Будь оно все неладно!
«Я же нильфешни, я чувствую Плетение. Я могу…»
От одной этой мысли кристаллы в ее сигиле снова наполнились тусклыми пульсирующими всполохами. Кровь ударила в виски, по венам будто пустили жидкий огонь.
— Мар… - На лице едва живого гаста отразилось недоумение. – Ты же…
«Я же просто сейчас сожгу вас всех», - мысленно закончила она за него.
Жар под кожей все нарастал, просачивался наружу искрящимся красным туманом. Мысли стали вязкими, путанными. Реальность растеклась и потеряла четкие контуры. Марори видела потерявших очертания тварей, которые скопом бросились на Сатиса, и которые тот без труда стряхнул. Видела, как Марроу расстреливает новую волну лезущих в дыру «клякс». Словно в кино в режиме замедленного воспроизведения заметила ползущую к ней тушу с парой хищно занесенных щупалец. Воспоминание о причиненной ими боли отозвалось приступом плохо контролируемой ярости.
Они должны умереть.
Она ДОЛЖНА их уничтожить. Превратить в пепел, в ничто.
Сквозь мутную пелену Марори увидела окровавленную морду Сатиса с дымящимся куском плоти в зубах. Порождение чуть склонило голову на бок, ткнулось носом ей в плечо.
— Ты себя угробить хочешь?! – Марроу рухнул рядом на колени. Лицо перепачкано, на шее невооруженным взглядом видны отметины от укусов «клякс», руки по локоть в крови, как будто эрэлиму пришлось разделываться с врагами в рукопашную. – Ты не должна отпускать на свободу то, что сидит в тебе, пока не научишься его подчинять.
— Но я же ничего не сделала.
Она осеклась, когда Марроу отодвинулся ровно настолько, чтобы она увидела свидетельства своего заблуждения. От количества разорванных в клочья бесформенных и дымящихся тел по спине побежал холодок.
— Беда с тобой, нильфешни. – Эрэлим сокрушенно поджал губы, а потом с вымученной улыбкой погладил ее по щеке, осторожно, едва касаясь кожи, тронул большим пальцем уголок губ. – Никогда больше так не делай, Марори. Договорились? Чего бы ты ни вбила в свою не слишком умную голову, твоя смерть не доставит мне радости.
Она отпрянула, не вполне понимая, что вызывает большее недоумение: ее очередное «выпадение» из реальности или внезапная, так похожая на искреннюю, забота эрэлима.
— Его нужно отнести к медикам, пока не окочурился.
Ниваль в самом деле подозрительно затих. Марроу поднял ему веко, всмотрелся в зрачок.
— Твоя… тварь сможет понести гаста? Возможно там, - он указал пальцем вверх, - еще не все закончилось, и мои руки должны быть свободными.
— Сатис – не тварь.
Они с Марроу уложили Ниваля на спину пса. Эрэлим несколько раз невольно зацепил Сатиса рукой, и тот недвусмысленно рыкнул в его сторону.
— Сделаешь так еще раз – и мой фэлфаэр перекусит тебя, словно спичку, - просто предупредила Марори.
— Надеюсь, когда все закончится, твое… существо вернется в то место, что его породило. Потому что у меня, честно говоря, задница сжимается в кулак от такой компании.
Марори подумала, что будь на его месте Эашу или Даган, фраза прозвучала бы куда колоритнее и грубее, и эта мысль немного ее взбодрила.
— В таком случае очень советую тебе привыкнуть к Сатису. Ну или приучить свою задницу не хныкать, когда рядом большая собачка. Потому что теперь он будет со мной всегда.
— В смысле, вот в таком обличии?
Она безразлично передернула плечами.
— Представляю, как обрадуется Флоранция, - себе под нос пробормотал Марроу и первым шагнул к двери.
— Учитывая происходящее вокруг, порадуется, что у нее в арсенале появится еще две пары надежных лап и два ряда крепких зубов, - не смогла промолчать Марори.
В коридорах было пустынно и тихо. Основная часть ламп превратилась в стеклянное крошево, а те, что уцелели, потрескивали и время от времени загорались, плохо, но все же освещая коридор. Не считая этого, ничто не указывало на следы вторжения, и вопреки опасениям Марроу, они благополучно поднялись до самого главного зала.
И вот здесь картина разительно менялась. Складывалось впечатление, что весь этаж перевернули вверх дном и хорошенько встряхнули. Вся мебель, кроме той, что была закреплена, беспорядочно валялась где придется. Взрывы спровоцировали сразу несколько пожаров, а те, в свою очередь, привели в действие систему пожаротушения. Вода хлестала из-под потолка ледяными потоками прямо на головы, и даже Сатис изредка недовольно рычал.
Примерно в центре зала зияла огромная дыра. Края провала уходили в непроглядную черноту, где-то в недрах которой раздавалось глухое бульканье. Эрэлим жестом приказал Марори остановится, а сам, приготовив оба револьвера, подошел к краю.
— Не нравится мне это, - сказал он и заторопился прочь. – Пойдем, нильфешни, если кто-то и будет разгребать эту дрянь, то точно не мы.
Пока они, лавируя между нагромождениями обломков и шипящими в лужах оборванными электрическими кабелями, шли к выходу, Марори успела заметить, что нигде нет ничего и близко похожего на следы борьбы. Ни крови, ни – хвала Светлым и Темным – трупов работников комплекса. Не было видно ни «клякс», ни других тварей Хаоса.
— Может быть кто-то просто забыл выключить микроволновку или случайно опрокинул чью-то ДНК? – попыталась пошутить она, чтобы взбодриться.
— Ага, наверное, вот он.
Марроу остановился около раздвижных дверей, между створками которых навзничь лежало раздавленное в районе грудной клетки тело. Марроу воспользовался железной трубой, которую подобрал с пола, и разомкнул двери. Затем перевернул тело, хмуро осмотрел ничем не примечательное лицо, откинул полы халата и наспех обыскал мертвеца. Немного подумал и одну за другой осмотрел ладони мужчины.
— Это не работник комплекса, - озвучил он вывод и поднял руку мертвеца так, чтобы Марори увидела и ладонь, и вырезанный на ней преобразовательный круг.
— Знаешь, что это такое, нильфешни?
Она знала. Потому что уже видела похожий круг раньше.
— Это преобразовательный круг материалиста?
Эрэлим кивнул и задрал покойнику рукав. Кожа до локтя была покрыта тонким орнаментом. Он охватывал все предплечье и в конце концов складывался в какой-то упорядоченный рисунок.
— А вот это, нильфешни, сигмирование. – Марроу с отвращением отбросил руку, поднялся.
— Я уже видела одного дознавателя, который использовал Плетение и Материю в обход запретов, - отозвалась она. – И тот человек определенно не пылал желанием облегчить мне жизнь.
— Теперь главный вопрос, моя сообразительная клыкастая подопечная. Ответишь правильно – свожу тебя в кино. Какого хрена тут делает дознаватель?
— Он пришел за мной, - без тени сомнения ответила она.
Глава пятая
— Ненавижу все это дерьмо. – Нотхильдис с досады пнул стоящую поблизости железную урну. Та отозвалась характерным пустым звуком. – Как будто одного Марроу мало, чтобы за ней присматривать.
Марори поплотнее завернулась в толстый вязанный шарф – едва ли не единственную теплую вещь из тех, которые успела забрать во время своего вынужденного побега из дома. Воспоминания о тех днях казались настолько размытыми, что сейчас она уже с трудом помнила и свою комнату, и лица родных. Ей хотелось с такой же легкостью забыть и их тела на полу, и предсмертный материнский шепот, и хриплый голос в темноте, но, увы, одного ее желания было недостаточно.
После событий с ее сигилами и последующим нападением на Эльхайм, остаток дня превратился в один сплошной бесформенный поток. Они с Марроу были вынуждены оставаться в лаборатории до тех пор, пока не подоспела помощь. Эрэлим вверил найденный труп Ти’алю и рассказал о своих находках, а тот в свою очередь поделился данными о случившемся в библиотеке Эльхайма. Его рассказ был коротким и по существу: в Разрыв затянуло около двух десятков студентов и трех преподавателей Плетения, которые пытались их защитить. Общими усилиями и только благодаря тому, что Разрыв был невелик, его запечатали. Но нескольким порождениям Хаоса все-таки удалось выбраться наружу. Выбраться – и ускользнуть под прикрытием общей вакханалии. Часть Эльхайма, где все это произошло, временно закрыли для посещений, а к поискам удравших тварей подключили студентов Пятого курса.
Во всем этом поистине хорошей новостью было извести о том, что жизни Ниваля ничто не угрожает. Глядя на торчащие из него трубки и иглы в это трудно было поверить, но Марори уже не понаслышке знала, на что способна продвинутая медицина небеснорожденных. Когда гаст на минуту все-таки открыл глаза, она улыбнулась ему, пообещав наведываться каждый день, пока он не встанет на ноги.
— А ты все-равно выглядишь фигово… Нам нужно поговорить о Хаосе, Марори… - сиплым шепотом сказал Ниваль и снова провалился в забытье.
Весь вечер и ночь Марори провела почти без сна. Хотела спать – и не могла закрыть глаза. Сидела на кровати, поджав колени к самому подбородку, и снова проворачивала в памяти осколки выуженного из памяти прошлого. Вандрика, странные имена; место, которое она заполнила по кусочкам: странную картину на стене, массивный стол из какой-то светлой породы дерева, дурманящий запах ароматической палочки. Все это было настолько хорошо ей знакомо, что сомневаться не приходилось – она вспомнила то самое место, где Вандрик держал ее в качестве своей личной взрывоопасной игрушки. Или (думать об этом было особенно противно) она находилась там, вместе с ним, по собственному желанию.
К счастью, рядом был Сатис. И его присутствие непостижимым образом разгоняло дурные мысли. Фэлфаэр сразу обнюхал в комнате каждый угол, некоторое время, навострив уши, рассматривал Энигму, а потом преспокойно взобрался на кровать и улегся там, растянувшись на всю длину, с видом настоящего владельца всего, что находится внутри этих четырех стен. И несмотря на то, что Сатис занял почти всю постель, Марори радовалась, что хотя бы какое-то время они будут бок-о-бок.
В самой комнате царил полный порядок. Ничто не указывало на то, что одна из ее «сестричек» снова пыталась забрать тамакату. Наверняка для подобной одержимости были причины, но Марори даже не пыталась в них разобраться. Для начала нужно узнать, наконец, откуда вообще взялась коса. Где-то там, среди ее бывших владельцев, крылся ответ к пониманию, чем Энигма так желанна для кукол Вандрика.
Посреди ночи, когда стало понятно, что ей не уснуть, Марори сделала, наконец, то, что нарочно откладывала: разобрала вещи. К счастью, пароля от вай-фая у нее не было, иначе она бы точно не прислушалась к голосу разума, который подсказывал, что сегодня, после всего пережитого, списываться с Крэйлом – не самая лучшая идея. В том, что Крэйлу придется не по душе все то, чем «угостил» ее Эльхайм в первый же день, сомневаться не приходилось.
Она уснула только под утро, прижавшись спиной к боку Сатиса. А когда проснулась, то поняла, что всю ночь фэлфаэр терпеливо лежал в той же позе, будто боялся разбудить хозяйку неосторожным шорохом.
По случаю вчерашних событий Магистресса распорядилась приостановить занятия на несколько дней, и Марори, вопреки раздраженному сопротивлению эрэлима, решила использовать эту возможность, чтобы сделать все необходимые покупки. Правда, пришлось переступить через себя и согласиться на его условия: оставить Сатиса «дома» и прихватить в качестве компании Нотхильдиса и Ти’аля. И если серафим охотно согласился на вылазку, то Нот едва ли не каждую минуту напоминал о своем недовольстве.
И вот, без четверти по полудню, они вчетвером битых тридцать минут околачивались на промозглом ветру в ожидании подходящего транспорта. Марроу развалился на скамейке и лениво уткнулся в телефон, Нотхильдис наяривал круги вокруг крытого павильона, а они с Ти’алем время от времени обменивались молчаливыми взглядами. Пока, наконец, серафим не выдержал и не подошел с явным намерением поговорить. Марори ничего не могла с собой поделать: даже факт того, что этот парень тоже один из «шпионов» не изменил ее к нему отношения, которое сама Марори считала жуткой смесью благоговейного трепета и величайшего восхищения. Потому что точно знала: случись с ее телом нечто подобное, она бы больше никогда не смогла улыбаться и радоваться жизни. Серафим же выглядел так, будто ему заменили не восемьдесят процентов тела, а поставили парочку зубных протезов.
— Сильно болит? – Серафим снял перчатки, и отраженный от стальных ладоней солнечный блик заставил Марори сощуриться. Ти’аль коснулся пальцами ее призрачного крыла, пропустил между ними эфирные перья - и морщинки в уголках его глаз подсказали, что он улыбается. – Позднее прорезание очень болезненное.
— Я привыкла. – Марори пожала плечами. Не говорить же ему, что стоило схлынуть первой эйфории от утоления голода – и боль в спине снова вернулась. Рядом с серафимом любая попытка жалеть себя была просто насмешкой над тем, что пережил он сам.
– Крылья маалаха… - Ти’аль с нескрываемым сожалением вынул пальцы из бесплотного оперения. – В жизни не видел ничего красивее.
— Малаахов нет уже давным-давно. Это просто бледная подделка под настоящую красоту. – «Как и вся я», - мысленно добавила она.
— Ты знаешь мифологию?
— Я просто «ботаник», - сказала она почти с гордостью. И тут же вспомнила Эашу, который умудрился превратить это обидное прозвище едва ли не в милый комплимент. – Много читаю в перерывах между попытками выкарабкаться из очередных неприятностей.
— Люблю умных девушек, - без тени насмешки признался он. – Умных и смелых девушек.
— Ты что ли решил склеить сестру придурка Шаэдиса? – не удержался от едкого комментария нарезающий очередной круг Нотхильдис.
— Сразу после того, как повыдергиваю тебе ноги, - не растерялся с ответом Ти’аль и вновь переключил внимание на собеседницу. – Мне жаль, что тебе пришлось столько вынести. Никто не заслуживает такой участи.
Она честно попыталась сказать что-то нарочито безразличное, но не подобрала нужных слов и поэтому промолчала. К счастью, как раз подошел экспресс и на какое-то время разговор потерялся за обыденными делами: оплатой проезда, попытками ухватится за что-нибудь в битком-набитом вагоне. Под напором других пассажиров их с Нотхильдисом сильно прижало друг к другу. Марори пыталась отвернуться, но чей-то локоть под ребра заставил ее вскинуться, повернуться в поисках более безопасного положения – и заодно уткнуться носом спектру в плечо. Тот раздраженно вздохнул, попытался отодвинуться, но только усугубил ситуацию.
Марори слышала аромат его крови даже сквозь толщу всех прочих запахов. Густой, пьяняще-сладкий запах чистого адреналина, сулящий избавление от боли, обещающий приток сил, которые обновляли ее, стирали все горести, будто ластик – карандашный рисунок. Она ничего не могла с собой поделать, она отчаянно нуждалась в новой порции своего личного дурмана, и сейчас, в эту самую секунду, была готова взять ее несмотря ни на что.
К большому облегчению Марори, остановка за остановкой пассажиров в вагоне становилось все меньше, и вскоре стало просторно настолько, чтобы они с Нотом, к обоюдному облегчению обоих, разошлись в разные углы. До конечной остановки Марори ощущала на себе сочувствующий взгляд серафима. И мечтала провалиться сквозь землю, лишь бы больше никогда в жизни не чувствовать себя таким бесхребетным существом. Хоть чутье подсказывало, что сегодняшнее проявление голода – сущие пустяки по сравнению с тем, во что она превратится, когда жажда крови станет сильнее.
— Ну и чем ты обычно занимаешься, когда не борешься за свою жизнь? – Ти’аль уселся напротив нее. Серафиму явно было неуютно на маленьком для его новых габаритов сиденье. Поэтому, поерзав, все-таки поднялся и присел перед Марори на корточки, с нескрываемым интересом изучая ее. – Какую музыку слушаешь? Что читаешь?
— Отрыжка Светлых, он действительно решил приударить за этим лабораторным экспонатом.
Так Марори поняла, что Нотхильдис, хоть и сидит в противоположной стороне вагона и делает вид, что все происходящее ему глубоко безразлично, на самом деле следит за каждым шагом и каждым словом.
— Не мог бы ты заткнуться? – прикрикнул на него Марроу. Его взгляд был неприятно тяжелым.
Марори предпочла промолчать и Ти’аль, поняв, что разговора не выйдет, поднялся и встал около окна.