- Твои слова столь необычны и редки для меня. Ты искренен, это удивительно. Ты тактичен. Либо ты настолько искусен во лжи? - Она как будто застыла и задумалась. - Но нет, ты искренне считаешь, что я прекрасна и не желаешь замечать моего уродства. Я благодарна тебе за твои чувства и хочу тебя отблагодарить, раскрыв тайну. Ты еще более уродлив, чем я, но не замечаешь этого.
Тревор будто очнувшись, вздрогнул, не понимающе глядя на лунную красавицу. Брайан тоже удивился, не понимая, чем вызваны ее слова. Конечно, Тревора вряд ли когда-нибудь станут воспевать, как самого прекрасного мужа, но назвать его уродливым ни у кого не повернется язык. Девушка, будто почувствовав их удивление, снизошла до пояснений.
- Твое уродство не дает тебе раскрыться, ты, будто заперт, ты рожден стать прекрасным, но уродство мешает тебе. Избавься от грязного дара, навязанного тебе извне, и обретешь себя.
- Самое прекрасное создание, прости мою косноязычность и тупость, но я не понимаю тебя, - виновато глядя в землю, прошептал Тревор.
Той, по-видимому, понравилась его покорность и некая слабость, и она повторила:
- Избавься от навязанного тебе дара, - а потом будто растворилась в зале, истекающей теперь серебряным светом.
Все трое ошеломленно стояли некоторое время, не смея двигаться и разговаривать. Лишь Тревор шептал:
- Избавься от дара. О чем она? Все, что было мне подарено, пришло со мной из детства. Это все, что осталось у меня от деда и матери. Кинжал и оберег на веревочке. Неужели они - причина моего уродства. И почему уродства, если я не чувствую в себе ничего плохого и отталкивающего. А ты, Гвин, что-нибудь чувствуешь во мне?
Тот отрицательно покачал головой, тоже не до конца отошедший от явления видения. Брайан, не дожидаясь вопроса, адресованного ему, нашел в себе силы заговорить.
- Я считаю, что с тобой все прекрасно. Но, возможно, она имела в виду какое-то внутренне уродство? Может, какую-то злость, что мешает тебе жить? Зависть?
Тревор задумался. А потом медленно покачал головой.
- Если бы эти качества были мне присущи в той степени, чтобы счесть их уродством, я вряд ли вызвался бы помочь тебе, ведь в тебе есть то, чего нет во мне.
Брайан согласно кивнул и задумался. Что-то вертелось на поверхности, не давая покоя, но никак не желало принять форму мысли. А что если дело в силе, что есть у Брайана? Может, именно ее не хватает Тревору. Ведь он рассказывал, что какой-то друид считал, что в нем живет страшная сила, способная сделать его верховным. Поэтому он и подарил ему посох. Да, точно!
- Тот друид! - Воскликнул Брайан. - Он преподнес тебе в дар посох. Посох, который когда-нибудь сможет тебе помочь, как он тебе обещал. Но до сих пор ты не почувствовал ни малейшего движения силы в себе. Я, конечно, тоже долгое время ее не чувствовал. И, может, так и прожил бы, не ведая о сокрытых в себе возможностях, если бы не случай, ни злость, ни желание жить. В тебе все это есть, но ты заперт. Может, я говорю бред, но не может ли дар друида запирать в тебе силу? Ведь даже во время сна наяву ты держал посох на коленях. Может, только поэтому сон не помог тебе?
Тревор в изумлении слушал Брайана и не мог поверить в то, что тот ему говорил. Но это было бы так логично. Ведь это был единственный дар, который он получил после смерти родителей, который он всегда носил с собой. Который он берег, и за который до последнего держался, как за обещание. Обещание силы и власти. Но неужели же друид мог с ним так жестоко поступить? Друиды не способны на подобную жестокость и коварство.
- Зачем ему это? Зачем ему было запирать силы в мальчишке? Ведь он видел меня в первый и последний раз.
- В первый да, возможно, - подтвердил его мысли Брайн, и внезапно сделал то, чего не делал с момента встречи с бардами, небольшим усилием считал мысли Тревора. Тот уже не сомневался, что все дело в посохе, но не желал верить, что друиды способны на зло. И решил раскрыть ему глаза, ведь у него было для этого достаточно возможностей и фактов. - Но если бы ты пришел к ним на посвящение и испытания, наделенный огромной силой, которая в тебе, возможно, скрывается, ты мог бы посягнуть на место этого самого друида. Ты удивишься, как сильно они держаться того, что имеют. Ни один из них не отдаст без борьбы своей место подле Крейды. Ты думаешь, что друиды живут в добре, но ведь ты сам знаешь об их разделении. Если бы ты пришел к Крейде и ее последователям, они могли бы вызвать тебя, необученного, на бой, и забрать себе твою стихию. Либо просто высушить и увеличить свой запас сил. А возможно, так поступил бы с ними ты, прокладывая себе путь наверх. И друид просто обезопасил себя, не дав такой возможности когда-нибудь осуществиться.
- Это невозможно, - прошептал ссохшимися губами Тревор.
- Но могло быть и иначе, и это пугало тоже могло напугать того друида. Могло так случиться, что ты пришел бы с теми друидами, у кого вы недавно начали обучение, прошедший все, набравшийся опыта, и погубил их. Либо стал достойным противником, которого можно уважать и бояться. Кто знает, не был ли тот друид так слаб духом, что предпочел избавиться от тебя, не убивая, уничтожить несбывшейся мечтой, все сделав для того, чтобы ты сам не дал ей осуществиться.
- Откуда тебе известны такие подробности их жизни и их помыслы? - Настороженно спросил Гвин. - Они не могли искренне тебе о них рассказать, а ты знаешь столько, что кажется, будто сам давно вступил в их ряды и просто дуришь нам головы.
Брайан поджал губы. Действительно, если логично мыслить, все так и складывалось. Что он просто использовал наивных бардов в своих целях. Может даже, чтобы затем просто выпить, а сейчас брал от них то единственное, чего самому не хватило из-за отсутствия опыта и обучения. То, чего наверняка не хватает всем друидам, сплотившимся в лагере Крейды, - знаний.
- Что ж, не хотел я этого раскрывать, но терять ваше доверие для меня теперь подобно смерти. Вы помогали мне, вы и сейчас со мной, я бы не справился без вас, я бы уже погиб, наверное. Думаю, вы не будете использовать против меня то, что сейчас узнаете. Хотя вряд ли вам это понравиться, но прошу вас не пугаться.
- Хватит уже нагнетать обстановку, выкладывай на чистоту, - нахмурился Тревор, отошедший от собственных переживаний из-за подозрений Гвина.
- Я умею читать мысли. Не у всех, - поправился Брайан, - мысли старших, главных и тем более верховных друидов мне не доступны. Поэтому, я думаю, у них есть подобные умельцы, и они научили их закрывать свое помыслы. Но мысли тех, кто не прошел такого обучения, я могу при желании услышать. Поэтому многое узнал по дороге в крепость друидов, да и, находясь внутри нее, кое-что успел понять.
Друзья недоверчиво смотрели на него. Гвин заулыбался, но как-то саркастически.
- Не слишком ли много талантов на тебя одного? Допустим, ты действительно это умеешь. Погоди, ты и мои читал?!
- Один раз, - признался Брайан, когда вы следили за мной в лесу перед нашим знакомством.
Тот задумчиво кивнул и перевел взгляд на молчавшего Тревора. Тревор почему-то воспринял сообщение совершенно спокойно.
- О чем я сейчас подумал?
- Ты все время думаешь о том, что я прав, и что посох - тот самый дар, от которого тебе следует избавиться.
- Думаю, это легкое задание. Это и так понятно. О чем конкретно я сейчас думаю?
Брайан прикрыл глаза и сосредоточился.
- Хм. О том, что было бы неплохо выбить у меня часть дури из головы с помощью посоха, - и криво улыбнулся, заканчивая предложение.
Как в зеркале, Тревор так же косо улыбнулся в ответ. Затем, чуть помедлив, отбросил посох в сторону и, не оглядываясь, направилась к вратам, через которые некоторое время назад сюда вошли эльфийские девы. Ворота на удивление легко поддались нажиму и раскрылись. За ними зияла та же темнота, что и в коридорах. Потянуло запахами гниения и тления. Но, несмотря, на мглу, она казалась милее, нежели гнетущий свет в предыдущей зале.
Все трое вышли за ворота, и они медленно закрылись. Не было нужды проверять - вряд ли они откроются, чтобы выпустить их обратно. Было совершенно непонятно, что находилось перед ними: коридор, зала или разветвление анфилад, поэтому, мгновение посовещавшись, они просто повернули направо.
В темноте было невозможно разглядеть, что скрывается за сквозной дырой, прорезавший посередине весь пути вперед. Идти назад не было смысла, это понимал каждый, но впереди неизвестность, и никто не желал первым испытать прелести падения в никуда. Наконец, Брайан вспомнил, что в принципе оказались все здесь из-за него, и сделал шаг вперед, кинувшись вниз головой. Если внизу каменный пол, он сразу сломает шею. Лучше так, чем ползти отсюда на покалеченных ногах.
Тропа вновь не подвела ожиданий, и голова Брайана вонзилась в воду. Сверху послышались два облегченных вздоха, вслед за которыми два тела тут же нырнули следом. Теперь можно было выбираться, но потыкавшись то в правую, то в левую сторону, парни выяснили, что они застряли в каком-то канале. Вода в нем доходила довольно глубоко, по крайней мере, дно Тревор, взявший изучение водоема на себя, обнаружил лишь с третьего раза, и утверждал, что плыть до него порядочно. Края канала на ощупь оказались покатыми и скользкими. Забраться наверх по ним не представлялось возможным. Оставалось только плыть дальше, надеясь обнаружить подходящий для выхода на сушу берег до того, как силы иссякнут. Здесь тоже наблюдался уклон земли, правда, не такой большой, как выше уровнем. Но благодаря ему создавалось впечатление, что их подталкивает небольшое течение. Не такое сильное, чтобы его нельзя было преодолеть, но юноши решили не усложнять себе жизнь, и поплыли вновь вниз.
- Кажется, кто-то постоянно задевает мою ногу, - заметил тихо Гвин. - Парни, вы рядом плывете или кто-то из вас сзади?
Тревор и Брайан молча поплыли на голос, чтобы самим определиться, где они находятся. Оказалось, что Гвин чуть отставал. Открытие не принесло радости и добавило беспокойства.
- Может, ты задел ногой стену? - Уточнил Тревор.
- Нет, прикосновение было, я бы сказал нежным, - еще тише прошептал Гвин.
Все трое испуганно заозирались, но тьма не спешила им показывать свои сюрпризы. Между тем, прикосновения к ногам и рукам чувствовали теперь и остальные. Каждое сопровождалось нервным вздрагиванием и ругательством сквозь зубы. Наконец, устав высматривать невидимого врага, который почему-то не спешил нападать, они, удвоив силы, поспешили по каналу вниз. Преследователи, судя по ощущения, поспешили следом. Несмотря на прохладную воду, кожу покрывали струйки пота. Неизвестные твари рисовались огромными и голодными. И тут впереди они увидели свет. Свет в конце туннеля показался спасительным и теплым и они, не сомневаясь, поспешили к нему. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это лишь отблеск света в виде столпа пробивающегося вниз через щель наверху. Видимо, наверху стены светились подобно тем, что были в зале с эльфийкой.
- Боги, нет! - Истошно завопил Гвин, который, в отличие от друзей, не отвлекался ни на воспоминания, ни на изучение источника света. Он все время помнил о прикосновениях, да ему и не давали о них забывать.
Тревор и Брайан резко обернулись на крик и тоже увидели их. Длинные узкие тела шевелились по всему видимому под светом периметру, все сильнее сужая круг, заставляя друзей ближе и ближе приближаться друг к другу. Спина существ казалась неровной, на ней рос гребень, а вот брюхо, которое они периодически показывали, вскидывая свою плоскую голову с огромной пастью, было покрыто простой чешуей.
Их пасть оказалась чуть ли не больше самого тела. Они легко могли ею раздробить руку или ногу любого из путников, а, может, перемолотить их целиком, судя по острым многочисленным зубам. Твари пристально смотрели, не спуская с них желтых глаз навыкате, но не нападали. Брайан неохотно выдвинулся вперед и попробовал продолжить путь. Существа слегка расступились, позволив ему взять прежний курс, и облепив со всех сторон, оставив пустым лишь путь вперед, двинулись следом. За Брайаном последовали и Тревор с Гвином, который все еще продолжал содрогаться от животного ужаса и брезгливости. Несмотря на то, что он всю жизнь провел в лесу, змеи до сих пор ему казались самыми мерзкими созданиями на земле, и он никогда не мог себя заставить даже смотреть на них. А тут они прикасались к нему! Словно нарочно щекоча своими длинными хвостами. Тревор относился к сопровождению гораздо спокойнее. Казалось даже, он их периодически щупал сам, правда, Гвин это списал на шутки затухающего света. Вряд ли его друг мог себе позволить такие вольности.
Наконец, канал стал мелеть. Вскоре все трое нащупали под ногами дно и, торопясь, поскальзываясь и падая на колени, поспешили прочь из темных вод. Прикосновения на суше не ощущались, видимо, твари остались в воде.
- Странно, - резюмировал Тревор.
Продолжили путь с явной опаской и настороженностью. Кто еще может поджидать их за углом, даже не хотелось выдумывать. Чтобы не накликать на себя всякую гнусь.
Мгла оставалась неизменной. Иногда рука, которой они держались за правую стену, проваливалась в пустоту, и им приходилось куда-то сворачивать. И вновь идти, судя по ощущениям, все ниже и ниже. Наконец, они настолько устали, что пришлось здесь же разделить остатки еды, без аппетита перекусить и лечь спать. Проснулись они резко и одновременно от ощущения присутствия здесь кого-то опасного, чей взгляд не сулил их троице ничего хорошего. В нескольких шагах от них в темноте светились маленькие красные точки. Брайан по жутким ощущениям, доносившимся оттуда, понял, что чудовище, а такие глаза могли принадлежать только кому-то жуткому, еще довольно далеко от них. И судя по размерам глаз, которые были видны даже издалека, оно было огромным. Им двигала только примитивная злоба. Брайан, преодолев липнущий страх, попытался достучаться до разума теплокровного, похожего на собаку и воспринимавшего себя как пес, но наткнулся на непробиваемую стену лютой злобы и агрессии.
- Этот зверь не хочет меня слушать. Он похож на собаку, но в нем нет других чувств, кроме злобы, - поделился Брайан результатами "общения".
Зверь приближался не спеша, будто желая продлить удовольствие и зная, что жертвы никуда не денутся. Они также неспешно пятились. Потом кто-то из них опомнился, одернул остальных, и они бросились наутек, не разбирая дороги. Перекрикиваясь, стараясь не потерять друг друга. Собака догоняла их, будто не прибавляя при этом в скорости. Все также неспешно и все с тем же удовольствием, продлевая радость от охоты за слабыми двуногими. Иногда кто-то из них отставал, его голос удалялся, и тогда остальные возвращались за спутником или дожидались, стоя на месте и переводя дыхание, но даже тогда расстояние до чудища оставалось прежним.
- Это загонщик! - Хрипло воскликнул Тревор. - У моего отца были такие. Он не хочет нас сожрать. Он гонит нас куда-то, пугает. Стойте!
Остальные послушались и остановились, передышка нужна была всем, чтобы, наконец, отдышаться и восстановить дыхание.
- Давай, Гвин, вдарь чем-нибудь по ее сволочной морде, - прохрипел Тревор. - Брайан, тебе точно не достучаться до нее?
Брайан вновь потянулся к собаке, но был отброшен вон.
- Нет, тварь очень сильна.
- Она слишком сильна. Мой ветер для нее, как охлаждающий родник, - посетовал Гвин.
Тварь согласно загавкала-захохотала вдалеке. Видимо, ее очень забавляли потуги жертв оттянуть неизбежное.
- Брайан, в тебе же сил немерено! Спали уже ее.
- Я же не умею, - неуверенно ответил тот. - Только когда злюсь.
- А разве сейчас не повод разозлиться? Тебе приятно быть дичью? - Нагнетал Тревор.
- Нет, но она еще ничего не сделала нам. Не знаю, как объяснить, ее злоба и жестокость не трогает нас. Она в ней просто живет, как часть ее характера. Ее такой создали, но она почему-то не трогает нас. Только ведет куда-то, как загонщик... как ты и говорил.