-Вот, на что пытался покуситься подлый изменник,- Робер наконец, приступил к завершительной части проповеди, потрясая над головой запаянной с двух сторон глиняной кружкой,- предательски и коварно он дерзнул использовать себе на пользу доверие, которым облекли его жители Марселя, избирая Совет Семерых. Их устами говорил весь город, а голос народа есть глас божий, который святотатец пытался исказить ради своих гнусных целей. Но бог не попустил этого: он укрыл от взора отравительницы священный жребий и даровал мне, смиренному слуге своему, возможность и право открыть марсельцам последнюю волю Первого Патриция.
Он поднял священный сосуд и с размаху опустил его на алтарь перед распятием. Осколки разлетелись в разные стороны и на мгновение наступила тишина. А потом поднялся гвалт - удивленные, возмущенные, обрадованные крики. Ибо те, кто был в первых рядах увидел, а те, кто стоял в задних, услышал с их слов, что на алтарь выкатилось семь монет - три золотых и четыре железных.
Епископ Робер шагнул вперед, поднимая руку и шум тут же стих.
-Бог дал нам выбор,- звучно произнес он,- между войной и бесчестием, что все равно принесло бы нам войну, рабство и смерть. Мы выбрали просто войну.
Время - промежуток между убийством и разоблачением; место - море, примерно между Марселем и Корсикой.
Порт остался позади - и моряки с торговых судов и солдаты с боевых галер не обратили внимания на скромную плоскодонку, которую выводил из бухты одинокий рыбак. Закутанный в плащ, который обычно одевают местные, чтобы уберечься от ночной прохлады, он ничем не отличался от других рыбаков, уходивших на ночную ловлю - разве что ростом и статью, непривычным для здешних уроженцев. Впрочем, в порту Марселя хватало чужеземцев и многие из них были теми еще здоровяками. Так что никем не замеченная лодка спокойно вышла в открытое море и направилась дальше - значительно дальше, чем обычно выходили рыбаки вольного города.
Наконец Марсель остался за кормой - также как и все корабли и рыбацкие лодки. Гребец, отложив весло, выпрямился во весь свой гигантский рост и сбросил плащ. Взошедшая луна осветила, словно вырванную из ночного мрака фигуру черного воина, одетого лишь в набедренную повязку. Чернокожий наклонился и поднял со дна лодки нечто завернутое в грубую ткань. С одного конца сверток распахнулся, позволив Луне осветить женское лицо, на котором и после смерти застыла, словно маска, причудливая смесь страсти и удивления. Пренебрежительная улыбка искривила полные губы и чернокожий, размахнувшись, швырнул сверток в море. Почти сразу за бортом взбурлила вода, мелькнул острый плавник- один, другой, третий,- прожорливые хищники, бороздившие здешние воды, не преминули угоститься на дармовщинку.
Негр снова взялся за весло, направляя лодку на юго-восток, ориентируясь на звезды и луну. Вскоре его усилия увенчались успехом - вдалеке, там где морская гладь смыкалась с чернеющим небом замаячил мерцающий огонек. Он приближался, становясь все ярче вскоре высветив большую галеру, с сигнальным огнем на носу. Тут же стоял смуглый человек в берберском шлеме-байде, пристально вглядывавшийся в ночную даль. Чернокожий, усмехнулся и, отбросив весло, громко свистнул. Стоявший на носу воин схватился за меч, но тут же отпустил руку и от души выругался.
-Гакэру, сатанинское отродье! - он смачно сплюнул ,- чертов колдун, ты что же и по воде подкрадываешься так же бесшумно как в своих джунглях? Не думал, что твои дьяволы хранят тебя и тут.
-Невнимательный часовой всегда винит злых духов в своей оплошке,- усмехнулся Гектор-Гакэру, бросая канат,- если остается в живых. Господин Асмундо на галере?
-Да и ждет тебя с нетерпением. Хотя, кроме него никто не верил, что ты можешь разыскать нашу галеру посреди моря.
-Потому что он знает меня лучше, чем вы все вместе взятые,- усмехнулся чернокожий,- веди меня к нему. У меня хорошие новости.
На корме стоял большой шатер, над которым колыхался флаг с женской головой, окруженной колосьями пшеницы и тремя изогнутыми ногами. Внутри шатра несколько глиняных светильников освещали первого стратига Карфагена Асмундо-даль-Рамию - высокого худощавого мужчину, с благородными чертами лица и черными волосами, в которых проглядывала седина. Живые темные глаза перебегали с расстеленной на столе карты Италии на увлеченно жестикулировавшего кудрявого полноватого мужчину.
-Ваша светлость, вы велели доложить сразу, как только он прибудет,- раздался голос часового от входа и в этот миг на пороге вырос исполинский черный силуэт.
-Великолепно!- лицо Асмундо озарила скупая улыбка,- Панкратус, мы вернемся к этому разговору утром. А сейчас мне нужно перекинуться парой слов со слугой.
Панкратус послушно свернул карту и, поклонившись, вышел прочь, напоследок недовольно посмотрев на чернокожего исполина. Гакэру же не удостоил карфагенца внимания- шагнув к Асмундо он опустился на колени и почтительно поцеловал протянутую тонкую, но сильную длань.
-Мой верный черный пес,- улыбнулся стратиг,- ты принес мне мою добычу?
-Да хозяин,- Гакэру накрыл своей ладонью руку Асмундо и тот почувствовал как в его ладонь ложится что-то маленькое и круглое. Стратиг поднес подарок к глазам- это бала золотая монета с гербом Марселя.
-Значит, вот как голосовал толстый Гийом,- усмехнулся Асмундо,- что же вести осговоре первого Патриция с имперцами оправдались. Ты подменил жребий?
-Да, как вы и велели,- кивнул негр,- Гуго вручил мне копию кубышки, а я поставил ее вместо той, которую утром должны были отнести в Собор Святого Виктора. Гийом как-то по пьяни похвастался Йованке, где ее прячет, а она...
-А она рассказала тебе,- понимающе кивнул Асмундо,- что же мой расчет на то, что рашкинская потаскушка поведется на черную кожу оказался верным. И на кое-что еще, тоже черное, хехе, - он подмигнул Гакэру и тот в ответ блеснул белыми зубами.
-Надеюсь ты передал мой привет нашей невольной соучастнице? -спросил Асмундо.
-Я свернул ей шею, когда она кончала,- осклабился чернокожий,- клянусь Огуном, я постарался, чтобы ей было хорошо перед смертью.
-Так благородно с твоей стороны,- саркастически хмыкнул Асмундо,- уверен, что никто не заметил как ты вытаскивал труп?
-Также как и в том, что никто не заметил, как я принес в виллу труп раба-хауса,- заверил Гакэру,- а та туша была всяко тяжелее Йованки. Не беспокойтесь, хозяин, за несколько месяцев я изучил все ходы и выходы на той вилле, лучше всех кто прожил там всю жизнь.
-Хорошо,- кивнул Асмундо,- и твой яд, как я понимаю, подействовал как надо?
-Меня хорошо учили на Берегу Скелетов,- поклонился Гэкэру.
-Я знаю,- улыбнулся Асмундо,- и твое умение меня еще не подводило. Значит, Гийом отравлен, его телохранитель убит, а отравительница скрылась. Думаю, банкир и епископ сумеют завершить то, что ты так удачно начал - по крайней мере они уверяли меня в этом.
Гэкэру пожал плечами- хитросплетения политических игр в Карфагенской Лиге его мало волновали. Свою часть работы, во всяком случае, он выполнил.
-Сегодня мы вернемся на Корсику,- размышлял вслух Асмундо,- думаю, уже к вечеру завтрашнего дня в Марселе все кончится. На Корсике наш флот и моя берберская конница - как только все закончится, я переброшу их в Арль. И тогда...,- он замолчал, но Гэкэру и так примерно знал, что будет дальше.
-Вы лично возглавите войско? - рискнул задать он вопрос. Асмундо благодушно кивнул.
-Да, но без тебя. Для меня у тебя есть работа в Карфагене.
Гэкэру с трудом сдержал довольную ухмылку - все же как ни лестно ему было выполнять столь ответственное поручение, Марсель ему порядком наскучил, а мысль о том, чтобы идти на холодный Север, приводила его и вовсе в тоску и уныние. Нет уж, лучше вернуться в величайший город мира, богатый и теплый.
-Мой сын, Ганнибал, остался главой дома на время моего отсутствия,- продолжал Асмундо,- но...ты сам знаешь. Пройдут годы, прежде чем из беспутного юнца вырастет воитель и правитель, достойный имени, что он носит и дома в котором он родился. А пока за ним нужен присмотр - пока он не превратил мой дом в помесь кабака с борделем. Весь этот богемный сброд с которым он якшается- все эти скульпторы, поэты, философы с их безумными идеями, знатные шлюхи и просто прожигатели жизни- дай им волю и они подожгут мое поместье, чтобы сочинить поэму на его пожарище...
-Мне отвадить их от нашего дома, господин? - спросил Гэкэру.
-Нет,- покачал головой Асмундо,- многие из них знатного рода и когда они перебесятся, эти знакомства пригодятся Ганнибалу. Пусть резвятся, но под твоим присмотром - тем более, что мой сын тебя уважает.
-Все по слову моего Господина,- склонил голову чернокожий.
-Вот и славно,- усмехнулся Асмундо,- ладно ступай на нос, там тебе дадут еды и вина. Завтра мы прибудем на Корсику, а оттуда ты отправишься в Карфаген, а я - в Арль,- он посмотрел на замявшегося Гэкэру,- ты хочешь сказать что-то еще?
-Если господин позволит,- неуверенно произнес негр,- я бы хотел получить эту монету,- он кивнул на золотой кругляшок в руке Асмундо.
-Не помню за тобой такой любви к золоту,- усмехнулся Асмундо.
-Дело не в золоте,- покачал головой чернокожий,- многие умрут, от того, что эта монета оказалась у меня в руках, а не там где ей положено быть. Теперь это великий фетиш.
-Эти твои суеверия,- поморщился Асмундо,- ладно держи.
Он бросил монету и Гакэру ловко поймал ее на лету, поклонился и вышел, а Асмундо склонился над картой, вновь мысленно отмечая расстановку сил. Арль следует занять в первую очередь - там еще могут быть сторонники Беренгара, а значит и шпионы Рейха. Затем, соединившись с марсельской армией, берберская конница и наемники двинутся вверх по Роне- до самого Леона. Конечно, Атаульф попытается их остановить, но войск у него будет меньше - война в Фризии отвлекает все больше сил Рейха- недаром карфагенское золото потоком идет в Мерсию. Аквитанских графов сдержат Васкония и Барселона, с востока ударят меркиты - в Паннонию уже направились послы с богатыми дарами для хана. Но самый важный театр военных действий - в Италии! Сейчас к Риму подходят войска из Калабрии и Апулии, чтобы соединиться с армией папы. Затем - вторжение в Ломбардию, где войска герцога Бернарда изнуряют себя в стычках с еретиками-варфоломеитами- которых Карфаген поддерживает через генуэзских банкиров. А когда падет Лион и союзное войско займет обескровленную Ломбардию, настанет пора и главной цели этой войны - Ордена Святого Михаила!
Асмундо зажмурился на мгновение представив флаг Карфагена над Ивердоном и монастырем Святого Галла. Именно так и именно там должна быть закончена эта война - чтобы раз и навсегда уничтожить преемственность от Лангобардской империи! Только когда падут эти оплоты языческой ереси можно будет подписать и перемирие с Рейхом.
Перемирие, которое уничтожит Рейх!
Рисса
Усевшись на берегу небольшой речки, Рисса обгладывала хребет крупной форели, выплевывая на землю мелкие косточки. Под ее ногами уже возвышалась груда из рыбьих костей, огрызков плавников, чешуи и рачьих панцирей. Целую ночь Риссе пришлось идти по горам, пробираясь через густые заросли и ущелья, обходя стороной редкие селения. Выйдя, наконец, на лесистую равнину, она для начала как следует отоспалась, а проснувшись к полудню почувствовала зверский аппетит. К счастью, приманивать речных рыб у нее получалось также хорошо, как и морских, а вокруг хватало речек и ручьев, кишащих разнообразной живностью.
Сбоку послышался негромкий шорох и, скосив глаза, Рисса увидела, как по стволу высоченной акации соскользнула огромная ящерица. Серо-бурая чешуя сливалась с цветом коры древесного исполина, великолепно маскируя его. Острая морда была вымазана кровью, к которой прилипли небольшие перья. Ящерица посмотрела на Риссу, слизнула языком несколько пушинок и, изогнувшись всем телом, упала в высокую траву. Мгновение спустя из нее уже поднимался Урм, вытиравший испачканное лицо.
-Что, тоже перекусил?- усмехнулась Рисса.
-Да,- кивнул оборотень,- попалось наверху гнездо горлинки. С птенцами
-Надеюсь ты не забыл, зачем тебя посылали? - поинтересовалась Рисса,- что видно?
-Псица неподалеку,- произнес Урм,- эта река дальше впадает в другую, которую здесь называют Афпсехой, а та впадает в Псицу. Если спустимся по течению - завтра выйдем к реке. Только там сел полно, много больше чем в горах.
-Это нам не к чему,- задумчиво произнесла Рисса,- а другие пути есть?
-Можно напрямик,- пожал плечами Урм,- через лес. Там можно выйти к Псице уже ночью. И сел почти нет.
-Значит так и пойдем,- сказала Рисса, поднимаясь на ноги и вытирая руки о изрядно потрепанные штаны, - странно, что селений нет- земля вроде хорошая.
Урм усмехнулся.
-Помнишь гору, в пещерах которой мы ночевали?
-Ну да,- Рисса обернулась, показывая на просматривавшуюся сквозь деревья гору с плоской вершиной,- ее и отсюда видно.
-Это Собер-Баш,- пояснил Урм,- местные ее считают "ведьминой горой" и стараются не селиться поблизости.
-Вот оно что,- Рисса посмотрела на гору,- ну и Сурт с ней. Пойдем!
С этими словами она зашагала в лесную чащу. Впереди вился обернувшийся змеей Урм. Никто из них, за дальностью расстояния не увидел , как с вершины "ведьминой" горы, сорвалась крупная сорока и, оглушительно стрекоча, понеслась на север.
Глубокой ночью Рисса и Урм вышли к Псице. На их берегу простирались камышовые заросли, изредка перемежаемые рощицами ив. На противоположном берегу сплошной стеной шла темная дубрава. Впрочем, как разглядела северянка, к северу от них в лесу виднелся просвет, на фоне которого чернело что-то похожее на постройки - слишком далеко и слишком темно, чтобы можно было сказать наверняка
-Там в Псицу впадает Черный ручей,- ответил Урм на безмолвный вопрос своей спутницы,- святилище Цмога, величайшее во всей Касакии.