– По обстоятельствам, – коротко отвечает трикстер.
И воцаряется звенящая тишина, нарушаемая только глухим гулом, доносящимся сквозь толстые стены... И трикстер глухо смеется, прислушиваясь к началу конца...
Глава 15. "Асгард".
Ночь наступает резко. Накрывает, будто плотным тяжелым покрывалом. Душно, тихо, темно...
Тор закидывает голову, вглядываясь в черное небо. Звезд нет, их скрывают непроницаемые облака. Они пришли недавно. Как только спустилась тьма... И почему-то, кажется, что так будет теперь всегда. Странное ощущение сдавленности. Вакуума. Одиночества.
Кажется, это чувствуют все. Воины подавленно молчат. Не слышно даже скупых переговоров дозорных. Тягостное оцепенение вязко стоит в спертом воздухе.
И это ожидание... Хочется чтобы случилось хоть что-нибудь. Пусть даже что-то ужасное... Только не слышать этой ватной тишины, не вслушиваться в несуществующие шорохи и звуки...
Бог Грома поднимается со ступеней и зачем-то идет внутрь. Гулкое эхо шагов отражается от пустых стен коридора. Почему-то вспоминается, как по этому самому коридору трое воинов волокли почти бесчувственное тело младшего на площадь... Четко вспыхивают в сознании измученные, наполненные болью, зеленые глаза... Пара капель крови на подбородке от очередного приступа. И поднятый в напряженной улыбке уголок рта.
Больно. Все происходящее кажется дурным фарсом... Чем-то нереальным, неправильным... Так не должно быть – единственное, что Тор ответил бы на все вопросы. Если бы можно было что-то изменить... Но что?
Тор как никто другой знал, что время невозможно отмотать назад. Нельзя переиграть произошедшее.
Громовержец облокачивается о стену и прикрывает глаза, кожей чувствуя напряжение... И вдруг... будто холодное дуновение проносится вдоль стен. Остужает пылающую кожу, ласкает... Это бесподобно. Божественно... Чудятся тонкие пальцы, касающиеся шеи, плеч... Легко, осторожно, мягко...
– Люблю тебя... – одними губами проговаривает Бог Грома, ловя ладонью прохладный воздух...
И нестерпимая вспышка света, пронзающая все тело, жуткий хор надорванных голосов, рвущийся в уши... Ударная волна буквально впечатывает в стену, обжигая каким-то действительно адским холодом.
***
Локи равнодушно окидывает взглядом построенные в строгом порядке войска. По докладу Агареса – демонов здесь чуть больше тридцати тысяч. Плюс остальные. Человеческие наемники, оставшиеся в живых йотуны... Итого – сорок пять тысяч. Действительно впечатляет.
Трикстер взмахивает рукой, приветствуя воинов. И морщится от звуковой волны, ударяющей по барабанным перепонкам. Воины ревут, приветствуя Бога Безумия. Но они лишь боятся... Локи не чувствует ничего кроме страха и ненависти, волнами, вместе с приветственными криками, катящимися на него...
Его никто по-настоящему никогда не уважал и не любил. Только по принуждению... Только взамен на что-то. Кроме, пожалуй... Маг нервно усмехается, отворачиваясь.
– Ты доволен? – Агарес как всегда появляется за спиной, принося аромат дорогого парфюма.
– Более чем, – коротко бросает трикстер, – надеюсь, ты не облажаешься, как у вас принято говорить.
И еще раз бросив оценивающий взгляд на темную массу замерших солдат, исчезает в едва заметном световом искажении.
В этот раз телепортация происходит как-то... тяжелее чем обычно. В глазах рябит, виски будто сжимает тисками... Все расплывается, идет какими-то искажениями... Защита?!
Ну, да... Определенно.
Локи грустно улыбается самому себе.
Никто так и не догадался снять защиту, которую он сам когда-то устанавливал над Асгардом по просьбе Всеотца. Щелчок пальцев – и невидимый купол схлопывается, исчезая. И трикстеру кажется, что вместе с ним исчезает еще что-то важное...
Хотя, в общем-то...
Что еще может казаться важным теперь?
***
Трикстер внимательно «сканирует» взглядом замок. Все тихо. Напряженно.
Их страх... Их безвыходная тихая паника...
Руки неосознанно сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони...
И вдруг... Мягкое тепло, разливающееся по телу, что-то почти забытое, родное... То, что, казалось, утеряно навсегда... Локи прикрывает глаза, сосредоточиваясь.
Вот оно.
Тор... Там, у стены главного коридора...
Пальцы против воли мысленно прикасаются к разгоряченной коже старшего, гладят...
Трикстер чувствует его глухую боль, тоску, отчаяние... И что-то еще. Что-то чужеродное. Чего никогда не было. Будто какая-то сеть оплетает разум Бога Грома. На расстоянии понять тяжело, но маг сжимает зубы, пытаясь дотянуться до основы... Кажется, заклинание было наложено не так давно, но он развивается... Как паразит. Как...
И сердце ухает куда-то вниз.
Такие проклятия практиковались магами Мидгарда на протяжение тысяч лет. Подобные заклинания применялись при королевских дворах, в кабинетах министров...
И трикстер отлично понимает, против кого оно настроено.
К лучшему. Если Тор убьет его сегодня – пусть так и случится.
Мысль приходит в голову неожиданно, но маг ощущает ее правильность, уместность...
Да, так будет правильно.
А пока... Пока он будет делать то, что должен.
***
Окровавленные пальцы трясутся, царапая гладкий пол, из горла вырывается каркающий какой-то смех... Как же хорошо! Экстаз, заполняющий почти бесчувственное тело. Животные инстинкты и безграничная сила. Убийство бога дает неимоверно много энергии. Сладкой, как удары все еще бьющегося в руке, сердца...
Локи вскакивает, едва не оскальзываясь на залитом кровью полу. Со всех сторон доносятся полные боли крики, жуткие звуки мокрых ударов, дробящих кости... Хотя, может, это просто воспаленный разум вычленяет именно их... Но магу плевать. Он в болезненном восторге впивается в свое красноглазое отражение в зеркальной стене, заляпанной кровью. Лихорадочно пылающие щеки, взлохмаченные, мокрые от крови волосы; ею же пропитанная одежда... Бог Безумия дергает плечом, избавляясь от ненужных тряпок. Легкая черная рубашка не стесняет движений... Маг трясущимися пальцами распутывает завязки на воротнике, обнажая грудь. Так легче дышать, кажется...
С каждой отобранной жизнью – сил бороться все меньше. Все сильнее накатывает апатия и хочется отдаться этой череде убийств. Отдаться, наконец, этому мраку, выжечь в себе память... Хель ошиблась в одном – чувства невозможно отобрать. Их можно всего лишь загнать в самую глубь подсознания, но рано или поздно... Татуировки кровоточат не останавливаясь, предплечья превратились в открытую рану, боль адская, но он уже привык. Что значит физическая боль для него теперь? Теперь, когда есть та, другая... Заставляющая убивать...
И пути назад нет.
Сдаться – значит умереть. На месте. Незамедлительно.
Хотя... в его ситуации, наверное, это, может и к лучшему? Смерть – это не так уж и плохо... Может, удастся на этот раз избежать вечных мук?
Трикстер глупо и истерично ухмыляется, представляя себя в Вальхалле...
Успокоиться. Нужно рассуждать здраво и выполнять план.
Локи мысленно окидывает взглядом все жарче разгорающееся сражение. Подступы ко дворцу пылают, сам замок тоже уже наполнен звуками битвы.
Хаос, ночной кошмар...
Когда-то давно, в детстве, трикстер больше всего боялся, что с домом что-то случится... А теперь – он претворяет собственные страхи в жизнь...
Злая ирония. Насмешка.
Трикстер нашаривает сознание брата. Естественно, это Главный Вход. Огромные колонны, золотая лестница, залитая кровью, заваленная трупами... И его Бог Грома...
Прекрасен.
Светлые растрепанные волосы, отточенные, но вместе с тем неудержимо-яростные движения...
Маг закусывает губу и заставляет себя переключиться. Сейчас – его цель – Всеотец. Наиболее сложная, наиболее важная...
Локи натыкается на ауру Одина в самом неожиданном месте. В его личных покоях. Там, в самой глубине дворца. И Фригг с ним...
Мелькает равнодушная мысль, что, возможно, придется убить и ее...
Трикстер переступает через труп Бальдра, лежащий у самого выхода, и медленно шагает в центральную часть замка. Туда, где все закончится.
В своих силах Бог Безумия уверен. Сейчас, напитанный жизнями миллиардов, он способен раздавить не только Одина. Но осознание этого не добавляет какого-либо комфорта или радости. Скорее пустоту. Сила, полученная таким путем, никогда не станет полностью его. Это кредит. Который заведомо нечем отдать.
Вот и высокие золоченные двери.
Маг взглядом срывает их с петель и швыряет в разные стороны. И издевательски кланяясь – входит внутрь.
***
Один резко встает с кресла, сжимая жезл. Тот, которым так мечтал обладать Локи, когда-то...
– Как ты посмел явиться сюда, грязный предатель?! – голос Всеотца раскатами отдается от высокого потолка, ударяется о стены...
Трикстер наклоняет голову набок, разглядывая Верховного Бога, сжавшуюся в углу Фригг... Те, кто воспитали его. Те, кто унизили...
– Это мой дом, – усмехается Локи, чуть разводя руками, – я думал, что имею право явиться.
– После того, что сотворил?! После того, как уничтожил Йотунхейм и Мидгард?
– Асгард. Его я тоже уничтожил, – вежливо замечает маг, – скоро от твоего города не останется камня на камне. Он падет. И я убью всех. Каждого ребенка, старика... Всех мужчин и женщин... Как и везде, где я был.
Всегда спокойное лицо Всеотца искажается от гнева. Он перехватывает посох, простирая руку. И здание потрясает ужасающей силы удар. Световая волна обжигающим шквалом проносится по залу... А Локи почти лениво складывает пальцы в характерном защитном жесте, откидывая яростную энергию, преобразовывая ее, наполняя черными нитями своей магии... сжимает кулак, формируя белую, в черных прожилках, сферу. И резко швыряет ее в отца.
Зал второй раз потрясает удар. Только сейчас он в разы мощнее, ярче... Секунда, и трикстер уже сжимает пальцами горло Одина, прижимая его и так обездвиженное тело к полу:
– Стой на месте! – хрипло шипит он, слегка оборачиваясь к Фригг, – а лучше беги отсюда. Так быстро, насколько сможешь! Иначе, я смогу догнать.
– Сынок... – ее голос срывается, – Локи, остановись! Пожалуйста! Останови все это! Ведь гибнут невиновные! Забери наши жизни, а их – оставь... Они должны жить!
– Невиновные? – тихо спрашивает трикстер и срывается на крик, – здесь нет невиновных! Как ты можешь называть меня сыном? Ты даже не попыталась помочь мне, когда Один приковал меня к позорному столбу, зашил мой рот! Ты просто молча смотрела! И клянусь богами, тебе это нравилось! И вся эта толпа! Они невиновные? Они заслуживают жить?! Вся эта мразь, которая обсуждала преступление, которое я не совершал! Единственный, кто здесь невиновен – это мой брат! Он единственный не бросил меня! Он любил меня! Любил так, что пожертвовал всем, ради моей ничтожной жизни!!! Я ненавижу тебя... – голос срывается, из горла вырывается только хриплый шепот, – ненавижу! Я хочу, чтобы ты умерла... Я хочу твою смерть! Хочу смотреть, как ты корчишься от боли, рядом с отцом!
Тело, ведомое желанием убить – подается вперед, пальцы уже предвкушают ощущение уходящей жизни..
И кто-то с силой толкает его в сторону... Трикстер летит на пол. Но обостренная смертью реакция не дает упасть. Локи перекатом уходит вправо и резко поднимается, одновременно ставя защиту. И так и замирает, с прижатыми к груди ладонями.
Тор. Его старший брат. В заляпанном кровью нагруднике... На щеке - длинная яркая царапина. Как тогда, в ледяной камере...
– Что ты здесь делаешь?! – слова вырываются сами собой.
Он ведь не должен был здесь быть! Это не по плану! Не по его чертовому плану!
– Уходите, – вместо ответа отрывисто бросает Тор матери, – забирай отца и уходите.
Верховная Богиня резко хватает Одина за руку, и они исчезают в тусклой вспышке.
– Ванахейм... – задумчиво проговаривает трикстер, – неудачный выбор. Я буду там сразу после Асгарда.
– Что ты творишь, брат? – тихо спрашивает Бог Грома, – ты понимаешь, что едва не убил мать сейчас? Опомнись!
– Я не брат тебе!!! – истерично выкрикивает трикстер, забывая о том, что ему нужно держать себя в руках, – зачем ты называешь меня так?! Ты ведь ненавидишь меня! Едва я сдамся – ты первым плюнешь в мою сторону! – маг не замечает даже, что в точности повторяет слова сказанные тем, другим...
– Я когда-нибудь давал тебе повод усомниться в себе, Локи? – горько спрашивает Тор, – неужели ты так ничего и не понял? Не понял, что тебя могут любить?
– Видимо, нет, – зло шипит Лофт, сжимая кулаки.