Ты мстишь драконам? За что?
Моя рука безжизненно упала. Я даже не почувствовал, как пальцы теряют хватку на ноже. Боль и нехватка воздуха лишали меня воли. Я не произносил слов, потому что у меня не оставалось воздуха. Я думал их для нее.
Месть не драконам. Служителям. Я собираюсь в Клеррес — убить всех Служителей. Они покалечили моего друга и уничтожили моего ребенка.
Клеррес?
Ужас. Дракон может испытывать ужас? Поразительно. Еще более удивительно, что его, казалось, ужасает нечто незнакомое.
Город костей и белых камней далеко на юге. На острове. Город бледного народа, который верит, что знает все пути будущего, и знает, какой из них лучше выбрать.
Служители! - Она постепенно начала исчезать из моего сна. - Я вспоминаю… что-то. Что-то очень плохое. Внезапно я стал неважен для нее. Когда она переключила с меня внимание, я снова смог дышать и воспарил в темно-сером мире, то ли мертвый, то ли единственный в своем сне.
Нет.
Я не хотел спать и быть беззащитным перед ней. Я стал сражаться за бодрствование, пытаясь вспомнить — где на самом деле было мое тело.
Я проснулся глубокой ночью, моргнул липкими глазами. На холмах дул легкий ветер. Я мог видеть, как под ним покачиваются деревья. Вдалеке я видел покрытые снегом горы. Луна была большой и круглой, цвета старой слоновой кости. Игра продолжается. Почему я так крепко спал? Голова была словно набита шерстью. Я приподнял голову и вдохнул воздуха.
Я не почувствовал ветра и не ощутил запаха леса, только себя. Пот. Запах жилой комнаты. Кровать была слишком мягкой. Я попытался сесть. Рядом зашуршала одежда, и кто-то крепко обхватил меня за плечи:
— Двигайся медленно. Давай начнем с воды.
Ночное небо было обманом, а я бы никогда не стал охотиться так снова.
— Не трогай меня голыми руками, — напомнил я Ланту. Его руки отодвинулись, и я сел. Перекинул ноги через край кровати. Комната трижды повернулась и остановилась. Все вокруг было тусклым и нечетким.
— Возьми, — сказал он и мягко втолкнул мне в руки прохладный стакан. Я ощутил его запах. Вода. Я пил, пока она не закончилась. Он забрал стакан и налил побольше. Я снова все осушил.
— Думаю, пока хватит.
— Что случилось?
Он сел рядом на край кровати. Я осторожно взглянул на него и был благодарен, что смог его увидеть.
— Что ты помнишь? – после долгого молчания спросил он.
— Я лечил детей Элдерлингов…
— Ты касался детей, одного за другим. Их было не так уж много. Шестеро, полагаю. Им всем становилось лучше, и с каждым исцеленным ребенком росло удивление Элдерлингов Кельсингры, а ты становился диковиной. У меня нет Скилла, Фитц. Но даже я ощущал, что ты стал оком бури магии, которая лилась на тебя, а затем разносилась на всех вокруг нас. И когда там не оказалось больше детей, вперед стали проталкиваться другие люди. Не только Элдерлинги, но и жители Дождевых Чащоб. Я никогда не видел таких уродливых людей. У кого-то была чешуя, у кого-то – свисающие наросты вдоль челюстей. У некоторых – когти или драконьи ноздри. Но это не было привлекательным, как у Элдерлингов. Они были как… больные деревья. И полны внезапной надежды. Они начали пробиваться к тебе, просить тебя исправить их. Ты только слегка касался их, и они оседали, их тела менялись. Почти сразу ты начал бледнеть и дрожать, но не останавливался, а они все подходили, толкаясь и умоляя. Леди Янтарь звала и трясла тебя. А ты все смотрел, а исковерканные люди все проталкивались к тебе. Тогда Янтарь сняла перчатку, схватила тебя за запястье и оттащила от них.
Моя память была похожа на разворачивающийся гобелен. Лант благословенно молчал, пока я собирал свою жизнь в единое целое.
— А с тех пор? Все в порядке? – я вспомнил толчки и кричащую толпу. – Кто-нибудь из вас пострадал? Где остальные?
— Всерьез никто не пострадал. Царапины и синяки, — он недоверчиво фыркнул. – И одна только Спарк все еще носит эти отметины. Когда ты коснулся меня и Пера, все наши раны были излечены. Я не чувствовал себя таким здоровым с тех пор… с тех пор, как меня избили тем вечером в Баккипе.
— Я сожалею.
Он уставился на меня:
— Ты жалеешь, что исцелил меня?
— Что сделал это так резко. Без предупреждения. Скилл… я не мог контролировать его.
Он смотрел мимо меня:
— Это было странное ощущение. Словно меня окунули в ледяную реку, а потом выловили сухим и теплым, словно ничего не было, — его голос стих.
— Где они сейчас? Янтарь, Спарк и Пер? – были ли они в опасности? Неужели я спал, пока им что-то грозило?
— Наверное, еще спят. Сейчас дежурю я.
— Дежуришь? Как долго я здесь?
Он слегка вздохнул:
— Вторую ночь. Что ж. Наверное, мне следует сказать, что сейчас утро третьего дня. Почти рассвело.
— По-моему, я заснул за столом.
— Ты и заснул. Мы перенесли тебя на кровать. Я боялся за тебя, но Янтарь сказала, чтобы мы позволили тебе поспать и не звали лекаря. Думаю, она волновалась, что может случиться, если лекарь коснется твоей кожи. Она просила нас быть очень осторожными, чтобы не дотронуться до тебя.
Я ответил на его невысказанный вопрос:
— Думаю, я снова контролирую свой Скилл, — мгновение я все же изучал поток магии. Она была сильна в этом старом городе, но я снова ощутил ее как нечто внешнее, а не как текущий через меня поток. Я проверил свои стены и нашел их более крепкими, чем ожидал.
— Я дал тебе порошок из эльфовой коры, — напомнил мне Лант.
— Это я помню, — я обернулся и пристально взглянул на него. – Я удивлен, что ты носишь ее с собой.
Он отвернулся:
— Как ты помнишь, отец возлагал на меня особого рода надежды, я прошел обучение. Так что я взял много полезных вещичек в наше путешествие.
Некоторое время мы молчали. Затем я спросил:
— Что насчет генерала Рапскаля? Как теперь к нам относятся в Кельсингре?
Лант облизал губы:
— Думаю, с огромным уважением, основанным на страхе. Янтарь советовала нам вести себя осмотрительно. Мы ели в наших комнатах и мало с кем общались. Никто из нас не видел генерала Рапскаля. Но от него записка, и трижды приходил один из его солдат, Элдерлинг по имени Кейз. Он был почтителен, но настаивал, что генералу Рапскалю нужно встретиться с тобой наедине. Мы отослали его обратно, поскольку ты еще отдыхал, но ни один из нас не считает, что тебе безопасно встречаться с ним наедине. Генерал кажется… своеобразным.
Я молча кивнул, но про себя решил, что личная встреча может в конечном итоге понадобиться, если я собираюсь отгонять любую опасность, которую генерал приготовит для Янтарь. После такой встречи он может просто пасть жертвой смертельной болезни, если продолжит стремиться к мести.
— Элдерлинги не нарушают выбранного нами уединения, — продолжал Лант. – Полагаю, от любопытства и просьб нас защитили король и королева. В основном мы встречались со слугами и они казались доброжелательно настроенными, — он с неловкостью добавил: — Дождевые Чащобы малоприятно отразились на части из них. Боюсь, некоторые могут попросить у тебя исцеления, несмотря на приказ короля оставить тебя в покое. Мы не хотели, чтобы ты был один, потому что не хотели, чтобы Элдерлинги застали тебя без защиты. Во-первых. И мы боялись, что ты можешь умереть.
Словно испугавшись собственных слов, он внезапно выпрямился и сказал:
— Мне следует сообщить остальным, что ты проснулся. Хочешь есть?
— Нет. Да, — я не хотел, но знал, что надо. Я не был мертв, но также не был и живым. Мое тело чувствовало себя испачканой одеждой, жесткой от грязи и вонючей от пота. Я потер лицо. Наверняка борода. Глаза опухли, на языке и зубах – налет.
— Я позабочусь об этом.
Он ушел. В комнате, подражая рассвету, становилось светлее. Ночной пейзаж на окне постепенно исчезал. Я взял балахон Элдерлингов и пошел к бассейну. Как только я опустился на колени у струи, потекла горячая вода.
Я отмокал в ней, когда вошла Янтарь. С ней был Персиверанс, но она без его помощи направилась прямо к краю бассейна. Я ответил на основные вопросы, прежде чем они спросили:
— Я проснулся. Ничего не болит. Начинаю чувствовать голод. Контролирую свой Скилл. Мне так кажется. Пожалуйста, остерегайтесь прикасаться ко мне, пока я не буду уверен.
— Как ты? Честно, — спросила Янтарь. Мне нравилось, что ее глаза остановились на мне, даже когда я размышлял, не ослабли ли мои собственные. Если Шут получил немного зрения, потерял ли я столько же своего? Я не замечал разницы. Пока еще.
— Я встал. Все еще уставший, но не сонный.
— Ты долго спал. Мы за тебя боялись, — Янтарь казалась обиженной, словно мое беспамятство ранило ее.
Горячая вода расслабила мышцы. Тело теперь ощущалось более привычным, словно я смог поместиться в него. Я снова наклонил голову и поскреб глаза, прочищая их. Я выбрался из воды. Все еще немного больно. Шестьдесят лет – не тридцать, независимо от того, как я выглядел. Персиверанс оставил Янтарь и принес мне ткань, чтобы вытереться, а затем балахон. Я спросил, вытирая ноги:
— Какое настроение в городе? Я кому-нибудь навредил?
Янтарь заговорила:
— Похоже, что нет. По крайней мере, надолго – нет. Детям, которых ты касался, кажется, лучше, чем до твоего прикосновения. Жители Дождевых Чащоб, которых ты исправил, прислали благодарственные письма. И, конечно, просьбы помочь другим. По меньшей мере трое оставили записки под дверью, умоляя тебя помочь с их изменениями. Влияние драконов или даже мест, где долго находятся драконы, вызывает болезни, и тем, кого драконы изменяют сознательно, значительно лучше, чем тем, кто просто рождается с изменениями или получает их, пока растет. Эти изменения часто смертельны для детей и всем сокращают жизнь.
— Уже пять записок, — спокойно сказал Персиверанс. – Еще две были за дверью, когда мы пришли.
Я покачал головой:
— Я не смею никому помогать. Даже под эльфовой корой, которую дал мне Лант, я чувствую, как мимо меня проносится Скилл-поток. Я не отважусь на это снова, — я просунул голову в зеленый балахон Элдерлингов. Кожа на руках была еще влажной, но я пропихнул их в рукава, повел плечами и ощутил, как одежда садится по фигуре. Магия Элдерлингов? Было ли в ткани этого балахона Серебро? Элдерлинги применяли Серебро при укладывании дорог, чтобы они всегда помнили, что они – дороги. Мох и трава не росли на них. Была ли разница между Серебром и магией Элдерлингов, которую они использовали при строительстве этого чудесного города? Как связаны эти магии? Я не знал очень многого и был рад, что Лант дал мне порошок и избавил от дальнейших экспериментов.
— Я хочу уехать отсюда, как только сможем, — я не собирался говорить этих слов, они просто слетели с губ. Я шел к двери, пока говорил, а Пер и Янтарь следовали за мной. У выхода оказался Лант.
— Согласен, — мгновенно ответил он. – Я не обладаю Скиллом, и все же шепот города с каждым днем становится сильнее. Нужно уходить отсюда. Мы должны уехать раньше, чем ослабеет доброжелательность Элдерлингов. Генерал Рапскаль может настроить людей против нас. Или они могут начать возмущаться, что ты отказываешься их лечить.
— На самом деле, думаю, это разумно. И, тем не менее, мы не можем слишком спешить. Даже если бы прямо сейчас вниз по реке отправлялся корабль, мы все же должны проститься с Кельсингрой так, чтобы не взъерошить перьев, — голос Янтарь был задумчив. – Нам предстоит долгий путь по их землям, а драконьи торговцы тесно связаны с торговцами Дождевых Чащоб. Мы должны спуститься по реке отсюда до Трехога, что в Дождевых Чащобах. Оттуда наш самый безопасный транспорт – один из живых кораблей, которые ходят по реке. Мы должны добраться хотя бы до Бингтауна, а там найдем судно, на котором пройдем через Пиратские Острова и до Джамелии. Поэтому хорошее отношение хранителей драконов может далеко доставить нас. По меньшей мере, до Бингтауна, а возможно и дальше, — он помедлил и добавил: — Потому что нам нужно дальше Джамелии и дальше Островов Пряностей.
— А потом, после края любой проверенной карты, которую я когда-либо видел? – спросил я.
— Воды, чуждые тебе, другим будут родной гаванью. Мы найдем путь, который приведет нас туда. Много лет назад я нашел свою дорогу к Бакку. Я могу снова найти свой путь – обратно на мою родину.
Его слова не слишком меня успокоили. Даже просто стоять было тяжело. Что я с собой сделал? С облегчением я уселся на один из стульев.
— Я собирался путешествовать один, налегке. Продумывая свой путь по ходу дела. Я совершенно не планировал такого путешествия, у меня нет запасов, чтобы брать кого-то с собой.
Послышался мягкий перезвон, и открылась дверь. Слуга вкатил в комнату маленький столик. Закрытые блюда, стопки тарелок; очевидно, еда для всех нас. В открытую дверь проскользнула Спарк. Она выглядела чистой и ухоженной, но я видел по ее глазам, что она мало спала.
Лант поблагодарил слугу. Мы молчали, пока за ним не закрылась дверь. Спарк начала снимать крышки на подносе, пока Персиверанс расставлял тарелки.
— Тут тяжелая туба для свитков, на которой красуется забавный герб: курица в короне.
— Коронованный петух – герб семейства Хупрусов, — сказала нам Янтарь.
Дрожь прошла по моей спине:
— Это отличается от петушиной короны?
— Отличается. Хотя я задавалась вопросом, нет ли между ними древнего родства.
— Что за петушиная корона? – спросила Спарк.
— Откройте послание и прочтите, пожалуйста, — сказала Янтарь, игнорируя вопрос. Персиверанс передал его Спарк, а та – Ланту.
— Оно адресовано посланникам Шести Герцогств, что, полагаю, означает — нам всем.
Лант сломал сургучную печать, достал лист превосходной бумаги и скользнул по нему взглядом:
— Хм. Слухи о твоем пробуждении пронеслись от кухни до тронного зала. Сегодня вечером мы приглашены на ужин с хранителями драконов Кельсингры. Если позволит здоровье принца Фитца Чивэла, — он поднял на меня глаза. – Я узнал, что по рождению хранители – жители Дождевых Чащоб, которые вместе с драконами отправились на поиски Кельсингры или хотя бы мест, пригодных для жизни драконов. Их было немного — полагаю, меньше двадцати. Остальные, разумеется, пришли сюда позже. Люди Дождевых Чащоб ищут лучшей жизни — бывшие рабы, другие жители. Некоторые хранители выбрали себе жен из новичков. Их послы к королю Дьютифулу представились как выходцы из многолюдного процветающего города. Но то, что я видел здесь, и то, что слышал от слуг, выдает совсем другую историю, — рассуждал он. – Чистое везение, что людей оказалось достаточно, чтобы они могли сохранять город хотя бы на уровне деревни. Народ Дождевых Чащоб считает, что когда они живут здесь, изменения наступают быстрее, и редко – в лучшую сторону. Как вы видели, в Кельсингре родилось немного детей, и их изменения не всегда к лучшему.
— Отличный доклад, — сказала Спарк, неплохо имитируя голос Чейда. Персиверанс фыркнул, прикрывшись рукой.
— Верно, — согласилась Янтарь, и щеки Ланта порозовели.
— Он хорошо натренировал тебя, — сказал я. – Как думаете, зачем они собираются и зовут нас поужинать с ними?
— Чтобы поблагодарить тебя? – Персиверансу казалось невероятным, что это не пришло мне в голову.
— Они устроят предварительные переговоры с нами. Таков путь торговца, — вздохнула Янтарь. – Мы знаем, что нам нужно от них. Свежие припасы и переправа настолько далеко на юг, насколько мы сможем получить от них. Вопрос в том - что они потребуют от нас взамен?
Глава третья. В горах.
Это был очень короткий сон. Человек с белым, как мел, лицом, одетый в украшенные золотом зеленые одежды, шел по пляжу. Причудливое существо примостилось на пятачке земли над пляжем и наблюдало за ним, но человек не обращал на него никакого внимания. Цепь петлями свисала с его руки. Она блестела, словно ее следовало носить как украшение, но выглядела гораздо прочнее. Человек подошел к месту, где песок бурлил и вспучивался, и остановился, с улыбкой наблюдая. Из-под земли полезли змеи. Они были большими, длиной с мою руку, и мокрыми, а их чешуя переливалась яркими оттенками синего, красного, зеленого и желтого. Человек набросил на голову синей змеи цепь, которая тут же превратилась в аркан, и поднял ее над землей. Змея извивалась, широко раскрыв пасть и сверкая белыми острыми зубами, но не могла вырваться. Бледный человек поймал в свой силок другую змею - желтую. Затем он попытался поймать красную, но та вывернулась у него из рук и быстро заскользила прочь в сторону моря.