Зона абсолютного счастья - Макаров Александр Прокопьевич 7 стр.


Поначалу разговор не шел, но когда молодые люди узнали, что когда–то учились в одном институте, хотя и в разное время, доверие их друг к другу выросло. Когда же Чанг принес бутылку водки, привезенную из дома, и они ее совместно распили, разговор наладился.

– Ты когда–то занимался ремонтом техники? – спросил Парк Тэ Янг.

– Нет, – честно признался Чанг.

– Ничего научишься. Я тоже два с половиной года назад ничего не умел, а сейчас могу отремонтировать почти все.

– Где вы берете запчасти?

– Нигде, разве, что снимаем с другой поломанной техники.

– В центре, наверное, есть запчасти?

– Может быть есть, но не для нас. Тебе, если будешь здесь работать, придется покупать запчасти за собственные деньги.

– Начальство, наверное, как–то это компенсирует?

– Ни кто ничего не вернет. Разве, что–то получишь с помощью вот этого.

Парк Тэ Янг – ткнул пальцем в сторону поломанной холодильной витрины.

– Как это, получу?

– Поломалась витрина в магазине, я ее починю, а в магазин сообщу, – поломка такая серьезная, что придется выкидывать.

–Зачем? На запчасти, что ли?

– Нет, тогда бы я ее не ремонтировал. Мы ее спишем и продадим в частный магазин. Они меня давно просили. Из Китая такую махину не притащишь, а холодную водичку все любят.

– А как же начальство?

– Они все в доле. Больше всех получит старший инженер из центра, поменьше начальник ТБП и главный бухгалтер, надеюсь, и мне что–то перепадет. Ну а если попадусь, то отвечать мне одному.

Чанг стоял, ни слова не говоря. Он был озабочен откровенностью Парк Тэ Янга. Стоит ли вообще идти работать ремонтником?

– Тут даже не столько трудности с ремонтом, как со знанием психологии, продолжил Парк Тэ Янг.

– Как это?

– Нужно точно знать, кому и когда ремонтировать, а кому нет. Он кого–то отвертеться напрочь, а кому сделать быстро, даже потеряв свои деньги.

– Не знаю, что и думать.

– Тут большинство заведующих магазинами, жены старших офицеров и если ты не починишь оборудование, так они сразу пишут докладную начальнику. Две–три докладные и ты уволен с волчьим билетом.

– Без запчастей и оборудования справиться сложно.

– Тут есть свои хитрости. Если что–то совсем не работает, то за такую работу можно смело браться.

– Почему?

– Если приемник, магнитофон или миксер не включаются, то в девяносто процентах случаев дело здесь в вилке, шнуре или, в крайнем случае, в выключателе. Такие поломки кажутся для всех сложными, но ликвидировать их легко. Но не стоит тут же, в магазине, на глазах у всех чинить. Отвези в мастерскую, пусть пару дней постоит у тебя. Скажи, что поломка была серьезная, тогда и уважения к тебе будет больше и может чем–то отблагодарят тебя.

– Понятно.

– Если не получится починить, то, по крайней мере, вернешь не рабочий прибор. Если же что–то работает, но плохо – старайся не брать. С нашими инструментами у тебя может случиться так, что начав чинить прибор, ты совсем выйдешь его из строя. Тогда эта братия тебе не простит.

– Ясно.

Парк Тэ Янг раскрыл черный старый портфель. Чанг заглянул туда. В портфеле лежали инструменты слесаря – плоскогубцы, отвертки, разводные ключи.

– Это все что у меня есть. С этим много не наработаешь. Вчера пригласили в кафе посмотреть магнитофон. Мол, звук у него плывет. Я полчаса повозился для вида с ним и дал рекомендацию: почаще протирать ведущий резиновый валик чистым спиртом. Вот и все.

– Прямо как наш участковый врач. Лекарств у него нет, так он всем советует дышать чистым воздухом, делать зарядку, а ночью больше спать.

– И помни, что заведующие военными складами – твои лучшие друзья. Обычно, это даже не офицеры, а старшие сержанты. Вот они–то за ремонт всегда тебе что–то дадут. Они понимают, что если не расплатятся консервами, мясом, рыбой, то в другой раз ты им не поможешь. А мы с ними по разным ведомствам, у них свои ремонтники есть. Но если промышленный холодильник с мясом летом стал, то пока приедет ремонтник из Центра, все протухнет. Вот они и идут к тому, кто поближе – к тебе. Младших же офицеров и высоких чинов избегай. Они не только не заплатят, но и спасибо не скажут.

– Почему?

– Младшие борзые еще после училища и даже не догадываются, что за работу надо платить. Старшие же офицеры привыкли, что все должны подобострастно выполнять их приказы. Ведут себя, так как будто ты должен им чинить всю домашнюю технику, а они позволят тебе за это дышать.

Ругать начальство, было не принято. Чанг постарался перевести разговор, на другую менее опасную тему и спросил:

– Я вижу, тут есть сварка. Научишь?

– Научу, но это не сварка, а пайка. Паяю твердыми припоями холодильники. Эти припои дорогие, так как в них серебро, но я достал немного. Что останется, отдам тебе, когда сдам дела.

– Спасибо. Вы много чего умеете. В институте этому не учат.

– Точно. Я работал в монтажно–наладочном управлении. Монтировали различное оборудование на заводах.

– Интересная работа.

– Вначале мне тоже так казалось. Но когда выяснилось, что часто мы приносили не пользу, а вред, я решил куда–то уйти.

– Как это вред?

– Кругом бюрократия и очковтирательство. В министерстве приобрели несколько линий по разливу соевого молока в пакеты. Купили за границей. За валюту. Оказалось, что одна линия лишняя. Не куда ее ставить да и пакетов для розлива не хватает.

– И что же потом?

– Один из директоров проштрафился. Ему дали выбор либо увольнение, либо берешь для своего завода линию розлива. Хотя у него не было ни единого пакета, для розлива. Линия предполагала розлив соевого молока в пакеты, а они разливали в бутылки. К тому же не в один цех линия не вмещалась по размеру. У директора выбора не было – он взял. Когда ему привезли линию, то в министерстве начали давить, чтобы он установил ее.

– Установил?

– Обратился к нам и мы сделали документы, что линия установлена. Потом документы, что линия пущена. Мы даже за это премии получили. Наш директор видеоплеер, всем инженерам по одеялу.

– Неплохо вроде?

– Потом через пару месяцев мы сделали акт, что линия вышла из строя и ее демонтировали. На самом деле мы ничего не делали, а новое оборудование порезали автогеном и сдали в металлолом.

– За такое могли и расстрелять.

– Расстрелять, это, наверное, было бы правильнее. А так, мы еще одну премию получили за быстрый демонтаж. Все это для того, чтобы тот кто допустил ошибку в министерстве, остался в своем кресле. Рабочие и я не хотели резать новое оборудование, но пришлось. Мы кое–что из манометров, моторчики разные поснимали, чтобы в дело потом пустить. Но кто–то донес. У нас все это отобрали и в металлолом. Это меня совсем взбесило, в стране такое тяжелое положение в промышленности, а они поступают хуже оккупантов.

Чанг в очередной раз решил увести разговор от опасной темы и спросил:

– Зато теперь, после работы в ТБП, вы сможете, дома все отремонтировать, если поломается.

– Надоело это. Я лучше мастера вызову, пусть он мучается, – отшутился Парк Тэ Янг.

Некоторое время они посидели, молча, а потом все–таки Чанг решился спросить:

– Сюда вроде набирают лучших. Анкеты по полгода проверяют, а люди здесь…

Чанг замялся, подбирая слово помягче.

– Ты хочешь сказать, что здесь собрались отбросы и подонки?

– Нет…

– Хочешь. Человека делает окружение. Здесь каждый смотрит, чтобы быстро и больше урвать. А еще здесь радиация в три раза выше нормы. От этого люди злые. Видимо излучения влияет и на мозг. Поживешь здесь и сам таким станешь. Ты вообще, зачем сюда приехал?

– Хотел бы с женой пожить в отдельной квартире, чтобы тесть с тещей не вмешивались в каждый шаг. Денег еще хотел заработать…

– Ехал бы ты пока не поздно отсюда.

– Как ехал?

– Купил бы справку, что по состоянию здоровья не можешь здесь работать. Показал бы ее начальнику, добавил бы к этому пару бутылок водки и он бы тебя отпустил.

– Это же обман. А я так сюда жену мечтал привезти. Мы бы комнату в частном доме сняли и была бы у нас настоящая семья. Вместе мы бы все трудности преодолели. Там где я жил, половина домов сейчас оползнями разрушена. У меня даже мать в общежитии живет, спит на двухэтажных нарах. Я так долго искал место, где можно будет, хоть на время, жить счастливо.

– Мечты, мечты. Если ты так уверен в жене, вызывай ее к нам. В конторе освобождается место. Я поговорю с начальником, он напишет вызов на работу для твоей жены.

– Это было бы замечательно.

– Ничего–то ты о жизни здесь не понял. Ничего хорошего здесь нет. В этом месте все живут, как за день до конца света. Это убивает душу. Разъедает как ржавчина.

– А в других местах, что лучше живут? В селах вообще голодают. Здесь же паек усиленный, зарплата повыше.

– Тут ты прав.

– Я еще хотел спросить, насчет дрели.

– Что именно?

– Когда со мной майор из управления кадров разговаривал, он спрашивал: "Есть ли у меня дрель?". Мне хотелось знать, почему здесь так важна дрель?

– Тебя, что краснолицый майор в Центре спрашивал о дрели?

– Да.

–Так это не тебе, а ему нужна была дрель.

– Извините, я не совсем понимаю.

– Ремонт он делает в новой квартире. А этому алкоголику ни кто дрель из мастеров не дает. Одну он поломал, другую потерял. Мне знакомый об этом рассказывал. Наверное, майор думал у тебя инструментом разжиться.

Чанг понял, что майор–алкоголик не только лишил его престижной работы, но еще и хотел в наглую разжиться дорогим инструментом.

Их беседу прервал неожиданно вошедший Квон.

– Что тебе здесь надо? – спросил Парк Тэ Янг с раздражением.

– Начальник ТБП прислал. Он сказал, чтобы Чанг немедленно явился к капитану Ян Куну.

– Зачем? Ты не в курсе? – спросил Чанг напарника, подозревая, что вездесущему капитану, удалось что–то, разузнал о его прошлом.

– Там тебе скажут.

На прощание, махнув рукой Парк Тэ Янгу, молодой человек направился к двери.

***

Ода летящему дракону

Кан Джин У повезло – она жила в комнате одна. Вообще–то комнаты в офицерском общежитии были рассчитаны на двоих, но девушка, которая здесь жила – связистка из батальона связи была на курсах повышения квалификации и приедет еще не скоро. Пока же комната была в полном распоряжении Джин. Вообще все складывалось чрезвычайно удачно. Девушка подружилась с поваром в кафе, и тот оставлял ей еду. Заведующая столовой, хоть и была крайне не приятной особой, но к Джин отнеслась не плохо и даже снабдила ее до конца месяца талонами в офицерскую столовую. Так что проблема с едой была решена. Сегодня пришлось встать пораньше, чтобы принять товар в кафе. Во время приемки произошла не приятная сцена, ну да ничего. Зато на весь вечер ее отпустили с работы. Молодой офицер, который пригласил ее, был очень учтив и любезен. К тому же, по всей видимости, пользовался в воинской части авторитетом. Окружающие, увидев его, подтягивались и почтительно замолкали. Вот только глаза… Иногда молодой капитан смотрел так, что внутри что–то сжималось. Это было очень странно. Джин была воспитана в артистической среде и поэтому отличалась независимостью взглядов и сильным характером. Ей ли обращать внимание, на чей–то взгляд? Она давно привыкла, что взгляды мужчин надолго задерживаются на ее лице и особенно фигуре.

– Уж не влюбилась ли ты подруга? – сказала Джин сама себе, глядя в зеркало и в знак того, что вовсе не влюбилась, показала зеркалу язык.

Наскоро перекусить не удалось, да и зачем? Они же идут в ресторан. Девушка взглянула на часы.

Пора было собираться. Но Кан Джин У всё не могла определиться с выбором одежды. Вариантов было не так уж много, но нужен один – выигрышный. Она подошла к шкафу, распахнула дверцы и принялась рассматривать одежду, висевшую на плечиках. Сначала на кровать полетело красное платье, затем кофточка, блузка и юбка.… Вот, кажется, нашла? Кан Джин У прошлась по комнате в облегающем синем платье, которое подарила ей мать перед отъездом. Очень даже неплохо. Но возможно есть другие варианты, лучше? Девушка примерила платье, черного цвета, в котором она казалась повыше. Затем подошла очередь попробовать комбинацию юбки с кофточкой и блузкой. Выбор одежды у нее был в несколько раз больше чем у соседки и явно не соответствовал ее теперешнему статусу.

Наконец, она остановилась на синем платье. Открытые плечи и большое декольте, это то, что нужно! Комплектом к нему девушка подобрала маленькую сумочку и элегантные черные туфли. Тщательно причесав волосы и поколдовав с тушью для глаз, кремами и тониками, Кан Джин У осталась довольна полученной "боевой раскраской". Можно было идти на встречу.

Они договорились встретиться за проходной. Девушка не опоздала. Ян Кун был доволен такой пунктуальностью. Он распахнул дверь служебного газика, девушка села на заднее сиденье, капитан вперед. Ехали недолго и остановились возле одноэтажного здания в старо–корейском стиле с покатыми крышами с загнутыми вверх концами. Стены здания были облицованы красным декоративным кирпичом. Над двухстворчатой дверью напоминающей ворота старинного замка висела вывеска "Голубой дракон".

– Внутри это заведение еще симпатичнее, – сказал капитан, открывая дверцу машины и указывая на ресторан.

Кан Джин У выпорхнула из машины и лишь улыбнулась в ответ.

Ян Кун открыл ворота, и они зашли в сводчатый коридор, а после него оказались в большом внутреннем дворике. Посередине дворика был миниатюрный садик, обрамленный по кругу бассейном. Сказочные апельсиновые деревца посередине и плавающие золотые рыбки вокруг маленького острова. Это было замечательно. Здание в глубине двора было двухэтажным. Во двор выходило несколько затейливо украшенных раздвижных дверей с белыми арками.

Они вошли внутрь в центральный зал. Светлые стены украшало большое изображение дракона, над ним была надпись "Мы никому не завидуем". Основной принцип идеологии Чучхе, а рядом дракон. Это было символично – частный ресторан и кимерсеновский лозунг. Капитан только сейчас подумал об этом, улыбнулся обнажив острые белые зубы и сказал:

– Это правильный, дракон. Наш.

– Почему наш?

– У него на лапе четыре пальца.

– Ну и что?

– В Китае у драконов пять, в Японии три. По легенде драконы родились у нас. Когда они летели на запад, у них дорастал еще один палец, когда на восток, то он терял палец.

Девушка слышала эту легенду в другой интерпретации и лишь улыбнулась.

Они поднялись на второй этаж. Там были уютные небольшие кабинеты с малюсенькими балкончиками и прекрасным видом на дворик и окрестности.

Усевшись за столик, капитан достал из портфеля бутылку и сказал:

– Вы, наверное, предпочитаете вино, но я хочу вас угостить прекрасным коньяком.

– Мне бы хотелось пить что–то не слишком крепкое.

– Это особый коньяк, такого здесь нет.

– Хозяин ресторана будет возражать, обычно надо заказывать напитки.

Ян Кун улыбнулся и подозвал официанта. Тот с поклоном остановился у их стола.

– Кто–то будет возражать, если я здесь угощу девушку своим коньяком?

– Конечно, нет, – официант взял из рук капитана бутылку, открыл ее и налил коньяк в бокалы.

– Вот так, – довольно сказал капитан, делая глоток.

– У вас природный дар убеждать людей.

Девушка тоже пригубила бокал. После этого подали порипаб. Это традиционное корейское блюдо из ячменя и картофеля. Сам порипаб был в виде красной кашицы на центральной тарелке, а вокруг него были разложены листья салата, вареная морковь, шпинат, капуста, редька, морские водоросли, лук, всего более десяти видов закусок. Сама каша была вкусна, но приправленная зеленью она была восхитительна. Это было доказательством, что самая простая крестьянская пища, приготовленная умелыми руками, – кулинарный шедевр.

Капитан настоял, чтобы после того, как попробовали порипаб, выпили еще.

Назад Дальше