Не случайно упоминает он о княжьих санях, хранящихся в Пскове. Подаренные Ольгой городу сани – это и своеобразное свидетельство ее власти, и вещественная память о самой великой правительнице – «дней прошлых гордые следы».
Еще недавно неистовствовала грозная княгиня: крушила ненавистные ей рати, испепеляла древлянские города – и вдруг, словно утолив страшную жажду мщения, с таким же жаром взялась за дела государственные, созидательные. Никогда больше не прибегнет она к насилию и разрушению.
То была другая жизнь, другая Ольга, и все, что делала она в той, прежней, своей жизни, согласовывалось с языческим пониманием правды и справедливости. Предстояло долгое и многотрудное восхождение киевской княгини к великому духовному подвигу. И начиналось оно с созидания. Укреплялись древнерусские города, их центры – детинцы и кромы – обносились валами и частоколами, каменными и дубовыми стенами. В правление Ольги появились границы на западе Руси, встали богатырские заставы на южных ее рубежах. А в самом стольном Киеве по велению княгини возвели мастера великолепные каменные палаты – княгинины дворец и терем.
Знал о великих деяниях княгини Ольги, конечно же, и ее далекий потомок Александр Пушкин, чему подтверждением строки из одной его критической статьи: «Г-н Полевой не видит еще государства Российского в начальных княжениях скандинавских витязей, а в Ольге признает уже мудрую образовательницу системы скрепления частей в единое целое…»
Прекраса
Кто же она, откуда родом древняя правительница Руси? Первые сведения о ней чрезвычайно скупы. Доподлинно лишь известно, что родилась Ольга на Псковской земле. Ольгой-
Псковитянкой величали ее. Предание называет ее родиной село Выбутово, что в двенадцати верстах от Пскова вверх по реке Великой. «Ее привезли в Киев из Плескова, или нынешнего Пскова», – так пишет Нестор. «Но в особенном ее житии и в других новейших исторических книгах сказано, что Ольга была варяжского простого роду и жила в веси, именуемой Выбушскою, близ Пскова; что юный Игорь, приехав из Киева, увеселялся там некогда звериною ловлею; увидел Ольгу, говорил с нею, узнал ее разум, скромность и предпочел сию любезную сельскую девицу всем другим невестам», – повествует Карамзин.
По другим сведениям, взятым из Иоакимовской летописи, княгиня Ольга происходила из рода изборских князей и принадлежала к одной из забытых княжеских династий (в X–XI вв. их было около двадцати). Род же этот был либо вытеснен Рюриковичами, либо породнился и слился с ними.
Древнерусский город-крепость Изборск (позже он охранял подступы к Пскову) в 862–864 годах был вотчиной Трувора, одного из трех братьев, якобы приглашенных владеть и править Русью. Рюрик, родной брат Трувора, стал княжить в Новгороде после смерти своего деда, новгородского посадника Гостомысла.
Юной Ольге довелось как-то перевозить князя Игоря на лодке через реку Великую. Видимо, не только красота девушки, но и ее речи, не по летам разумные, увлекли молодого князя. И стала псковитянка Ольга, Ольга Прекраса, женой великого князя киевского Игоря Рюриковича.
Неизвестен точный год рождения Ольги. Предполагают, что родилась она в 883–890 годах. Свидетельства в летописных источниках крайне противоречивы. В «Степенной книге», где описывается романтическое знакомство Ольги и Игоря на реке Великой, упоминается о физической силе молодой перевозчицы. Значит, было ей в ту пору не менее 17–20 лет. А в «Устюжском летописце» говорится, что Игорь взял в жены Ольгу, когда той исполнилось всего десять лет. Ничего удивительного в том не было: столь ранние браки случались в Древней Руси. И брак этот был долгим: сорок два года прожила в любви и согласии княжеская чета. Следовательно, женой Игоря Ольга могла стать в 903 году.
И все же большинство исследователей (в их числе и академик Б.А. Рыбаков) склонны полагать, что в 945 году, когда древляне убили князя Игоря, Ольга была еще молодой. Да и сына ее Святослава летописи в 946 году именуют ребенком. Ближе и понятнее тогда женская судьба княгини Ольги, летописные сказания о ее необычайной красоте, покорившей сердце византийского цесаря.
Вещая Ольга радела о расцвете земли Русской, ее могуществе и красоте. Деяния княгини в столетиях обратились легендами…
«Иде Олга в грекы»
Одно событие в жизни Ольги искупило все былые ее прегрешения – княгиня приняла крещение. Пролитая киевской правительницей кровь древлян прощена ей православной церковью – ведь язычница Ольга не ведала в те годы христианства.
Историк Карамзин предполагал, что Ольга в Киеве «могла видеть торжественность обрядов христианства; могла из любопытства беседовать с церковными пастырями и, будучи одарена умом необыкновенным, увериться в святости их учения».
Знаменательной стала поездка Ольги в Константинополь. Исторически достоверны и пушкинские строки – Константинополь (Царьград) был святым городом для первых русских христиан:
Вот как о том давнем путешествии киевской княгини повествует летопись: «В год 6463 (955) отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И царствовал тогда цесарь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и увидел царь, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, уразумев смысл этого обращения, ответила цесарю: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом… И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого…»
«После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены себе». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своей дочерью…»
Елена – христианское имя, данное в крещении киевской княгине Ольге. И то, что она стала им называться, не было случайным. Это имя носила достойная предшественница Ольги – первая христианская царица. Святая Елена особо почиталась в православном мире – ведь это она восьмидесятипятилетней старицей отправилась в далекое путешествие в Святую Землю и сумела найти там главные христианские святыни – Вифлеемскую пещеру и животворящий Крест. Через пять с лишним столетий киевской княгине суждено было повторить духовный путь святой царицы – стать первой русской христианкой.
Достоверно не известно, приняла ли Ольга крещение в Византии либо прибыла туда уже христианкой (сопровождал ее священник Григорий, ездила с Ольгой в Царьград и Малуша, мать будущего крестителя Руси Владимира), крестившись еще в Киеве, до поездки. Но то, что Ольге, «архонтисе русов» – повелительнице русичей, как величали ее в византийских хрониках, был оказан достойный прием в столице, – вне сомнения.
Константин VII принимал русскую княгиню в самом парадном зале своего дворца, восседая на роскошном «троне Соломона». И когда Ольга со своей свитой вошла в зал, золотые птицы, сидевшие на золотом древе, запели, а золотые львы, украшавшие подножие трона, издали приветственный рык.
«На особенном золотом столике были поставлены закуски: Ольга села за него вместе с императорским семейством. Тогда на золотой, осыпанной драгоценными камнями тарелке поднесли ей в дар 500 милиаризий…» – описывает Карамзин данный в честь Ольги великолепный обед.
Золотое блюдо княгиня пожертвовала в ризницу Софийского собора. Вот каким было оно, по свидетельству паломника Добрыни Ядрейковича: «Блюдо велико злато, служебное Олгы Русской, когда взяла дань, ходивше ко Царюгороду; во блюде же Ольжине камень драгий, на том же камени написан Христос». Дар этот мог быть крестильным вкладом киевской княгини.
И для Ольги настала новая, исполненная высшего духовного смысла жизнь. Стараниями благоверной княгини были воздвигнуты на Руси первые христианские храмы в Киеве, в Витебске, в Пскове. «Семена были посеяны», – как писал поэт.
Правила Ольга государством двенадцать лет, до 957 года, – к тому времени подрос ее любимый сын Святослав.
«Начальница веры»
Сын, несмотря на увещевания матери, первой русской княгини, принявшей христианство, крещения не принял. Более всего страшился отважный князь-ратник насмешек своей любимой дружины. Да и не о христианстве радел юный Святослав. Влекли его совсем другие думы и заботы: и во сне, и наяву грезил он теплой, ласковой землей Болгарии. Виделась ему могущественная славянская держава, простиравшаяся до голубого Дуная.
Сбылись мечтания Святослава – стал он княжить в Переяславце. Но неспокойно было в Киеве. Осиротел стольный град без князя-защитника. Точно воронье, слетелись под киевские стены печенежские орды. Заперли киевляне ворота – замер город, затаился.
Вместе с киевлянами переживала Ольга великие бедствия: кончились припасы еды и питья в осажденном граде, и настал в нем страшный голод. Душой исстрадалась княгиня за своих малолетних внуков – Ярополка, Олега и Владимира.
Донеслись и до Святослава горькие упреки киевлян: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул… Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?»
Вихрем налетел Святослав на вражеские орды, «прогнал печенегов в поле, и наступил мир».
Не сиделось князю в стольном Киеве, не житье вольной птице в золоченой клетке. Вновь затосковал Святослав о «середине земли», куда «стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии – серебро и кони, из Руси же – меха и воск…». Горестно вздыхала старая княгиня-мать, слушая горячие речи своего сына. Об одном лишь просила его: «Видишь – я больна; куда хочешь уйти от меня?.. Когда похоронишь меня – отправляйся куда захочешь».
Предчувствия благоверной княгини сбылись. Ровно через три дня, 11 июля 969 года, не стало мудрой правительницы Руси, «начальницы веры». И «плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди».
Похоронили Ольгу, как она и завещала, по христианскому обычаю, не совершая по ней тризны. В «Похвале Ольге», написанной в год ее кончины, летописец величает княгиню денницей пред солнцем и зарей пред светом.
Не отрекся от язычества сын-воин Святослав, но оставили Ольгины речи след в душе ее внука Владимира, будущего князя киевского Красное Солнышко. И когда пришлось стоять князю перед великим выбором – какую веру принять Руси, вспомнились слова, что говаривали ему верные бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей».
От Ольги, нареченной православной церковью равноапостольной, раскинулось плодоносное древо. Много славных родов дало оно, немало достойных в российской истории имен «взошло» на нем – князей, просветителей, воевод. Сбылись пророческие слова патриарха Константинопольского Феофилакта, сказанные Ольге после ее крещения: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих поколениях твоих внуков».
И одному из них, ее далекому потомку, поэту Александру Пушкину, соединенному со святой Ольгой тридцатью коленами родства, будет дарована величайшая, поистине всемирная слава.
Первая русская христианка – и первый поэт России. Какие незримые и нерасторжимые узы связали их – поэта и древнерусскую княгиню, стоявшую у истоков его родословия. И есть в том некая сокровенная тайна, что свое последнее пристанище, свой «милый предел» обретет Пушкин в Святых Горах, на Псковской земле. На земле, осененной именем святой и прекрасной женщины – княгини Ольги…
Имя древней русской княгини не затерялось в веках, не исчезло бесследно. Теплилась память о ней в народе, как и лампады у ее икон.
Но во дни народных бедствий и смут случалось чудо: лучи Ольгиной славы, потускневшие было за столетия, разгорались с новой, невиданной силой. Сколько же матерей, невест и вдов находили утешение, обращая свои молитвы к святой Ольге. Благоверная княгиня, праведница, целомудренная жена – идеал верности и единобрачия в Древней Руси…
Сын Ольги и Игоря – князь Святослав продолжил род Рюриковичей.
«Древний удалец»
Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости; кочующие племена не имеют ни истории, ни дворянства.
«Аки пардусъ»
Святослав – князь-воин, с детства принявший боевое крещение, – остался в памяти поколений мужественным, открытым, честным. Характер его закалился в бесчисленных ратных битвах и походах.
«Мечом раздвинувший пределы богатых киевских полей» – эти пушкинские строки как нельзя лучше соотносятся с величием воинских подвигов Святослава.
«…Легъко ходя, аки пардусъ, войны многи творяше». (Легко ходил в походах, как барс, и много воевал.) Воевал Святослав налегке, с отборной дружиной, не возил за собой ни шатров, ни котлов, мясо пек на углях, под голову, как и все его воины, клал седло. Прямым и честным Святослав был во всем – и в войне, и в дружбе. «Хочю на вы ити» – века сохранили грозное княжье слово, его открытый вызов врагам.
Святославовы дружины прошли от Киева до полноводной Волги и заоблачных хребтов Северного Кавказа – широко простерлись границы Киевского государства. Через семь лет после принятия княжеского сана Святослав направил свое войско в междуречье Волги и Оки – исконные земли славянского племени вятичей, освободил их от хазарской дани, а вятичские земли присоединил к Киеву. Святославова рать разбила волжско-камских болгар и пошла войной на Хазарский каганат. В страхе бежали хазарские воины от «пардуса» Святослава, поверженной легла к ногам победителя столица Хазарского каганата Итиль. Отсюда, с каспийских берегов, путь киевской рати лежал к северным отрогам Кавказских гор, где власти Святослава покорились племена ясов и касогов. Тяжелейший трехтысячекилометровый поход княжеской дружины завершился созданием на берегах Азова древнерусского Тмутараканского княжества.
«Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы – разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов?» – вопрошал Александр Пушкин.