______________
* Иштвана Батори в научной исторической литературе чаще называют Штефан Батори.
______________
Илона на нынешней свадьбе находилась среди своих. А её жених - нет. Он оказался настолько одинок, что Матьяш выбрал нескольких придворных, чтобы на время свадьбы изображали свиту и родню "королевского кузена Ладислава", потому что жениху не положено быть на церемонии и на последующих пиршествах одному, особенно когда с невестой приходит множество народу.
Единственный, кого Ладислав Дракула мог бы взять с собой - его девятнадцатилетний сын, носивший такое же имя, как отец. Илона узнала об этом юноше недавно, ей даже не представили его, и потому сейчас она не могла быть уверена, что он присутствует на свадьбе.
Илона очень хотела бы познакомиться с ним, но Матьяш сказал, что пока ни к чему:
- Тут весьма тонкое дело, кузина, - объяснил король. - Происхождение этого отпрыска сомнительно. Мало того, что он рождён вне брака, так ещё в землях нехристей, а мать и вовсе не известна. Как мне передавали, всё началось с того, что мой кузен Ладислав привёз из Турции трёхлетнего мальчика и объявил своим сыном. Туманная история. К тому же теперь, когда мальчик стал юношей, в нём не очень-то видны черты родителя. Я бы на месте кузена сомневался в своём отцовстве, но тот почему-то не сомневается. В любом случае тебе, будущей законной супруге, не подобает сейчас знакомиться с таким родственником, который, может, вовсе и не родственник. Вот выйдешь замуж и решишь сама, хочешь ли признать его.
- Тогда я хочу, чтобы этого юношу представили мне в день моей свадьбы после церемонии, - твёрдо произнесла Илона.
- Что ж, - Матьяш развёл руками, - пусть будет так.
И вот теперь Илона, почти ставшая супругой Ладислава Дракулы, представила себе положение человека, который назовётся её мужем. Она представила его одного перед толпой богатых и влиятельных персон. Все такие сильные и уверенные, а возглавляет их кузен Матьяш. И вот Дракула стоит перед ними - одинокий человек, которому не на кого опереться, потому что девятнадцатилетний юноша, находящийся рядом, не настоящая опора.
Илона где-то слышала, что младший Ладислав, пока его отца держали в тюрьме, воспитывался при дворе епископа Надьварадского, всё равно как в монастыре, а воспитание продолжалось около двенадцати лет - почти две трети жизни, если тебе девятнадцать.
"Что этот мальчик знает о людях? Ничего, - думала Илона. - И он не сможет помочь отцу, даже если захочет. Просто не сообразит, как. А я могу помочь им обоим. И с чего я взяла, что может возобновиться вражда? Её не будет, ведь человек, который сейчас наденет мне на палец кольцо, неглуп и понимает, что окажется раздавлен, если попытается сделать что-то наперекор моему кузену Матьяшу. Может быть, со временем, когда наберёт силу и снова станет править в Валахии?.. Но что такое маленькая Валахия по сравнению с огромным Венгерским королевством? Нет, не будет вражды. Её и сейчас нет, а есть свадьба как символ примирения, и есть два потерянных человека, отец и его сын, которым я могла бы помочь".
Затем она в который раз вспомнила о своём первом муже и, мысленно обращаясь к нему, пообещала: "Вашек, я просто помогу им. Просто помогу. Ведь христианский закон велит нам оказывать помощь тем, кто в ней нуждается".
* * *
Всё на нынешней свадьбе шло не так, как семнадцать лет назад. Невеста уже не была невинной девочкой, а являлась женщиной, которая выходит замуж вторично, поэтому гости не собирались отказываться от своего любимого развлечения - смотреть, как новобрачные целуются.
Илоны знала это и потому радовалась, что свадебная месса длится долго и после обмена кольцами отнюдь не заканчивается. Пусть пришлось в общей сложности больше часа стоять в новой, не очень удобной обуви, но всё равно казалось лучше стоять в храме, чем сидеть на празднике во дворце и развлекать гостей, целуясь напоказ и отвечая на нескромные вопросы. Эти вопросы нарочно задаются, чтобы вконец смутить новобрачную и раззадорить её мужа. Редкая свадьба обходится без подобных вещей.
Вот почему новобрачной хотелось, чтобы никогда не заканчивалось причастие, во время которого она и муж, уже получив облатки, стояли на коленях перед алтарём, а к архиепископу всё подходили и подходили люди, чтобы вкусить Тела Христова.
"Вот сейчас последний гость причастится, и свадьба станет совсем другой, не торжественной, а стыдной", - думала Илона, наблюдая за происходящим, потому что вспомнила, что вскоре после этого придётся целоваться с мужем.
Она никак не могла смириться с тем, что прямо возле алтаря придётся целоваться напоказ, много думала об этом и уговаривала себя не волноваться, но у неё, конечно, не получилось уподобиться каменной статуе, которую сколько ни целуй, она не покраснеет. А ведь поцелуй был очень скромный, как и положено в доме Господнем.
Во второй раз пришлось целоваться на выходе из храма. Гости, уже вышедшие на площадь, залитую полуденным солнцем, и образовавшие полукруг у главных храмовых дверей, очень настаивали, поэтому новобрачной пришлось покориться, когда супруг мягко развернул к себе её лицо и дотянулся губами до её губ.
В то же время показалось странно и неожиданно, что второй поцелуй мужа был таким же сдержанным, как первый. Больше ощущалось прикосновение усов, довольно жёстких, чем сам поцелуй. Наверное, супруг тоже не радовался от мысли, что придётся целовать жену всем напоказ.
Илоне понравилось, как тот себя ведёт, но она сказала себе: "Не обольщайся. Во дворце за праздничным столом он после одного или двух кубков, конечно, изменит мнение". Ей тут же представились эти полупьяные поцелуи и медвежьи объятия, и подумалось: "Ах, как же хорошо было на прошлой свадьбе!" На той свадьбе новобрачная ещё не считалась по-настоящему взрослой, поэтому Вацлав во время пира не целовал жену, а первую ночь пришлось отложить на несколько месяцев.
Семнадцать лет назад Илона немного сожалела о том, что после пира отправилась спать в одиночестве, зато сейчас с огромной радостью отложила бы брачную ночь на неопределённый срок, но достойную причину найти не получалось.
"Может, зря я согласилась снова выйти замуж?" - думала Илона, а меж тем новоявленная супружеская чета и все, кто присутствовал на церемонии в церкви, торжественно, с музыкой, переехали во дворец, где уже ждало праздничное угощение, а в другом зале были выставлены подарки новобрачным.
Илона увидела резную мебель, серебряную посуду, ковры, бархатные кроватные пологи и даже постельное бельё очень тонкой работы. Всё должно было стать частью обстановки дома в Пеште, а пока гости осматривали это, Матьяш выполнил обещание и представил кузине юношу, который теперь стал её пасынком, а она ему - мачехой.
Пожалуй, Ладислав-младший и впрямь не очень походил на отца, что проявилось особенно явственно, когда отец и сын оказались друг напротив друга. Ладислав-старший стоял под руку с супругой, а Ладислава-младшего по знаку Его Величества подвёл к ним кто-то из придворных, и вот появилась возможность сравнить.
Сын оказался выше ростом и не такого крепкого телосложения. Тёмные волосы и карие глаза очень напоминали отцовские, но нос был не прямой, а с горбинкой, и само лицо выглядело не узким, а широким.
По характеру этот юноша показался Илоне скромным и даже застенчивым, чего она никак не ждала от сына Дракулы, однако не стала делать поспешных выводов, ведь ей удалось поговорить с пасынком всего минуту, а затем Матьяш, который их познакомил, сказал:
- Ну, хватит. Пора садиться за стол. Гости ждут.
Пришлось подчиниться, несмотря на то, что новоявленная мачеха предпочла бы, присев со своим пасынком где-нибудь в уголке, долго расспрашивать его о годах, проведённых при дворе епископа Надьварадского и о раннем детстве. Увы, на нынешнем празднике ей отвели совсем другую роль - следовало изображать счастливую новобрачную.
Покорно направляясь к столу, Илона вдруг подумала, что только в сказках мачеха непременно злая: "Я буду доброй. Буду. И если уж не могу родить, то, возможно, сын Дракулы станет мне сыном, ведь матери у него нет. Господь, прошу Тебя, пусть никто не отберёт у меня этого мальчика! Пусть этот мальчик не отвергнет мою заботу! Господь, сделай так, чтобы эта забота стала мне утешением в новом браке!"
* * *
Во время застолья Илоне опять пришлось целоваться и не раз, но муж оставался таким же сдержанным, как на площади перед церковью, и лишь тогда, когда гости стали кричать: "Не робей! Целуй сильнее!" - он виновато улыбнулся супруге и поцеловал её долгим поцелуем, после которого она не сразу смогла восстановить дыхание. "Вот! Другое дело!" - кричали гости, а Илона не могла не думать о том, что в этом самом зале она семнадцать лет назад сидела с Вашеком, и всё было совсем не так.
К примеру, на прошлой свадьбе она не только не целовалась, но и не страдала от назойливого внимания со стороны мужа, а вот нынешний супруг за столом постоянно пытался поймать левую руку жены, покоившуюся на скатерти.
Илона первое время пыталась этому противостоять. Только заметив "опасность", она левой рукой тянулась к ближайшему блюду или брала платок и обмахивалась, потому что в зале в разгар лета было душно, однако очень скоро такие уловки стало невозможно использовать. Туго зашнурованный лиф позволял новобрачной съесть ещё меньше, чем она съедала обычно, а от постоянного махания платком запястье, в конце концов, занемело, и пришлось сдаться. Илона уже ничего не предпринимала, когда муж накрывал её руку своей ладонью.
Танцевать новобрачных никто не заставлял, но к удивлению Илоны новый муж, услышав очередной мотив, который наигрывали музыканты, сам вытащил её из-за стола:
- Этот танец я знаю. Пойдём.
Она пробовала отказаться, произнеся шёпотом:
- Не надо, прошу тебя. Я уже позабыла движения, - но муж так же еле слышно ответил:
- Это простой танец. И я стану тебе подсказывать.
Под одобрительные крики гостей он повёл её в центр зала, а Илона проклинала сама себя за то, что перед свадьбой не догадалась вспомнить несколько танцев хотя бы с помощью старшей сестры, которая танцевала очень хорошо. "Меня никто не предупреждал, что придётся танцевать, - мысленно повторяла новобрачная, будто оправдывалась. - Никто не предупреждал", - а между тем музыка уже играла, и слышался успокаивающий голос мужа:
- Кланяемся. Два шага налево по кругу. Дай мне руку. Шаг вперёд. Теперь назад. Два шага направо. Теперь обойди меня по кругу. Видишь? Всё просто.
Это оказалось не так уж просто, ведь Илона почти сразу ошиблась, когда прекратились подсказки - шагнула не туда, а через некоторое время ещё раз не туда, так что мужу снова пришлось начать подсказывать.
- Когда ты последний раз танцевала? - спросил он, когда они вернулись за стол.
- Больше пяти лет назад, - ответила Илона.
- В самом деле? - это прозвучало с неподдельным удивлением.
- Пять лет назад умер мой прежний муж, и с тех пор я не танцевала, - грустно пояснила Илона.
Услышав это, новый супруг озадаченно притих, и Илона даже обрадовалась, что не нужно больше разговаривать с ним. Она молча смотрела, как в центре залы уже выстраиваются пары для нового танца, и сохраняла на лице печальное выражение.
Возможно, молчание продолжалось бы ещё долго, но Матьяш, сидевший совсем рядом, почти сразу заметил, что у новобрачных некое подобие размолвки. Он поднял кубок с вином и провозгласил очередной тост в честь новой супружеской четы, повелевая им снова целоваться.
Илона уже собралась подняться из-за стола и исполнить повеление, как вдруг услышала, что муж обратился к королю:
- Ваше Величество, дозвольте мне просьбу.
- Все просьбы после, - отмахнулся Матьяш. - Целуйтесь! - но муж Илоны, поднявшись на ноги, продолжал настаивать и говорил очень громко:
- Я рискну просить. Дозвольте моей супруге выбирать: поцелуй или танец.
- Не дозволяю! - сказал король. - Она станет делать и то, и другое.
Это прозвучало грубовато, и Илона даже хотела возмутиться, но сдержалась, а её супруг произнёс:
- Я всё-таки хочу, чтобы она выбирала, кузен.
Последнее слово будто заставило Матьяша опомниться, или вмешалась Эржебет, сидевшая рядом с сыном, но Его Величество вдруг изменил мнение:
- Ну, хорошо. Пусть выбирает. Посмотрим, что из этого выйдет.
Теперь все смотрели на Илону, тоже успевшую подняться на ноги. Даже те, кто в эти минуты танцевал в центре зала, как будто приостановились, а музыканты стали играть тише. Возможно, новобрачной только показалось, что она сделалась предметом внимания всех вокруг, но она недоумевала так же, как Матьяш: "Что это ещё за шутка? Зачем мне выбирать?"
- Поцелуй или танец? - вкрадчиво спросил муж, и Илона вдруг подумала, что целоваться - не так уж плохо. Гораздо лучше, чем пытаться вспоминать замысловатый порядок шагов и поворотов. К тому же танец длится довольно долго, а поцелуй - несколько мгновений. В обоих случаях стыдно. В обоих случаях ты у всех на виду, но если целоваться, то стыд не такой долгий.
- Поцелуй или танец? - громко переспросила Илона. - Выбираю поцелуй, - и прежде, чем муж успел опомниться, развернула его к себе, быстро чмокнула в губы, а затем так же быстро села на место.
Тот в растерянности ещё оставался на ногах, когда со всех сторон грянул хохот. "Гостям шутка понравилась, но этого ли от меня ждали? - спросила себя новобрачная. - Может, мой муж хотел, чтобы я всё-таки танцевала?"
Илона в очередной раз подумала, что с новым мужем всё не так, как с Вацлавом. Про Вашека она знала очень многое ещё до венчания, поэтому довольно легко могла угадывать, о чём тот думает, и что предпочтёт в том или ином случае. Другое дело - Ладислав Дракула. Появилась мысль: "А ведь я почти ничего о нём не знаю кроме каких-то глупых сплетен, которые совсем не помогают его понять".
Чтобы хоть как-то восполнить этот недостаток знаний, супруга начала приглядываться к новому мужу и вот тогда заметила, что он избегает пить вино. С того мгновения, как она начала свои наблюдения, супруг только раз осушил кубок до дна, а если пить до дна не просили, то не пил вовсе - только притворялся, смачивая губы, но при этом не делал ни глотка, ведь количество напитка в кубке не уменьшалось.
Когда рядом появлялся мальчик, разливавший вино из большого кувшина, муж делал знак, что в питье не нуждается, а однажды, когда маленький виночерпий улучил минуту и хотел подлить незаметно, у мужа сделался такой суровый взгляд, что мальчишка в страхе отпрянул.