Мгновение спустя верхняя палуба пиратского судна тоже была охвачена огнем. Криков становилось все больше, объятые пламенем фигурки людей метались по кораблю и прыгали за борт.
Плачущий вскрикнул и оторвал ладони от фальшборта. Там, где они касались ограждения, на деревянном брусе остались выжженные следы, повторяющие форму его ладоней, кожа на руках покрылась многочисленными волдырями от ожогов.
– Ты уверен, что заложил достаточно динамита, Бутч [5]? – криво ухмыльнулся Ланс. – То есть, ты уверен, что целился именно в паруса?
Столпившаяся на корме команда «Индевора» разразилась ликующими выкриками. «Индевор» все еще шел под полными парусами, так что факел, в который превратилось потерявшее ход пиратское судно, стремительно уменьшался в размерах.
– Это не я, – тихо сказал Плачущий. – Ты использовал меня, как линзу, чтобы сфокусировать на их корабле свою энергию. Ты пробил их защиту, как… как таран.
– И пусть это останется нашим маленьким секретом, – сказал Ланс.
– Я чувствовал льющуюся через меня мощь. Ты владеешь такой силой, как же ты можешь быть… – он осекся.
– Никем? – продолжил Ланс. – Потому что быть кем-то очень утомительно.
Плачущий покачал головой.
– Браво! – воскликнул капитан Мактиг, подходя к ним и хлопая маркиза Тилсберри по плечу. – Я знал, что волшебник на борту – это хорошая примета! Отличная работа, просто отличная! Об этой истории сложат легенды, сэр! Каждому из тех, кто был сегодня на «Индеворе», будет о чем рассказывать своим внукам! Вы поджарили их, как свиней!
– Да, – согласился Плачущий. – Похоже, что поджарил.
– А что с вашими руками, сэр? Хотите, я пришлю к вам в каюту корабельного лекаря?
– Спасибо за столь великодушное предложение, но я и сам справлюсь, – сказал Плачущий. – Хотя… мне могут понадобиться ингредиенты, которых у меня нет. Пусть лекарь подойдет где-нибудь через полчаса.
– Плакса не мог такого сделать, – безапелляционно заявил Ринальдо. – Я долгие годы прослужил шутом у самого могущественного волшебника Эталии, и я точно знаю, на что чародеи способны, а на что нет. Если бы Плакса мог такое сделать, он не ходил бы в учениках Алого Ястреба, он сам был бы Алым Ястребом. Черт побери, я не уверен, что даже сам Алый Ястреб смог бы такое сделать без многочасовых ритуалов, рисования пентаграмм и чтения заклинаний. Да и со всеми этими причиндалами… Тоже не уверен. Я бы еще мог поверить, если бы речь шла о Балоре Огнерожденном, но Плакса… Нет, категорическое нет.
– Уверен, пиратам на том судне стало бы гораздо легче, если бы они узнали про это твое «категорическое нет», – сказал Ланс, вытягиваясь на своей кровати. – Вместо того, чтобы без толку молоть языком, ты мог бы зайти к Джеймсу и поинтересоваться, не нужна ли ему помощь.
– Когда я уходил из каюты, он прекрасно справлялся и сам, – сказал Ринальдо. – И… эээ… вид его забинтованных конечностей отнюдь не услаждает мой взор, а мазь, которую они сварганили на пару с местным костоправом, вдобавок еще и страшно воняет. Ты не против, если я переночую тут? Я могу лечь на полу и много места не займу.
– А если Джеймсу ночью понадобиться твоя помощь?
– Страницы перелистывать я ему точно не буду, – сказал Ринальдо. – И вообще, пусть леди Катрин за ним ухаживает. Или, как положено порядочной леди, пусть отрядит для этого свою горничную.
– Нет в тебе духа боевого товарищества, – заметил Ланс.
– Нет, – согласился Ринальдо. – Карлики не склонны к этой сентиментальной чуши.
– Твой рост – это еще не индульгенция.
– Ты не понимаешь, – сказал Ринальдо. – Дело не в том, что он высокий или волшебник или что-то вроде того. Дело в том, что он маркиз. Он признает тебя, как равного, потому что ты рыцарь, герой войны и у тебя какие-то дела с Балором, который начальник для всех их братии. Меня же он не признает равным никогда. Любую помощь, которую я могу ему оказать, он примет, как нечто само собой разумеющееся, и не будет испытывать благодарности. И по своей воле он никогда не окажет мне ответной услуги. Только если ты его попросишь, или у него будут какие-то свои интересы.
– И что с того? – спросил Ланс. – Ты делаешь добрые дела, только рассчитывая на благодарность?
– А иначе какой в них смысл? Я помог тебе, ты помог мне, в итоге нам обоим стало лучше. Вот так это должно работать.
– Слишком расчетливый подход, – сказал Ланс.
– Сразу видно, что ты никогда не был карликом, – сказал Ринальдо. – Список услуг, которые мы можем оказать, весьма ограничен, так что не стоит разбрасываться ими попусту и одаривать того, кто никогда не ответит тебе такой же любезностью.
– Но в недавней схватке ты здорово его выручил, – заметил Ланс. – Как же этот поступок вписывается в твою систему ценностей?
– Прекрасно вписывается, – заверил его Ринальдо.
– Нельзя ли немного подробнее?
– Бой – это другое, – сказал карлик. – В драке всегда есть четкое разделение на своих и чужих. Чужих ты убиваешь, своим ты прикрываешь спину, и рассчитываешь, что они ответят тебе тем же. В обычной же жизни эта стратегия не срабатывает.
– Джеймс все еще свой.
– Но чужих нет. И это сразу меняет весь расклад. К тому же, в драке у человека обычно нет времени, чтобы задумываться о таких вещах.
– Не хочешь же ты сказать, что если бы у тебя было время задуматься, тогда ты поступил бы иначе?
– Нет, – сказал Ринальдо. – По изложенным выше соображениям.
– Мне непонятно твое стремление выглядеть хуже, чем ты есть, – сказал Ланс.
– А мне непонятно, почему тебе непонятны столь очевидные вещи, – сказал Ринальдо. – Ведь судя по возрасту ты уже не должен быть столь наивен. Впрочем, человек твоих талантов и способностей вполне может позволить себе оказывать услуги даром, ничего не требуя взамен.
– Ты пользуешься своим ростом, как оправданием для собственного бездействия, – сказал Ланс. – Когда-нибудь ты столкнешься с ситуацией, в которой этот подход перестанет работать.
– Можешь быть уверен, если так произойдет, ты узнаешь об этом первым, – заверил его Ринальдо. – А пока позволь мне остаться при своих, и давай поговорим о вещах, более приятных. Ты что-нибудь слышал про Десять Десятков?
– Десять десятков чего?
– Просто Десять Десятков, – сказал Ринальдо. – Так называют личную гвардию Джемаля ад-Саббаха. Ассасинов, созданных для убийства и впитавших в себя безжалостность пустыни.
– И чем эта тема тебе приятна? – поинтересовался Ланс.
– Тем, что ассасины водятся на юге, ты плывешь на юг, а я таки решил, что эта история обойдется без моего участия.
– Мудрое решение, – согласился Ланс.
– Зрелище людей, поджаривающихся на магическом огне вместе со своим кораблем, заставило меня переменить взгляды на это путешествие в целом, – сказал Ринальдо. – Я имею в виду, хорошо, что поджарились наши враги, но когда ты имеешь дело с волшебниками, у тебя нет никакой гарантии, что завтра не поджарят тебя. Опыт Красного Ястреба научил меня, что ситуация может поменяться очень быстро. Сегодня ты на коне и тебе кажется, что между тобой и твоей целью осталось только мелкое и легко преодолимое препятствие, а завтра ты уже летишь со своей собственной башни головой вниз.
– Так бывает, – согласился Ланс.
– Не пойми меня неправильно, – сказал Ринальдо. – Ты свиреп и могуч, и сражаешься, как герой из некстати ожившей легенды, и я почти не сомневаюсь в том, что и в этом предприятии ты достигнешь успеха. Но когда Лев Пустыни обрушит на тебя свою магию, я предпочту быть подальше. Я хоть и мелкая мишень, но тоже могу попасть под удар, чего мне категорически не хочется. Конечно, если ты будешь настаивать… Но ты ведь не будешь?
– Не буду, – согласился Ланс. – К тому же, ты – всего лишь мой виночерпий, а я не уверен, что на юге у нас будет время пить вино.
– Еще одна причина, чтобы держаться от юга подальше, – сказал Ринальдо. – А другая причина – это Десять Десятков, о которых я начал тебе рассказывать.
– Почему их не называют просто сотней? – поинтересовался Ланс. – Так было бы короче и удобнее.
– Недостаточно зловеще? – предположил Ринальдо. – Недостаточно напыщенно? Как бы там ни было, говорят, что они всегда действуют отрядами по десять человек, если, конечно, этих исчадий ада можно называть людьми, и у их жертвы нет ни единого шанса.
– Так это оружие нападения, а не защиты?
– Несколько Десятков всегда находятся при Льве Пустыни, – сказал Ринальдо. – Остальные рыщут по континенту, выполняя его задания. Ходят слухи, что их видели даже на севере.
– И откуда тебе о них известно?
– Я подсмотрел в одной из книг, которые Плакса читает по ночам.
– Что еще там было написано?
– Они мастерски владеют всеми видами оружия, они не знают усталости, страха или сомнений. Их очень сложно убить, потому что они вроде бы и так уже частично мертвы, и только магия Джемаля ад-Саббаха поддерживает в них жизнь. Поэтому они послушны только его воле и признают только его приказы. С ними нельзя договориться, их бессмысленно просить о пощаде.
– Полезные ребята, – заметил Ланс.
– Если они на твоей стороне.
– Живые мертвецы… Я бы соврал, если бы сказал, что никогда не сталкивался ни с чем подобным. Знаешь, их эффективность может быть сильно преувеличена, особенно при использовании их в качестве ассасинов.
– С чего бы?
– Мертвый мозг не слишком гибок, – сказал Ланс. – Бесстрашие, неуязвимость и покорность воле хозяина не помогут в случае, когда надо быстро принять верное решение, а при работе ассасина такие случаи могут возникать довольно часто.
– Может быть, поэтому они и ходят по десять человек, – сказал Ринальдо. – А как вы убивали тех живых мертвецов, с которыми тебе пришлось иметь дело?
– Мы их не убивали, – ухмыльнулся Ланс. – Они были на нашей стороне.
– Я говорил тебе, что ты – один из самых странных типов, с которыми мне доводилось сталкиваться?
– Наверняка.
– Беру свои слова назад, – сказал Ринальдо. – Ты – не один из. Ты – самый странный.
– Я таких, как ты, тоже на каждом шагу не встречаю, – сказал Ланс.
– Значит, мы оба уникальны, – сказал Ринальдо. – И из нас бы наверняка получилась хорошая команда, если бы я был чуть более сумасшедшим и таки решил отправиться с тобой на юг.
А на следующий день налетел шторм.
Сначала это было просто небольшое скопление грозовых туч на горизонте, которое заставляло хмуриться капитана Мактига, потом подул порывистый ветер, тучи заволокли вес небо, волнение на море превратилось сначала в качку, а потом и вовсе в болтанку, и хлынул ливень. Поскольку ветер был попутным, капитан Мактиг принял решение не ложиться в дрейф, приказал ставить штормовые паруса, обложил трехэтажной руганью усомнившегося в этом решении рулевого и сам шагнул к штурвалу.
Когда волны стали перехлестывать палубу, вымокший до нитки Ринальдо решил, что он не настолько любопытен, и спустился вниз.
– Это первый шторм, который я застаю на море, и мне он уже не нравится, – сообщил он Лансу. – Вообще, это путешествие слишком насыщено событиями. Пираты, шторма… Жду не дождусь, когда я сойду на берег в Лонгхилле. Может ли быть что-нибудь лучше, чем надежная опора под ногами, не норовящая ускользнуть из-под тебя, когда ты делаешь очередной шаг?
– Ты весь мокрый, – сказал Ланс. – Не мог бы ты капать на пол в своей каюте?
– Я бы с радостью, но там Плакса показывает леди Катрин какие-то рукописи, – хихикнул Ринальдо. – Если теперь это у волшебников именно так называется. Хотя, знаю Плаксу, я не удивлюсь, если выяснится, что именно этим они и занимались. Читали.
– Ты мог бы заняться горничной, пока ее хозяйки нет рядом.
– Не думай, что я не пытался, – сказал Ринальдо. – Как назло, леди Катрин захватила с собой самую несговорчивую из всех служанок, что вообще были в замке.
– Значит, тебе снова не повезло.
– Ага, ты начинаешь понимать, – сказал Ринальдо. – А что это за звук?
– Снасти скрипят.
– Что-то они больно громко скрипят.
– Так бывает при возросших нагрузках, – объяснил Ланс. – Например, в шторм.
– Я уже говорил, что мне не нравится шторм?
– Буквально минуту назад.
– Сколько он может продлиться?
– Понятия не имею. От нескольких часов до нескольких дней, а то и недель.
– Мне очень не нравится шторм, – сказал Ринальдо.
– Капитан Мактиг ходит на «Индеворе» восемь лет, и наверняка это не первый шторм, в который он попадает. Не думаю, что тебе стоит беспокоиться.
– Почему люди так часто пытаются успокоить себя статистикой? – поинтересовался Ринальдо. – Какое им дело до того, что в девяносто девяти случаев из ста корабль благополучно приходит в порт назначения, если они могут плыть на том самом единственном корабле, который в порту больше никогда не увидят? Кто-то ведь должен плыть и на этом корабле.
– Определенный риск есть всегда, – согласился Ланс. – Но я не вижу смысла беспокоиться о ситуации, на которую я все равно не могу повлиять.
– А ты точно не можешь?
– Точно.
– С пиратами у тебя неплохо получилось.
– Тебе Джеймс рассказал?
– Я и сам не дурак, – обиженно заявил Ринальдо. – Впрочем, Плакса не стал отрицать очевидное, когда я пристал к нему с расспросами. Почему ты до сих пор не правишь миром, этим или каким-нибудь другим?
– А зачем?
– Не знаю, – сказал Ринальдо. – Но посмотри на этих колдунов. По крайней мере половина из них точно озабочена идеями о мировом господстве. Ну, или просто о власти. Алый Ястреб был таким, Балор такой, о Льве Пустыни, на встречу с которым ты плывешь, и упоминать не стоит.
– К власти стремятся не только чародеи.
– Но именно у чародеев это желание ярче всего выражено.
– Среди волшебников много людей с амбициями, – сказал Ланс. – Кроме того, магия позволяет повелевать предметами. Нет ничего удивительного, что после многих лет занятия магией у волшебников возникает желание повелевать и людьми. Сила и власть… Знаешь, в некоторых языках эти понятия обозначаются одним и тем же словом.
– А, вот вспомнил, – сказал Ринальдо. – Еще Десять Десятков называют Безликими.
– Интересно, почему?
– Не знаю. В этот момент как раз вошел Плакса и мне пришлось прекратить чтение.
– Не думаю, что он был бы против.
– С этими волшебниками ничего не известно наверняка. Извини.
– Ерунда, – сказал Ланс. – Я все равно не чувствую себя волшебником.
Шторм не утихал.
Снасти скрипели, ветер рвал паруса, матросы неустанно выкачивали из трюма заливавшуюся туда воду. Снадобье, которое готовил Плачущий, перестало помогать, и леди Катрин больше не выходила из своей каюты. Ринальдо сделался молчалив, съежился и позеленел. Ланс даже начал переживать за его здоровье.
Капитан Мактиг заявил, что это не самый страшный шторм на его памяти, и пока ветер попутный, «Индевор» будет идти под парусами. Ланс не возражал. По большому счету, ему было все равно.
Он целыми днями валялся в своей каюте, читал одолженные у Плачущего книги и пытался представить, что ждет его на юге. Составить общую картину по обрывкам информации, которой обладала Ложа северных волшебников, было практически невозможно.
Глава девятая. Алхимик
.
В жизни многое зависит от везения.
Если вам тринадцать лет, вы умны, сметливы и имеете склонность к точным наукам, то, скорее всего, вы станете крестьянином, как ваш отец, а до этого его отец, а до этого многие поколения ваших предков. Но если на ежегодной городской ярмарке вам посчастливиться встретить единственного городского алхимика и оказать ему незначительную услугу, он может взять вам в подмастерья, и тогда ваша жизнь сложиться совсем по-другому.
Терпену повезло.
Конечно, в тринадцать лет он ни о чем таком не думал. Просто он увидел пожилого человека с трясущимися руками и следами ожогов на лице, помог ему собрать высыпавшиеся из корзины овощи и взялся донести покупки до дома. А по дороге они разговорились, и выяснилось, что алхимику нужен помощник, чья рука при смешивании нужных ингредиентов не будет предательски дрожать.