После сего император, исполнившись гнева и ярости, приказал обнажить и жестоко бить палками святого Потита.
Святой, претерпевая побои, говорил:
– Благодарю Тебя, Господи мой, за то, что Ты сподобил меня пострадать за имя Твое!
– Чего ты желаешь, Потит, – спросил император мученика, – умереть или принести жертву богам, дабы остаться целым и невредимым?
– Каким богам прикажешь ты, – спросил Потит, – принести жертву?
Тогда император, приказав прекратить мучения, спросил Потита:
– Разве ты не знаешь великого бога Зевса, Арфана и Минерву?
Усмехнувшись, святой Потит сказал:
– Посмотрим, какие это боги, и я тогда сделаю так, как ты прикажешь.
Тогда император с радостью повел святого в идольский храм; но тотчас же, как святой помолился здесь Богу Вышнему, идолы пали и разбились на мелкие части. Тогда святой сказал:
– Если они истинные боги, то почему они пали, и почему не встают после падения и не оказывают помощи себе самим? Познай же, император, как велика сила Бога моего!
Император, преисполнившись стыда и гнева, приказал заковать мученика в тяжелое железо и бросить в темницу.
В то время как святой, заключенный в темницу, молился Богу, к нему явился укреплявший и утешавший его светоносный ангел. Тяжеловесные железные оковы, бывшие на нем, расплавились как воск; в полночь темница наполнилась светом, и в ней распространилось несказанное благоухание. Стражи, почувствовав благоухание, весьма изумлялись и расспрашивали друг друга, откуда оно исходит. Посмотревши затем в темничное окно, они заметили чудный свет; увидев, что святой освобожден от оков, радуется, восхваляет Бога и беседует с ангелом, они исполнились страха и ужаса. С рассветом дня они отправились к императору, дабы сообщить ему обо всем. Тогда император приказал устроить место для зрелища; глашатаям же велел возвещать, чтобы к тому месту собирался народ. Когда таким образом собралось много народа, пришел император и, воссевши на обычном судебном месте, приказал вывести мученика из темницы и представить его к себе на суд. Приведенный к тому месту, мученик оградил себя крестным знамением и со светлым взором предстал пред царем. Между тем Антонин, пылая гневом и грозно взирая на святого, спросил:
– Потит, где, по твоему предположению, находишься ты в настоящее время?
– Я нахожусь на земле Бога моего, – отвечал Потит.
– Ныне наступит твоя погибель, – продолжал император, – и какой бог избавит тебя от руки моей?
– Да исполнится стыда лицо твое, император, потому что пес имеет больше разума! Ведь пес, получивши хлеб из чьих-либо рук, ласкается к тому человеку, а ты, получивши от Бога моего исцеление твоей дочери, произносишь хулу на Него!
Тогда император приказал повесить святого обнаженным на древе и опалять его свечами, а затем строгать его тело железными когтями. Претерпевая спокойно страдания, как будто не его тело подвергалось мукам, святой поносил императора, говоря:
– Где твои угрозы, император? Ты похвалялся победить меня мучениями, но я не ощущаю во время мучения никаких страданий. Итак, смотри и уразумевай, что не моему телу, но сердцу твоему доставляют страдания сии мучения, так как я препобеждаю их моим терпением, и благодаря им веселюсь еще более!
Пристыженный император еще сильнее воспылал гневом и приказал, снявши мученика с древа, отдать его на съедение зверям. Но звери, выпущенные на святого, подходя к нему, падали пред ним и лизали его ноги, а святой взывал к царю:
– Что теперь ты будешь говорить, скверный мучитель? Ужели доселе не видишь силы Христа, Бога моего?
Тогда император, приказав вернуть назад зверей, сказал палачам:
– Разрубите сего окаянного на части и разбросайте их на съедение псам!
И вот, когда палачи, взявши в руки топоры, стали рубить святого, тогда,
по действию чудесной силы Божией, плоть святого сделалась столь крепкою, как твердый камень или железо, так что топоры не могли причинить ей никакого вреда, но палачи ранили ими сами себя. Смотревший на сие народ, видя происходившее, пришел в изумление, и многие, приблизительно около двух тысяч, уверовали тогда во Христа Господа и взывали, говоря:
– Поистине, в сем отроке действует Тот же Бог, Который ранее действовал в пострадавших в сем городе Петре и Павле!
Видя сие и слушая народный голос, мучитель затрепетал и со стоном сердечным сказал:
– О, сколь велико волшебство этого скверного христианина!
Затем он приказал приготовить железную сковороду, растопить на ней масло, положить на сковороду мученика и жечь его; велел также растопить олово и поливать им тело мученика. Но святой, как бы находясь в некоем прохладном месте, веселился, славил Бога и говорил императору:
– Заклинаю тебя твоею царскою честью, еще прибавь мне сего растопленного олова, ибо я ощущаю от него весьма большую прохладу!
Император недоумевал, какое бы еще более лютейшее мучение он мог причинить Потиту. И вот, снявши святого со сковороды, он приказал принести длинный железный гвоздь и, раскаливши, вбить его в голову мученика. В то время как исполнялось сие приказание, по Божественной силе произошло то, что мученик, принявший в голову раскаленный гвоздь, оставался живым, здоровым и безболезненным; между тем как те страдания, которые должен был бы ощущать мученик, обрушились на голову императора и последний, сильно разболевшись головою, взывал к мученику, говоря:
– Раб Христов, помилуй меня и избавь от этой болезни! Ныне познаю я силу твоего Бога!
– Пусть исцелят тебя твои боги, – отвечал святой.
Между тем император не переставая умолял мученика о своем исцелении.
– До тех пор, – сказал тогда мученик, – ты не получишь исцеления, пока не придет сюда твоя дочь, которую Христос мой соделал здравою.
Дочь императора была тотчас же призвана. Припав к ногам мученика, она сказала:
– Умоляю тебя, раб Божий, крести меня во имя твоего Всесильного Бога, Которого ты проповедуешь!
Святой приказал немедленно приготовить купель и в присутствии всего народа сам крестил дочь императора, так как тогда трудно было найти священника, ибо по причине гонения священники укрывались. Затем, после крещения царской дочери, мученик, воздев руки свои, совершил молитву к Богу об исцелении императора, и последний тотчас же стал здоровым. Но – о, слепота и безумие идолопоклонническое! – вместо того чтобы познать истинного Бога и Его благодарить, нечестивый император стал воздавать благодарение своим скверным богам, говоря:
– Благодарю вас, бог Аполлон, бог Марс и богиня Минерва за то, что вы исцелили меня!
Тогда святой стал жестоко укорять императора, обличая его, всецело отдавшегося бесовскому обольщению, в безумии и ожесточении. Император же, разъярившись как бесноватый, приказал вырезать у святого язык и выколоть глаза. Но Христов мученик продолжал говорить и после того, как вырезан был у него язык, и прославлял Бога:
– «Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих!» (Пс. 33:2). Благословлю вложившего новую песнь в уста мои! «Воспою Господу, облагодетельствовавшему меня» (Пс. 12:6), в веселии и радости!
В то же время он говорил императору:
– Чего достиг ты, нечестивый, вырезавши язык мой? Ты надеялся с языком отнять слова из уст моих, но вот, ты видишь и слышишь, что я говорю по благодати Христа Бога моего, Который победит тебя, как в древности фараона (Исх. 14:1-32).
Тогда император, видя, что он побежден и посрамлен, был в недоумении, что бы еще сделать с мучеником. Желая избавить себя от укоров со стороны народа, он наконец приказал обезглавить мученика мечом.
Таким-то образом святой мученик Христов Потит положил душу свою за Христа в отроческих летах и ныне царствует с Ним в бессмертной жизни на небесах. Молитвами святого мученика Потита да сподобимся и мы сей блаженной жизни по благодати Господа нашего Иисуса Христа, Которому воссылается слава с Отцом и Святым Духом ныне и в бесконечные веки. Аминь.
Память 2 июля
Сказание о Положении честной ризы Пречистой Девы Богородицы во Влахернской церкви
В царствование благочестивого византийского императора Льва Великого и супруги его Верины в Константинополе проживали два благочестивых мужа, саном сенаторы, родные братья Галвин и Кандид. Посоветовавшись между собою, они попросили императора отпустить их в Иерусалим на поклонение святым местам и, получив отпуск, отправились в путь. Достигнув Палестины, они отправились в Галилею, желая побывать в Назарете, увидать святой дом Пречистой Девы Богородицы, в котором Она, по благовещению архангельскому и наитию Святого Духа, неизреченно зачала Бога Слова. Придя сюда и поклонившись, они остались ночевать в одной небольшой, находившейся там поблизости, деревне, так как уже день склонялся к вечеру. По Божественному смотрению, они остановились в доме одной незамужней женщины, преклонной возрастом, родом еврейки, проводившей чистую жизнь. В то время как для них приготовлялась здесь вечерняя трапеза, они заметили внутри жилища отдельную комнату, в которой было зажжено множество свечей, кадился фимиам и исходило ароматное благоухание (ибо там сокрыта была честная риза
Пречистой Богоматери). Около той комнаты возлежало также немало больных. Увидев сие, Галвин и Кандид изумились сему странному обстоятельству, предполагая, что там совершалось что-либо из ветхозаветных обрядов. Упросивши затем ту благочестивую женщину разделить с ними вечернюю трапезу, они спросили ее о том, что находится в комнате, освещаемой свечами и благоухаемой кадилами, и зачем около нее лежат больные? Первоначально женщина молчала относительно самого скрываемого у нее предмета, но о происходящих от сего предмета чудесах не могла умолчать и сказала вопрошавшим:
– Честные мужи! Вот, все сии больные, которых вы видите лежащими здесь, ожидают исцеления своих болезней; ибо на этом месте слепые прозревают, хромые исправляются, бесы из людей изгоняются, глухие получают слух, у немых развязываются языки для речей и здесь скоро исцеляются всякие неизлечимые болезни.
Услышав о сем, Галвин и Кандид стали тщательнее расспрашивать женщину, по какой причине была дарована сему месту такая благодать и сила чудотворения? Женщина, все еще продолжая скрывать истину, отвечала:
– Среди нашего еврейского рода хранится предание, будто на сем месте явился Бог некоему из древних наших отцов и с того-то вот времени сие место исполнилось Божественной благодати и на нем совершаются чудеса.
Внимая словам женщины, Галвин и Кандид еще сильнее воспламенялись сердечным желанием к познанию истины, подобно древним Луке и Клеопе, говорившим: «Не горело ли в нас сердце наше» (Лк. 24:32), и сказали женщине:
– Благочестивая жена! Заклинаем тебя Богом Живых открыть нам истину! Ведь мы не по какой-либо другой причине предприняли сюда из Константинополя столь далекий путь, как только для того, дабы видеть все находящиеся в Палестине святые места и вознести на них наши молитвы к Богу. А так как мы слышим, что и в твоем доме находится святое и чудотворное место, то мы желаем относительно его узнать подробнее, каким образом оно освятилось и по какой причине на нем совершаются чудеса?
Положение честной ризы Пресвятой Богородицы. Мастерская Дионисия. Икона. 1485 г. Кирилло-Белозерский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник
Тогда, заклинаемая именем Божиим, женщина вздохнула из глубины души и, испустивши слезы из глаз своих, сказала Галвину и Кандиду:
– Именитейшие мужи! Та Божественная тайна, о которой вы меня вынуждаете сказать сейчас, до настоящего дня никому не была известна. Но так как я замечаю, что вы люди благочестивые и боголюбивые, то я сообщу вам о сокровенной тайне, надеясь, что то, о чем вы услышите от меня, вы сохраните в самих себе, никому не рассказывая. Здесь мною хранится риза родившей Христа Бога Пречистой Девы Марии. Когда Она преставлялась от земли к небесам, при Ее погребении находилась одна из моих прародительниц – вдовица; ей, по завещанию самой Пречистой Богородицы, была отдана та честная риза; она же, получивши ту ризу, сохраняла ее у себя с благоговением во все дни жизни своей; умирая, она отдала ризу для хранения одной девице из своего рода, заповедавши ей с клятвою сохранять в чистоте, ради чести самой Богородицы, не только ту честную ризу Пресвятой Богородицы, но и самое девство свое. Сия девица также сохраняла в большом почете во всю свою жизнь ту ризу; когда же она приблизилась к кончине, то отдала ризу другой чистой и честной девице из своего рода. Таким образом, в течение многих лет та святая риза, переходя от одной девицы к другой, дошла и до моих смиренных рук, досталась и мне, состарившейся чистою в незамужней жизни. А так как в моем роде уже не находится такой девицы, которой я могла бы доверить ту тайну, то я рассказываю относительно ее вам, дабы вы знали, что ради той честной ризы, сохраняемой у меня во внутренней комнате, совершаются здесь чудеса. Я умоляю вас никому не рассказывать о сей тайне в Иерусалиме и где-либо в другом месте, где бы вы ни были.
Услыхав о ризе Пречистой Богоматери, Галвин и Кандид преисполнились ужасом и несказанною радостью; они со слезами обещались хранить сказанную им относительно ризы тайну. После сего они упрашивали ту женщину дозволить им пробыть при святой ризе в той комнате в молитве всю ночь, и женщина не запретила им сего.
Тогда, войдя внутрь комнаты, они заметили ковчег, стоявший на почетном месте, в котором находилась святая риза, увидали также горевшие кругом него лампадки и ощутили сильное ароматное благоухание. Затем они начали, усердно поклоняясь, со слезами воссылать Богу и Богородице горячие молитвы. У них обоих была одна мысль, дабы бесценное сокровище досталось царствующему граду. После сего, сговорившись, они вымерили ковчег в ширину, в длину и в высоту и сохранили весь вид его в своей памяти, – а равно так же и то, из какого он был сделан дерева. С рассветом дня они совершили свои молитвы и вышли из той святой храмины, поблагодарив женщину за дозволение им пробыть всю ночь при честной ризе. Они раздали находившимся там нищим обильную милостыню и отправились, провожаемые тою женщиною, в предпринятое ими путешествие к Иерусалиму. Они дали обещание женщине на возвратном пути снова прийти к ней для поклонения честной ризе Пресвятой Богородицы.
Побывавши затем в Иерусалиме, поклонившись Животворящему Кресту и Гробу Господню и посетивши все находившиеся в окрестностях Иерусалима святые места, Галвин и Кандид позвали плотника и приказали ему сделать из старого дерева ковчег в точности такого вида и размера, какой они ему указали. После того как ковчег был сделан, Галвин и Кандид купили для него златотканое покрывало и возвратились своей дорогой, держа путь к той женщине.
Когда они прибыли к дому женщины, то показали ей златотканое покрывало и возвратились своей дорогой, держа путь к той женщине.
Когда они прибыли к дому женщины, то показали ей златотканое покрывало, упрашивая женщину покрыть им ковчег честной ризы Пречистой Богоматери. Затем они снова начали просить женщину дозволить им, как и в первый раз, совершить всенощное с молитвою стояние при ковчеге. Получивши разрешение, они пали пред ковчегом лицами на землю и омочили землю слезами, усердно молясь к Пречистой Деве Богородице, дабы Она не возбранила им коснуться к Своему ковчегу с ризою, с целью взять его с собою. Когда наступила уже полночь и все спали, они со страхом взяли ковчег, вынесли его из дома и спрятали в своей колеснице. Вместо же него они внесли в комнату тот ковчег, который, наподобие первого, сделали они из старого дерева в Иерусалиме; поставивши его на том же самом месте, покрыли его златотканым покрывалом и до рассвета оставались на молитве. С наступлением дня они возблагодарили ту благочестивую женщину, простились с нею и, дав милостыню нищим, отправились в путь.