Вероника окинула его долгим изучающим взглядом и ответила:
– Ну, да, наверно.
Помолчав немного, добавила:
– Ладно, Несчастный, забавная у тебя мобила. А нашу фотку с Борисом, кстати, удали. Да и анимашку с неё тоже, если сохранилась, – добавила она, помахала им рукой и направилась к своему столику.
Артём выдохнул и пробормотал, сунув руки в карманы:
– Глупо получилось. Цветик, честное слово, я не ожидал, что она вдруг разденется… там… в телефоне… так… прилюдно. Блин! Дёрнуло ж выложить трубку на стол.
– Вот именно! Хвастаться меньше надо, целее будешь. – Алеся была настроена, однако, вполне миролюбиво. – Ну-с, что тут у нас на перекусить?
Тему сняли, и Артём ещё раз выдохнул с облегчением. Между тем, зал постепенно заполнялся новыми посетителями. Очевидно, что новыми они были для Алеси с Артёмом, а многие между собой были хорошо знакомы, и некоторые подходили к Веронике с Борисом поприветствовать завсегдатаев, обмениваясь рукопожатиями. Жизнь в этом заведении существенно отличалась от той, что оставалась за окном: другие реалии, и в воздухе царила атмосфера непринужденного благополучия и комфорта. Так и формируется элита, подумал с долей горечи Артём, ковыряя вилкой в морепродуктах под оливковым маслом. Трудно было представить, что когда-то – не так давно, в общем-то – приличные заведения в стране заполнялись исключительно неприличной братвой в возрасте от шестнадцати лет до двадцати-с-небольшим, и отовсюду неслась характерная речь, а со сцены в основном пели шансон. И где они теперь, те бравые воротилы жизни? Кого отстрелили, кто сам сошел, кто легализовался и вырос – но последних гораздо меньше: естественный отбор предполагает определенные лимиты на особей, заполучивших всё, сполна и сразу.
Артём стал ощущать себя несколько неловко, когда на него бросали мимоходом беглые взгляды господа и дамы, зашедшие сюда по привычке, просто поужинать. Очередной «мажор», ха.
В дальнем углу зала ненавязчиво играл маэстро за белым роялем, и мало кто из посетителей знал, что он исполнял анданте из концерта Моцарта «Для фортепиано №25 до-мажор». Да и незачем, наверно, им это было знать; но насколько себя увереннее чувствовала Алеся, слушая эту музыку и мысленно пробегая пальцами знакомые ноты, рожденные гением более двухсот лет назад.
Могли же люди! Без электричества и мусоропроводов.
Тот же официант принес им горячее. Алеся по достоинству оценила стейк: мясо мягкое, сочное, прекрасно сочетавшееся с красным полусухим, название которого она так и не уловила, но догадывалась, что Артём заказал что-то особенное, не из их обычного рациона. В голове потихоньку зашелестело, все люди улыбались только ей, и Артём был сегодня по-особенному притягательный и обворожительный: шутил, смеялся, рассказывал анекдоты – да и ладно, что она их уже читала где-то сто лет назад; и Леся, как завороженная, легко поддавалась его мягкому обаянию, не тревожась уже особенно из-за неестественного блеска его глаз и обозначившимися под ними тенями: «Подумаю об этом завтра», – как когда-то успокаивала себя Скарлет О’Хара, уплывая в грёзы.
Они провели великолепный вечер. Алеся помнила, как они двигались вдвоём на площадке под звуки медленного вальса, у Артёма это получалось прямо как у того танцора, которому постоянно что-то мешает, но всё равно было весело, им все аплодировали, и ей даже на какое-то мгновение показалось, будто она выхватила из массы кружащихся вокруг лиц напряженный от зависти взгляд Вероники – да ладно, показалось! И Леся ощущала себя счастливой и умиротворенной, но… слегка одурманенной этим чудным напитком то ли семьдесят первого, то ли девяносто-лохматого года, явно набравшего крепость за всё это время в подвалах древних викингов, или норманнов, или просто каких-нибудь замечательных виноделов с берегов озера Абрау… Потом они поднимались в громадном лифте наверх, и она смотрела на себя в большое, на всю дальнюю стенку лифта, зеркало и строила рожицы Артёму, который обнял её сзади и целовал в шею, уши, затылок, плечи.
Смешной портье в несуразной тюбетейке встречал их на этаже, и провожал по выстланному мягким ковром коридору до их номера с деревянной вычурной табличкой «405», и отворил перед ними массивную дверь в двуспальные апартаменты, представившиеся ей поистине царскими: пышные кремовые кресла с могучими спинками, в которых, казалось, можно было утонуть; светлые плотные портьеры, открытые наполовину и придерживаемые алым кушаком, словно поясом запорожского казака; огромный, в полстены, теле-монитор, подле которого стоял стеклянный столик и на нём – живые цветы, веточка белой хризантемы, придававшей этому райскому шику оттенок уюта и домашнего комфорта.
Она не успела толком разглядеть спальню, потому что только лишь захлопнулась входная дверь, как Тёма увлек её туда, стягивая одежду, и она вся отдалась этому порыву, возносившему её в поднебесные дали, сначала медленно и осторожно, но потом всё выше и быстрее, быстрее и выше, и выше, еще выше и еще быстрее… Её пальцы непроизвольно стискивали тонкую ткань простыни, а голова металась между двух подушек, разбросанных в изголовье кровати, и ей казалось, что она вот-вот достигнет неба и коснется его кончиками своих пальцев, пока они вместе, наконец, не ощутили обжигающее прикосновение звезд, вдруг рассыпавшихся веером над ними в… приятном изнеможении.
Артём скатился на сторону взъерошенной постели, с трудом переводя дух.
– Ну ты и дьявол, – сумела произнести она, обессиленно закидывая руки вверх, за голову.
– А ты тигрица, – ответил он, повернулся к ней и нежно провёл мизинцем по обнаженной груди.
Что-то зашипело на полу в ворохе их одежд, и он вспомнил про свой телефон, который, должно быть, вывалился, пока они кувыркались. Артём медленно поднялся, нашел его под своими брюками и прочитал входящее сообщение: «Вам привет от 666rus, хотите ответить?» Он прошел в смежную комнату, сел в кресло и набрал ответ: «Кто это?», на что получил реплику, как пощёчину: «Это Вы, Артём».
Он был уверен, что не выпил сегодня столько, чтобы самому себе передавать приветы. Это, должно быть, была чья-то не очень остроумная шутка, но в тот момент ему недосуг было разбираться с перипетиями входящих и исходящих вызовов. Он отложил телефон в сторону, а в следующий момент получил в живот сокрушающий удар синтепоновой подушкой, прилетевшей в него из спальни: Алеся, опять вся боевая, как Чингачгук на коне, раскачивалась на широченной кровати, словно на батуте, готовя следующий заброс очередного снаряда в его сторону. Она пищала и улюлюкала, прикрывая рот ладошкой, радостно приветствуя свой меткий выстрел.
Алеся чувствовала необычный прилив сил, её так и подмывало выплеснуть обновившуюся энергию, и она продолжала дурачиться, прыгая на огромном матрасе и кидая в Артёма подушки, которые прилетали назад, с регулярностью маятника сваливая её с ног в мягкую бездну постели. После одного из таких хуков она, вконец обессиленная, рухнула на толстую перину, пробормотав устало, что надо сходить в душ, и заснула.
***
Борис достал банковскую карточку и протянул официанту для расчета. Он немного устал сегодня, и хотелось поскорее уйти из ресторана, где собралось уже довольно-таки много знакомых лиц. Между тем Вероника, глядя ему в глаза, сказала:
– Знаешь, дорогой, я днём совершила вольность.
– Что такое, Ника, о чём ты? – он на неё посмотрел с некоторым удивлением.
– Я воспользовалась «Визой», которую ты мне оставил на экстренные случаи, и оплатила еще одно удовольствие на сегодня.
Борис улыбнулся:
– Ты оплатила наш вечер авансом?
– Нет, я оплатила авансом нашу ночь, – она взяла его за руку и приложила его ладонь к своей щеке, – ты же не против, правда?
– Перед тобой можно устоять?
Официант кашлянул, напоминая о своём присутствии и, когда Борис обернулся в его сторону, склонился и очень тихо прошептал ему на ухо:
– Борис Сергеевич, сожалею, но на этой карте недостаточно средств.
– Что ты имеешь в виду, что там нет денег?
– Определённо так, сожалею.
– Что за черт, я днём проверял, там было больше, чем достаточно.
– Боря, что-то не так? – спросила Вероника.
Он досадливо поморщился:
– Ошибка какая-то: я положил утром деньги на эту карту, а терминал сейчас выдаёт какой-то нонсенс, – он покачал головой. – Завтра нужно будет проверить.
Официант предупредительно заметил:
– Борис Сергеевич, вы можете воспользоваться кредитом в нашем заведении.
– Да не стоит, Андрей, спасибо, я расплачусь наличными. Вот, возьми по счету, и тебе тут, как обычно, – он рассчитался и повернулся к девушке. – Так, и что мы теперь творим?
– Здесь, внизу…
– Аква-салон?
– Да.
– Ника, ты продуманная девочка, иногда меня это пугает.
– Не бойся. Несколько минут – и не будет больше ни страха, ни забот.
– Обещаешь?
– Гарантирую. Через час ты станешь совершенно другим. И я тоже.
Борис сдержанно улыбнулся.
Его часы уже начали отсчёт в обратном направлении.
6
Алеся спала, тихо посапывая во сне. Артём заботливо подложил под её голову подушку и укрыл простынею, затем прошел в смежную комнату, сел в мягкое глубокое кресло и включил телевизор. Шли новости. Опять взрывы, опять пожары, наводнения и землетрясения: не иначе, как мир катится в преисподнюю, и здесь он воочию наблюдает бенефис самого дьявола – каждый день в новостях сообщали об очередном катаклизме. Он поднял с пола телефон и тут же заметил, как на экране телевизора появились титры: «Выберите номер канала», и Артёма это сообщение уже особенно не удивило – действительно, почему бы этому прибору в его руке, по которому он иногда звонит, а иногда и зарабатывает деньги, ни послужить ещё и вместо телевизионного пульта. Он пощелкал клавишами цифр на своей трубке, спокойно наблюдая за сменой телевизионных каналов на экране, затем что-то подтолкнуло его трижды кряду нажать на кнопку с цифрой «6».
На экране телевизора отобразилась точная копия дисплея его телефона. «Число Зверя» – насколько это всё реально и серьёзно, спросил он себя, или это лишь продолжение какого-то сатанинского эксперимента? Его вдруг как молнией пронзило осознание того, что магия этого числа присутствует и в номере телефона: «+123-123-123», ведь если сложить внутри групп цифры между собой, как и рекомендовал, собственно, плюсик впереди всей комбинации, то получается «6-6-6», и этот номер-огонь ещё мажорнее, чем представлялся изначально. И насколько символично то, что перевёртыш «LiveD DeviL» показал себя сразу после того, как Артём снял со счета Бориса все имевшиеся там деньги, и те магическим образом оказались зачисленными на его лицевой счет у провайдера, которого нет и в помине? Артём извлек из памяти телефона сообщение о первых зачислениях на свой баланс, и элементарная арифметика показала, что все они так или иначе крутились вокруг цифры «6», а где это не получалось, то провайдер просто добавлял ему «бонусы», чтобы подогнать арифметику до «правильных» показателей:
«Разослано приветственных сообщений: 42. Подтверждено прочтение немедленно: 15. Сохранено в папках абонентов Входящие: 24. Удалено абонентами без прочтения: 3+3 резерв. Итого Ваш баланс пополнен на (24+15)*$6=$234+6 бонус. Ваш провайдер LiveD благодарит Вас за пользование его услугами».
Он пересчитал еще раз:
4+2, 1+5, 2+4, 3+3 / 2+3+4=9(+6)=15 (1+5)=6
Но не всё ли ему равно, «шестёрки» там будут или «семёрки» – в конце, концов, это могло быть и простым совпадением, а реальность предоставляемых провайдером услуг не вызывала сомнений. Он вроде как подписался под обязательством нести ответственность за эти «дьявольские» выкрутасы, но сегодня вечером вполне достойно вышел из положения с анимашкой на дисплее, когда Вероника с Алесей вдруг предстали в своих «натуральных» образах. Формы Алеси без всяких сомнений были скопированы каким-то непостижимым образом с оригинала, поэтому было логично предположить, что и Вероника предстала в своём истинном… гм… формате, и то, что он наблюдал, его очень и очень… впечатлило.
Артём покопался в настройках гаджета и задал команду «Воспроизвести».
Словно извлекая сон из памяти.
На большом экране появилась Вероника в море кипящей лавы, не причинявшей ей видимого беспокойства. На шее у неё висел круглый золотой медальон, в центре которого поблескивал хорошо различимый пентакль – пятиконечная звезда. Только в перевернутом виде. Как и в предыдущем исполнении, уровень лавы начал медленно оседать к её ступням под звуки медленной мелодии, но теперь сценарий, видимо поменялся: Вероника начала двигаться в такт мелодии, покачивая бёдрами и касаясь тонкими пальцами упругих округлостей своей груди. По мере нарастания темпа, движения девушки становились всё более экспрессивными и эротичными: она извивалась гибким телом, проводя руками по своим формам, подставляя невидимому оператору таинства своего тела; и это совершенно не напоминало вульгарный стриптиз в исполнении кулуарных актрис, а было, казалось, наполнено искренними переживаниями, словно накопившаяся энергия стремилась найти выход и неистово металась в поисках несуществующего астрального окна.
Артём смотрел на экран, завороженный, не в силах оторваться от этого зрелища, наполненного ошеломляющим эротизмом. В горящих зрачках Вероники светился призыв, а губы, казалось, беззвучно твердили имя – его имя, и Артём непроизвольно подался вперёд; и когда она, опустившись на тонкий огненный ковер, широко развела в стороны длинные ноги, ярко-рыжие щупальца виртуального пламени начали лизать…
Вдруг в мерцающем круге откуда-то появился Борис.
Его «снимали» со спины, и одет он был абсолютно так же, как этим вечером: в костюме, при галстуке, и только один странный предмет вносил несуразицу в его облик – в руке он держал плеть, концы которой зловеще раскачивались в такт его неторопливых шагов. С появлением Бориса лицо девушки застыло, а он еле слышно произнёс без всяких эмоций:
– Ника, ты была непослушной девочкой, и тебя придётся наказать.
Он обернулся к невидимой камере, криво усмехнулся прямо в лицо Артёму и, резко взмахнув плетью, полоснул ею по спине девушки, которая в немом оцепенении лежала распростёртой у его ног, вздрогнув от хлёсткого удара. Лицо её исказилось от боли и ненависти. Вдруг она взглянула прямо, как показалось Артёму, в камеру, в его глаза, с такой безысходностью, что он непроизвольно рванулся к экрану и… тут же замер, увидев в нём своё собственное отражение, в этом видео, стоящим позади Вероники.
Взлохмаченные волосы, распахнутая сорочка, горящие от возбуждения и решимости запавшие глаза в ореоле теней – пригнувшегося, как перед прыжком. Он почувствовал внезапное головокружение и тяжелый, обжигающий гортань запах пара; резко выпрямился, закрыв лицо руками, спасаясь словно от ожога, и, опустив ладони, через мгновение увидел прямо перед собой Бориса, неистово насиловавшего девушку прямо на извивающемся под ними огненно-рыжем ковре. Вероника, обнажив в гримасе отвращения стиснутые зубы, что есть силы колотила маленькими кулачками по его голове, спине, шее, но это не доставляло тому видимого дискомфорта: он методично вонзался в неё, издавая при каждом толчке мерзкие всхлипы победившего самца. Артём, почувствовав нарастающий шквал гнева, с рыком бросился к ним, с размаху нанеся подъемом стопы удар в лицо соперника¸ опрокинув его навзничь. Вероника с криком ужаса растворилась где-то в темноте, а он запрыгнул сверху на ничего не соображающего мужчину и стал топтать лицо, горло, живот, мошонку, уже не помня себя и чувствуя только с удовлетворением, как прогибается под его ногами обмякшее тело, как хрустят сломанные рёбра и хлещет из горла теплая кровь, заливая его брюки, отяжеляя их, и это еще больше разозлило Артёма – «Мои новые брюки!» – и он наносил удары снова и снова, пока не иссяк запал, и он не начал ощущать под ногами что-то вязкое, совершенно не похожее на человеческую плоть, в которой, по природе, обязательно наличие очень твердого материала – костей.