— Ладно, так уж и быть, придумаю не самую страшную расплату, — он дружески потрепал её по волосам и развернул к выходу на темную улочку, где свет редких фонарей едва касался раздолбанного тротуара, на котором только чудом не растянулась Аврора; Абрахас подоспел вовремя и подхватил её. — Хорошо, что я пошел тебя проводить, ты же знаешь Хогсмид как свои пять пальцев! Как можно быть такой неуклюжей?!
— Не ворчи, ты прямо как мои достопочтенные дедушки, — огрызнулась она и зажгла на кончике своей волшебной палочки огонек света. — Дальше сама могу дойти, вон «Кабанья голова».
Слабоосвещенный тупик волшебной деревушки, в котором и располагался паб, всегда становился практически невидимым к темноте. Если зимой снег отражал хоть какой-то свет звезд и луны, то летом в черноте, казалось бы, нежилых домишек, было сложно различить хоть что-то — лишь тусклые блики волшебной лампы да камина в засаленных мутных окнах «Кабаньей головы» давали представление, что улица обитаема.
— Навернешься ещё, лучше до конца провожу, а то у вас на крыльце половицы дохлые, кто знает, сколько они еще выдержат, — рассчитал Абрахас, на самом деле оттягивая момент возвращения домой. Уж очень ему не хотелось оставаться наедине с отцом, который непременно поинтересуется результатами поисков беглянки, пусть и так знает, кто и когда покидает дом. Отец всегда вёл светскую жизнь, развлекая себя любопытством. Была у него еще одна не очень приятная привычка — спаивать своих гостей, чтобы посмотреть, кто и как себя ведет.
— Том… Уже в позапрошлом году, на крыльце навернулся и упал в сугроб. Он отломал вывеску, представляешь? Я думала, на него йети напали и неделю держали в леднике, — она хихикнула, вспомнив, как они встречали новый тысяча девятьсот сорок пятый год вместе…
Продолжая описывать детали тех событий, Аврора не заметила, как притих спутник, делающий вид, что изучает окружающую обстановку, едва различимую во мраке. Было в этом месте что-то зловещее, точно из-за угла вот-вот выйдет маньяк, размахивающий топором, или кто-то пальнёт Инсендио, но кругом стояла тишина, только что-то скребло возле жестяного мусорного бака. Разве это подходящее место для такого светлого человечка, как Аврора? Даже проводя здесь только каникулы и некоторые праздники, она не должна находиться в подобной обстановке, потому что достойна лучшего, а не общества грязных пьяных свиней и нечистоплотного Аберфорта, превратившего свой паб в хлев. Может, днём Хогсмид и выглядит миролюбиво, привлекая своей милой захолустностью, покосившимися крышами, вывесками с облупившейся краской и гулом проезжающего два раза в день Хогвартс-Экспресса (железнодорожная линия проходила прямо за «Кабаньей головой»), но ночью здесь становилось тревожно, ещё и потому, что недалеко находился Запретный лес с разнообразием его ночной жизни, порой даже опасной. В Хогвартсе, стоящем впритык к лесу, подобного не ощущалось — слишком защищен был замок. Глубинка Шотландии скрыла волшебную деревушку и школу в нагорье.
С поглотившей его задумчивостью Абрахас и не заметил, как они оказались у самого крыльца паба, из которого, шатаясь и неуклюже переставляя ватные ноги, вышел пузатый маг и, похлопав по своему животу, схватился за край перил, чтобы не свалиться. Угрожающе скрипнули трухлявые напольные доски, прогибаясь под его весом, и Абрахасу пришлось потянуть Аврору на себя подальше от греха. Окинув ребят замутненным взглядом, волшебник снял шляпу, икнув, поклонился, затем аппарировал прямо с порога, оставив в ушах, привыкших к тишине, неприятный звон. Поморщившись от терпкого запаха перегара, оставшегося после пьянчуги, Абрахас неопределенно взглянул в окно паба и не ожидая чего-то разглядеть.
— Мистер Кэтберри, — сообщила Аврора, — он наш постоянный клиент. Представляешь, у него нет языка, потерял его ещё во времена учебы в школе, неправильно произнес заклинание.
— Ошивается тут всякий сброд, — донёсся недовольный ответ.
— Ты чего? Он хороший человек, он не всегда напивается, просто ему одиноко, — сочувственно произнесла она. — Он тоже потерял всю семью во время бомбардировок. Зато он отлично владеет невербальной магией, у него бы поучиться! Волшебную палочку совсем не носит, да и нет её у него, наверное.
Она ко всем проникалась доверием, сочувствием, в каждом находила что-то хорошее или повод для сожалений, Аврора всегда была такой — доброй, замечательной и внимательной. Абрахас невольно представил себя на месте того пузатого волшебника, ведь когда он потерял Эвелин, эта странная девушка с чистой душой и сердцем старалась быть рядом, не позволяла унывать и вытягивала из депрессии.
— Ну, что, я, пожалуй, пойду. Ещё раз, спасибо, — привыкшие к темноте глаза уже могли различать легкую улыбку её губ и даже белеющие в свете тусклой луны сквозь рассеявшуюся пленку перистых облаков светлые волосы, чуть вьющиеся от вечернего тумана. — Постарайся, чтобы желание не было похожим на то, что я загадала Септимусу в Хогвартсе.
В мыслях сразу пронеслась веселая коррида, оставшаяся в сердцах и улыбках студентов ещё надолго: забавный маленький бычок, криво трансфигурированный из директорской кафедры, Фадж с гнилым помидором на голове, подкинутым весельчаком Пивзом и, конечно же, Уизли в гетрах Авроры с изображением беременных рогатых слизней.
— Постой, Аврора, давай ещё посидим тут, на крыльце, — начал было весело Абрахас, но его голос тут же потух: — Не хочу домой, если честно.
Она согласилась, решив, что вполне восстановила силы, подремав в Малфой-мэноре. Попросив Абрахаса подождать, она нырнула в паб и через минуту вышла с двумя кружками сливочного пива в одной руке, в другой находилась волшебная палочка, левитировавшая недлинную лавку, которая, не вписавшись в проём, стукнулась стороной о деревянный косяк. Выбрав место на крыльце подальше от окон и скрипучей двери, практически на углу домика и наколдовав мягкий плед, Аврора расстелила его на сидении и, присев, похлопала ладонью по скамье.
— Не Чёрное озеро, но, думаю, сойдёт, — заключила она, громко отпив из кружки и издав довольный вздох.
Где-то над головой на втором этаже паба ухнула сова — там наверняка располагалось обиталище старой неясыти Аберфорта, которая приносила Абрахасу письма, когда Аврора находилась в Хогсмиде. Предложив провести еще некоторое время на улице, он почему-то не знал с чего начать беседу, куда-то пропала вся спонтанность; утонув в бессмысленных попытках откопать в голове какую-либо мысль, он отпил сливочного пива и глухо закашлялся в кулак, да так, что на глазах выступили слёзы.
— Спасибо, — поблагодарил он, получив не по-женски сильные похлопывания по спине, от которых впору было упасть вперед.
— Осторожнее, — Аврора стерла с его носа пену от пива, блеснувшую в полумраке. — Ты иногда тоже бываешь невнимательным. Не придумал ещё желания?
— Тебе не терпится его исполнить? — в темноте было невозможно точно разглядеть, но кажется, Абрахас улыбался. — Есть у меня одна идея, но, боюсь, она покажется тебе немного странной. В эту пятницу у мистера Арктура Блэка званый ужин в честь дня рождения его старшей дочери, не могла бы ты составить мне компанию?
— И это всё? — Аврора представить не могла, что такого странного в этом предложении. — Не понимаю.
— Дело в том, что на такие вечера все обычно приходят с парами, но меня, скорее всего, ждут одного, — Абрахас дал понять, что на празднике ему снова попробуют сосватать одну из незамужних девушек Блэк. — Я не хочу, чтобы отец мной помыкал, он и мама тоже там будут.
— Думаю, что это не слишком хорошая идея, и твой папа будет недоволен, Абрахас. Ну, и мне достанется за то, что пришла. Да и вообще, как ты себе это представляешь? Я не могу сказать о себе плохо, но разве я сгожусь для сопровождения лорда? Не хочу чувствовать себя ущемлённо, да и Вальбурга меня в ковёр закатает, — хмыкнула Аврора, найдя главный аргумент. — Я совсем не знаю правил этикета и…
— Думаешь, это так важно? Считаешь, что в современном обществе все неукоснительно следуют этикету? Ну, перепутаешь ты салатную вилку с десертной, никто и не заметит.
— Абрахас, ты хочешь использовать меня, чтобы пойти наперекор своему статусу? Я же странная…
Молчание, вмиг заполнившее пространство, оказалось невыносимо тягучим. Аврора знала, что она не блещет манерами, не умеет, как выразился Абрахас, различать столовые приборы и никогда не выражается округлыми фразами, чтобы подчеркнуть свою образованность и статус, которого, впрочем, у неё не было. Единственное отличие в том, что она внучатая племянница Альбуса Дамблдора, ах, да, кажется, ещё и чистокровная, но этого недостаточно. Неуверенность в себе делала Аврору неуклюжей, ноги её будто каменели и переставали двигаться. Так было на выпускных экзаменах в Хогвартсе и на вступительных в академии. Нет, высшее общество не для неё, хоть и будут на этом празднике знакомые со школы лица. Абрахас вряд ли хотел выставить её посмешищем, может, он и не задумывался об этом, когда озвучивал желание, однако они оба сейчас чувствовали неловкость.
— Прости, если чем-то обидел тебя, — его плечи поникли в приступе вины. — Я не хотел, чтобы ты подумала именно в таком ключе. И ты не странная, не говори так о себе.
— Я привыкла слышать об этом от других, но я предпочитаю называть себя уникальной, — она гордо вздернула носик и похлопала Абрахаса по плечу. — Если тебя устроит моя уникальность, то я согласна составить тебе компанию на празднике, — поддержка звучала в её голосе. Аврора действительно была уникальной и смелой, невзирая на собственные комплексы, которых, могло сначала показаться, что она в себе вовсе не замечает. Она всегда готова была пожертвовать собой ради других и никогда не видела ни за кем злых умыслов, тем более, за Абрахасом. — Если это твоё желание, то я готова его исполнить. Знаешь… — но её перебил скрип двери: из «Кабаньей головы» к ним вышел отнюдь не очередной пьянчужка, а Аберфорт с перекинутой на предплечье тряпкой, в его руках находилась какая-то тарелка.
— Молодежь, чего вы тут в темноте сидите, хоть глаз выколи, — он подошел ближе и протянул тарелку, наполненную чем-то с горкой. По обонянию ударил запах чеснока и жаренного хлеба с сыром. — Вон, возьмите, клиент отказался.
— Спасибо, мистер Дамблдор, — вежливо отозвался Абрахас, но блюдо в руки не взял, предоставив эту честь Авроре. Он незаметно отдалился от предложенного угощения, разящего чесноком, который мог бы прибить полчище вампиров. С упоением хрустнув сухарем, Аврора поблагодарила дедушку, и тот ретировался обратно в паб. Оттуда раздалось громогласное «мяу-у».
— Ух, ты, негодник! — заревел Абрефорт, в следующую секунду кот оказался на крыльце, шипя. Он распушился и стал похож на меховой шарик, но потом Пыщ невозмутимо стал вылизываться, вгрызаясь в пятерню задней лапы.
— Пыщ, иди сюда.
Раскормленный жирный кот, похожий на добротный батон колбасы, лениво повернул голову в сторону хозяйки и, мяукнув басом, поплелся в её сторону, раскачивая животом в разные стороны и чертя им по полу.
— Мерлин Всемогущий! — воскликнул Абрахас, присмотревшись к шерстяной бочке, которая навскидку весила не меньше двенадцати фунтов. — Что ты сделала со своим котом, Аврора?
Пыщ потыкал маленькой лапкой по её ноге и потёрся, намекая, чтобы его подняли на руки, видимо, сам запрыгнуть он был не в состоянии. Поднатужившись, хозяйка не без усилий подняла его и усадила к себе на колени.
— Бедный мой Пыщик, Аберфорт опять морит тебя голодом, смотри, как исхудал! — кот обиженно мяукнул, соглашаясь с её словами, и Абрахас к своему ужасу заметил, что его крошечные вислые ушки едва различимы на наглой барской морде. Аврора что-то подцепила с его густой плюшевой шерсти и поднесла поближе к глазам, чтобы разглядеть — это оказался перетянутый шнурком хвостик давно съеденного колбасного изделия. — Опять воровал сосиски на кухне, — сюсюкая, она почесала его под жирными щеками. — С ним такое часто.
— По нему видно, — ухмыльнулся Абрахас и принялся ласкать заурчавшего кота за ухом.
— Гляди, — Аврора натянула складку шерсти на переносице Пыща вниз, сделав его мордашку хмурой. — Кто взял мою печеньку? — тут же оттянула её на лоб, явив миру обиду, и писклявым голосочком добавила: — Не я! — кот фыркнул, потом, наконец, найдя лучшую позицию, опустил свою тучную задницу на её колени и ткнулся шершавым носом в ладонь Абрахаса, трубно мурлыча. — Его Уши раскормила, мы в общежитии в одной комнате живем. Подсадила его на венские сосиски, он по ним очень скучает, правда, Пыщик? Ты моя радость, ничего, скоро вернемся в Германию.
— Он просто огромный, — констатировал Абрахас, схватив его за жировую складку на пузе. — Сколько же он ест?
Невдалеке на повороте из тупика «Кабаньей головы» стали раздаваться знакомые голоса с примесью немецких слов: мужской повторял за женским, коверкая непривычный язык. Сомнений в личностях прибывших в Хогсмид не было. Аврора приложила пальчик к губам и подвинулась поближе к Абрахасу, спрятавшись от полоски тусклого света луны, льющегося из дыры в козырьке.
— Просто замечательно, у тебя почти получается, нужно немного доработать произношение и тебя примут за немца! — Уши откровенно льстила, вызывая у Каспара самодовольные смешки. — Ничего, у меня еще пара недель, чтобы предоставить тебе практику.
— Я думаю, что успею показать тебе еще кое-что очень интересное, — раздался лукавый голос Каспара.
Тёмные силуэты приближались, они держались за руки, хотя шли на расстоянии друг от друга, было в этом что-то целомудренное. Аврора не сдержалась и шумно выдохнула, но Каспар и Уши были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить, что возле крыльца они не одни.
— Спасибо тебе за чудесный вечер, Каспар, — кротко произнесла Урсула; непривычная робость в её словах напомнила Абрахасу о первой встрече. Когда она хотела, могла прятать характер на задворки, становясь приятной и милой девушкой.
Их руки были всё ещё сцеплены, хотя Уши уже стояла на первой ступени крыльца.
— Ты занята завтра? Хотел бы показать тебе одно место.
— Завтра обещают дождь.
— С прояснениями, — не растерялся Каспар. — Именно такая погода нам и нужна, Уши.
— Я напишу тебе. Ну, я пойду?
— Иди, — но их руки всё ещё были скреплены.
Каспар и Урсула не хотели расставаться, только спустя несколько мгновений, казавшихся вечностью, они неловко расцепили руки. Неуверенный взгляд — глаза в глаза, от которого веяло какой-то потрясающей невинностью, и Уши сделала шаг на ступень выше, собираясь отвернуться и войти в паб, где её приютили на лето Дамблдоры. Рывок, Каспар развернул её лицом к себе, встал на цыпочки и коснулся её губ поцелуем. Аврора вскочила с места, собираясь вмешаться, но Абрахас схватил её под локоть, не позволив вырваться. Пыщ кубарем свалился на пол и обиженно замяукал.
— Что ты творишь, Каспар? — но этот голос исходил не от Авроры и Абрахаса; ледяной тон с вкраплениями искр ярости мог принадлежать только одному человеку, которого ранее никто не заметил. Тёмный худощавый силуэт почти сливался с окружающим сумраком, выглядя зловеще, устрашающе. — Не думаю, что мистер Блэк будет доволен таким зятем, решил развлечься до помолвки? Да ещё с кем… — если бы не темнота, то все бы стали свидетелями самого язвительного и насмешливого взгляда Тома Риддла, устремленного на Уши. — Как ты низко пал, Каспар, якшаешься с какой-то деревенщиной!
— Эй ты! — донеслось от оскорбленной Урсулы; она сложила руки на груди и сейчас нависала над подошедшим поближе Риддлом, стоя на второй ступени крыльца. Из сгиба её локтя возвышалось остриё непонятно откуда взявшейся волшебной палочки, намекая на скорое участие в бою. — Ты самый отвратительный, бестактный и грубый человек, которого я когда-либо встречала, как ты смеешь говорить обо мне подобные вещи?
— Ты глухая? — оборвал Том злобно. — Каспар скоро женится на более достойной для него партии, он просто играется с тобой, дурочка.
Похоже, что Уши, возмущенная его появлением и проявлением негатива к собственной персоне, действительно прослушала столь значимые слова. Она опешила, не зная, что делать — отправить Ступефаем в нокаут этого подлого Риддла или попытаться разобраться в ситуации, казавшейся абсурдом, но вместо этого просто обессиленно выдавила: