Тетушка Кун не побрезговала мной. Она вскипятила воду, набрала ее в тазик и для начала вымыла мне волосы, вытерла их, после чего принесла из дальнего уголка комнаты дуст. Тогда мы все жили в одноэтажных домишках, и у каждого в хозяйстве имелся этот порошок, чтобы травить крыс. Тетушка Кун надела тонкие перчатки, намазала порошком разные части волос, а потом равномерно втерла в кожу, после чего замотала мне голову старым полотенцем и велела ложиться спать, пообещав, что к утру все вши передохнут.
На следующий день я проснулась спозаранку. Тетушка Кун тут же размотала полотенце и помогла мне вымыть волосы. Дохлые вши слоем плавали на поверхности воды. Тетушка Кун сменила воду, намылила мне голову туалетным мылом, взбив шапку пены, после чего смыла все водой. Мыло очень приятно пахло, и вскоре его аромат заглушил едкий запах дуста. Тетушка Кун вытерла мне волосы, после чего смочила в уксусе расческу и помогла мне вычесать гнид. Гниды были беленькие и маленькие, это личинки, еще не ставшие вшами. Я наслаждалась, закрыв глаза.
Затем она обстригла мне волосы. В мгновение ока растрепанная и замурзанная девчонка превратилась в чистюлю. Когда тетушка Кун брала меня на прогулку, то окружающие нахваливали мой внешний вид, чем тетушка очень гордилась. Те, кто не знал реального положения вещей, считали, что я ее дочь, а тетушка Кун не отрицала.
С тех пор у меня в волосах вши больше не заводились.
Однако если подумать, то дуст тогда не только повредил мне волосы, но и проник в поры, нанеся вред волосяным фолликулам, и, возможно, даже в кровь. Этим народным средством можно было запросто умертвить мышей – всем известно, что оно очень сильное. Если семилетняя девочка будет всю ночь лежать, обмазанная дустом, то, боюсь, она не выдержит убойного действия этого лекарственного средства. То, что у меня в юном возрасте начали седеть волосы, определенно связано с тем выведением вшей.
Но, с другой стороны, можно расценить это и так: тетушка Кун спасла мне жизнь, хотя мы, в общем-то, друг другу чужие. Мне очень и очень с ней повезло, и ради нее вполне можно пожертвовать волосами.
Здоровье у меня было слабым, поэтому по физкультуре и в танцах я была хуже других. Однажды осенью состоялось общегородское соревнование по гимнастике под музыку среди младших школьников.
Участники от каждой школы должны были выстроиться в аккуратный квадрат. Учителя физкультуры оценивали, кто пройдет в следующий тур. Разбившись на группы по шесть человек, школьники сделали несколько движений под музыку, чтобы преподаватели видели. Меня отбраковали. Когда я присоединилась к выбывшим, на глазах моих выступили слезы. В нашем классе прошли примерно две трети участников, но не я. Среди выбывших в основном были отстающие ученики из каждого класса: кто-то плохо учился, у других хромала дисциплина, у третьих подкачало социальное происхождение. Когда я оказалась в одной компании с этими ребятами, мне стало ужасно обидно. Я-то была старостой и отличницей.
В те дни, когда на школьном дворе из громкоговорителей раздавалась музыка для зарядки, мое маленькое сердце болезненно сжималось.
Почему меня тогда не выбрали?! Я ведь так старалась выполнить все движения! Непонятно. Однажды я пошла в гости к тетушке Кун, а у нее дома висело зеркало в полный рост. Я встала перед ним и начала изображать движения гимнастики под музыку. Когда нужно было раскинуть руки, я обнаружила, что одна рука висит плетью и не распрямляется. Внутри аккуратного квадрата я наверняка бросалась в глаза, нарушая гармонию. Неудивительно, что учителя меня отсеяли! Причина в том, что у меня не было сил, я просто не могла вытянуть свою маленькую ручку.
Я редко участвовала в выступлениях нашего танцевального коллектива и начиная с начальной школы вплоть до старшей никак не была связана с художественной агитбригадой.
С самого начала, когда учитель присматривал подающие надежды таланты, он выбрал и меня, решив, что внешне я довольно симпатичная. Но как только дошло до танцев, меня отбраковали. Я была слабенькой, и у меня не получались все эти вращения и прыжки.
В младшей школе девочки из нашего класса: Лю Яньянь, Ли Лина, Лю Минь и другие – все танцевали. Они заплетали красивые длинные косы и летом надевали платья. Делали несколько поворотов и останавливались. Подолы их платьев были прекрасны, словно перья павлина, распустившего хвост. Я им очень завидовала.
Разумеется, у меня тоже был свой конек. Я неплохо декламировала стихи. На школьных мероприятиях, когда каждый класс представлял свои номера, мы с моим одноклассником Гао Цзунпином декламировали на два голоса. Я произносила все звуки отчетливо и правильно, с серьезным выражением лица, преподаватели считали, что я хорошо справляюсь.
День за днем я начала ставить перед собой цели. Во многом я хуже других, но если я буду хорошо учиться и получать все лучшие и лучшие оценки, то нащупаю собственную сильную сторону. С детства я относилась к учебе сознательно, возможно, тем самым пытаясь бороться с низкой самооценкой. Когда ребенок под гнетом комплексов не сдается, а упорно ставит себе новые цели, – это, как мне сейчас кажется, зависит от врожденных способностей и интеллекта. Жизнь никогда не мостила передо мной гладкую дорожку. С другой стороны, если все пережитые обиды превратились в движущую силу, то это ведь и есть помощь свыше. Сейчас мне кажется, что тогда я переживала из-за сущих пустяков, но в детстве даже звон упавшей на пол иголки может заставить ребенка трепетать от страха. Дети очень остро все воспринимают, они уязвимы, взрослому такое трудно представить. Однако комплексы и разочарования в умеренном количестве не всегда сказываются на человеке отрицательно, а вот когда они переходят границы разумного, вылечить раненую душу бывает тяжело.
В связи с этим я вспомнила еще один случай из жизни.
В сентябре 1969 года из Фуяна приехал человек с сообщением, что бабушка по отцовской линии умирает и не протянет и пары дней. Мы с родителями, младшей сестрой и младшим братом поехали в родную деревню отца.
Бабушка лежала на кровати в комнате с восточной стороны. Отец велел мне подойти к ней. Бабушка была вся седая, но волосы оставались густыми, и белые пряди ниспадали на лоб. Она уже несколько дней ничего не ела, и все понимали, что дело плохо. Она ждала самого младшего сына, и отец поспешил с ней увидеться. Той же ночью бабушки не стало. Она прожила восемьдесят четыре года и по меркам того времени считалась долгожительницей.
Нужно было еще оповестить родню, чтобы приезжали на похороны, так что бабушку уложили на пол в центре гостиной и обложили льдом.
Все суетились; мама и третья тетушка за столиком кроили белое погребальное покрывало.
Я подошла посмотреть, что они делают.
Третья тетушка была женой старшего брата отца, сам дядя работал в школе учителем, но к тому моменту уже скончался из-за болезни легких. Третья тетушка тащила на себе мою старшую двоюродную сестру и двух старших братьев, Цзеши и Шуанъяня. Она была высокая, очень деятельная и дружила с моей матерью.
Тетушка мне симпатизировала. В разговоре с матерью она похвалила мои правильные черты лица, а потом посмотрела на мою протянутую руку и сказала, что она у меня такая же белая и нежная, как стебель лука – явно буду счастливой. Тетушка потрепала меня по волосам, заслоняющим пол-лица, увидела седину и спросила у матери:
– Старшая сестрица Лян, как у такой красивой девочки в таком юном возрасте появилось столько седых волос?
По обычаям нашей местности, когда обращались к замужней женщине, то к девичьей фамилии прибавляли еще порядок по старшинству. До замужества мать носила фамилию Лян, она была старшей среди всех детей, поэтому ее и называли «старшей сестрицей Лян».
Мама ответила, что причина неизвестна. Тогда третья тетушка продолжила:
– Я знаю один способ, как избавиться от седых волос. Говорят, что если просидеть полчаса в могиле с закрытыми глазами, то седины как ни бывало, снова отрастают черные волосы. Такой случай редко подворачивается, а нам повезло: свекровь будут подхоранивать к свекру, когда его поднимут из могилы, можно велеть девочке опробовать этот способ. Все равно после того, как его откопают, свекровь будут хоронить только на следующий день.
Я слышала слова третьей тетушки. Представила, как буду, дрожа от страха, сидеть на корточках в черной могиле, и ужаснулась.
Мать притянула меня к себе и спросила:
– Ты слышала, что сказала третья тетушка? Хочешь избавиться от седины? Если хочешь, то завтра, когда могилу разроют, посиди там немного, вылечи седину. Согласна?
Я ничего не ответила матери. В душе меня терзали противоречивые чувства.
Разумеется, мне хотелось избавиться от седины. Если не будет седины, я смогу заплетать две черные, как смоль, косички. До одиннадцати, а то и до двенадцати лет я никогда не заплетала косы, боялась, что будет видна седина. Чтобы скрыть ее, я стриглась покороче и закалывала волосы. Я хотела излечиться от седины, и на то была еще одна причина. В нашем классе был один мальчик по имени Цзи Шитоу, у которого тоже имелась седина, и один наш вредный одноклассник Сяо Чжэн дразнил его Чучелом. Каждый раз, когда я слышала это слово, сердце мое сжималось от страха, и я жалела, что не могу провалиться сквозь землю.
Из-за седых волос я испытывала чувство собственной неполноценности, горечь и страх.
Но в тот момент я почувствовала страх иного толка. Я испугалась, что на следующий день спозаранку мать и третья тетушка, пока еще не стало жарко, поведут меня на старое семейное кладбище и заставят сидеть на корточках в могиле.
Ночью я от ужаса не могла заснуть. Труп бабушки лежал на полу посреди гостиной. Рядом с покойной дежурили родственники, и даже ночью доносились разговоры и звук шагов, поэтому так уж страшно не было. Я боялась за завтрашний день.
Под утро я забылась, а потом меня разбудили громкие звуки во дворе. Взрослые что-то во весь голос обсуждали. Оказывается, они разошлись во мнении, нужно ли подхоранивать бабушку рядом с дедом или нет. Дело в том, что до того, как жениться на бабушке, у дедушки была другая жена, которая давно умерла. Первая жена родила дедушке двух сыновей и двух дочерей. Моя бабушка, когда вышла за овдовевшего дедушку, подарила ему пятерых сыновей и семерых дочерей, да еще и вырастила четверых детей от первой жены, так что заслужила всеобщий почет в семье Ли и занимала высокое положение в роду.
Мой отец и двое его старших братьев, пятый и шестой дядюшки, считали, что бабушку следует похоронить рядом с дедушкой, а первую жену положить с другого боку. Нужно, чтобы у них были одинаковые места, и тогда никому в загробном мире не будет обидно.
Тут вмешалась третья тетушка:
– Не подобает так делать, не подобает. Как говорят в простонародье: «Если встрянешь между покойниками – процветания не жди». Нашу матушку нужно похоронить позади первой жены, нельзя ее класть рядом с отцом. Мы должны позаботиться о последующих поколениях, вряд ли наши предки, в том числе и отец с матушкой, хотели, чтобы потомки бедствовали.
Среди остальных братьев-сестер третья тетушка была самой старшей, они относились к ней как к матери, и поэтому после споров все-таки ее послушались.
После завтрака сыновья третьей тетушки Цзеши и Шуанъянь вместе с сыновьями шестого дядюшки, Чжунци и Эрчуанем, взвалив на плечи лопаты, пошли на старое кладбище. Они хотели закопать уже вырытую для бабушки могилу и выкопать новую, позади могилы первой жены дедушки.
В тот день в пылу спора обо мне позабыли. Мать и третья тетушка больше не упоминали о том, что надо меня усадить на корточки в могилу.
Я надеялась, что взрослые забудут об этом, но все равно мучилась в тот день, боясь, что вскоре двоюродные братья выкопают новую могилу, и мать с третьей тетушкой поведут меня вечером туда.
До сих пор я все думаю о том случае. Почему тогда мама начисто обо мне забыла? Потому что была слишком занята? Или же она поняла весь мой ужас и не хотела, чтобы я лезла в мрачную могилу? Не знаю, обращают ли взрослые внимание или нет, но каждая страшная фраза, которую они произносят, мучает ребенка. Народный рецепт, предложенный третьей тетушкой, и впрямь был таким уж действенным? Не знаю. Он лишь добавил мне печали и ужаса. В таком настроении поседеешь еще сильнее. Не зря же говорят: «Опечалишься – раньше времени состаришься».
В течение дня много людей приходили выразить соболезнования. Все шестнадцать братьев и сестер моего отца и толпа бабушкиных внуков и внучек. Пришел и побратим моего отца, дядюшка Гуан Тай, со всем своим семейством в количестве шести человек. Они выполняли все те же похоронные обряды, что и родня, и были, как и мы, облачены в траурную одежду.
Бабушка дожила свой век с семейством шестого дядюшки, и у него во внутреннем дворике поставили два огромных котла, готовили на пару пампушки, а заодно варили вермишель с пекинской капустой, свининой и всякими овощами. Те, кто приходил выразить соболезнования, сначала плакали и кланялись у гроба бабушки, а потом брали полную миску лапши, подцепляли палочками две пампушки из пшеничной муки и принимались есть.
Сбор урожая закончился. В 1969 году деревня уже не страдала от голода, и все могли наесться от пуза. Бабушка считалась долгожительницей; если человек доживал до восьмидесяти пяти, похороны считались не грустным, а напротив, радостным событием. Скорбящие совершали ритуалы, выражали соболезнования, а затем шли есть, после чего мужчины курили в сторонке, а женщины собирались в другом месте и болтали о повседневных делах. Это было своеобразное деревенское собрание, возможность пообщаться.
Я пряталась в толпе, стараясь не попасться на глаза матери и третьей тетушке. Главное, чтобы день прошел, а назавтра бабушку похоронят, и они уже не смогут заставить меня сидеть на корточках в могиле.
Я пошла к соседской девочке по имени Айчжи. Она была примерно одних со мной лет, густобровая, с черными глазами, яркими зрачками; кожа у нее была смуглой, словно лепестки темного пиона. Ее отец занимал пост секретаря партийной ячейки бригады, а шестой дядюшка был бригадиром, так что они общались по-свойски. Мать Айчжи прозвали Златозубкой, поскольку она вставила себе золотые зубы. Златозубка была миниатюрной женщиной с нежной кожей, она искусно вышивала, а ее дочь Айчжи занималась вырезанием из бумаги. Я и ходила к Айчжи вырезать из бумаги. Дома у них было чисто и уютно: простыни из грубого полотна аккуратно разглажены, в воздухе витал нежный цветочный аромат. Деревенские говорили, что Златозубка не могла иметь детей, а Айчжи удочерили. Как Златозубка вышла замуж и откуда она вообще взялась, в деревне никто не знал. Это была загадка. Семья Айчжи определенно отличалась от деревенских семей, все у них было так изысканно и опрятно. Когда я вырезала с Айчжи фигурки из бумаги, то напрочь забывала все свои горести и страхи. В уютной обстановке можно было частично избавиться от бремени. Впоследствии, пребывая в расстроенных чувствах, я искала освобождения в материальной красоте, например, шла по бутикам, смотрела фильм или отправлялась на концерт – все это помогало отвлечься и отдалиться от реальности. И потихоньку душившие меня заботы переставали казаться такими уж непреодолимыми.
Потом Айчжи подарила мне маленький мешочек для духов, сплетенный из шелковых нитей, а я ей – половинку карандаша.
Так миновал день. Тихо и без происшествий. Ночью я спала крепко.
На следующий день были назначены похороны.
Пятый дядюшка был старейшим, поэтому ему доверили разбить глиняный таз. После этого длинная похоронная процессия пересекла Хуанхэ и отправилась на старое семейное кладбище к северу от дамбы.
Большая часть деревни располагалась к югу от дамбы, там же была и ярмарка. Район к северу от дамбы примыкал вплотную к Хуанхэ, народу здесь жило мало, поскольку все боялись, что не смогут укрыться во время сильного наводнения. К северу от дамбы занимались землепашеством. Сеять-то сеяли, но урожай никто не гарантировал. Однако в те годы, когда по счастливой случайности не бывало сильных наводнений, на увлажненной рекой почве хлеба поспевали весьма неплохо.