К Магической Арке мы отправились, как и водится, пешком. Пробраться на экипаже нам было невозможно -хоть из богатой части города еще вели незанятые людьми дороги, но улицы, по которым мы шли, были переполнены. Невестам дорогу уступали: всех их выделял цветочный венок из королевских роз, которые доставили в гостиницу этим утром. Но даже при таком раскладе пришли мы только спустя час, изрядно уставшие и слегка потрепанные; я порадовалась, что поторопила Аламею выйти заранее, и теперь у меня была возможность подправить ей макияж и прическу на небольшой площади, которая предваряла Арку. Туда пускали только избранниц и их служанок, или камеристок, как говорили в столице. Девушку трясло. Еще бы, непривычная к большим городам и громким звукам, она словно попала из крохотной лужи сразу в бушующее море, не умея плавать. Я успокаивающе пожала ей руку и показала в сторону балкона, нависшего над площадью:
– Сейчас сюда выйдет королевская чета и принц, чтобы поприветствовать собравшихся. А потом пройдете через Арку вон в том углу.
Мы встали достаточно удачно, потому Арку проходили бы в первой трети невест; не придется ждать слишком долго.
– Откуда ты все это знаешь? – прошептала Аламея.
Ну что я могла ей сказать? Я пожала плечами и спокойно произнесла в ответ:
– Служанкам следует держать ушки на макушке, тогда они могут услышать много чего интересного.
Наконец, раздались фанфары, и на балкон вышли король, королева и наследник. Все были в одежде бело-голубого цвета, отделанного золотом, и я в очередной раз порадовалась выбору платья для Аламеи. На королевскую пару я взглянула мельком – их портреты и так были в каждом доме, а вот на принца уставилась с любопытством. Вильям Первый оправдывал свою славу: высокий, плечистый блондин с золотистыми волосами и ярко-зелеными глазами. Загорелая кожа говорила о том, что он много проводит времени на улице, а мускулистое тело – что он не чужд физической активности. Прямой нос, четко-очерченные губы, иронично прищуренные глаза довершали картину. По площади как ветер пронесся восхищенный вздох; парочка особо впечатлительных барышень даже упала в обморок.
– Приветствуем вас, наши любимые подданные и наши возлюбленные невесты! – начал король – Мы рады, что все девушки добрались в добром здравии – и откуда знают, что в добром? – и повелеваем начать Отбор Невест. Да пребудет с нами Пресветлая.
Порой мне было интересно, что Пресветлая думает по этому поводу? Мне одной кажется все это довольно странным действом, недостойным имени богини?
Королевский глашатай объявил, что можно начать проходить в Арку и мы выстроились в подобие очереди. Первое время Арка вспыхивала каждый раз, когда через нее проходила избранная девушка – ну еще бы, в самом начале стояли исключительно высокородные, а с магией у них все было в порядке. Но дальше всё чаще и чаще случалась заминка. Те, кого Арка не избрала, в слезах отходили в сторону. Для Арки не важна была магия как таковая – по одной ей известной принципам, отбор проходили только определенные магические способности. Так что теперь она срабатывала через раз. Задние ряды заволновались, и начали давить на передние. Я едва сдерживалась, чтобы не повернуться к особо истеричным и пронырливым барышням, которые норовили оттоптать мне ноги или наступить на подол и не высказать все, что я о них думаю. Слава Пресветлой, мы уже почти добрались. Вот и наша очередь. Аламея, всхлипывая от страха, встала под дугу, увитую теми же розами, что и ее венок. Та молчала и девушка приготовилась разрыдаться. Я нахмурилась – слабая магия Порядка, которой обладала хозяйка, вполне должна была подойти – и погрозила ей пальцем, чтобы не дергалась. Порой проходило не меньше чем полминуты, прежде чем Арка срабатывала.
Но вдруг произошло нечто непредвиденное. Напирающая сзади масса девиц выдавила меня из толпы и я вылетела вперед, прямо на Аламею. И в тот момент, когда я чуть ли не упала на ее расставленные в испуге руки, Арка, наконец, соизволила сработать, и нас тут же оттащили в сторону распорядители.
Я осмотрелась вокруг. Кажется, во всеобщей суматохе никто ничего не заметил. Две голубки сели на ближайшее окно и заворковали между собой. Удержавшись от того, чтобы показать им язык – они ж не виноваты, что раздражают меня своим обещанием любви и мира – я повела Аламею назад в гостиницу за вещами. Нас ждал дворец.
Глава 4.
В крохотной ванной комнате, скрывшись от любопытных глаз, я планомерно и зло дубасила метровой толщины каменную стену, надеясь хоть через боль в разбитых руках унять бешенство, которое мной владело.
Это ж ни в какие ворота…! Я чувствовала себя настолько униженной и оскорбленной, что в сравнение не шли даже месяцы, проведенные в грязной таверне в качестве подавальщицы; даже тюрьма, в которой нас, заключенных за мелкое воровство, могли не кормить целыми днями, а по нужде мы ходили в дырку в полу, прикрытую лишь какой-то облезлой тряпицей. То было оправдано самим местом пребывания; а вот устроенный организаторами рабский базар и обращение с юными девушками, как с безликим скотом, не могло быть оправдано ничем.
Ладно избранные. То что их смотрели лекари – сначала проводили магическое сканирование, затем нагло ощупывали, заглядывали в рот, замеряли параметры, а потом и вовсе уводили за ширму и проверяли там невинность – было понятным требованием к здоровью будущей королевы. Но служанки то причем?! Идиотская причина, названная нам, предполагала, что служанка потенциальной невесты должна быть столь же чиста и здорова, как и сама невеста. А то же испортим своим присутствием «невинный» двор. Я как только это услышала, молча направилась к выходу. Но Аламея, проявив, неожиданно, дюжую силу, вцепилась в меня и заорала так, что привлекла внимание Главного придворного Мага, присутствовавшего на этой экзекуции. А его внимание мне без надобности. Так что пришлось, стиснув зубы, проходить все это непотребство. Меня затем, как годную, направили вслед за Аламеей. Те из служанок, что не прошли проверку, возвращались домой. Девушкам же предоставляли камеристок из королевского дворца.
Я, наконец, успокоилась. Умылась, поправила чепчик и отправилась в нашу с госпожой комнату. Что ж, раз мы на территории дворца, стоит воспользоваться ситуацией. Но видит Пресветлая, если они и на следующем испытании попробуют провернуть что-то подобное, я не посмотрю на присутствие магов и даже принца – просто исчезну, как и стоило сделать, возможно, уже тогда, когда гвардеец заезжал в наш двор.
В малом королевском Кабинете собралось несколько человек. Принц сидел и задумчиво смотрел на огонь камина. Король и королева расположились рядом на одном из диванов. Главный Распорядитель устроился в кресле возле окна. Наконец, в кабинет зашел усталый Главный Маг Самелиус и рухнул на предложенный слугами стул.
– Ну так сколько?! – королеве было очень любопытно
– Двести сорок две.
Король и Главный Распорядитель довольно заулыбались – такое количество девиц во дворец, точнее, в отдельно стоящее здание для проживания гостей, бывшее когда-то монастырем, поместится. А спустя неделю, когда их станет не больше сорока, невест переселят в более удобные покои в самом дворце.
– И многие из них ушли из-за истерики по поводу осмотра? – королева еще со времени собственного отбора невзлюбила этот этап, призванный не только оценить здоровье кандидатки, но и проверить их желание находиться здесь. Сама она, в свое время, собиралась выйти, хлопнув дверью, и только по нелепой случайности – упала, вывихнула ногу и вынуждена была остаться под присмотром целителей до конца – прошла его. Когда уже состоялся Окончательный Выбор и будущий король услышал эту историю, он долго смеялся и не мог успокоиться.
– Около тридцати.
Королева Азалия нахмурилась. А вдруг среди них была та, которая нужна? И так все сложно: принц совсем не горел желанием участвовать в отборе или жениться. Только непреложные государственные законы, да определенная необходимость, вынудили его согласиться.
И он продолжал оставаться безучастным.
Азалия и Фицхард, в свое время, к концу отбора действительно прониклись друг к другу чувствами; но были ведь и случаи, когда оставалась наиболее магически одаренная или самая красивая невеста, к которой будущий король не испытывал ничего, кроме симпатии. А она бы хотела, чтобы у её единственного сына сложилось всё по другому; а еще лучше, чтобы он сам выбрал ту, кого полюбит. Но ни у него, ни у нее не было выбора. Завет Пресветлой нельзя было нарушать.
– Завтра мы оценим их умение действовать в непривычной и стрессовой ситуации, а затем пойдут уже более знакомые всем навыки, необходимые каждой будущей королеве: музицирование, танцы, верховая езда…
Принц громко фыркнул, показывая свое отношение к необходимости данных навыков и, наконец, повернулся к собравшимся.
– Надеюсь, мне не придется присутствовать при этих проверках? Я бы хотел уехать в провинции, там сейчас назревает скандал, грозящий перерасти в мятеж…
– Нет, – жестко сказал король. – Пусть едет Грегори, это, в конце-концов, его обязанность, как Главного Военачальника. А ты мне нужен здесь – на данный момент нет ничего важнее, чем выбор будущей королевы.
– Если нет ничего важнее, – прошипел Вильям и глаза его зло сверкнули – так почему же я сам не могу этот выбор сделать?!
– Сын, – король вздохнул – поверь мне, если бы была хоть малейшая возможность, я бы тебе её предоставил. Но сила Подоборья в выполнении заветов Пресветлой, и ты прекрасно это знаешь. Всегда, когда мы оступались хоть на шаг, королевский род ожидали неприятности. Ты же помнишь, чем это закончилось в прошлый раз?
Лицо принца, до этого похожее на застывшую маску, внезапно исказилось сильнейшей болью и он передернулся.
– Хватит, – отголоски этой боли слышались и в его голосе – не надо… не надо мне об этом напоминать. Я все понял и я выполню то, что должен. Как бы к этому ни относился.
Королева с грустью смотрела на уходящего сына. Она вздохнула и прижалась к своему мужу:
– Я только надеюсь, что Пресветлая смилостивится над Вилли, и он будет так же счастлив, как и мы с тобой.
Мы с Аламеей проснулись от того, что температура в нашей комнате опустилась до критической отметки. И, хоть мы и лежали чуть ли не в обнимку на одной кровати, накрытые всеми простынями, что нашли, от холода это не спасало. Здание бывшего монастыря за ночь остыло так, что от стен веяло, в прямом смысле, могилой, а каминов здесь не было предусмотрено. Наверное, те из девушек, что обладали магией огня, могли согреться, но это не случай моей хозяйки. Я растерла её ледяные руки и ноги, накинула поверх плеч шерстяной платок, который случайно с собой прихватила, и отправилась за водой, надеясь, что горячий чай и умывание принесут небольшое облегчения. Зря я все-таки вытащила из сундука шубу…
Но в ванной воды не было. Ни в одной, ни во второй, ни в третьей. Я столкнулась с такими же недоуменными служанками и они подтвердили мои предположения: во всех комнатах было ужасно холодно и раздобыть воду не удалось никому. Это что? Проверка? Моё неясное ощущение переросло в уверенность, когда нас позвали на ранний завтрак, проходивший в огромной зале. Тот, в свое время, служил послушницам и как столовая, и как учебный класс, соответственно, мог вместить в себя достаточное количество народа. Девицы собрались разной степени расхристанности; многие уже шмыгали носами. Нам с Аламеей удалось выглядеть вполне достойно, благодаря последнему бутыльку тонизирующего средства и магии Порядка, которую я уговорила использовать. Хозяйка, почему то, панически боялась тех толик магии, что ей достались от далекого предка, и не развивала свой дар – в свое время отказалась ехать в Академию, а дома даже не пыталась её проявить. Если бы не моя настойчивость, идти ей в столовую в помятой и несвежей одежде. А так, за счет опрятности и сияющей кожи, она вполне выгодно смотрелась на фоне остальных невест; не хуже высокородных, во всяком случае.
Те, в отличие от большинства, выглядели так, будто пришли сюда после долгих часов в банном комплексе. Богатые наряды, уместные в раннее время, свежие лица и замысловатые прически. Думаю, без магии здесь не обошлось. Они держались вместе, сбившись в стайку порядка тридцати человек, и немного высокомерно посматривали на остальных. Впрочем, стоило отдать должное, именно они подали пример Аламее и другим неглупым девицам, как вести себя в подобной ситуации. Девушки расправили плечи, чинно сели на жесткие лавки и даже не вздрогнули, когда многочисленные слуги подали что-то серое с неприятной, даже на вид, консистенцией на фарфоровых тарелках. Я ободряюще улыбнулась Аламее и кивнула на ложку – стоило бы поесть, даже если аппетит это не вызывало. Неизвестно, может быть, это будет единственная еда за этот день.
Нам, служанкам, ни еды, ни скамеек не полагалось. Мы ожидали своих хозяек вдоль стен, и это ожидание не было длительным. То одна, то другая заканчивала есть неаппетитную массу, кивала своим сестрам по несчастью, и удалялась в келью – покоями эти комнаты назвать было сложно. Мне не доставляло неудобств подобное стояние, да и голод не был в новинку – бывало, я не ела целыми днями, так что один пропущенный завтрак или даже несколько приемов пищи не могли ввергнуть меня в уныние. А вот для многих такое обращение стало большим стрессом. И если представители самых благородных родов держались за счет вбитых розгами с младенчества принципов и понятий, подходящих для королевского дворца, то девушки из отдаленных городов, привыкшие в своих провинциях быть центром мироздания, заметно нервничали. Я с любопытством рассматривала окружающих и думала – кто же сорвется первым?
Глава 5
Лунный серп слабо освещал ночной сад, лишь немного отсвечивая на отдельных цветочных лепестках. Во мраке тонули большие деревья, неработающие в это время фонтаны и многочисленные дворцовые постройки. Тонкая фигурка в облегающих штанах и рубашке была практически незаметна на фоне всеобщей черноты. Быстрыми перебежками нарушитель спокойствия добрался до края огромного сада, там, где начиналась настоящая лесная чаща – королевская семья любила этот древний, запущенный участок дикой природы и ни за что не соглашалась вырубить или облагородить его – и окончательно скрылся среди стволов.
На другом краю небольшого леска серебрилось озеро. О нем мало кто знал – при случайной прогулке туда не доберешься, скорее, заблудишься по дороге. А те, кто любил там бывать, не торопились делиться своими впечатлениями. Перепрыгнув через пару ям, ночной посетитель запнулся и замер в восхищении, уставившись на открывшуюся красоту. По озерной глади струилась лунная дорожка, чуть задевая цветы лотосов. Деревья, наклонившись к самой воде, сгущали краски по краям, делая картину еще более таинственной. Воздух был напоен ароматами цветов, и даже малейший ветерок не рисковал потревожить эту замершую картину.
Позади хрустнула ветка.
Фигурка дернулась, отскочила в сторону, но было уже поздно – кто-то выскочил из чащи. Завязалась молчаливая борьба, прерываемая только хрипами. Нападающий был гораздо выше и шире в плечах; более мелкого противника спасала лишь ловкость и скорость. Но вот он оказался повален на землю: короткие черные волосы тут же оказались вымазаны в глине, а на побледневшем юном лице со следом недавнего удара вспыхнули сине-серебристые глаза с расширенными от испуга зрачками. Навалившийся сверху мужчина в черном плаще, с надвинутым на лоб капюшоном, вдруг замер, недоверчиво глядя в эти глаза. Его дыхание прервалось, а затем восстановилось ; он привстал, помог мальчишке подняться и замысловато выругался:
– Еще я с подростками не дрался! Ты кто такой и что здесь делаешь?
Услышав его голос, парень дернулся и изумленно раскрыл рот:
– Вваше Вв-высочество… Я не знал, что это вы…
– Хм, похоже, ты меня знаешь. А вот я тебя – нет. Кто такой, признавайся?
– Я… Ешка я! Сын одного из тамошних егерей, что из леса по другую сторону стены… Вы не подумайте, я не хотел ничего такого сделать, не пытался во дворец попасть или своровать что-либо – мне без надобности, у нас всего вдоволь есть, и еды, и зверья – парень говорил быстро и убедительно, но принц только недоверчиво хмыкнул. Уже не таясь, он откинул капюшон и выставил вперед руки, засеребрившиеся Магией Правды. Мальчишка дернулся и в изумлении уставился на тянущиеся к нему лучики.