– Я не поведу свой корабль в Рияд.
– Поведете, – холодно сказал Ланс. – Балор Огнерожденный заплатил вам так щедро именно из-за повышенного риска.
– Любая дорога на юг полна опасностей, – сказал капитан. – Но Рияд – это не просто какое-то опасное место на юге. Это самое опасное его место.
– И тем не менее, вы поведете корабль в Рияд, – сказал Ланс.
– Иначе что? – осведомился Мактиг.
Лансу даже не нужно было быть телепатом, чтобы прочитать мысли капитана. Балор Огнерожденный (кстати, а почему именно Огнерожденный? Это прозвище Ланс услышал впервые) грозен, но он далеко. То, что случается в море, зачастую в море и остается. Балор может никогда и не узнать, что пассажиры «Индевора» не сошли на берегу в точке прибытия, а отправились на корм многочисленным морским гадам.
От самих пассажиров Мактиг подвоха не ждал. Двое мужчин, две женщины и карлик. Что они могут противопоставить нескольким десяткам привычных к тяжелой работе и готовым к абордажным схваткам матросов?
Ланс перестал ковыряться в своей тарелке и посмотрел капитану в глаза.
– Вы поведете корабль в Рияд, – повторил он.
– Я поведу корабль в Рияд, – согласился капитан. – В конце концов, именно за это мне и заплатили.
– Рад, что мы смогли понять друг друга, – сказал Ланс. – Ринальдо, на корабле твоих обязанностей никто не отменял, но мой бокал почему-то пуст. Исправь это, пожалуйста.
Ужин они заканчивали в молчании.
Чуть позже тем же вечером в дверь его каюты постучали, и Ланс впустил Плачущего. В руках у маркиза Тилсберри было несколько свитков.
– Я не помешаю?
– У меня нет привычки ложиться спать так рано, – сказал Ланс.
– Я хотел бы кое-что обсудить, – сказал Плачущий. – Касательно нашего задания.
– Разве мы еще не все обсудили?
– Чем больше я об этом думаю, тем меньше понимаю, – Плачущий бросил взгляд на кресло рядом с небольшим столом. – Ты не против…?
– Чувствуй себя, как дома.
Плачущий уселся в кресло и развернул на столе один из принесенных с собой свитков. Там оказалась карта южной части континента.
– Я не уверен, что идти прямо в порт Рияда – это такая уж хорошая идея, – сказал Плачущий. – Я предпочел бы высадиться где-нибудь на побережье, в паре дней пути от города, и добираться по суше. Например, вот здесь.
– А что там? – Ланс уставился на указанное волшебником место.
– Ничего, – сказал Плачущий. – Просто берег, тем он мне и нравится.
– Пара дней пути по незнакомой местности, без транспорта и с риском нарваться на патрули, – сказал Ланс.
– Но так у нас будет больше шансов остаться незамеченными.
– Посмотри на себя. Ты слишком бледен для уроженца тех мест, да и я тоже. Неужели ты на самом деле думаешь, что на нас никто не обратит внимания?
– Мне кажется, двое путников все же менее заметны, чем целый корабль.
– Двое чужаков без транспорта и непонятно откуда взявшиеся на берегу вызовут больше вопросов, чем торговое судно, – сказал Ланс.
– Мы не сможем выдать себя за купцов. У нас нет груза.
– У нас есть корабль. Мы могли придти за грузом.
– Золота у нас тоже нет.
– У тебя есть.
– Его недостаточно, чтобы сойти за купцов, – сказал Плачущий. – И ты это прекрасно понимаешь.
Ланс вздохнул.
– Капитан Мактиг говорит, что ад-Саббах реквизирует все корабли, заходящие в порты, которые он контролирует. Допустим, он заберет и «Индевор». Что он сделает с командой и пассажирами?
– Команду, я полагаю, он оставит. Жители пустынь плохо управляются с парусами.
– Ну а пассажиры? – не сдавался Плачущий. – В лучшем случае, нас сделают рабами и продадут на невольничьем рынке.
– Если нас поймают на берегу, нас убьют, как лазутчиков.
– Но…
– Послушай, – сказал Ланс. – Оба варианта таят в себе опасности, но мой – менее утомителен. И поскольку главный тут я, а ты сопровождаешь меня для магической поддержки, мы будем делать так, как я говорю.
– А иначе ты сделаешь со мной то же самое, что сделал с капитаном за ужином? – уточнил Плачущий.
Ланс пожал плечами.
– Ты на него воздействовал, – сказал Плачущий. – Все видели, как что-то произошло, но не поняли, что именно.
– А ты, значит, понял?
– Я – волшебник.
– Тогда ты должен понимать, что я просто напомнил капитану, за что ему платят, – сказал Ланс. – С тобой я ничего такого делать не буду.
– А тебе не кажется странным, что Балор оплатил фрахт, но оставил за тобой выбор конечного пути нашего путешествия?
– Нет, – сказал Ланс. – Он знает, что я его не обману. Я намерен твердо придерживаться достигнутых договоренностей. Я дал ему слово, что отправлюсь на юг и сражусь с Джемалем ад-Саббахом, и именно так я и собираюсь поступить.
– Балор вряд ли бы просто поверил на слово незнакомому ему человеку, – заметил Плачущий.
– Ты считаешь, что его репутации недостаточно, чтобы нагнать страха и заставить быть честным кого угодно?
– Вполне достаточно, – согласился Плачущий. – Кого угодно, кроме тебя.
– Ты мне льстишь.
– Вовсе нет. Я считаю тебя человеком, способным на любое безумство.
– Пусть так, – согласился Ланс.
– И это странно, так как во всем остальном ты выглядишь вполне здравомыслящим человеком.
– Продолжай, – Ланс плюхнулся на свою койку и уставился в потолок.
– Так что, наблюдая за твоим поведением, можно сделать лишь два вывода, – сказал Плачущий. – Либо ты страдаешь от временного помешательства, либо я просто не понимаю твоих мотивов.
– Судя по тому, что ты таки решился об этом заговорить, версия о помешательстве тебя не устраивает.
– Мы с тобой направляемся в самое опасное место в мире, – сказал Плачущий. – Чтобы сразиться там с самым опасным человеком в мире. Мне кажется, я имею право знать, почему ты на это согласился.
– Что еще тебе кажется? – поинтересовался Ланс.
– Что это твое согласие на просьбу Балора как-то связано со смертями Смеющегося и Алого Ястреба.
– Ты просто мастер замечать очевидное, – ухмыльнулся Ланс.
– Так ты не объяснишь мне, почему ты ввязался в чужую войну и начал убивать волшебников?
– Потому что я ошибся, – сказал Ланс. – Я переоценил их магию.
– Если ты думаешь, что мне стало понятнее, то ошибаешься.
– Ну что ж, ты волшебник, так постарайся понять то, что я сейчас скажу, – Ланс сел на кровати и посмотрел на Плачущего. – Видишь ли, дело в том, что на мне висит родовое проклятие, и я думал, что Смеющийся или Алый Ястреб смогут его снять. Но они оба меня разочаровали. Сначала твой собрат по учению, а потом и ваш учитель.
– Довольно странный способ обратиться к волшебнику за помощью, – сказал Плачущий. – Если только ты не хотел, чтобы они помогли тебе умереть.
Ланс все еще молчал и смотрел Плачущему в глаза.
– О, – сказал Плачущий. – Стало быть, я угадал верно. В этой войне ты искал не славы, но смерти. И по той же причине ты отправился на юг? Поэтому ты и хочешь высадиться в самом Рияде, да? Чтобы все случилось побыстрее? Ты ищешь смерти, и тебе все равно, что ты больше не один.
– Лучше бы тебе сойти на берег в Лонгхилле, – согласился Ланс.
– Я не могу, – сказал Плачущий.
– Мне жаль, – сказал Ланс. – Но у меня есть план, и я не собираюсь от него отказываться.
Плачущий побледнел. Он был похож на человека, висящего над бездонной пропастью на конце длинной веревки и только что узнавшего, что второй конец никак не закреплен.
– И что же это за проклятие такое странное? – кисло поинтересовался он после небольшой паузы.
Ланс задрал рукав и положил правую руку на стол. Его запястье украшал то ли давний шрам, то ли грубая татуировка, напомнившая Плачущему браслет с начертанными на нем рунами. Значения этих рун Плачущему были неизвестны.
– Это родовое проклятие, – сказал Ланс. – Дело в том, что я…э… практически бессмертен. Мой организм не подвержен болезням или старению. Мечом или копьем меня можно только ранить, и то ненадолго. На мне все очень быстро заживает. Существует лишь несколько способов отправить меня на тот свет, и все эти способы весьма специфичны.
– Видимо, я ошибся, и ты все-таки безумен, – сказал Плачущий. – Потому что если ты говоришь правду, только безумец может счесть этот дар проклятием.
– Это суждение лишь выдает твою наивность, – сказал Ланс. – В бессмертии нет ничего хорошего. Вечная жизнь слишком длинна для обычного человека. Да и я не могу сказать, что у меня была очень уж хорошая жизнь. Я продолжаю жить, а все вокруг умирают. Как правило, насильственной смертью. Мой отец, мои приемные родители, все мои друзья… Не говоря уж о тысячах людей, которые считали меня своим сюзереном и которых убили из-за меня. Я устал от чужих смертей и войн.
– Я бы соврал, если бы сказал, что понимаю тебя.
– Мог бы сказать. Я бы все равно не поверил.
– Тут наши чувства взаимны, – сказал Плачущий. – Я тоже не могу поверить в твою историю.
– Разумно, – согласился Ланс.
Прежде, чем Плачущий успел сообразить, что происходит, Ланс перегнулся через стол, вытащил из-за пояса Плачущего короткий кинжал, расстегнул рубаху на груди и, поморщившись, вогнал тонкое лезвие себе в сердце. Маркиз Тилсберри стал еще бледнее, хотя минуту назад Ланс готов был поклясться, что сие невозможно.
– Такое я проделываю походя, – сообщил Ланс. – Надеюсь, ты не собираешься терять сознание?
– Нет, – сказал маркиз Тилсберри после некоторых раздумий. – Тебе не больно?
– Немного неприятно, – сказал Ланс. – Но чего не сделаешь ради эффектного зрелища?
– Э… можешь вытащить?
– Тебя нервирует мой вид?- ухмыльнулся Ланс.
– Немного, – признался Плачущий. – Обычно люди с кинжалами в груди несколько менее разговорчивы.
Ланс обхватил пальцами рукоять кинжала, легко вытащил его наружу и вручил оружие владельцу. Плачущий не заметил ни единой капли крови ни на лезвии кинжала, ни на коже Ланса.
Ланс бросил кинжал на стол и продемонстрировал Плачущему свою грудь, испещренную сеткой старых шрамов. Однако, свежей отметины там не было, и Плачущий взял себе на заметку поинтересоваться, как же так выходит.
Если удобный случай представится.
Ланс застегнул рубашку.
– Еще я не горю в огне, – сообщил Ланс. – А также не тону в воде, но этот факт вряд ли характеризует меня с лучшей стороны.
– И как же это случилось?
Ланс еще раз показал шрам за запястье.
– Когда-то это был браслет, созданный одним из моих предков в качестве объекта силы, – сказал Ланс. – Он переходил в нашей семье от отца к сыну и в конечном итоге достался и мне. Когда я его надевал, я думал, что это обычное украшение, лишь чуть позже выяснилось, что снять его невозможно. А потом… я носил его слишком долго, гораздо дольше любого из моих предшественников. В конце концов, он просто стал частью меня.
– Погоди-ка. Ты говоришь, что твои предки носили этот браслет. Но их же всех убили…
– О, да, – сказал Ланс. – В тех местах, откуда я родом, убийство моих предков было отдельной спортивной дисциплиной. По преданию, браслет был выкован из металла, упавшего со звезд. Некий кузнец, помогавший моему дальнему предку в работе, сохранил несколько кусочков того металла и сделал семь мечей и один кинжал, которыми можно поразить человека, носящего браслет. Эти мечи были розданы магам и героям из разных королевств, чтобы никто из моих предков не мог чувствовать себя в полной безопасности. Когда я был молод, носил другое имя, и мне очень хотелось жить, я убил всех хранителей, собрал эти мечи и расплавил их в жерле вулкана
[4]
. Кинжал я оставил себе. На память. Ну, и на всякий случай. Только вот ведь беда – в одной из последующих заварушек я его потерял.
– Где потерял?
– Не в вашем мире, – сказал Ланс.
– А другие способы?
– Я не горю в обычном огне, но у меня был очень неприятный опыт с пламенем дракона, – сказал Ланс. – В вашем мире есть драконы?
– Нет.
– Вот в том-то и дело, – вздохнул Ланс. – Полагаю, я мог бы попробовать спрыгнуть в вулкан, но действующих вулканов я тоже поблизости не наблюдаю. Значит, остается только третий способ. Когда-то, в самом начале карьеры, мне сказали, что меня также можно уничтожить при помощи магии высшего порядка. Вот почему я выступил против Алого Ястреба в этой вашей войнушке. Но я должен признать, что магией высшего порядка там даже не пахло. При виде меня и Смеющийся и Алый Ястреб хватались за меч. Они умерли, потому что с мечом против меня у них не было ни одного шанса. И поэтому я надеюсь, что Джемаль ад-Саббах так же хорош, как считает Балор и ваша чертова Ложа, и слухи о его могуществе хотя бы отдаленно соответствуют действительности.
– Надеюсь, он тебя не разочарует, – мрачно сказал Плачущий. – А ты не думал, что обманули, когда сказали про магию, которая может тебя убить?
– Вряд ли, – сказал Ланс. – Просто ни Смеющийся, ни твой учитель не были достаточно хороши.
– Алый Ястреб был одним из лучших…
– Не сомневаюсь, – сказал Ланс. – Но дело даже не в нем. Дело в вашей магии вообще. Магия, которой тебя учили, это искусство.
– Разве существует какая-то другая магия?
– Магия превращается в искусство, когда в мире ее становится слишком мало, – сказал Ланс. – Это естественный и неизбежный процесс. Максимум приложенных усилий и минимум результата.
– Я снова перестаю тебя понимать.
– Ты уверен, что был учеником чародея? – поинтересовался Ланс. – Твой учитель не рассказывал тебе истории о великих магах древности, которые могли творить невероятные вещи? Поворачивать вспять течение рек, двигать горы…
– Эти истории мне рассказывала моя няня, – сказал Плачущий. – И назывались они сказками.
– До того, как превратиться в детские сказки, они наверняка были легендами, а легенды никогда не возникают на пустом месте, – сказал Ланс.
– Но они преувеличивают. С годами каждая история обрастает тысячей подробностей, которые делают ее более красочной, и уже спустя несколько веков никто не может сказать, что есть правда, а что – вымысел тысячи рассказчиков.
– Если легенда гласит о человеке, сдвинувшем гору, стоит допускать вероятность, что на самом деле гора все-таки двигалась.
– Или речь идет всего лишь о крупном обвале.
– Хорошо, пойдем другим путем, – сказал Ланс. – На столе лежит твой кинжал. Сделай с ним что-нибудь при помощи магии.
– Что?
– Что угодно.
– Что вообще можно сделать с кинжалом при помощи магии?
Ланс вздохнул.
– Заставь его пролететь через каюту и воткнуться в дверь. Нет, лучше в деревяшку над дверью, а то вдруг в коридоре кто-то стоит.
– Мне понадобиться какое-то время, – сказал Плачущий.
– Сколько угодно, – сказал Ланс. – Действуй.
Следующие пять минут Плачущий бормотал себе под нос и чертил пальцем какие-то невидимые Лансу формулы. Когда из его глаз покатились первые слезинки, он сообщил Лансу, что готов.
Ланс дал отмашку на эксперимент. Плачущий произнес короткое заклинание, воздел руки и кинжал приподнялся на несколько сантиметров над столом. Плачущий повторил заклинание, повел руками, слезы лились из его глаз уже ручьем. Кинжал воспарил на высоте человеческого роста и рывками, со скоростью смертельно больного одноногого инвалида, пересек каюту.
Ткнув острием в указанную Лансом доску над дверью, кинжал упал на пол. Плачущий вытер слезы и выступивший от напряжения пот на лбу.
– Неплохо, – сказал Ланс.
Плачущий вернул кинжал на исходную позицию.
– Магия – это возможность манипуляции окружающим миром, – заявил Ланс. – Кинжал есть часть окружающего мира. Ты только что заставил кинжал полететь, не прикасаясь к нему руками. Как ты это сделал?
– Мне известны вес и форма кинжала, я знаю, из какого металла он выкован, – сказал Плачущий. – Я знаю место, где он лежал, и я видел место, куда он должен был попасть. Я постарался совместить в своем сознании эти два места и придать кинжалу энергию для полета.
– Говоря простым и грубым языком, существуют два вида манипуляции предметами, – сказал Ланс. – Есть способ, который применил ты. Ты попытался уговорить предмет сделать то, что тебе надо. Это искусство.