Ярким примером крупной финансовой аферы во времена Александра II является сделка по продаже Аляски. Современные исследователи совершенно верно отмечают, что сделка России была не выгодна с политической, военной, экономической и финансовой точек зрения. Также совершенно верно признается, что к этой сделке наше правительство подталкивали силы, враждебные России (которые опирались на свою агентуру в самой России). Но одной из главных причин совершенной сделки является желание некоторых представителей нашей элиты нажиться на этой сделке, коррупция в «высших эшелонах власти». «Политическое решение» о продаже Аляски было принято 23 мая 1864 г. на встрече двух важнейших фигур банковского мира – Джеймса Ротшильда и барона Александра фон Штиглица. Последний с 1843 г. был «придворным банкиром» Российского Императора, а с 1860 г. – управляющим только что созданного Государственного банка. Естественно, что оба хотели на этой сделке хорошо заработать. С той встречи не прошло и трех лет, когда 30 марта 1867 г. в Вашингтоне был подписан Договор с США о продаже Аляски США за 7,2 млн. долл. (около 11 млн. золотых рублей). Общая площадь проданной сухопутной территории составила 1519 тыс. кв. км. Следовательно, стоимость одного квадратного километра составила 4 долл. 73 цента.
Обратимся к работе Анатолия Клепова «Витте и немецкие ордена», в которой, по нашему мнению, наиболее полно раскрываются некоторые пикантные финансовые подробности сделки: «Однако из этих 7,2 млн. долл. не все достались России. Полученные деньги стали, как говорится, распределять, не отходя от кассы. Русский посол в Северо-Американских Соединенных Штатах (САСШ) Эдуард Стекль получил чек на сумму 7 млн. 35 тыс. долл. Себе оставил 21 тыс. долл. за хлопоты. 144 тыс. долл. якобы раздали в виде взяток сенаторам США, которые поддержали Договор о покупке Аляски. На самом деле эти деньги пошли в секретный фонд Александра II. Наличные неучтенные деньги царю всегда были нужны.
Далее началась разработанная хитроумным А. Штиглицем не менее ловкая финансовая махинация по “отмыванию” казенных денег. Российский посол банковским переводом перевел 7 035 000 долл. в Лондон, где с этими деньгами начали твориться чудеса. В официальных документах фигурировали фантастические цифры о том, что только за конвертацию долларов в фунты Английский банк взял 1,5 млн. долл. Не менее фантастические цены – за покупку в Англии паровозов и железнодорожного оборудования для Курско-Киевской, Рязанско-Козловской и Московско-Рязанской железных дорог. Кстати, эти дороги были частными. В результате такой “удачной” конвертации денег и покупки высокотехнологического оборудования Александр II сформировал свой личный фонд в Английском банке на сумму в 700 000 ф. ст. (1 000 000 долл.), а его брат Великий князь Константин Николаевич – меньше 100 000 ф. ст. (150 000 долл.). Остальные деньги были истрачены на погашение процентов займа 1862 г. и покупку железнодорожного оборудования.
Так вот из этих денег Александр II перевел во французский банк своей любовнице княгине Долгоруковой 3 000 000 руб. Часть истратил на постройку для нее шикарного особняка в Санкт-Петербурге. Великий князь тоже истратил значительные деньги на свою любовницу, балерину А. В. Кузнецову, но с несколько меньшим размахом. Он купил ей дом в Петербурге на Английском проспекте № 18 за 80 000 руб. в 1867 г. и с большой роскошью обустроил его… Деньги от продажи Аляски в Россию не поступали, так что общественность была в полном неведении о том, кто положил к себе в карман деньги за Аляску. Это была прекрасно организованная финансовая операция А. Штиглица и М. Х. Рейтерна».
Автор фундаментального исследования о сделке по продаже Аляски Иван Миронов приходит примерно к тому же выводу, что и Анатолий Клепов: «Таким образом, на основании архивных документов можно смело утверждать, что организаторы продажи Аляски спланировали и реализовали крупнейшую финансовую аферу, в результате которой все средства, полученные за русские колонии в Северной Америке, поступили в личное распоряжение доверенных лиц Великого князя Константина Николаевича и Министра финансов М. Х. Рейтерна. Учитывая, что железнодорожные дельцы были лишь техническими посредниками, передаточным звеном в разработанной сановниками схеме, логично предположить, что большая часть суммы ушла в карманы организаторам продажи Русской Америки в русском правительстве».
Как видим, к крупным международным финансовым сделкам проявляли интерес не только государственные чиновники ранга министра финансов или управляющего Государственным банком, но и персоны, находившиеся рядом с троном или даже на троне. Они конвертировали свою политическую власть в звонкую монету. Например, один из «бенефициаров» сделки по продаже Аляски Великий князь Константин Николаевич (родной брат Александра II) оказывался в центре многих других коррупционных скандалов. В частности, он был обличен в преступном сговоре с варшавским банкиром Френкелем. Последний нелегально вывозил свои денежные капиталы на судах Морского ведомства, во главе которого находился В. К. Константин Николаевич. Великий князь также сыграл решающую роль в доведении до банкротства Российско-Американской компании (РАК), которая на протяжении многих десятилетий осуществляла весьма доходную хозяйственную деятельность в Северной Америке на подконтрольных Российской Империи территориях. Это банкротство было необходимо, чтобы показать бесперспективность нашего владения Аляской и приступить к ее продаже Соединенным Штатам.
Очень доходным видом бизнеса для чиновников и петербургской знати было также проведение «приватизаций» государственной собственности. Продавали не только Аляску, но и государственные железные дороги, например Николаевскую железную дорогу. Эта бизнес-операция получила большую скандальную огласку в России в конце 1860-х гг. Предыстория этой операции такова. В 1857 г. крупнейшими банкирами и финансистами Лондона, Парижа, Петербурга было принято решение об учреждении в виде акционерного общества Главного общества российских железных дорог (ГОРЖД). В состав правления Общества вошли высокопоставленные российские сановники для лоббирования интересов ГОРЖД в правительстве. Возглавил Общество А. Л. Штиглиц, придворный банкир русского царя, будущий первый управляющий Государственного банка. Замах у Общества был грандиозный: оно планировало строительство четырех стратегически важных железнодорожных веток без помощи государства. Проекты Общества оказались «мыльным пузырем», ни одна ветка не была достроена в заявленные сроки. Пришлось достраивать с помощью государственных ссуд (в том числе «неуставных ссуд» созданного в 1860 г. Государственного банка). Несмотря на государственную поддержку, Общество было фактически банкротом. На спасение Общества бросились сановные лоббисты. В конце 1867 г. на заседании Совета министров был поднят вопрос о передаче Обществу в порядке продажи или концессии Николаевской железной дороги. Интерес Общества к дороге был понятен: она связывала две столицы и обеспечивала хорошую рентабельность перевозок грузов и пассажиров. Общество хотело заполучить «курицу, несущую золотые яйца». И оно ее заполучило в следующем 1868 г., причем фактически без конкурса; другие общества к «курице» не были допущены. Фактически это была концессия, причем срок ее действия – до 1952 г. Вместо оплаты сделки «живыми» деньгами Общество прибегло к испытанному приему: выпустило облигации под гарантии того же государства. Общество выжало все, что можно, из Николаевской дороги, сделав ее в конечном счете убыточной, и в 1894 г. дорога была возвращена государству.
В сделке «бенефициарами» оказались не только главные акционеры Общества, но и многие сановные фигуры. Опять фигурировали имена М. Х. Рейтерна, К. В. Чивкина, Великого князя Константина Николаевича, княгини Е. М. Долгорукой и др. В связи со скандальной продажей Николаевской дороги тогдашний министр внутренних дел П. А. Валуев так описывает разговоры Александра II по данному предмету с министром финансов М. Х. Рейтерном и председателем Департамента государственной экономии Государственного Совета К. В. Чивкиным: «Государь решительно не замечает недобросовестности и наглости, с которыми подбирают подходящие аргументы Чивкин всегда, а Рейтерн иногда». Судя по приведенным словам Валуева, Государь не только был в курсе сделки, но был на стороне Общества. Обвиняет в недобросовестной сделке по передаче Николаевской дороги и известный славянофил А. И. Кошелев, причем он прямо называет участников аферы – министра Рейтерна и великого князя Константина Николаевича. Советский исследователь А. П. Погребинский называет главного чиновника-коррупционера в сделке по Николаевской дороге: «Операция выглядела откровенной махинацией, но Главному обществу удалось заручиться поддержкой министра финансов М. Х. Рейтерна».
Более подробную информацию о разнообразных махинациях в сфере финансирования, строительства и эксплуатации железных дорог можно найти в работах М. Л. Гавлина, В. М. Ляховского, А. П. Погребинского. Все они сходятся на том, что все махинации строились на казнокрадстве, различия касались лишь методов. Исследователь М. Л. Гавлин указывает, что в середине 60-х годов XIX века «железнодорожное дело переходит в руки небольшой группы тузов-миллионеров, ставших по существу монополистами, железнодорожными магнатами, своеобразным “олигархами”, взращенными, как и в наше время, на казенных деньгах. Возникает негласный союз между сановной бюрократией и зависимыми от нее “железнодорожными королями” – монополистами (концессионерами и оптовыми подрядчиками)». В. М. Ляховский подчеркивает, что покровительством Министерства финансов частных железнодорожных обществ «был преподан наглядный урок сметливости, ловкости в мошенничестве», а сами железнодорожные концессии «разожгли аппетиты к грабежу и разбазариванию государственных средств… в угоду союзу сановной бюрократии и олигархической буржуазии». В конечном счете все разнообразие казнокрадства в сфере железных дорог в период становления «русского капитализма» можно свести к следующим видам:
1) получение без конкурсов государственных заказов (подрядные работы, поставка рельсов, паровозов, вагонов, угля и т. п.) и их выполнение по вздутым ценам;
2) получение государственных гарантий при размещении железнодорожных займов (даже в тех случаях, когда гарантии не имели обеспечения со стороны общества-эмитента облигаций);
3) получение в качестве паев казенных денежных средств акционерными обществами (при отсутствии взносов в виде «живых» денег со стороны частных акционеров);
4) предоставление «спасательных» ссуд обществам, находящимся на грани банкротства;
5) предоставление в концессии рентабельных государственных дорог;
6) выкуп государством убыточных частных железных дорог по завышенным ценам;
7) назначение на казенные должности «нужных» людей, которые не обладали никакими профессиональными знаниями и навыками, но получали порой большое казенное жалованье;
8) невозвращение государству полученных ссуд, ложные банкротства и т. п.
В той или иной степени подобные методы казнокрадства практиковались и в других отраслях российской экономики.
Но особенно расцвела коррупция во времена С. Витте. Почему? Потому что при этом министре резко увеличились размеры государственной «кормушки» – бюджета, резко увеличились объемы государственных займов, резко увеличились масштабы иностранных прямых инвестиций в российскую экономику. И везде нужны были «услуги» чиновников, особенно финансового ведомства. Предоставим слово Анатолию Клепову: «Коррупция в Министерстве финансов стала основным способом существования практически всех чиновников министерства. Суммы взяток многократно превышали их основные служебные оклады. Это в конечном итоге привело к тому, что чиновники вышли из-под финансового контроля С. Ю. Витте, и он не имел возможность контролировать суммы взяток, которые давали чиновникам. При этом следует отметить, что в период руководства С. Витте коррупция редко принимала формы открытой взятки. Это были различные аферы: займы, выпуск акций и облигаций.
Государственный чиновник становится при С. Витте более ловким и хитрым в добывании для себя незаконных денег. Государственные чиновники использовали все возможности, чтобы присвоить государственные деньги, тем более что Министерство финансов контролировало Государственный банк России. А это резко расширяло различные формы махинаций, которые выглядели, на первый вид, очень легально. Можно было под кредит Государственного банка скупить еще не выпущенные акции прибыльных железнодорожных компаний, а затем их очень выгодно продать по завышенным ценам».
Клепов обращает внимание на сходство махинаций государственных чиновников начала XX века с действиями российских государственных чиновников в начале развития новой «демократической» России после 1991 г.: «Также выпускались особо привилегированные акции ГКО Сбербанка России. Но удивительно, что так же, как в начале XX века, их скупали в основном “нужные люди”, а затем вовремя продавали».
Можно было привести высказывание близкого к министру финансов Витте публициста Н. И. Колышко, который отмечал, что при С. Ю. Витте администрация частных банков, при фикции выборности, состояла по существу из чиновников Министерства финансов. «А так как биржу составляли именно они, то ясно, что биржа с ее взмахами вверх и вниз, с ее аппаратом обогащения и разорения была финансами Министерства финансов».
Еще один современный Витте автор (анонимный) писал, что «получить заказ для несуществующего еще завода мог далеко не всякий, а только тот, кто знал пути в темных коридорах Министерства финансов и был угоден лицам, стоявшим во главе этого учреждения…».
Следует иметь в виду особо важную роль в финансовой и экономической системе России таможни. Таможенные пошлины наряду с доходами от питейной монополии были основным источником пополнения казны. А таможня находилась под министром финансов. Злоупотребления здесь были невообразимые, при Витте контрабанда расцвела пышным цветом.
Во взяточничестве были замешены ближайшие сотрудники С. Ю. Витте, например директор департамента железнодорожных дел Максимов и товарищ министра финансов Ковалевский. В качестве примера можно упомянуть роскошь и расточительность управляющего нижегородской казенной палатой В. Е. Вердеровского: «Дом его преисполнен предметами роскоши, изящного мастерства и искусства; его повар – истинный артист; его погреб полон тонких, редких вин и напитков, его гостеприимство, посвященное только избранным, носит на себе яркую печать приветливого барства. Каждый день… по четыре раза в день меняет свое раздушенное белье и костюмы. Он мастерски умеет жить, умеет мастерски пользоваться жизнью и всеми ее благами и хорошо знает себе цену». О коррупции и казнокрадстве во время нахождения С. Ю. Витте у руля Министерства финансов мы еще будем говорить далее.