Абдулла поспешил к матери, чтобы скорее показать ей сокровища, но, как только он высыпал их перед нею, они вдруг стали таять и пропали. Остался только подсвечник. Он внимательно рассмотрел его. Подсвечник был с двенадцатью свечами. Абдулла зажег одну из них… тут же перед ним возникла фигура, похожая на дервиша. Видение покружилось немного, потом положило на землю монету и исчезло. Тогда он зажег все двенадцать свечей, двенадцать дервишей предстали перед ним. Целый час они выполняли какие-то ритмичные движения и, прежде чем исчезнуть, бросили ему двенадцать монет.
Придя в себя от изумления, Абдулла и его мать поняли, что теперь могут неплохо зажить, если танцующие дервиши будут каждый день приносить им по двенадцать монет.
Но прошло какое-то время, и Абдулла, вспомнив о несметных сокровищах, которые он видел в пещере, решил еще раз попробовать разбогатеть по-настоящему.
Он долго искал то место, где был вход в подземелье, но никак не мог найти его. Желание найти богатство, однако, не давало ему покоя. Он пустился странствовать по свету и, исходив много дорог, подошел к великолепному дворцу. Слуги провели его в роскошный зал, и он был весьма обрадован и удивлен, увидев там того самого дервиша, которому когда-то помогла его мать.
Дервиш был в царских одеждах, и его окружали толпы учеников.
– Сейчас, о неблагодарный, – произнес дервиш, – я покажу тебе, что может делать этот подсвечник.
С этими словами он схватил палку и ударил по подсвечнику. Тут каждая ветвь подсвечника превратилась в сокровища, превосходившие собой все то, что юноша видел в пещере.
Дервиш стал раздавать золото, серебро и драгоценные камни достойным, и в этот миг произошло чудо: подсвечник вновь появился, готовый к новому использованию.
– Так как ты не можешь правильно использовать вещи, – сказал дервиш, – и так как ты не оправдал моего доверия, ты должен уйти от меня. Но за то, что ты, по крайней мере, вернул подсвечник, я дарю тебе верблюда, груженного золотом.
Ночь Абдулла провел во дворце, а утром, ухитрившись стащить подсвечник и спрятав его под седлом верблюда, пустился в обратный путь.
Возвратившись домой, он зажег свечи и ударил по подсвечнику палкой. Но так как он невнимательно следил за действиями дервиша, то вместо того, чтобы взять палку в правую руку он взял ее в левую. Тут же появились двенадцать дервишей. В один миг они подняли верблюда, груженного золотом и драгоценностями, подхватили подсвечник и растворились в воздухе.
Абдулле стало еще тяжелее, ибо он был не в состоянии простить себе собственной глупости и неблагодарности, непрестанно казнил себя за воровство и до конца своей жизни не мог забыть о том, что находился в такой близости к богатству.
Но другая возможность ему уже больше не представилась, и он навсегда потерял покой.
***
Эта сказка используется в суфийских школах как «упражнение для развития» буквально мыслящих учеников.
Она указывает в скрытой форме на определенные упражнения и содержит в себе идею о том, что люди, пытающиеся выполнять мистические процедуры, не преодолев в себе некоторых личных склонностей, достигнут результатов, прямо противоположных тем, которых они ожидали.
Ударь в этом месте
Дхун-Нун Египетский использовал притчу, чтобы на наглядном примере показать, как ему удалось расшифровать значение египетских надписей.
В одном месте стояла статуя человека, указывающего пальцем на что-то. Статуя стояла на массивном камне с выбитой на нем надписью: «Ударь в этом месте, чтобы овладеть сокровищами». Происхождение статуи терялось в далекой древности. Из поколения в поколение люди колотили по камню, отмеченному надписью, но камень был такой твердой породы, что даже самые сильные удары не оставляли на нем ни единой царапины, и эту тайну никто не мог разгадать.
Однажды в полдень Дхун-Нун, погруженный в размышление о статуе, обратил внимание на то, что тень от указующего пальца каменного человека (никто в течение веков не замечал этого) легла на одну из плит у основания древнего изваяния.
Он отметил это место, затем раздобыл необходимые инструменты и приподнял плиту; перед ним открылся вход в подземелье, в котором оказались чудесные произведения искусства. Исследовав эти артефакты, он открыл науку их изготовления, давно забытую людьми, и таким образом овладел сокровищами древнего знания и материальными творениями, воплощающими эти знания.
***
Почти такую же историю рассказал папа Римский Сильвестр II, который в X веке привез из испанской Севильи «арабские» учения, в том числе и математику. Слывя магом, благодаря своим мистическим достижениям, Герберт (таким было его первоначальное имя) «поселил у себя некоего философа из сарацинской секты». Исходя из этого, можно не сомневаться, что он узнал эту суфийскую историю от него. Говорят, что впервые ее передал халиф Абу-Бакр, который умер в 634 году.
Почему глиняные птицы взлетели
Однажды Иисус, сын Марии, будучи еще ребенком, вылепил из глины маленьких птиц. Увидев это, другие дети, не умевшие лепить птиц, побежали к взрослым и пожаловались на него. Взрослые сказали:
– Непозволительно заниматься такими делами в святой день. – Дело это было в субботу.
И они направились к луже, у которой играл Иисус, и, подойдя к нему, спросили, где вылепленные им птицы.
В ответ Иисус указал на глиняных птиц, и в тот же миг птицы взлетели в воздух и улетели прочь.
– Сделать летающих птиц невозможно, а значит, он не нарушил субботы, – сказал один из взрослых.
– Я хотел бы овладеть этим искусством, – сказал другой.
– Это не искусство, – возразил третий, – обыкновенный трюк, зрительный обман, и ничего больше.
Итак, суббота не была нарушена, волшебное искусство так и осталось никому не известным, а что касается обмана, то взрослые, как и дети, обманули себя сами, потому что не ведали, с какой целью были вылеплены птицы.
То, что в субботу запрещалось чем бы то ни было заниматься, имело причину, которая была давно позабыта. Взрослые не знали, как отличить истину от лжи. Происхождение волшебного искусства и цель сотворенного чуда были им совершенно неизвестны. Поэтому все это не имело для них никаких последствий, как было и с вытягиванием деревянной доски.
Рассказывают, что однажды Иисус помогал Иосифу-плотнику в его мастерской.
Одна доска оказалась слишком короткой, и тогда Иисус каким-то образом вытянул ее до требуемой величины.
Когда эту историю рассказали людям, они сказали: «Но это же настоящее чудо, поэтому этот мальчик непременно станет святым».
Другие сказали: «Мы не поверим в это до тех пор, пока не увидим все своими глазами».
«Этого не может быть, – сказали третьи, – потому что этого не может быть никогда. Сию историю надо исключить из книг».
Все эти люди с их различными мнениями отнеслись совершенно одинаково к вышеприведенной истории, потому что цель и смысл утверждения «он растянул доску» были им неизвестны.
***
Суфийские авторы часто ссылаются на Иисуса как на мастера пути. Существует, кроме того, невообразимое множество устных преданий о нем, популярных на Среднем Востоке, которые еще ожидают собирателя. В несколько измененном виде эту историю можно встретить во многих дервишских коллекциях. Суфии говорят, что «сын плотника» и другие названия евангельских персонажей по роду профессии представляют собой термины посвятительного значения и не всегда указывают на социальное занятие человека.
Комар Намус и слон
Давным-давно жил-был комар по имени Намус, который за свой тонкий ум был прозван Проницательным. Однажды, поразмыслив о своей жизни и руководствуясь весьма благовидными и вескими причинами, Намус решил сменить жилище. Своим новым пристанищем он избрал ухо одного слона, ибо дом такого рода казался ему самым подходящим и удобным.
Итак, осталось только осуществить задуманное, и вскоре Намус обосновался в просторном и очень уютном ухе.
Спустя какое-то время Намус произвел несколько поколений комаров. В его жизни периоды напряженного труда чередовались с периодами отдыха и покоя, радость сменялась печалью, поиски завершались достижениями. Словом, судьба его ничем не отличалась от судеб других комаров.
Ухо слона было его домом, и, как бывает в таких случаях, он чувствовал, что вся его жизнь, его история, само его существо неразрывно связаны с этим местом. Это ощущение он постоянно поддерживал в себе, пока оно не стало частью его самого. Ухо было таким теплым, таким уютным, таким просторным. Здесь ему довелось так много всего пережить…
Переезжая в этот дом, Намус, естественно, не обошелся без приличествующих случаю церемоний. Прежде чем въехать в новое жилище, он изо всей мочи пропищал слону о своем решении.
– О слон, – закричал он, – знай, что не кто иной, как я, комар Намус, по прозвищу Проницательный, собираюсь поселиться здесь. Но так как это твое ухо, то я, желая соблюсти обычай, сообщаю тебе о моем решении.
Слон не возразил.
И Намус вселился, даже не подозревая, что слон его попросту не услышал.
По правде говоря, слон даже не почувствовал вселения комара со всем его многочисленным семейством в свое ухо. Присутствие или отсутствие комара ни в какой мере им не ощущалось.
Но вот прошло какое-то время, и Намус, опять побуждаемый вескими причинами, решил снова сменить свое жилище.
Как и в начале, он решил, что сделать это вправе только в соответствии с установленной и освященной веками традицией.
Он заранее стал готовиться к тому, чтобы объявить слону о своем уходе.
Итак, окончательно убедившись в правильности своего решения и хорошо отрепетировав прощальный монолог, он прокричал его слону в самое ухо. Но не получил никакого ответа. Он крикнул еще раз, но слон по-прежнему хранил молчание.
Тогда Намус, полный решимости заставить все-таки слона услышать его назойливые, но красноречивые слова, набрал полную грудь воздуха и в третий раз прокричал:
– О слон, знай, что я, Проницательный Намус, намерен покинуть свой очаг и дом в твоем ухе, в котором я так долго прожил. И для этого у меня есть вполне веские основания, которые я хочу тебе изложить.
Наконец слова комара достигли слуха слона, и он сумел их разобрать.
Пока он их обдумывал, комар продолжал:
– Каков твой ответ? Что ты думаешь по этому поводу?
Слон медленно поднял свою огромную голову и протрубил:
– Ступай с миром, ибо твой уход имеет для меня такое же значение, какое имел твой приход.
***
Эта сказка о Проницательном Намусе на первый взгляд может показаться язвительным намеком на предполагаемую бесполезность жизни. Но такое понимание сказки, сказал бы суфий, говорит о невосприимчивости читателя.
Что должно быть подчеркнуто в этой истории, так это основной недостаток человеческих суждений об относительной значимости жизненных ценностей.
Человек полагает, что вещи, имеющие большое значение, не важны, тогда как обыденное, по его мнению, существенно.
История эта приписывается шейху Хамзе Маламати Мактулу. Он основал орден Маламати и был казнен в 1575 году по обвинению в христианстве.
Идиот, мудрый человек и кувшин
Идиотом может быть назван обычный человек, который склонен неверно истолковывать то, что случается с ним, что делает он сам или что делается другими. Причем он дает этому столь правдоподобные объяснения, что мир, в котором он живет, кажется ему и ему подобным логически завершенным и истинным.
Такому идиоту однажды вручили кувшин и послали за вином к одному мудрому человеку.
По дороге он из-за своей невнимательности споткнулся о камень, упал и разбил кувшин.
Придя к мудрецу, он показал ему ручку от кувшина и сказал:
– Такой-то человек послал вам этот кувшин, но злой и ужасный камень украл его у меня по пути сюда.
Эти слова весьма рассмешили мудрого человека, но, желая все-таки проверить, насколько идиот последователен в своем мышлении, он спросил:
– Если кувшин украли, зачем же ты принес ручку от него?
– Я не так глуп, как думают люди, – ответил идиот, – я принес тебе ручку в доказательство моих слов.
***
Среди дервишских учителей время от времени повторяется, что человек, как правило, не в состоянии раскрыть внутреннее направление событий, которое дало бы ему возможность в полной мере пользоваться своей жизнью.
Эта история, представленная английской аудитории Колонелом Вилберфорсом Кларком («Диван-и-Хафиз»), типична для суфийской литературы.
Существует утверждение, что некоторые люди, освоившие эту доктрину через подобные карикатурные иллюстрации, могут повысить свою «чувствительность» и постичь внутренний ход событий.
Приводимый здесь вариант взят из дервишской коллекции, приписываемой Пир-и-ду-Сара, «Обладателю Залатанной одежды», который умер в 1790 году и похоронен в Мазар-и-Шариф в Туркестане.
Своенравная принцесса
Некогда жил-был один султан. Все, чему его научили с детства и во что он верил, было для него несомненной истиной. Но сам он был ограниченным и недалеким человеком, хотя во многом был справедлив.
У него было три дочери. Однажды он призвал их к себе и сказал:
– Все, чем я владею, принадлежит или будет принадлежать вам. От меня вы получили жизнь. Только от меня зависит ваше будущее, а значит, и ваша судьба.
Две старшие дочери, полные признательности и доверия к его словам, согласились с ним. Но третья дочь, самая младшая, сказала:
– Хотя долг обязывает меня повиноваться тебе, все же не могу поверить в то, что моя судьба всегда должна зависеть от твоей воли.
– Мы проверим это, – сказал султан и тут же приказал заточить девушку в маленькую келью. В своей тюрьме принцесса провела несколько лет, в то время как ее послушные сестры привольно жили и наслаждались богатствами, которые могли бы принадлежать и ей.
Заточив свою дочь, султан сказал себе: «Моя дочь томится в келье по моей воле, а не по своей. Это в полной мере доказывает для всякого здравомыслящего ума, что не от нее, а именно от меня зависит ее судьба».
Жители той страны, прослышав о том, что случилось с принцессой, говорили друг другу: «Все мы знаем нашего правителя, и ничего дурного за ним не замечали. Раз он обошелся так со своей собственной дочерью, его плотью и кровью, значит, она сказала или сделала что-то очень плохое».
Они искренне думали так, потому что не достигли того уровня, чтобы обсуждать притязания султана на абсолютную правоту всегда и во всем.
Время от времени султан навещал свою дочь. Он заставал ее каждый раз все более ослабевшей и изможденной. Но ничто не могло сломить ее.
Наконец султан потерял терпение. «Твое упорное непослушание, – сказал он ей однажды, – только раздражает меня и, возможно, ослабит мой авторитет; я могу убить тебя, но у меня доброе сердце, поэтому я решил изгнать тебя из моего царства в дикую пустыню, где живут только звери и такие же безумцы, как ты, которые не смогли ужиться в нашем разумном обществе. Там ты скоро поймешь, можешь ли ты существовать без своей семьи, и если сможешь, то предпочтешь ли этот образ жизни нашему».
Его указ был тут же выполнен, и принцессу прогнали из владений султана.
Она оказалась на свободе, в дикой местности, в обстановке, ничуть не похожей на ту, к которой привыкла с детства. Но скоро принцесса поняла, что пещера может стать домом, орехи и фрукты, сорванные с дерева, так же вкусны, как поданные на золотых тарелках, что тепло исходит от солнца. Эта местность имела свой собственный климат и жила своей жизнью. Постепенно девушка приспособилась к новым условиям. Воду она брала из ручья, на земле отыскивала овощи, а огонь добывала из тлеющего дерева.