Нездоровый ажиотаж вокруг народного автомобиля во многом и сделал из Березовского российского Круппа – большого промышленника, обладавшего качествами политика-патриота, говорящего на языке народных чаяний: «Если Россия не хочет стать страной третьего мира, она должна создать серьезную промышленную базу». Мощно! Если не принимать во внимание тот факт, что как раз действиями Бориса Абрамовича и его соратников Россия превратилась в «страну-бензоколонку». Так или иначе, успех был полный – после начала продаж в декабре 1993 года ценные бумаги АВВА обогнали в ликвидности даже ваучер. Ими торговали на улице и в метро. Принцип был тот же: сертификаты объявлялись бессрочными, после постройки завода по выпуску «народных автомобилей» любой держатель бумаги мог бы обменять ее на акции или наличные деньги. Российские граждане накупили ценных бумаг АВВА на 50 миллионов долларов, которые попросту исчезли.
Спустя несколько месяцев проект стал разваливаться: первым из соглашения вышел General Motors из-за коррупции в Тольятти. Затем было объявлено, что собранных средств на строительство завода все равно не хватит – деньги будут использованы для других инвестиционных проектов, поскромнее. В результате к осени 1994 года бумаги АВВА обесценились. Потом, уже по прошествии десятка лет, Борис Абрамович вскользь упомянет, что где-то в Финляндии такой завод вот-вот должен начать массовый выпуск машин и что все не заладилось из-за трусливости и паникерства вкладчиков…
В книге американского журналиста Дэвида Хоффмана, с 1995 по 2001 год возглавлявшего московское бюро газеты Washington Post, одном из самых авторитетных исследований, посвященных истории зарождения крупного капитала в России 1990-х годов, упоминается об Автомобильном всероссийском альянсе, заложившем основу состояния Бориса Березовского. Автор вспоминает, что в 1993 году Борис Березовский, у которого всегда имелось множество планов, несколько раз приходил в Министерство финансов России. Он хотел встретиться с сотрудницей министерства Беллой Златкис, невысокой женщиной с короткими черными волосами, латвийскими предками и привычкой говорить повелительным тоном. В начале девяностых Златкис была назначена на должность руководителя только что созданного в министерстве департамента ценных бумаг и финансовых рынков. Правда, в тот момент никто не разбирался в ценных бумагах, а финансовые рынки только начали формироваться.
Березовский фонтанировал идеями, вспоминала она, и проявлял большую настойчивость. В своем маленьком кабинете Златкис слушала рассказ Березовского о его новой мечте. Он хотел построить автомобильный завод, чтобы выпускать народный автомобиль вроде «фольксвагена». Компания Березовского, ЛогоВАЗ, стала ведущим продавцом автомобилей в России, выкупая тысячи автомобилей «жигули» на АвтоВАЗе в Тольятти и расплачиваясь за них с большим опозданием уже обесценившимися рублями. Теперь Березовский предлагал пойти дальше. Он сказал Златкис, что ему нужен кредит в размере двух миллиардов долларов, чтобы построить завод, который будет выпускать народный автомобиль. Представьте, как россияне будут толпиться в демонстрационных залах! Машина была мечтой каждого русского, и у Березовского в воображении имелся финансовый план.
Приватизационные ваучеры поразили сознание россиян – кто же тогда знал, что их просто одурачили ловкачи от государства. На улицах и биржах велась активная торговля ваучерами. Люди получали представление об акциях – бумагах, имевших реальную ценность. Поколение, выросшее на романах Теодора Драйзера, вдруг решило, что американская мечта может стать и их, россиян, мечтой. Ваучерные фонды, обещавшие высокий доход, росли как грибы, привлекая новых инвесторов.
Березовский подумал: если государство может выпускать ценные бумаги, ваучеры, почему не может он? Люди профинансируют народный автомобиль. Они будут покупать акции.
«Он был уверен, что сможет собрать в России два миллиарда долларов», – рассказывала Златкис. Березовский хотел продавать акции. При упоминании этого слова Златкис вспомнила снежный вечер в декабре 1991 года вскоре после своего назначения на должность в Министерстве финансов. Советский Союз разваливался, до прихода к власти Ельцина и начала шоковой терапии оставалось совсем немного. Поздним зимним вечером Златкис вышла из министерства, чтобы поехать домой. Тротуары темных улиц покрывал лед. Шофер Златкис сел за руль старого промерзшего автомобиля. Когда машина свернула в один из переулков в районе Кремля, перед дрожавшей от холода Златкис открылась знакомая картина: на морозе при свете единственного фонаря стояла длинная очередь. Она попросила шофера остановиться и вышла, чтобы посмотреть, чем торгуют. Очередь состояла в основном из пожилых женщин.
Златкис услышала, что те говорят про акции. Они стояли в очереди за бумажками, по которым через год им обещали выплатить огромные дивиденды. Акции выпустил банк МЕНАТЕП. «Мы уже несколько дней стоим в очереди, чтобы купить акции, – сказала Златкис одна из женщин. – Они будут платить большие дивиденды. Мы покупаем акций на тысячу рублей. Через год они обещают вернуть нам десять тысяч рублей». Люди стояли в очереди за легкими деньгами.
Впрочем, в этом не было ничего удивительного – ваучерные фонды вскоре стали играть на желании людей получить легкие деньги: они включали в свои названия слова «алмазы» и «нефть» и предлагали ежегодные дивиденды свыше 500 процентов. Березовский, человек блестящего ума, не оставался в стороне, но делал все дьявольски элегантно. Даже поэтически.
Через день после голосования, 13 декабря 1993 года, в результате которого Ельцин добился поддержки новой российской конституции и избрания парламента, в просторном выставочном центре на Манежной площади началась продажа ценных бумаг. Сертификаты были напечатаны в Швейцарии на бумаге, пригодной для изготовления любой национальной валюты, со специальной защитой от подделки. На каждом был портрет известного дореволюционного русского промышленника, например Саввы Мамонтова, покровителя искусства и литературы, владельца чугуноплавильных заводов и главного акционера общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Сертификаты были доставлены в Москву из Цюриха самолетом в тяжелых деревянных ящиках и хранились под усиленной охраной. Каково, а? Впрочем, сам Березовский вложил вырученные деньги в настоящее железо и олово, а не в мечту, пусть и такую красивую, какую он предложил российским гражданам.
Сага о народном автомобиле приведена не просто так – подобных проектов у Березовского было немало. Она дает представление о нем не просто как об удачливом махинаторе, но и ловком жонглере человеческими душами, крысолове, который будет водить Россию, а вместе с ней и собственную смерть за своей дудкой. В отличие от многих из тех, кто пополнял обойму российского олигархата девяностых, Березовский не только обеспечивал себе радостную жизнь, но и был готов отдавать солидные ломти пирога для удовлетворения целей, никак с обогащением не связанных.
В 1991 году, еще до народного автомобиля, Борис Абрамович учредил премию «Триумф», на которую номинировались лучшие из лучших актеров, музыкантов и художников. Поэт Березовский знал толк в искусстве.
Говорят, писатель Александр Проханов в 2002 году получил от Березовского 300 тысяч долларов на «развитие издания», соблазнив его туманными обещаниями сделать того оппозиционным кандидатом в президенты. Следует сказать, что никакого «развития издания» не случилось: бессовестный Белковский намекает, что развивать Александр Андреевич Проханов решил собственную дачу. Ну, дачу и дачу, однако денег на «красно-коричневую» газету «Завтра» Березовский не пожалел. Как не пожалел, говорят, 30 миллионов долларов на выкуп заложников из чеченского плена. Известно, что Березовский занимался освобождением пленных несколько лет подряд, и всегда за большие деньги.
Рассказывают разное. Одни говорят, что БАБ попросту имел с этого выгоду, другие – что это было чистой воды альтруизмом. Истина, как обычно, где-то посередине.
Сначала Березовский занимался освобождением бойцов Пензенского ОМОНа, захваченных Радуевым в декабре 1996 го да, затем благодаря ему в январе 1997 были освобождены журналисты ОРТ Роман Перевезенцев и Вячеслав Тибели-ус. Потом в июне 1997 года была еще группа с ОРТ, из программы «Взгляд» – Ильяс Богатырев и Владислав Черняев.
По словам майора Вячеслава Измайлова, который в конце девяностых принимал участие в освобождениях пленных, в известность было поставлено руководство так называемой Ичкерии, в том числе Аслан Масхадов. «Пленных солдат Березовский тоже освобождал. Освободил десятки. Ему стали присылать письма матери. Если бы не Березовский, эти люди могли бы погибнуть», – подчеркнул Измайлов. По данным майора, в офис Березовского в Москве приходили двое чеченцев – Балауди Текилов, представитель Масхадова в Москве, который был убит при загадочных обстоятельствах, и некто по кличке Адам Пират. С ними договаривался либо сам Березовский, либо его помощник Бадри Патаркацишвили – бывший финансовый директор ОРТ. «Оговаривались суммы, которые мог заплатить Березовский. За солдат просили не такие астрономические выкупы, как за журналистов: за Богатырева и Черняева было заплачено полтора миллиона долларов, за Перевезенцева и Тибелиуса – порядка миллиона», – заявил Измайлов.
По его данным, чеченцы-посредники имели крупный процент с этих выкупов. Деньги передавались не лично боевикам, а высоким начальникам МВД. Они непосредственно занимались освобождением. ФСБ тоже обладала полной информацией о действиях Березовского. На деньги Березовского были выкуплены сотрудники ФСБ Ингушетии Грибов и Лебединский. Так что заявление Патрушева о том, что у ФСБ есть свидетельства финансирования Борисом Березовским чеченских боевиков, – это чистая политика. О контактах Березовского всем давно было известно. «Я не знаю, зачем Березовскому было нужно вызволять солдат из плена», – резюмирует офицер. А все затем же – неутомимому демону всегда нужно было быть в гуще событий: в Чечне подкупать полевых командиров-исламистов – смотреть: выдержит ли их вера под натиском американского доллара, да еще из рук еврея. Не выдерживала – все брали. И патриоты, и не очень, и совсем наоборот. Натура Березовского требовала постоянного, он непрерывно жаждал действий и готов был тратить на это состояние. Ну, казалось бы, к чему было дарить двоюродному брату английской королевы принцу Майклу 320 тысяч фунтов стерлингов для оплаты аренды Кенсингтонского дворца? Согласитесь – это жест, ни к чему не ведущий. Но Березовский привык вести себя именно так. Он никого не жалел, но и не позволял проявлять жалости к себе. Именно это приведет его к трагической развязке.
Точки над «I»
Борис Абрамович понимал, что для осуществления своих планов ему нужна реальная политическая власть, и потому искал подходы к президенту Ельцину. Хотя и говорили, что настырный Березовский частенько раздражал Ельцина и тот вышвыривал его из кабинета. Тот, возможно, утолял обиду кокаином, размешанным с коньяком, а наутро снова появлялся с очередным сногсшибательным прожектом. Однажды нагловатый журналист спросил: «Березовский, вы хотите стать царем?» Тот с деланой скромностью ответил: «Нет, я только хочу быть евреем при царе».
Хотя СМИ и сам Березовский близость к Ельцину преувеличивали, она все же была. В 1994 году Березовский стал первым заместителем председателя совета директоров АОЗТ «Общественное российское телевидение» (ОРТ), сосредоточив в своих руках финансовое управление и контроль над размещением рекламы. После убийства гендиректора ОРТ Влада Листьева правоохранительными органами отрабатывалась версия о причастности к этому преступлению Березовского. Усилиями Виктора Черномырдина и Александра Коржакова расследование в этом направлении было прекращено. Помог и ближний круг российского президента, состоявший из его дочери Татьяны Дьяченко, младореформа-тора Анатолия Чубайса и главы аппарата президента Валентина Юмашева. Посредством близости к клану Березовский будет стремиться видеться с Ельциным чаще и стараться добиться расположения президента. Борис Абрамович лип к нему, подрывая свое здоровье, пил больше обычного, чтобы понравиться «царю Борису», – и надо отдать должное, был движущей и решающей силой в фальсифицированных выборах 1996 года. Фактически именно БАБ посадит Ельцина на трон второй раз, став неформальным лидером семибанкирщины.
Порой он говорил о себе вполне откровенно. «Мы (олигархические элиты. – И. М.) своими глазами увидели реакцию на Зюганова – его встречали уже как победителя. Мы заметили, каким вниманием и поддержкой он пользовался у определенной части российского общества, как его встречали наши официальные власти, наше посольство. У меня был любопытный разговор с господином Джорджем Соросом. Он прямым текстом сказал: «Вы совершаете ошибку, что не уезжаете из России. У меня есть примеры, как отрывали головы людям, которых я знал и которые цеплялись за свои деньги и оставались в странах, где совершались перевороты. Не заблуждайтесь, мы все прекрасно понимаем, что у вашего президента нет шансов». Конечно, нелепо было бы думать, что все мы вот так вдруг прозрели в Давосе. Все видели, что ситуация в российском обществе трагическая, что люди не верят ни в новый курс, ни в действующего президента. Давос просто стал последней каплей. Там все было расставлено по своим местам и не оставалось сомнений: нам не на кого рассчитывать, кроме самих себя. И никаких иллюзий относительно того, что заграница нам поможет. С этими иллюзиями мы тоже окончательно расстались в Давосе. Да, наверное, там очень хотят, чтобы у нас была страна по типу западной демократии, наверное, они даже готовы этому помочь, но без ущерба для собственного благополучия и не без собственной выгоды. Но ни о каких жертвах с их стороны не может быть и речи. Как только на политической арене мощно обозначились коммунисты, они обрушили на Зюганова водопад вопросов относительно гарантий западных инвестиций, проектов, контрактов. Они уже начинали с ним свою игру», – откровенно признается Березовский. И отношение российских граждан, и лояльность Запада к победителю – все это следовало отыграть назад.
В 1996 году в Москве все было, мягко говоря, не очень ладно. Работал предвыборный штаб Сосковца, который просто напоминал партхозактивы с министрами, никогда особенно не понимавшими, что такое политика, а тем более политика в такой сложный переходный период. Действовали по команде: необходимо было собрать столько-то голосов в пользу Ельцина на железной дороге, столько-то – в металлургическом комплексе, еще где-то, то есть использовали привычные аппаратные решения. Помочь Ельцину могло только нечто сверхъестественное, политический «дьявол» – и такой дьявол был: охаживал его, аккумулировал деньги, убеждал колеблющихся.
После победы Борис Абрамович на вопрос о том, кем является для него Ельцин – просто бизнес-партнером или… ответит: «Мы этого и не скрывали. На той первой встрече (речь идет о встречах семибанкирщины с Ельциным. – И. М.) мы так и сказали: наше желание видеть вас президентом имеет чисто рациональную основу, мы считаем, что в России сегодня нет другого человека, способного выиграть президентские выборы и проводить курс реформ. Мы, собственно, сами порождение этого курса. Было важно, чтобы президент понимал, что дело не в личных симпатиях и антипатиях». Березовский яростно и безоглядно ставил на Ельцина, потом будет так же яростно ставить на Путина.
История взаимоотношений Владимира Путина и Березовского насыщенная, но и не слишком длинная. На первых порах неистовый Березовский был вдохновителем команды Путина. Начав с восторженных заявлений «Путин – тот президент, при котором я бы смог жить в России», Борис Абрамович вскоре перешел к прогнозам скорого заката «путинской России». Снова стать «евреем при царе» не получалось. В различных интервью, уже в эмиграции, он мстительно предрекал конец президента России еще до окончания срока полномочий. «Путин недооценил масштаб перемен, произошедших в последние годы. Он считает, что общество еще не готово к демократии. Он сказал мне: «Борис, они не готовы». Но я думаю по-другому. За прошедшие 10 лет миллионы людей стали независимыми». Здесь самое интересное – обращение по имени: «Борис, они не готовы». Березовский подчеркивал свою близость к Путину, вернее, снова хотел быть близок! В своем открытом письме к президенту он снова подчеркивал эту мнимую близость, бросив: «Вы неплохо меня знаете», как-то даже чересчур обидчиво. Путин на это не будет реагировать никак. В книге «Разговоры от первого лица» президент и вовсе отмахнется от назойливого Березовского, скажет, что встречался с ним только в случае крайней необходимости.