень надежды мелькнула по его лицу. - Хотя услуги Тилли оплачивает Максимилиан Баварский, а не и император, так что возможно...
Вильям Гессен-Кассельский фыркнул. Густав махнул рукой.
- Отбросьте эту надежду, Вильгельм. И вы, Бернард. Максимилиан даже более жаден, чем сам император. Он уже потребовал Пфальц за поддержку династии Габсбургов и католичества. И он, конечно, захочет добавить к нему Тюрингию и Гессен. По крайней мере, хоть что-то из их земель. Император вряд ли сможет отказать ему. Поскольку Фердинанд отказался от услуг Валленштейна, в его распоряжении основной силой останется только армия Тилли.
Вильгельм вздохнул.
- Я не смогу остановить Тилли, - сказал он, морщась. - Он так и будет опустошать Тюрингию и захватывать каждый из ее городов. Веймар, Айзенах и Гот, в первую очередь. Эрфурт, возможно, откупится от него.
Лицо дворянина было настолько измождено, что трудно было признать в нем молодого еще человека.
- Население пострадает очень сильно.
Густав стиснул руки за спиной и расправил плечи. Его лицо было суровым.
- Я ничем помочь вам не могу. Прошу прощения и горько сожалею, но это сущая правда.
Слова падали в тишине, как свинец. С гневом. И со стыдом.
- Я не буду давать обещаний, которые не смогу сдержать. Особенно сейчас. После Магдебурга. У меня просто не хватит сил для защиты Тюрингии от Тилли. На его стороне даже география. Он ближе, и может использовать горы Гарц для защиты своих флангов.
Бернард кивнул.
- Мы знаем это, Ваше Величество. - Он выпрямился, сжимая рукоять меча. - Мой брат является моим наследником, и он должен оставаться здесь, с вами. Но я вернусь в Веймар, и буду делать все, что смогу. Я установлю с вами курьерскую связь, как только доберусь, но...
- Нет.
Недоумевающие глаза Бернарда переместились на Акселя Оксеншерна. Шведский канцлер развел руками, извиняясь.
- Простите мою резкость, ради бога. Но это очень плохая идея.
Аксель поднял руку, предвосхищая бурную реакцию протеста герцога.
- Погодите, пожалуйста, Бернард! Я, конечно, восхищаюсь вашим мужеством. Тем более что мужество среди немецких аристократов более редкий товар, чем золото.
Шведские офицеры разразились грубым, язвительным смехом.
Аксель продолжил: - Это был с вашей стороны очень романтический жест, Бернард. Но вместе с тем, это откровенная глупость. В Тюрингии вас не ждет ничего, кроме гибели или плена. У вас совсем немного собственных сил, и ... - Аксель выразительно посмотрел на молодого дворянина. - И у вас нет никакого военного опыта.
Он чуть не добавил, "вы еще девственник, по правде говоря", но удержался.
Лицо Бернарда Саксен-Веймарского окаменело. Его глаза умоляюще уставились на Густава Адольфа.
Густав глубоко вздохнул. Затем, шагнув вперед и положил свою огромную руку на тонкое плечо Саксен-Веймара.
- Он прав, Бернард. - Лицо короля озарилось внезапной веселой улыбкой. - Оставайтесь лучше здесь. Со мной. Я был бы рад добавить вас в ряды моих соратников, вместе с Вильгельмом. Я уверен в вашей полезности для нас, - Густав проигнорировал едва скрываемый скептицизм на лицах шведским офицеров, - и вдобавок ко всему, я полагаю, что мог бы научить вас кое-чему в искусстве войны.
Последняя часть фразы сделала свое дело, как и ожидал Густав. Саксен-Веймар, еще подростком восхищавшийся воинской доблестью короля, вновь превратился в несовершеннолетнего смущенного юношу.
Взгляд Бернарда переместился на других мужчин. Все - заслуженные ветераны. Мужчины, которые доказали свою доблесть. Глядя на них, молодой человек засомневался в своих возможностях. Его взгляд скользнул по шатру и остановился на молодом шведском офицере. Это было Леннарт Торстенссон, блестящий командир шведской артиллерии.
Торстенссон усмехнулся.
- Не бойся, Бернард. Пусть имперцы сейчас смеются над вами. Достаточно скоро, не пройдет и года - им уже будет не до смеха.
Смех, охвативший присутствующих, на этот раз не был ни зол, ни едок. Просто дикий и безудержный смех. Так воют северные волки, услышав, что олени усомнились в их храбрости.
Ободрения Торстенссона и сопровождающего его веселого смеха было достаточно. Кивок Саксен-Веймара превратился в глубокий поклон королю.
- Моя честь к вашим услугам, Ваше Величество.
Густав хлопнул в ладоши.
- Отлично! А теперь ...
Он повернулся к одному из своих кавалерийских военачальников, Юханну Банеру.
- Тот небольшой гарнизон по-прежнему находится в Баденбурге, верно?
Банер склонил голову.
- Вы имеете в виду шотландцев? Отряд кавалерии под командованием Маккея?
- Да, их. Александр Маккей, насколько я помню. Многообещающий молодой офицер.
Оксеншерн, рассудительный, как и всегда, воздержался от комментариев по поводу этого последнего замечания. Хотя ему и не терпелось сказать что-то вроде: - Вы пообщались с ним меньше часа, Густав. На основании чего вы называете его 'перспективным молодым офицером'?
Но он оставил эти слова только в своем уме. Король, он был уверен, и сам не питал никаких иллюзий. Он просто отчаянно хотел внушить хоть какую-то уверенность и хорошее настроение в этот день мрака и ужаса. Кроме того, в отличие от Банера, Аксель знал о реальной миссии Маккея.
Густав продолжал: - Так вот, следует отправить курьера к Маккею с приказом остаться в Тюрингии. Я не ожидаю, конечно, что он сможет удержать Баденбург при серьезном нападении. Просто пусть отступит в леса Тюрингии. Я хочу, чтобы он сообщал нам обо всех передвижениях Тилли. - И кинул на Оксеншерна быстрый взгляд. - Перед отправкой - курьера ко мне. Я дам ему более подробные инструкции.
Банер кивнул. Король обратился к ландграфу Гессен-Кассельскому.
- Вильям, я не могу предоставить вам никакой конкретной помощи сейчас. Но ваша ситуация и не столь отчаянна. Во-первых, Тилли будет и дальше углубляться в Тюрингию, а не в Гессен. И ...
Гессен-Кассель фыркнул.
- И Тилли движется не так быстро, как пуля. Великий и могучий Генерал Улитка.
Густав улыбнулся, но улыбка исчезла очень быстро.
- Не стоит недооценивать этого человека, Вильям, - сказал он, мягко и серьезно. - Он может, и улитка, но помните: Иоганн Церклас, граф Тилли, был профессиональным солдатом всю свою жизнь, и большую часть этого времени в качестве командующего войсками. Сейчас ему уже более семидесяти лет, и он до сих пор не проигрывал крупных сражений.
Лицо короля стало напыщенным.
- В конце-концов, он, пожалуй, самый великий из всех полководцев со времен Гонсало де Кордова.
- Магдебургский мясник, - прорычал Торстенссон.
Густав взглянул на офицера-артиллериста. Когда он заговорил, его голос был печальным. - Да, Леннарт, пожалуй, именно так Тилли и будет известен потомкам. А все остальное будет забыто. - Король расправил плечи. - Заметьте, я не говорю, что это несправедливо. Полководец полностью несет ответственность за поведение своих войск. Но все донесения из Магдебурга говорят о том, что Тилли пытался сдерживать своих солдат. Хотя, конечно, не было никаких оснований предавать город огню.
Торстенссон, привыкший к тому, что с монархом Швеции Густавом не возбраняется спорить, не отступал.
- Ну и что? - спросил он. - Тилли предводитель этой армию. Он же не подал в отставку после всего этого. Его армия - это армия подонков. Он не может оправдываться тем, что его черти вырвались на свободу. - Гнев молодого артиллериста сменился восхищением. - А ваша армия, Ваше Величество, совсем другое дело. Она никогда не опозорит свое знамя. Ни при каких обстоятельствах.
Густав улыбнулся, затем нахмурился. И покачал головой.
- Я полководец старой школы, Леннарт, - ответил он мягко. - И все еще уверен в некоторых ее достоинствах. Как бы там ни было.
Затем добавил, криво улыбаясь: - Но я полагаю, что уже начал воспитывать полководцев новой школы. По крайней мере, я надеюсь, что так.
Несколько офицеров усмехнулись. Шведский канцлер был невозмутим.
- Ну, да, - пробормотал Оксеншерна. - Новое поколение. Но Валленштейн делает то же самое, друг мой Густав. Не забывайте об этом. Скоро вы возьмете верх над Тилли с его старым наследием. И останетесь лицом к лицу с Валленштейном. Как и вы, он презирает старые методы. И, как и вы - он до сих не признает каких-либо авторитетов в искусстве войны.
Упоминание о Валленштейне заставило смолкнуть все разговоры. Великий полководец Богемии удалился в свои поместья после того, как император послал его в отставку по требованию дворянства Австрии. Католические властители Священной Римской империи презирали этого человека за его низкое происхождение и опасались его богатства и влияния. Но Валленштейн в любой момент мог вновь быть призван в войска.
Лицо Густава слегка покраснело, но голос его был спокоен.
- Вы ошибаетесь, друг мой Аксель. Для меня всегда был только один авторитет, как в вопросах война, так и мира. Его имя Иисус Христос. - Глубокая вера этого заявления не ставилась под сомнение ни одним из присутствующих. - А Валленштейн? Только он сам знает, кто для него авторитет.
Торстенссон посмотрел вниз, себе под ноги. - Я догадываюсь, кто ... - пробормотал он тихо. Офицеры, стоявшие по обе стороны от него, усмехнулись.
Густав повернулся к ландграфу Гессен-Кассельскому.
- Вильям, ваши войска гораздо сильнее, чем у Саксен-Веймаров, и у вас есть несколько месяцев, чтобы подготовиться к обороне. Так что я думаю, что вы сможете еще нагнать на Тилли страха.
У входа в шатер стало шумно. Группа солдат притащила новые стулья.
Король взглянул на них, улыбаясь.
- Вообще-то, я думаю, что они уже не нужны. Вряд ли у нас есть еще что-то серьезное для обсуждений. Не сегодня, по крайней мере.
Густав посмотрел мимо входящих солдат вдаль, на равнины центральной Германии. Его зубы сжались.
- В данный момент, Вильям, лучшую помощь, которую я могу вам оказать, это вставить стальные шипы в задницы некоторым протестантским правителям. А начнем мы с принца Бранденбургского.
- Стальную занозу в задницу? - переспросил Торстенссон. - Георгу Вильяму? - Он усмехнулся. - Не может быть!
Улыбка Густава проявилась на губах сквозь все еще стиснутые зубы.
- Ничего, - прорычал он. - Он мой двоюродный брат, в конце концов. Он все поймет правильно. Особенно после того, как дать ему простой выбор. Сталь под лопатку - или сталь в задницу.
Все в шатре так и покатились со смеху. Тонкая улыбка Густава переросла в оскал акулы. Он повернул голову к Торстенссону.
- Готовься к походу, Леннарт. Я хочу увидеть свои пушки, нацеленные на Берлин, как можно скорее.
Офицеры в палатке восприняли это как сигнал, чтобы разойтись. Гессен-Кассельский и братья Саксен-Веймарские на минуту задержались. Во-первых, чтобы просто пожать руку королю. Во-вторых, чтобы уточнить свои конкретные действия теперь. Густав отправил их сопровождать Торстенссона.
Вскоре в шатре остался только Оксеншерн. Густав подождал, пока все не ушли, прежде чем заговорить.
- От Маккея никаких известий?
Оксеншерн покачал головой. Король нахмурился.
- Мне нужны голландские деньги, Аксель. В настоящее время наши финансы почти полностью зависят от французов. От кардинала Ришелье. - Его хмурое лицо стало кислым. - Я верю этому двуликому паписту столько же, сколько бы я верил сатане.
Аксель пожал плечами. Он попытался выдавить обнадеживающую улыбку. Но без успеха, несмотря на свое мастерство дипломата.
- Франция в лице Ришелье имеет свои собственные веские причины, чтобы поддерживать нас, Густав. Они, конечно, католики, но их намного больше беспокоят династические амбиции Габсбургов, чем восстановление власти Папы в северной Германии.
Король не был успокоен этими словами.
- Я знаю это! - рявкнул он. - И что? Единственное, что Ришелье хочет - так это долгой, затяжной и разрушительной войны в Священной Римской империи. И пусть половина немцев умрет при этом - да пусть хоть все сдохнут! Ришелье не хочет нашей победы, Аксель - совсем нет! Он просто хочет, чтобы мы постоянно теребили австрийских Габсбургов. И испанских Габсбургов, если уж на то пошло. - Он сурово нахмурился. - Чтобы шведское пушечное мясо работало на французского казначея, который выдает средства скупо, как скряга.
Он ударил тяжелым кулаком в ладонь.
- Мне нужно больше денег. Я не могу получить их от Ришелье, и мы уже опустошили шведскую казну. Остается только Голландия. Голландцы богаты, и у них есть свои собственные причины ненавидеть Габсбургов.
Худое и аристократическое лицо Оксеншерна закаменело.
- Голландия - республика, - пробормотал он кисло.
Король посмотрел на своего друга и усмехнулся.
- Ох, Аксель! Ты истинный дворянин!
Оксеншерн немного напрягся под этой насмешкой. Оксенштерны были одним из самых знатных семейств шведского дворянства, и Аксель, при всей своей гибкости ума, был заядлым сторонником аристократических принципов. Как ни странно, единственный человек в Швеции, который стоял над ним в соответствии с этими же принципами, был значительно более скептически настроен к ним. Густав II Адольф, король Швеции, провел годы в борьбе с польской аристократией, прежде чем скрестил мечи со своими немецкими коллегами. Этот опыт заставил его набраться глубокого презрения к так называемому 'дворянству'. Поляки были неплохи в бою, но совершенно по-скотски относились к своим крепостным. Немцы, за некоторыми исключениями, не обладали и той толикой польских достоинств. Большинство из них, во время этой долгой войны, отсиживались с удобствами в своих дворцах и замках, а реальные боевые действия вели наемники. Чьи услуги оплачивались, естественно, за счет налогов, которые вымогались у обедневшего, охваченного болезнями, полуголодного крестьянства.
Но не было никакого смысла возобновлять этот старый спор с Акселем. У Густава и без этого сейчас хватало проблем.
- Если от Маккея нет сообщений, это означает, видимо, что голландские курьеры еще не добрались до него, - сказал он. - Что там могло случиться?
Аксель фыркнул.
- Случиться? С курьерами много чего случалось по всей Германии за тринадцать лет войны.
Густав нетерпеливо покачал головой.
- Голландцы должны были отправить еврея, - заметил он. - С охранной грамотой. И Фердинанд, в свою очередь, издал указы, касающиеся обращения с евреями в Священной Римской империи. Он не хочет отпугивать их, его интересуют их деньги.
Оксеншерн пожал плечами.
- Тем не менее могло случиться что угодно. Люди Тилли разбойничают там по всей территории. Они не находятся на императорской службе. Не прямо, по крайней мере. Разве эти наемники вспомнят об указах Фердинанда, если их банда поймает курьера и захочет его пограбить? И еще меньше их волнуют голландские охранные грамоты.
Король нахмурился, но спорить не стал. Он знал, что Аксель, скорее всего, прав. Германия представляла собой сейчас сплошной шабаш ведьм. Любое преступление было не только возможно, но уже происходило бесчисленное количество раз.
Густав вздохнул. Он переплел толстые пальцы обеих рук, вывернул их и щелкнул суставами.
- Я иногда боюсь, Аксель. Я тревожусь.
Он повернул голову, голубые глаза встретились с карими.
- Я молюсь милосердному Богу. Почему он допускает такое бедствие, как эта война? Я боюсь, что мы совершили ужасные грехи, чтобы понести такое наказание. И когда я смотрю на все эти царства и княжества, я даже думаю, что могу назвать этот грех. Гордыня, Аксель. Безмерное, безудержное высокомерие. Чистое торжество плоти, а не духа.