Зачем Тор говорит ему все это? Тем более, это заклятие... Оно явственно ощущается даже под волнами боли и возбуждения, исходящих от брата.
– Идем, я покажу тебе, что ты сотворил! – Бог Грома неожиданно хватает трикстера за руку и тащит к дверям, – идем, брат.
Пара коридоров – и они в вестибюле у Главного Входа.
Заваленное трупами помещение заляпано кровью... Вспоротые животы, вывалившиеся внутренности... И этот безумный запах крови. Он ударяет по сознанию, заставляет напрячься...
– Видишь?! – Тор так и не отпускает холодные пальцы младшего. Наоборот, сжимает, греет...
– Ты еще не видел, что я сотворил с Бальдром, – холодно и ровно выговаривает Локи, а потом вырывает ладонь...
И наносит первый удар...
Глава 16. "I must die".
На секунду перед глазами вспыхивает яркий белый свет. Но тут же гаснет, оставляя после себя боль. Правая щека будто горит. Младший ударил именно по ней. По той, где сочилась кровью длинная царапина...
Ярость буквально затапливает сознание. Уничтожает все мысли... Остается только одно желание: убить предателя. Убить того, кто посягнул на святое.
– Тварь... – не своим голосом выговаривает Бог Грома, поднимаясь, – чудовище!
– Ты не представляешь, насколько ты прав, – изображает улыбку маг.
И неуловимым движением перетекает чуть в сторону, одновременно выхватывая из-за пояса тонкие кинжалы.
Против молота – оружие Лофта смотрится смехотворно-ничтожным. Но Локи выглядит уверенным. Спокойным. Чересчур спокойным...
И громовержец вспоминает, как младший легко управился с отцом. Настолько легко, будто Всеотец был каким-то смертным, не более.
Эта мысль мелькает, когда Тор стремительно идет на сближение, надеясь сбить брата с ног. Молот в руке, будто нетерпеливо подрагивает. Ждет... И Бог Грома готов дать ему кровь. Рука не дрогнет – он знает.
Локи неожиданно ловко уходит от атаки, банально отпрыгивая чуть в сторону. А вот Тор... Он не успевает справиться с инерцией и Мьельнир расшибает огромную колонну, окатывая Бога Грома дождем осколков. А трикстер что-то выкрикивает на незнакомом языке. Слова резкие, неприятные... Запястье обжигает болью, оружие со стуком падает на пол, разбивая мрамор... И внезапно оказывается у ног мага.
Тор резко вытягивает руку, пытаясь вернуть... Но связь рвется.
А Локи что-то кричит, запрокидывая голову, из носа мага выплескивается кровь... И вдруг... Ослепительная вспышка – и оружие раскаляется докрасна, и четко становятся видны руны. Они смотрятся ожогами на металле... Настолько чужеродные, отталкивающие, что хочется отвернуться...
Бог Безумия валится на колени и вдруг обхватывает пальцами рукоять. Вскрикивает, сжимает зубы...
Тор дергается остановить трикстера, спасти оружие...
Предатель! Он должен быть мертв!
Но ноги будто приросли к полу. Бог Грома не может даже пошевелиться.
А маг шепчет что-то. Горячо, сбивчиво... Будто просит. И знаки вдруг начинают пропадать. Один за другим. Исчезают, растворяясь в раскаленном металле.
Локи отдирает прикипевшую ладонь и тяжело поднимается, отходя в сторону. На белом лице крупные капли пота.
– Теперь все... Теперь ты свободен. Делай, что должен. Сам, – хрипло говорит Бог Безумия.
– Что значит «сам»?! – выкрикивает громовержец, – что ты несешь?!
– Я так и не научил тебя сопоставлять факты, – с сожалением бросает маг, – ты был под воздействием заклинания, Тор. Я снял проклятие, потому что не хотел, чтобы меня убил ничего не соображающий зомби. Теперь дошло? – издевательски спрашивает Лофт, наклоняя голову набок.
Тор во вспышке слепой ярости буквально за секунду оказывается рядом с младшим и наотмашь бьет трикстера по лицу. Разбивает эти тонкие губы, окрашивает белоснежную кожу в красный... В тот самый цвет, которым светятся безумные глаза брата.
Локи откатывается куда-то в сторону, встает с разгибом и растягивает окровавленный рот в отвратительной белозубой ухмылке. Хохочет, закидывая голову... И выкидывает вперед раскрытую ладонь. С пальцев срывается что-то неуловимое, темное... Ударяет в грудь. Туда, где сердце...
Ударная волна опрокидывает Тора наземь, будто прибивает к полу...
А маг нависает над потерявшим ориентацию в пространстве Богом Грома, пережимает его горло коленом и выкрикивает, забрызгивая капельками крови:
– Раньше было иначе!!!
Но Тор слышит только звонкий голос, от которого в груди разгорается вдруг волна этого неконтролируемого чувства... Нежность... Хочется провести пальцами по окровавленному подбородку, стереть капли, как тогда... Раньше...
Нет! Он должен убить... так будет милосердно. Так будет правильно.
– Да! – в безумном восторге кричит Лофт, вдруг отпуская громовержца, – так будет милосердно! Давай... Давай же! Поднимай свой молот!
И раскидывает вдруг руки, будто добровольно распиная себя...
– Убей...
Тонкие пальцы, кровоточащие татуировки на предплечьях... Так много крови... Стекает струйками из рассеченных губ, катится по шее, затекает под воротник... И эти метки... Глаза снова и снова возвращаются к выжженным на коже знакам.
Тор делает медленный шаг к младшему, еще один... Локи не двигается, просто смотрит... Красные глаза внимательные, широко распахнутые...
Еще шаг...
– Вырви мое сердце, Тор, – с придыханием выговаривает трикстер, – ты же хочешь этого... Хочешь убить того, кто сотворил все это... – трикстер обводит глазами залитое кровью, заваленное трупами пространство, – так давай!
Язык, скользнувший по тонким губам... Раскинутые в стороны руки...
О, боги... Он просто больше не может сопротивляться. Мысли исчезают из головы...
Громовержец в один прыжок преодолевает разделяющее их пространство и впивается в губы младшего собственническим, почти животным поцелуем...
Локи с силой отталкивает брата и издевательски спрашивает:
– Разложишь меня прямо здесь? В крови? Как шлюху...
Подается вперед, вцепляется пальцами в доспех и легко, будто жестянку – срывает.
– Сейчас... – хрипло шепчет трикстер, – мне безумно больно... Каждый сустав выкручивает, будто дробит... Я не чувствую своей кожи, все горит огнем... Единственное, чего мне хочется сейчас – твоей смерти, – пальцы исследуют кожу на шее, нажимают на точки, от которых у Тора в глазах плывет, заваливается куда-то набок... – я хочу видеть, как в моей руке бьется сердце, чтобы кровь текла по лицу... Она успокоила бы боль на время, дала бы мне передышку... Но ты...Ты вернул мне то, от чего мне будет больно всегда... Их глаза...
Локи ведет ладонью по скуле громовержца, надавливает на царапину... И продолжает шипящим речитативом:
– Я вижу их... Всех... кричащих, захлебывающихся собственной кровью... Знаешь, каково раздирать глотки голыми руками? Сначала лопается эта тонкая кожа, выплескивается кровь... Они дергаются, хрипят... – маг вдруг отходит на шаг, туда, к стене и, тяжело дыша, выговаривает:
– Я уничтожил полвселенной, Тор. Я убил всех там... И мне безумно нравилось. Я упивался страданием, страхом. Я смотрел как умирают дети...
Красные глаза вдруг неуловимо меняются... В уголке блестит капля, еще не скатившаяся по щеке...
Тор подходит совсем близко, стирает большим пальцем влагу и шепчет:
– Ты плачешь, брат... Ты чувствуешь...
И мягко прикасается к плотно сжатым губам. Трикстер приоткрывает рот, впускает... Будто отдает себя старшему. Хрупкое тело пронизывает дрожь... Тор чувствует, как судороги волнами прокатываются по спине младшего.
Руки путаются в ткани одежды, скользят по оголяющейся коже, размазывают кровь... И их с трикстером, и чужую...
Слова больше не нужны, и Тор не знает, помнит ли он хотя бы одно из них. Разве что имя брата, которое с дыханием срывается с губ.
А Локи чуть отталкивает Бога Грома и невыносимо медленно стягивает с него рубашку. Она падает к ногам, на залитый кровью пол... Длинные пальцы уже дергают завязки на штанах. Будто невзначай проходятся по ткани, стягивающей пульсирующий член, чуть гладит...
Громовержец поворачивает трикстера лицом к стене и выговаривает:
– Доверяй мне, брат.
И мягко проводя по бедрам младшего – спускает с него штаны. Проводит по паховым складкам, по нежной коже... Чуть сжимает ягодицы, ласково целует трикстера в шею и, смочив пальцы слюной, осторожно обводит тугое отверстие.
– Нет... не надо. Не так...
Трикстер отталкивает ласкающие, растягивающие пальцы и прогибается, упираясь ладонями в стену.
– Сделай это... просто сделай, – тихий голос срывается, – я хочу почувствовать...
Тор прикасается губами к пульсирующей на шее венке, целует... Волосы щекочут лицо, они чуть влажные от крови, растрепанные...
– Тебе будет больно, – просит он, – зачем ты так? Повернись, я хочу смотреть в твои глаза...
Маг судорожно сглатывает и шепчет:
– Пожалуйста...
Холодная кожа под ладонями... Какой же он гладкий, гибкий... Невыносимо родной... И сил терпеть уже не остается. Он так давно не касался... Так давно...
Бог Грома снова смачивает слюной дрожащие от волнения пальцы, гладит сжавшееся кольцо мышц... Приставляет член, чуть трется о вход...
– Прости, – губы сами выдыхают короткое слово, когда головка раздвигает тугую плоть.
Резкий толчок – и он полностью внутри. Стенки сжимаются вокруг...
Какой же узкий! Мягкий, пульсирующий внутри...
И вскрик. Болезненный, сдавленный...
Трикстер закусывая губу, вдруг подается назад, насаживается... рваные, аритмичные движения... Тор будто чувствует эту невыносимую боль, которую сейчас испытывает младший... И вдруг... кровь, яркая алая кровь течет по ногам Бога Безумия.
И Тора пронзает чувство вины, страх...
– Локи... маленький... не двигайся!
Прижимает к себе хрупкое тело, пресекает рваные попытки двинуться... Заставляет младшего откинуть голову на свое плечо, целует зажмуренные глаза, вытирает губами слезы со щек... Ощущение влаги там, внутри... Боги, как он мог допустить?!
– Зачем ты сделал так? Мне же... – Бог Грома стирает большими пальцами кровяные разводы с подбородка мага, – я не хочу причинять тебе боль!
– Не выходи, – хрипло просит трикстер, обхватывая холодными ладонями за поясницу, – кончи... Кончи в меня. Я хочу, чтобы было больно... Я заслуживаю худшего.
– Чушь... – мягко выговаривает Тор, – ты не заслуживаешь. Иди сюда... Тебе будет хорошо, обещаю.
Перехватывает член младшего у основания, чуть сдавливает... Ведет пальцами вверх, гладит... Собирает пальцем капли прозрачной смазки... Растирает влагу по всей длине, снова массирует головку, задевает чуть выступающие венки... Локи едва слышно выдыхает... Тонкие пальцы царапают стену, в которую маг снова вцепился...
– Сначала будет тяжело... – виновато шепчет Тор, и чуть качает бедрами.
– Прекрати! – почти вскрикивает маг, – получай удовольствие! Не думай обо мне сейчас! Просто трахай!
– Ты же знаешь, что я никогда не смогу «просто трахать» тебя, Локи, – проговаривает Бог Грома в самое ухо брата, целует впадинку... – я люблю тебя.
Локи шипит что-то злое, непонятное... А потом вцепляется ладонями в бедра старшего и насаживается. Уже серьезно, глубоко пропуская внутрь. Шепчет что-то... И Тор чувствует, что если не продолжит это безумное движение, то тело разлетится на осколки... Заклинание. Чертово заклинание!
– Что ты творишь?! – голос предательски срывается. Переходит в сипение...
...и Бог Грома, теряя разум, грубо впечатывает трикстера в стену, вцепляется в черные волосы, оттягивает голову брата назад и впивается губами в открытую шею... Дергает бедрами, буквально вбиваясь в тесное тело младшего. До пошлых шлепков мошонки по ягодицам...
А Локи только хрипло дышит, подаваясь назад. Пальцы царапают шершавую стену до содранной кожи на подушечках, оставляют кровавые полосы... Но Тор не контролирует больше ни себя, ни брата... Он полностью отдается животной страсти. Желанию обладать этим хрупким телом...
– Ты мой... – хрипит Бог Грома, – не отдам никому... Где ты был так долго, брат?!
– Молчи... – сорванный голос Бога Безумия проникает в каждую клетку тела, возбуждает... И возвращает способность мыслить.
Дикое возбуждение требует немедленного выхода, заставляет почувствовать себя беспомощным...
И громовержец со стоном прижимает худую спину ближе к груди, ощущает напряженные мышцы под тонкой кожей...
Нельзя, чтобы ему было больно...
– Убери, – с трудом просит Тор, – не надо никаких заклинаний. Пожалуйста... Я хочу тебя по-настоящему.
Локи молчит несколько секунд, а потом контроль исчезает. Оставляя только нежность и желание...
– Вот так... – шепчет старший, проводя ладонями по худому телу брата, – так правильно.
Именно так...