Он улыбался.
Ещё никогда закат не казался ему таким прекрасным.
День первый
Эти двенадцать суток прошли, словно во сне. После того, как они вместе с Регулусом и Джонатаном с Элен вынырнули на поверхность, не прошло и получаса, как их заметили и подняли на проходивший неподалёку маггловский круизный лайнер. Никто не мог понять: откуда взялись посреди безбрежного океана, недалеко от известного Бермудского треугольника, четверо людей, а они не знали, что сказать. А потом были больницы, звонки, объяснения, перелёты, снова объяснения и дом, наконец-то, родной дом, где плакали родители, где встречали друзья и пахло теплом. И Гермиона что-то говорила, опять объясняла, рассказывала о том, что пережила, но в какой-то момент выдохлась совсем и позволила Регулусу продолжить за неё. Всё это время он практически не отпускал её руки, за что она была ему от всего сердца благодарна, чувствуя, как приходит в себя.
Через неделю им удалось разыскать Джека, который впервые на их памяти был трезв, но плакал так сильно, обнимая их всех по очереди, что казалось, он выпил не меньше ведра огневиски, которое в реальной жизни, к сожалению, имело свойство заканчиваться.
А позже плакала и сама Гермиона, когда стояла рядом с могилой Рона. На соседнем надгробии было написано её имя.
Они все: Джек, Джонатан с Элен и она с Регулусом – решили начать новую жизнь после того, как выполнят последнее желание Флавиуса. Чтобы пробраться к Арке им пришлось ответить на больше чем несколько сотен вопросов работников Министерства, а ещё получить официальное разрешение, которое нужно было ждать целые сутки. А когда они оказались в огромном пустом зале напротив Арки, Гермиона испытала дежавю: она снова была здесь с Гарри, стояла рядом и смотрела на разноцветную плазму, забравшую так много людей и не давшую никому возможности вернуться. Но в этот раз кое-что было другим: Гермиона не позволила себе подойти ближе, а потому Регулус сделал это за неё – бросил записку в Арку, в плазму, на которую они потом ещё долго смотрели, будто ожидая ответа.
– Услуга за услугу, – усмехнувшись, сказал ей Регулус на следующий день, передавая в руки ту самую коробку, которую Флавиус велел открыть не раньше, чем через сутки. – Я отправил записку – твоя очередь.
Гермиона, закусив губу, быстро прошлась взглядом по лицам новых друзей: Элен, которую Джонатан обнимал за талию, Джека, снова абсолютно трезвого и стоявшего неподалёку, и, наконец, Регулуса, который ободряюще смотрел на неё и словно мысленно шептал: «Ты сможешь».
Палочка в ладони ходила ходуном, когда Гермиона коснулась ею металлической крышки, вмиг отлетевшей в сторону.
Внутри лежала небольшая записка, так добросовестно, но неаккуратно завернутая в целлофан, что Гермиона невольно улыбнулась, вспомнив не очень красивую, но по-настоящему удобную и надёжную мебель, которую соорудил Флавиус своими руками.
Гермионе казалось, сердце выпрыгнет из груди, когда она достала слегка помятый лист и начала читать. С каждым новым предложением ей становилось всё тяжелее дышать, и она не заметила, как принялась плакать – просто увидела, как падавшие на бумагу капли размыли чернила, превратили в кляксы трепетно выведенные слова.
В конце концов сказанные слова прощания.
Когда она закончила, колени сами подогнулись, но Регулус быстро её подхватил, помогая плавно осесть на пол.
– Что случилось? – тихо спросил он, присев рядом, хотя Гермиона была уверена: он знает ответ.
Она медленно подняла голову, моргнула и с улыбкой спросила:
– Финляндия, Норвегия или Исландия*? – Регулус непонимающе мотнул головой, и она добавила: – Выбирай, куда мы отправимся, чтобы увидеть Флавиуса?
На какое-то время воцарилась тишина, сотворённая из недоумения.
– Но как он там оказался? – послышался голос Элен.
По щекам Гермионы по-прежнему текли слёзы, когда она произнесла:
– Он стал сиянием.
Конец
*страны, в которых можно увидеть полярное (северное) сияние