— Ты слышала? – Марроу потянулся за вторым пистолетом, насторожился.
— Ничего, как будто, - с сомнением ответила Марори, почти уверенная, что за попыткой собрать воедино все осколки мозаики запросто могла не обратить внимания на какой-то шум. На фоне недавнего грохота это было неудивительно.
Марроу встал около нее, прижал палец к губам.
Несколько длинных мгновений ничего не происходило, лишь где-то над их головами раздавался прерывистый звук сирены и приглушенное потрескивание. А потом Марори все-таки расслышала голос. Настолько далекий, что его запросто можно было принять за эхо их с Марроу грохочущих сердец. И все же голос звучал именно в комнате.
— Это что еще такое? – шепотом спросила Марори.
— Понятия не имею. Здесь только один вход, он же выход. Комната опечатана. Не крепость, конечно, но достаточно, чтобы ловить на горячем любопытных дра’морцев, пока те возятся с защитой.
Она не успела пожалеть о том, что в который раз осталась в опасной ситуации без оружия, как под кожей появился уже знакомый обжигающий зуд. В глазах полыхнуло алым, как будто в лицо плеснули кровью.
— Марроу, это снова происходит…
— Срань светлых! – К сказанному он прибавил еще пару крепких слов. – Нильфешни, просто дыши. Глубоко. Вдох – и выдох. – Он пытался показать пример, но в конец концов сбился с ритма и снова в сердцах выругался. – Подумай о чем-нибудь отвлеченном. Закрой глаза, постарайся расслабиться.
— Слышал бы ты себя со стороны. – Она вытолкнула воздух сквозь стиснутые зубы.
Красные и черные капли в орнаменте заныли, в тонких гранях кристаллов появились всполохи тлеющего внутри огня. Кровь прилила к коже, бешено понеслась по венам, застучалась в виски в такт скачущему галопом сердцу.
— Нильфешни, контролируй это!
«В прошлый раз ты сказал то же самое, и это все равно ничего не решило».
Она раздраженно отмахнулась от неловких попыток эрэлима как-то повлиять на ее метаморфозу. Внутри угнездилось непреодолимое желание оторвать ему руку за то, что думает, будто может вмешаться в процессы, которые не в состоянии осмыслить своим скудным умишком. Он – никчемный небеснорожденный, уродливый гнойник на теле мира, который вот-вот…
Марори очнулась, когда в уши врезался до боли знакомый голос.
«Марори, помоги мне!» - вопил он с надрывом, таким несвойственным его владельцу в реальной жизни.
— Ниваль! Светлые помогите, Ниваль! Я слышала его!
— О чем ты?
— Долго объяснять. – Марори ловко увернулась от очередной попытки Марроу схватить ее в охапку. – Убери от меня руки!
— Ты не видишь себя со стороны, нильфешни! Еще немного – и угробишь нас к такой-то матери.
Она широко с наслаждением оскалилась. На лице эрэлима мелькнула тень отвращения.
— Так беги, небеснорожденный, потому что я собираюсь нарушить правила ваших проклятых игр. Потому что где-то там или здесь, или Темные знает где, - она сделала широкий жест, - застрял мой друг. И ему нужна моя помощь. Тебе придется уйти с моего пути, Марроу. Или встань рядом и делай все, чтобы вытащить из беды одного очень хорошего парня.
— Проклятокровного, я так понимаю, - проворчал эрэлим, но желания спорить у него явно поубавилось. – Хорошо, нильфешни, твоя взяла. Только я все равно не понимаю, что именно ты собираешься делать.
Марори пожала плечами.
— Видимо то же, что умеют другие куклы Вандрика – сделаю Разрыв и вытащу Ниваля с изнанки мира, из Хаоса. Если он где-то и может быть – то только там. Мы оба его слышали, значит, где-то здесь Плетение достаточно тонкое.
— Ты сумасшедшая, - после секундной задержки сказал эрэлим – и с какой-то лихой, почти что придурковатой удалью, взвел курок револьвера. – Очень надеюсь, хотя бы один из нас понимает, что делает, и хорошо бы, чтобы этим знатоком была ты, потому что я уже точно ни фига не соображаю.
Такой Марроу заставлял проникнуться к нему симпатией.
— Только есть одна загвоздка – я понятия не имею, что нужно делать.
— Думаю, это существенно усложнит тебе задачу, нильфешни.
Что же это получается? Как в той глупой детской сказке: пойти туда – не знаю куда, принеси то – не знаю, что.
«Я должна уметь то, что умеют они».
Она мысленно покрутила пальцем у виска.
— Прежде, чем мы начнем, нильфешни, пообещай мне, что ни за что на свете не сунешь в Хаос даже полмизинца.
— Извини, эрэлим. Если будет нужно – я влезу туда вся.
«И может быть найду там подходящий полигон, чтобы вспыхнуть – и сгореть», - мысленно прибавила она, одновременно медленно двигаясь вдоль стеллажей с экспонатами. Скорее всего они и правда были подлинными, но малоценными безделушки из прошлого, хотя некоторые выглядели поистине солидно.
— Ниваль, - позвала она пустоту, надеясь, что догадка верна, и они с гастом действительно совсем рядом, просто стоят по разные стороны тонкой перегородки. – Покажи, где ты. Одна я не смогу.
Она прислушалась к тишине.
— Ну же, Ниваль, если ты продержался там так долго, не сдавайся сейчас. Просто дай мне какой-то знак. Я трусливая, но сообразительная простоскровка. – Последние слова встали комом в горле.
Ничего, только тишина, в которой – она это чувствовала каким-то непостижимым для себя образом – был Ниваль.
— Это бессмысленно, нильфешни.
— Пожалуйста, можешь помолчать? Или у тебя есть конструктивное предложение, как мне помочь?
Наверху снова громыхнуло. На этот раз так сильно, что у Марори заложило уши. Какое-то время она не слышала ничего, кроме раздражающего писка, пробирающего до самых костей, а потом сквозь него в сознание проник остервенелый вой.
— Не нравится мне это, - откуда-то с периферии сознания донесся голос эрэлима.
Она с легкостью вытравила его из головы, сосредоточилась на зове своего фэлфаэра, который - Марори ни капли в этом не сомневалась – как и Ниваль мечется за тонкой гранью, разделяющей реальность и Хаос, и ищет способ прорваться к своей хозяйке. Марори невольно улыбнулась, вспоминая, как остервенело Сатис сражался с ней плечом к плечу, как помогал вытаскивать едва живого Крэйла…
Вой повторился и на сей раз так отчетливо, что Марори почудилось, будто ее Порождение Хаоса стоит прямо перед ней: стоит лишь протянуть руку, нащупать тонкую, как пленка под яичной скорлупой, преграду – и она дотянутся до своего шакала.
Она не сразу поняла, что все это время шарит перед собой в абсолютной пустоте. Пальцы хватали лишь воздух, бесполезное ничто. Но что-то же там определенно должно быть!
«Давай, простокровка, соберись и покажи, что и стреноженные куклы Вандрика могут быть на что-то способны».
В дверь с силой удирали с обратной стороны.
— Твою мать! – Эрэлим взвел второй пистолет, встряхнулся, всем своим видом давая понять, что готов держать оборону до последнего патрона.
— Ты же говорил, что это место опечатано.
— Я сказал, что это место – ловушка для дра’морцев, нильфешни. Но я не говорил, что мало-мальски сильный адепт или Мстер Плетения будет долго с ней возиться. И предвидя твой вопрос – скорее всего с той стороны тот еще крепкий сукин сын. Возможно, одна из твоих сестричек. Честно говоря, сбился со счету…
Новый грохот перебил Марроу на полуслове.
Если так пойдет и дальше, то скоро их ждет веселая и вряд ли приятная встреча.
Отсутствие времени подстегивало действовать быстрее, наверняка.
«Я должна знать. Это заложено в моей голове, где-то внутри меня. Вандрик говорил, что я просто забыла. Но в памяти должно остаться хоть что-нибудь».
И хоть инстинкт самосохранения и здравый смысл настойчиво сигнализировали, что она ступает на опасную территорию, Марори сделала свой выбор.
Перед глазами, словно проматываемая в обратном направлении кинолента, мелькали фрагменты близкого прошлого: умирающий Крэйл, сошедший с ума Ним, первая встреча со своим «отражением», встреча с еще диким Сатисом, адова печать, Дра’Мор, фальшивое письмо, мать, которая месит тесто и потихоньку ворчит, что нерадивая младшая дочь опять едва все не загубила. Дальше, дальше, не останавливаться, не отвлекаться на теперь уже явные попытки выломать дверь.
Где-то там должно быть то самое прошлое, в котором она была Тринадцатой Вандрика Шаэдиса, и в котором делала что-то настолько ужасное, что с легкостью об этом забыла, едва появился повод. Нужно вернуть хотя бы часть той жизни, чтобы вместе с ней вернуть и утраченные навыки.
«Я говорил, что ты – идеальная?» - этот голос Марори узнала даже сквозь покрытые толстым слоем забвения стенки черного ящика, спрятанного так глубоко и надежно в ее сознании, что ей самой с трудом удалось его отыскать.
Вандрик. В тех самых «авиаторах» и в идеально скроенных по фигуре брюках и накрахмаленной рубашке, с небрежно закатанными до самого локтя рукавами. Странный орнамент струился по его мускулистой руке, словно вросший в кожу плотный шнурок, выпуклый... и шершавый. Именно шершавый, она точно знала, какой он наощупь.
«Стоило разрушить все, что мне было дорого, чтобы в итоге увидеть, как из праха воскреснут их голоса».
Воображение (или память?) живо дорисовали фон этим словам: просторную комнату в запредельно-высоком небоскребе, откуда она впервые смотрела, как закатное солнце разливает по горизонту кровь уходящего дня.
«Ты, - в ее воспоминаниях Вандрик взял ее лицо в ладони, словно лелеял самую большую ценность, - Танос и Крээли. Лучшее, что могло получится от такого союза».
Образы всколыхнулись, смазались. Марори едва не поддалась искушению пойти по их следам, пока те снова не замело забвением… но крик Ниваля, а вслед за ним несколько выстрелов, подействовали отрезвляюще.
Она все еще мало что понимала, но на этот раз реальность немного изменилось. В том месте, где только что, прямо переде ее носом, была лишь пустота, теперь виднелась перегородка между мирами - радужно-маслянистая, как будто разлитое по ткани мироздания горючее. Марори приложила ладонь к ней ладонь, надавила. Перегородка легко поддалась. Марори надавила еще, пока рука не погрузилась до локтя, затем разжала пальцы, позволяя им мягко и в то же время настойчиво вторгнуться в изнанку. Проделала то же самое со второй рукой, глубоко вздохнула, поднатужилась – и разорвала податливое Плетение. Легко и привычно. Потому что в той, забытой жизни, постоянно проворачивала такие фокусы.
Из открывшегося Разрыва повеяло запахом серы, пепла и отчаяния.
Но это была сущая ерунда, потому на той стороне стоял Сатис, а рядом с ним, опираясь на что-то сильно напоминающее плохо обглоданную кость какой-то крупной твари, - Ниваль. Хотя точнее было бы сказать, что гаст пытался делать вид, что стоит самостоятельно.
Он так страшно исхудал и осунулся, что в самом деле стал похож на бледную призрачную тень, от предков которой брали свое начало представители этой расы.
— Ниваль…
Гаст поднял голову, но та снова тяжело упала ему на грудь.
Повинуясь ее мысленному приказу, Сатис приподнял его и поднес к самому краю Разрыва. Марори думала, что не сможет в одиночку втащить его на свою сторону, но Ниваль почти ничего не весил, и она легко затащила его в комнату.
— Нильфешни, мне нужна твоя помощь! – перекрикивая шум выстрелов и непонятного то ли шипения, то ли приглушенного свиста, потребовал эрэлим.
Марори усадила Ниваля на пол, хотя он тут же грузно, с оханьем, завалился на бок.
— Сатис, ну же, - Марори протянула руку своему Порождению. Грудь сдавило от ноющей тоски. Стоило увидеть его там, оскаленного и взъерошенного, как она поняла – сейчас или никогда. – Я знаю, что это тяжело, что здесь что-то… не так для тебя. Но мы сможем. Вместе. Иди ко мне.
Порождение оскалилось, обнажило клыки и окровавленные десны. Его взгляд пылал той самой злобой, которую Марори запомнила со дня их первой - решающей для обоих встречи. И в то же время она чувствовала, что невидимая связь все еще делает их одним целым, неделимым.
— Ты мне нужен, Сатис. Ты мой напарник, сила, без которой мне не выжить.
Он склонил голову набок, навострил уши.
— Просто доверься мне. – Она протянула руку сквозь разрыв, поморщилась от обжигающего, красного от песка ветра, который царапал кожу, словно терка. – Ты мой, Сатис, - словно заклинание повторила слова, месяц назад навеки скрепившие их союз. – Мой.
Порождение подошло к Разрыву, настороженно обнюхало ее ладонь.
— Это все еще я, Сатис. Ну же.
Воздух в комнате задрожал, подернулся золотом. Марори скосила взгляд – Марроу медленно отходил к ней, одной рукой поддерживая упругий защитный барьер, а из пистолета во второй отстреливаясь от размытых, похожих на кляксы пятен, которые одна за другой просачивались сквозь рваную дыры в самом центре двери.
— Не знаю, что ты там делаешь, нильфешни, но надеюсь, нам это поможет, - сквозь зубы прошипел эрэлим.
Она рискнула притронуться к израненной морде Сатиса: на ней было так много свежих шрамов, что наивная попытка их пересчитать хотя бы примерно отозвалась нощей болью под ребрами. Что же с ними произошло?
«Я привел человека к тебе», - прозвучал в ее голове глухой рык.
«А теперь приведи себя», - так же мысленно ответила она, ни на секунду не прекращая визуальный контакт.
«Это сделает меня слабым».
«Зато мы будем вместе».
Он все равно медлил. Достаточно долго, чтобы Марори начала сомневаться в их связи.
Сатис встряхнулся, заскулил, скорее с досады, чем от слабости – и одним пружинистым рывком выскользнул из плена Хаоса… Чтобы встать рядом с ней огромным поджарым псом с отчетливо выступающим хребтом под туго натянутой лоснящейся черной кожей. Даже в такой трансформации он был достаточно крупным, чтобы провезти Марори на собственной спине. Его глубоко посаженые глаза мерцали всеми оттенками кошмаров, которые только может испытать человек. Но глядя в них, Марори знала, что каждый таящийся в них кошмар отныне и навсегда будет предназначен только ее врагам.
— Гончая кошмаров, - пробормотала она.
«Я – твой. И я буду с тобой до конца».
Марори с облегчением выдохнула, погладила его по морде.
— А, проклятье! – вскрикнул Марроу.
Он завалился на спину. Золотистый барьер вздрогнул и распался множеством осколков. Марори успела заметить, что черных бесформенных существ неожиданно стало так много, что от них потемнело вокруг. И одна тварь как раз грохнулась на грудь Марроу, норовя вонзить в глаза эрэлима длинные щупальца.
«Сатис, взять его».
Порождение обнажило клыки с какой-то почти по-человечески злой ухмылкой – и ринулось к противнику. Сатису потребовалось одно мгновение, чтобы схватить черную тварь и перекусить надвое ее бесформенное тело. Марроу вскочил на ноги. Долю секунды они с Порождением оценивали друг друга откровенно враждебными взглядами, а потом Сатис облизнулся и с воем бросился в самую гущу черных тварей. Марроу хмыкнул и ринулся следом.
Марори досталась роль стража при Нивале, потому что гаст был так плох, что наверняка не пережил бы и одного нападения. Она присела рядом- напряженная, готовая оборонять его даже голыми руками. Выглядел Ниваль паршиво: из взлохмаченных волос выглядывал край ободранного уха, пальцы на одной руке торчали в стороны, словно спицы сломанного веера.
— Ну и видок… у тебя… Марори, - прошептал он.
— На себя бы посмотрел, умник, - дрожащим от непролитых слез голосом беззлобно поддела она.
— Мар, послушай, ты должна знать…
На нее со всего размаху налетела черная тварь. Марори инстинктивно успела согнуться, закрыть собой Ниваля, и основной удар пришелся в плечо. Она взвыла от боли, стоило щупальцам вонзиться в кожу. Марори попыталась стряхнуть тварь, но Сатис успел раньше: вцепился зубами в скользкую плоть, остервенело потащил «кляксу» прочь.
— Марори, послушай… - не унимался Ниваль. Вот уж кто никогда не отличался болтливостью, а теперь – вон, прорвало. – В Хаосе… там…
Боль в том месте, где кожи коснулось щупальце, нарастала с каждой минутой. И самое ужасное – плечо, а следом и вся рука, стремительно немели. В кончиках пальцев появился неприятный колючий холодок. Марори несколько раз сжала пальцы в кулак, но это мало помогло.