– Многие люди настолько озабочены вопросами собственного выживания, что у них нет времени даже думать на такие темы.
– Ты еще расскажи о том, как мне повезло, – отмахнулся Ринальдо. – И вот, знаешь, благодаря тебе я перестал быть шутом, но ощущения, что с той самой секунды началась моя настоящая жизнь, у меня так и не появилось. А знаешь, что самое неприятное? Я смотрю в будущее, и ни черта там не вижу. Вообще. Как будто для меня есть только здесь и сейчас, и завтрашний день никогда не наступит.
– Жизнь такова, что завтра всегда наступает, – сказал Ланс. – Вне зависимости от того, хорошо или плохо тебе сегодня.
– Ты когда-нибудь думал о собственной старости?
– Нет, – сказал Ланс.
– А я думал. Я пытался представить себе, как это будет. Я сижу на тенистой веранде маленького домика, передо мной небольшой сад, из которого доносятся голоса моих внуков. Я раскачиваюсь в кресле-качалке, может быть, пью разбавленное водой вино…
– И в чем проблема? – поинтересовался Ланс.
– У меня богатое воображение, и я могу нарисовать такую картинку, – сказал Ринальдо. – Проблема в том, что не в нее не верю. Я не верю, что все это может произойти со мной.
– Это может произойти с любым из нас, – сказал Ланс. – А может и не произойти.
– Вот этим высказыванием ты мне сейчас здорово помог, – сказал Ринальдо.
– Ты еще о смысле жизни у меня спроси, – сказал Ланс.
– А что там со смыслом?
– Его нет.
– Я так и думал.
Ланс вынул из кармана мелкую серебряную монету и подкинул ее на ладони.
– Вот примерная модель будущего, – сказал он. – Ты никогда заранее не знаешь, какой стороной упадет эта монета.
– Подкинь еще раз, – попросил Ринальдо.
Ланс высоко подбросил монетку, поймал и накрыл ее другой ладонью.
– Орел, – сказал Ринальдо.
Ланс убрал вторую ладонь.
– Решка, – констатировал Ринальдо. – И вот так всегда.
– Ты можешь строить планы на будущее, а можешь жить только сегодняшним днем, – сказал Ланс. – Вне зависимости от твоего выбора, будущее все равно наступит.
– И выбор всегда ограничен только двумя вариантами?
– Есть еще третий, – Ланс выбросил монету в кильватерную струю.
– Зря, – сказал Ринальдо. – Лучше бы ты отдал ее мне.
– Хочешь мое золото? – поинтересовался маркиз Тилсберри, поднимаясь на палубу. – Могу отдать тебе половину. Там, куда я теперь плыву, оно мне вряд ли понадобится, а ты по-прежнему можешь сойти на берег в Лонгхилле, вместе с леди Катрин.
– С чего это ты стал так щедр?
– Мы плывем на войну, – сказал Плачущий. – Если мы победим, Балор позаботится о моем будущем, и золото мне не понадобится. А если мы проиграем, то золото мне тем более не понадобится.
– Ты все еще можешь сбежать, – заметил Ланс.
– Теперь уже не могу, – сказал Плачущий. – Можно бегать от короля, правящего только одной страной, но нельзя бегать от Ложи.
– Мне ты предлагал именно это.
– Ты – другое дело, – сказал Плачущий. – Ты же не член Ложи и не связан клятвами и обетами. По крайней мере, не был ими связан в то время, когда я давал свой совет.
– Мне жаль, что с тобой так получилось, – сказал Ланс.
– Я бы все равно не смог проникнуть на корабль незамеченным. А даже если бы так, то здесь бы был Счетовод, который бы сообщил своему учителю о моем присутствии.
– Ох, – сказал Ринальдо. – И ты даже не обратил внимания на странный факт? Еще до того, как стало известно, что ты займешь место Счетовода на борту корабля, они уже выгрузили на берег весь свой багаж? За вещами Счетовода на корабль никто не посылал, и едва ли эта куча баулов на берегу принадлежала одному Балору.
– Вчера Балор ни слова не говорил о том, что собирается отправить со мной своего ученика, – подтвердил Ланс.
– Плакса, ты просто случайно попался ему на глаза, и он решил отправить тебя, куда подальше, – сказал Ринальдо.
– Вот дерьмо, – сказал Плачущий.
– Добро пожаловать на борт, – ухмыльнулся Ринальдо.
На второй день плавания у Ринальдо началась морская болезнь, и чаще всего можно было застать карлика на палубе, перевесившимся через борт и приносящим океану сомнительной свежести дары. Все остальное время Ринальдо ныл и жаловался на тяжкую долю карликов всем, кто был готов его выслушивать. А поскольку выяснилось, что переносить Ринальдо в больших количествах способен только Ланс, ему и выпало принять на себя основной удар.
Ближе к вечеру позеленевшее лицо Ринальдо и его бесконечное нытье, перемежаемое визитами на верхнюю палубу, достали и Ланса, и от отправился на поклон к Плачущему. Маркиз Тилсберри пожал плечами заявил, что находит происходящее вполне справедливым, и что карлик заслужил все тяготы, которые на него обрушило море, и, вполне возможно, что заслужил-то он еще больше, но море оказалось к нему милосердно, и лично он, маркиз Тилсберри, будь у него выбор, такого милосердия проявлять бы не стал. Однако, вскоре выяснилось, что леди Катрин столкнулась с той же проблемой, и если ее не решить, то она и вовсе не будет выходить из своей каюты до завершения путешествия. С этим Плачущий смириться уже не смог и отправился на камбуз, дабы найти необходимые для зелья ингредиенты.
Через час он вернулся с заплаканными глазами и вручил Ринальдо небольшой пузырек с жидкостью зеленоватого цвета. Лекарство источало отвратительный аромат. Поначалу Ринальдо отказывался его пить, но только Ланс напомнил, сколь длинным будет путь, в начале которого они сейчас находятся, как Ринальдо тут же передумал и капнул немного жидкости в вино.
Спустя несколько минут лицо его порозовело, и Ринальдо заявил, что чувствует себя лучше. Выждав еще с полчаса и убедившись, что никакими побочными эффектами лекарство не обладает, Плачущий всучил второй пузырек горничной леди Катрин и подробно рассказывал, как именно его надо принимать.
Ланс к этому времени удалился к себе в каюту и благополучно заснул.
– Мне скучно, – пожаловался Ринальдо.
– Найди себе какое-нибудь занятие, – посоветовал Ланс.
– Я не могу столько пить, – сказал Ринальдо. – Даже я не могу столько пить. К тому же, у меня кончилось вино, а то, которое подают на корабле, мне не нравится.
– Я слышал, помимо пития существуют и другие занятия.
– Да ну? – сказал Ринальдо. – Ты предлагаешь мне играть в азартные игры с матросами? Это скучные, ограниченные люди, и я не уверен, что они хорошо относятся к таким, как я.
– Твоя жизнь – одна непрекращающаяся пытка, – сказал Ланс.
– Так и есть, – согласился Ринальдо. – Вообще, я нахожу корабли противоестественными. Если бы боги хотели, чтобы мы плавали по морям, они бы дали нам эти… как их… плавники.
– А корабельный лес растет просто для красоты?
– Возможно, это вовсе и не корабельный лес. Возможно, он растет для чего-то другого, но тупые людишки не смогли оценить этой задумки. Плавать по воде, – фыркнул Ринальдо. – Экая глупость. А что будет дальше? Мы станем летать по воздуху?
– Ты жаловался на лошадей, ты жалуешься на корабли. Я уверен, что если бы Балор в один миг сумел доставить тебя куда угодно одной лишь силой магии, ты заявил бы, что подобный способ путешествовать противоестественен, потому что не позволяют любоваться достопримечательностями.
– Магия – это очень опасно, – сказал Ринальдо. – Я стараюсь держаться от магии, как можно дальше.
– Что не помешало тебе выпить зелье, которое сварил Плачущий.
– Это другое.
– И много лет служить шутом у Алого Ястреба.
– Это тоже другое. Тем более, я не присутствовал на ритуалах и ни разу не видел, как Алый Ястреб творит свое волшебство. В магии тоже есть что-то противоестественное. Плачущий сегодня полночи читал какой-то трактат при свете свечи.
– Что в этом плохого?
– Он шелестел страницами и мешал мне спать.
– Если хочешь, я попрошу капитана, чтобы он выделил тебе гамак в трюме, вместе с матросами, – сказал Ланс. – Пара ночей в их обществе и ты будешь мечтать всего лишь о шелесте страниц.
– Жестокий метод для примирения людей с действительностью.
– Но действенный.
– А теперь серьезно, – сказал Ринальдо. – Я подумываю, а не отправиться ли мне на юг вместе с вами?
– Зачем?
– А почему нет? Я имею в виду, на юге я чужой, в Лонгхилле я чужой. Карлики вообще везде чужие. С распростертыми объятиями нас нигде не ждут, знаешь ли.
– Я все же думаю, что Лонгхилл для тебя куда безопаснее, чем Рияд.
– Но если я буду неподалеку, когда ты убьешь ад-Саббаха, возможно, по возвращении меня тоже отблагодарят, – сказал Ринальдо. – И размер этой награды будет таков, что мне не придется думать о хлебе насущном до конца моих дней. А может быть, мне даже достанется часть твоей славы и люди перестанут видеть во мне только карлика и шута.
– Не советую, – сказал Ланс.
– Почему? Ты думаешь, что не сможешь убить ад-Саббаха?
– Не знаю.
– Но ты убил Смеющегося и Алого Ястреба, – сказал Ринальдо. – Что же заставляет тебя сомневаться? Армия, которая окружает Льва Пустыни? Я уверен, ты сможешь что-нибудь придумать. В прошлый раз же тебе удалось…
– В прошлый раз мне повезло, – сказал Ланс. – Нельзя рассчитывать на то, что везти будет всегда.
– А мне просто больше не на что рассчитывать, – сказал Ринальдо. – Моя жизнь меняется к лучшему только потому, что мне иногда везет. Может быть, мне повезет и на этот раз.
Ланс пожал плечами.
– Ты – взрослый человек, – сказал он. – Я не могу запретить тебе отправиться с нами на юг. Я просто не советую этого делать.
– Я приму твой совет к сведению, – пообещал Ринальдо. – И тщательнейшим образом все обдумаю.
День тянулся за днем. Корабль шел под полными парусами, капитан ругался на матросов, Ланс валялся на кровати в своей каюте, Плачущий либо сидел за книгами, либо прогуливался с леди Катрин по палубе, Ринальдо ныл и продолжал всем надоедать. Вечерами они собрались на ужин в капитанской каюте и Мактиг травил им морские байки, тщательно следя, чтобы они не оскорбили вкуса присутствующей в их компании женщины.
Дни были похожи один на другой. Это и нравилось Лансу в морских путешествиях.
После того, как корабль обогнул континент и взял курс на юг, они всего два раза видели на горизонте чужие паруса, и Ланс заметил, что каждый раз команда напрягается и демонстрирует признаки тревоги. Похоже, что слухи о пиратах, хозяйничающих на восточном торговом пути, не преувеличивали, и опасность столкновения с ними была вполне реальной.
Однажды Ланс поднял эту тему за ужином.
– Я хожу на «Индеворе» уже восемь лет, – сказал капитан Мактиг. – И большую часть времени мы ходим восточным торговым путем. На «Индевор» нападали трижды. Два раза это было на юге, и тамошние оборванцы пытались атаковать нас во время стоянки на мелкой воде, подобравшись на маленьких парусных лодочках. Это и нападением-то нельзя назвать. Мы просто поднимали паруса и их корыта оставались далеко сзади. А вот однажды, как раз в этих водах, нам атаковало быстроходное парусное судно, от которого нам не удалось убежать. Пришлось дать мерзавцам настоящий бой. Я тогда потерял треть команды, но на удалось отбросить ублюдков…о, простите, миледи, негодяев на их судно, и на вторую попытку они не решились. С ними всегда так – стоит только показать, что добыча не дастся в руки легко, как они теряют к ней интерес.
– Почему королевский флот не наведет здесь порядок?
– Это ничейные воды, – сказал капитан. – На военные суда пираты не нападают, а все остальные могут полагаться только на себя. И на удачу.
– Но ведь это затрудняет торговлю, – заметил Плачущий.
– Богатые купцы, как правило, отправляют свой груз несколькими кораблями. Потеряв часть товара, они просто повысят цену на оставшееся, чтобы компенсировать издержки. Торговцы никогда не остаются в накладе. А на моряков, которые гибнут за их шелка и пряности, им плевать.
– Но вы тоже не бесплатно их шелка и пряности возите, – сказал Плачущий.
– Один удачный рейс может окупить текущий ремонт корабля, выплатить команде жалованье на год вперед, и еще кое-что останется, – согласился капитан. – Плавая только по северным водам столько не заработаешь.
– Значит, риск оправдан, – сказал Плачущий.
– По крайней мере, так кажется, пока пиратов нет на горизонте, – вмешался в разговор Ринальдо. – Все надеются проскочить, но не у всех получается.
– Риск всегда есть, – сказал капитан. – А в последние годы, когда этот ублю… Лев Пустыни начал захватывать города на побережье, ходить на юг становится все опаснее. Его шакалы захватили несколько кораблей, стоявших в портах, и то, как они ведут себя на море… Они ничем не лучше пиратов.
– Когда он захватит все девять городов, торговля и вовсе прекратится, – заметил Плачущий.
– Торговля никогда не прекратится, – сказал капитан Мактиг. – Конечно, только безумец будет иметь дело с этим уб… Львом Пустыни, и я не думаю, что даже если кто-то из торговцев и заключит сделку, он найдет судно, чтобы перевезти свой товар. Зато от этого выиграет каганат. Субэтей не глупец, и у него тоже есть выход к морю, пусть и не столь удобный. С тех пор, как Лев Пустыни впервые напал на побережье и вольные города перестали быть вольными, каганат начал строить собственные порты, в надежде, чем торговые пути сместятся и он сможет получить от этого свою долю.
– Выходит, каганату выгодно то, что Лев Пустыни творит на юге, – сказал Плачущий.
– До тех пор, пока войско ад-Саббаха не появится у его границ, – сказал Ринальдо. – Нельзя чувствовать себя спокойно, когда поблизости ошивается такой безумец.
– Поговаривают, что Лев Пустыни собирается на север, – сказал капитан Мактиг. – Я в это не верю, но если он сунется в Великую Пустыню, Субэтей сможет вздохнуть спокойнее.
– Но тогда торговые пути останутся там, где они есть, купцы снова начнут торговать с вольными городами и Субэтей потеряет прибыль, на которую рассчитывает, – заметил Ланс. – А строительство прибрежных городов наверняка дорого ему обошлось. Выходит, каганату выгоднее, чтобы все оставалось, как есть.
– Это невозможно, – сказал Плачущий. – Лев Пустыни живет ради войны. Когда он захватит все вольные города, у него останется только два пути. Либо напасть на каганат, либо идти на север.
– Или он станет обустраивать жизнь на уже захваченных территориях, – сказал Ланс.
– Немыслимо, – отрезал Плачущий. – Кто угодно, но только не Джемаль ад-Саббах. Кто-то воюет ради добычи, кто-то воюет ради новых земель, но он воюет только ради войны. Пока есть, с кем сражаться, сам он не остановится.
– Безумие какое-то, – пробормотал Ринальдо.
– Я тоже не верю в концепцию войны ради войны, – сказал Ланс. – Обычно за этим стоит что-то еще. Пусть даже банальная жажда власти.
– А зачем вы вообще плывете на юг? – поинтересовался капитан.
– А вы не знаете? – изумился Ринальдо.
– Балор Огнерожденный зафрахтовал мое судно и щедро заплатил, чтобы я доставил вас на юг. Сначала я думал, что это обычная торговая операция под патронажем волшебника, но ведь вы не взяли с собой никакого груза…
Ринальдо открыл было рот, но Плачущий весьма ощутимо пнул его под столом.
– Это обычная торговая операция под патронажем волшебника, – отрезал маркиз Тилсберри.
– Где же тогда ваш товар?
– У нас особый товар, – сказал Плачущий. – Ценность которого измеряется не количеством сундуков и рулонов шелка. И больше вам о нашем грузе знать ничего не надо.
– Как скажете, – согласился капитан Мактиг. – Ваши деньги, ваша воля. Но мне все еще неизвестен конечный пункт плавания. В каком из вольных городов вы хотите сойти на берег?
– В Рияде, – сказал Ланс.
– Но ведь Рияд уже под контролем Льва Пустыни. И не просто под контролем, сам ад-Саббах сейчас находится в Рияде!
– Нам это известно, – сказал Плачущий. – Наше торговое предложение распространяется и на Джемаля ад-Саббаха.
Капитан Мактиг покачал головой в полной тишине, которая воцарилась в его каюте.