Перевод Курлаевой А.В., 2017 год
Дэйву - Диана Уинн Джонс
Диане, ее семье, друзьям и читателям - Урсула Джонс
Глава 1
Каша – ответ моей тети Бекк на всё. Утро после моей инициации оказалось таким полнейшим провалом, что она дала мне кашу со сливками и медом – неслыханная роскошь в нашем каменном домике, – а я была почти слишком расстроена, чтобы порадоваться этому. Я сидела и дрожала, стуча зубами – столько же от горя, сколько от холода, – и возила ложкой по тарелке, пока тетя Бекк не завернула меня в большой пушистый плед и резко не сказала, что это не конец света.
- Или пока не конец, - добавила она. – И твоя коса сейчас будет в меде.
Это заставило меня немного выпрямиться. Вчера я вымыла волосы в холодной весенней воде с множеством трав – и вымылась в ней вся, – и это был не тот опыт, который мне хотелось повторять. А накануне этого ужасного мытья я весь день ничего не ела и в результате, когда настало время спускаться в Место, я чувствовала себя насквозь промокшей и замерзшей, и беззащитной как рожки улитки. И наступившая ночь нисколько не помогала высохнуть или согреться.
Понимаете, Место, оно похоже на глубокий ров в земле, выложенный каменными плитами, и сверху тоже лежат каменные плиты, прикрытые дерном. Чтобы попасть внутрь, надо соскользнуть по покрытому листьями склону, и тетя Бекк подтаскивает к входу еще одну каменную плиту, закрывая тебя внутри. А потом сидишь там до самого утра в одной льняной нижней юбке и ждешь, чтобы произошло нечто. Или не произошло. Там не обоняешь ничего, кроме камня, сырости и далекого дерна, не чувствуешь ничего, кроме холода – особенно под собой, когда сядешь, – и не видишь ничего, кроме темноты.
Предполагается, что тебя должны посетить видения или, по крайней мере, твое животное-хранитель. В моей семье все женщины, когда им исполнялось двенадцать, а луна входила в нужную фазу, спускались в Место, и для большинства из них это был интереснейший момент в жизни. Моя мать видела, как мимо нее медленно проходит череда принцев – серебристых и бледных, увенчанных золотыми ободками. Я помню, как она рассказывала мне об этом, когда еще была жива. Тетя Бекк видела целый зверинец – изящные гибкие животные, вроде змей, ящериц, борзых и бегущих оленей, что я нахожу типичным. А кроме того она говорит, что все чары и знания, которые она когда-либо изучала, упорядочились в ее голове в изумительную осмысленную систему. С тех пор она стала потрясающе сильным пользователем магии.
Ничего такого со мной не произошло. Вообще ничего не произошло.
Нет, я говорю неправду. Я всё испортила. И не смею рассказать тете Бекк. Обхватив колени руками, я сидела там и сидела, стараясь сохранить тепло и не замечать холодное онемение, растекающееся вверх от тех частей моего тела, на которых я сидела, а больше всего стараясь не бояться до смерти того, что должно произойти. Худшая и самая пугающая часть состояла в том, что я была заперта под землей. Я не смела пошевелиться, поскольку была уверена: стоит мне пошевелиться, и я обнаружу, что стены сдвинулись внутрь, а крыша опустилась. Я просто сидела и дрожала – большей частью крепко зажмурившись. Но на некоторое время я заставила себя открыть глаза, боясь, что видения придут, а я их не увижу из-за того, что у меня закрыты глаза.
И знаете, как в темноте случается обман зрения? После долгого-долгого времени – прошла по меньшей мере вечность – мне показалось, что в Место откуда-то проникает свет. И я подумала: «Великие небеса, уже утро! Должно быть, тетя Бекк проспала и забыла прийти на заре, чтобы выпустить меня!» Мне казалось, будто я просидела здесь столько часов, что время должно быть уже к обеду – я была уверена. Так что в слабом свете я на ощупь проползла, поцарапав локоть и ударившись обоими коленами, пока не оказалась перед склоном. Честное слово, слабый свет казался проникающим с краев каменной плиты, которую тетя Бекк опустила наверху.
Этого было достаточно, чтобы вызывать у меня настоящую панику. На четвереньках я бросилась наверх по покрытому листьями склону и попыталась отодвинуть плиту в сторону. Когда она даже не пошевелилась, я закричала на нее:
- Откройся и выпусти меня! Немедленно!
И принялась толкать ее как бешеная.
К моему немалому удивлению, она легко скользнула в сторону, и я пулей выскочила из Места, точно кролик. Там я поднялась на колени, более пораженная, чем когда-либо. Ярко светила луна. Маленькая почти золотая полная луна высоко плыла, отбрасывая морозную белизну на каждый пучок вереска и каждый камень и превращая наш маленький дом у подножия холма в серебряный куб. В одном направлении я могла на протяжении миль видеть горы, а в другом – темно-серебряную полосу моря. Стояла такая лунно-тихая ночь, что я вообще-то могла слышать море. Оно производило тот тихий потаенный звук, который слышишь, если приложить к уху ракушку. И здесь снаружи было так холодно, как если бы белизна на вереске действительно была – а не только казалась – инеем.
Меня передернуло от холода и стыда, когда я снова подняла взгляд на луну. По ее положению на небе я поняла, что еще только полночь. Я пробыла внутри Места в лучшем случае три часа. И скорее всего изнутри я не могла увидеть луну: она находилась в другой части неба.
И я поняла, что бледный свет, который я там видела, на самом деле был началом видения. Я совершила ужасную ошибку и прервала его. Эта мысль так испугала меня, что я нырнула обратно внутрь, ухватилась за каменную плиту, изо всех сил налегла на нее и каким-то образом подтащила на прежнее место, закрывая вход, а потом скользнула на каменный пол и отчаянно скрючилась на нем.
- О, пожалуйста, вернись! – сказала я видению. – Я буду хорошей. Я больше не сдвинусь ни на дюйм.
Но больше ничего не произошло. По сравнению с ветреной белизной снаружи, в Месте было очень темно и гораздо теплее, но, хотя я просидела там с широко раскрытыми глазами несколько часов, больше я ничего не увидела.
На рассвете, когда я услышала, как тетя Бекк отодвигает плиту, я испытала приступ крайнего ужаса, поскольку была уверена: она заметит, что камень передвигали. Но было еще почти темно, и, подозреваю, это было последнее, чего она ожидала. В любом случае, она, похоже, не заметила ничего необычного. Кроме того, она говорит, что я крепко спала. Ей пришлось спуститься ко мне и потрясти за плечо. Но я слышала, как она это делает. Я чувствую себя такой лгуньей. И неудачницей.
- Ну, Эйлин, - сказала она, помогая мне подняться по склону – к этому времени я совершенно задеревенела, - что с тобой произошло?
- Ничего! – простонала я и разрыдалась.
Тетя Бекк всегда становится резкой, когда кто-то плачет. Она терпеть не может выказывать сочувствие. Она завернула меня в пальто и повела вниз по холму, говоря:
- Немедленно прекрати вопить, Эйлин. Тут абсолютно нечего стыдиться. Возможно, для тебя просто слишком рано. Такое случается. Моей бабушке – твоей прабабушке Венне – пришлось спускаться в Место трижды, прежде чем она хоть что-то увидела. И даже тогда это был всего лишь крошечный кусочек ежа.
- Но, может, я недостаточно хороша, - прорыдала я. – Может, магия во мне ослабела из-за того, что мой отец был чужестранцем.
- Что за вздор. Твой отец был бардом с Галлиса, и твоя мать очень тщательно выбрала его. «Бекк, - сказала она мне, - у этого человека истинный дар, и я решительно настроена родить от него ребенка с еще более великим даром». Хотя, когда он разделил участь принца Аласдейра, это не помешало ей потерять голову от Жреца Килканнона.
«И умереть из-за этого», - удрученно подумала я. Моя мать умерла, пытаясь произвести на свет моего брата. Ребенок тоже умер, и тете Бекк – младшей сестре моей матери – пришлось растить меня с пятилетнего возраста.
- Но не бойся, - продолжила тетя Бекк. – Я с самого начала заметила у тебя задатки великого пользователя магии. Придет со временем. Просто надо попытаться еще раз в следующее полнолуние.
С этими словами она завела меня внутрь – в звуки мычания коровы и кудахтанья кур, доносившиеся из следующей комнаты – и усадила перед кашей. Думаю, большая часть моих страданий, пока я сидела там, прокладывая реки сливок в бассейне меда, происходила от мысли, что мне придется пройти через всё заново.
- Ешь! – резко велела тетя Бекк.
Так что я начала есть, и мне от этого как-то полегчало – во всяком случае достаточно, чтобы я доплелась до моей маленькой узкой кровати и проспала до тех пор, пока послеполуденное солнце не начало спускаться по небосклону. Я могла бы проспать и дольше, если бы кто-то не постучал в дверь тети Бекк.
- Откройте! – высокопарно потребовал он. – Откройте во имя короля!
Это оказался мальчишка с Логры – ужасно гордый тем, каким глубоким и мужественным стал его голос. Еще на прошлой неделе он скрипел и ревел повсюду, и над ним смеялись даже больше, чем обычно. Тетя Бекк открыла дверь, и он прошагал внутрь, выглядя довольно-таки величественно в новой униформе с королевской накидкой, тяжелыми складками покачивающейся на его плечах.
В замке его, может, и презирают, называя «огр с Логры», но к чести моего дальнего родственника короля должна сказать: мальчишку обеспечивают всем необходимым. Он всегда хорошо одет и так же хорошо образован, как я – а я хожу в замок на уроки трижды в неделю, – и думаю, они учат его также обращаться с оружием. Во всяком случае, на поясе, стягивающем его тощие бедра поверх новой куртки из вычесанной овчины, висел меч. Подозреваю, что этим мечом он гордился еще больше, чем своим новым взрослым голосом.
Он прошествовал внутрь во всем своем блеске и вдруг остановился, глазея и заикаясь. Раньше он ни разу не был в нашем доме. Прежде всего он явно ужаснулся маленьким размерам комнаты и тому, что я лежала в постели, приподнявшись на локте, прямо за кухонным очагом, а потом он был поражен картинами тети Бекк. Тетя Бекк – довольно хороший художник. Она говорит, у нас, людей со Скарра, это основной дар. Наша комната обвешана картинами: мои портреты, и портреты моей бедной усопшей матери, и любого пастуха или рыбака, который был достаточно безрассуден, чтобы согласиться позировать ей. Моя любимая картина – очаровательная группа детей из замка, ругающихся и смеющихся на ступенях, ведущих к залу, в то время как падающий наискось над их головами свет золотыми зигзагами ложится на верхние ступени. Но есть также и пейзажи: горы, вересковые пустоши и море, и несколько изображений лодок. Тетя Бекк даже разрисовала ширму, закрывающую ее кровать так, чтобы она выглядела как одна из стен с полками, забитыми горшками и склянками, и с висящими связками лука.
Мальчишка – у него странное Логранское имя, звучащее как Ого, чем и объясняется его прозвище – глазел на всё это, вытянув вперед большую гладкую голову и сморщив в изумлении бледное прыщеватое лицо. Ему пришлось пристально рассмотреть ширму, прежде чем он смог понять, что она тоже является картиной. И тогда его уродливое лицо порозовело, поскольку вначале он подумал, что это стена.
- В чем дело, Ого? – спросила тетя Бекк – она с ним слегка саркастична, как и все остальные.
- Эт-то, - заикаясь, произнес он. – Это всё так красиво и так реально. И… - он указал на группу детей на ступенях. – Здесь есть я.
И действительно: он был там, хотя до сих пор я этого не замечала. Самый маленький мальчик, которого спихнул на нижнюю ступеньку мальчик побольше, вероятно, являвшийся моим кузеном Айваром. Тетя Бекк очень умна. Она написала эту картину по быстрым наброскам углем, и ни один из них даже не подозревал, что их рисовали.
Самодовольное удовлетворенное выражение разлилось в морщинах худого лица тети Бекк. Она неравнодушна к похвалам, но ей нравится, чтобы все думали, будто она строга и бесстрастна.
- Не забудь передать свое сообщение, - сказала она. – Что там?
- А, да, - Ого встал по стойке смирно, почти касаясь головой потолочных балок – в последнее время он сильно вырос и стал даже выше тети Бекк. – Я должен привести вас обеих в замок на ужин. Король желает посоветоваться с вами.
- В таком случае, - сказала тетя Бекк, - не возьмешь ли ты кружку моего пива и не посидишь ли снаружи, пока Эйлин одевается?
Ого стрельнул взволнованным взглядом куда-то в район полок над моей головой. Он был ужасно смущен, увидев меня в кровати практически без одежды, и до сих пор избегал смотреть в мою сторону.
- Если она больна, - громко произнес он, - она не должна идти.
- Ты очень тактичен, - сказала тетя Бекк, - но она не больна – просто немного устала. И мы обе немедленно будем готовы. А теперь выйди.
Она сунула кружку в его широкие розовые ладони и выпроводила его наружу к согретой солнцем скамейке, откуда открывался вид на море.
- Поторопись, - велела она мне, захлопнув за ним дверь. – Голубое платье и лучшая накидка, и не забудь сначала вымыться. Когда будешь готова, я заплету тебе волосы.
Когда тетя Бекк исчезла за разрисованной ширмой, я со стоном поднялась. Я вся задеревенела и всё еще почти дрожала. А тетя Бекк так привередлива по отношению к мытью. Я чувствовала, что вчера домылась до полусмерти, а теперь она ждет, что я снова вымокну с ног до головы. Но я не посмела ослушаться. По горькому опыту я знала: если я только намочу миску и полотенце для лица, она обязательно поймет. Она никогда не говорила, что знает, но следующее затем расчесывание волос всегда было карающим.
Я угрюмо оделась, размышляя, чего теперь хочет король Кениг. Он в любом случае совещается с тетей Бекк раз в неделю, но редко озабочивается включить в совет меня. На самом деле здесь идет настоящая битва, поскольку тетя Бекк почти всегда берет меня с собой – в рамках обучения. И тогда мой дальний родственник король Кениг хмурится, скребет свою бороду и ворчит что-то по поводу того, что им не нужны игрушечные солдатики, а тетя Бекк просто сладко одаривает его одной из своих твердых как алмаз улыбок. И обычно мне приходится остаться, выслушивая, как король спрашивает о предзнаменованиях набега на соседей или о том, что делать в этом году с посевами.
Интересно бывает, только когда тетя Бекк требует наполнить серебряную чашу и гадает ему. Мне нравится за этим наблюдать – не то чтобы мне когда-либо удавалось что-нибудь разглядеть в чаше, но мне нравится наблюдать, как смотрит моя тетя. Мурашки возбуждения пробегают по спине, когда она произносит странным скрипучим голосом:
- Я вижу огни на вершине Штормового Пика и панически бегущие стада.
И она всегда оказывается права. Когда она говорила это, кланы Кормака совершили набег из соседнего королевства, но благодаря тете Бекк наши люди были готовы. Мне даже удалось увидеть немного сражения.
В общем, как вы могли заключить из всего этого, тетя Бекк не только пользователь магии, но и Мудрица, как все женщины в нашей семье. Мужчины, рождающиеся у нас, женившись, покидают семью. Именно так получилось, что король Кениг – наш дальний родственник. Брат моей прапрабабушки женился на сестре тогдашнего короля, а их сын стал дедушкой короля Кенига. Когда-то наша семья была большой и славилась лучшими на всем огромном острове Скарр Мудрицами. Но это было во времена Двенадцати Сестер Кеннеала. Теперь остались только мы с тетей Бекк. Однако тетя Бекк по-прежнему считается лучшей.
Лучшей она и выглядела, когда вышла из-за ширмы в своем самом нарядном платье и принялась расчесывать мои волосы. Они всё еще были влажными, и мне пришлось вытерпеть немало дергания, пока тетя Бекк извлекала из них запутавшиеся кусочки трав.
Глава 2
Путь к замку лежит над вересковой пустошью, а потом по прибрежной полосе вниз по течению, и идти туда пару миль, но дорога казалась длиннее из-за того, что спустился туман, скрывая расстояние. Я устала. Я плелась сквозь вереск следом за тетей Бекк и Ого, чувствуя себя маленькой неопрятной неудачницей. Некоторое время я пыталась не заплакать от мысли, что через месяц мне придется провести в Месте еще одну ночь.