— А мне, прикинь, родаки компьютер купили, — похвастался довольный Женька.
— Какой еще компьютер?
— Настоящий! Спектрум. Слыхал?
— Эт как у Генки Рыжего? Ну да, круто!
— Круто, — согласился довольный Женька, но тут же тяжело вздохнул, — только мне его не видать, блин, как своих ушей. Всё из-за исторички этой, дуры! Батя купил еще месяц назад, хотел мне подарить, а со школы как позвонили, сказал, что я его не получу. Такой вот подарок, сука.
— Да сами виноваты, спалились, как салаги. А кто родителям-то настучал? Депресука?
— Не-а, — ответил Вареник, — батя говорит, это мамаша Люськина всех сразу обзвонила, ну она же тогда дежурила на вечере в школе. Родительский комитет, чтоб его! Рассказывала всем, как мы пили в туалете, курили, а ты потом ещё и училку довёл до слёз.
— Понятно.
Вареник вдруг резко засмеялся, словно вспомнил очень смешную шутку или анекдот. Игорь удивленно смотрел на друга, ему было непонятно, что такого смешного сейчас произошло.
— Ты чё, Варёный?
— Прикинь, — хохоча, стал выдавливать из себя Женька, получалось плохо, из-за смеха было трудно понять слова, — прикинь, мы сейчас у Депресуки под окнами бухаем. Я только сейчас понял. Вот прикол еще и сейчас запалиться.
— В смысле — под окнами? Ты чего несешь-то?
— Дык, вот дом её. — Женька показал рукой на стоящую рядом двухэтажку, — она же здесь в Бермудах живет. Вот дом её, а вон и окно как раз сюда смотрит. Я ж к ней ходил осенью, когда реферат сдать забыл, вот и относил домой.
Игорь только сейчас обратил внимание на это окно. Деревянная двухэтажка стояла почти вплотную к зданию почты, их разделяла только узкая дорожка. Дом, казалось, спал, свет нигде не горел кроме одного окна на первом этаже. Именно того окна, на которое показал Вареник. За этим окном не спали, там горел свет, занавески были не задернуты, и Игорю было видно, что происходит в комнате. Он видел, что там не спят, женщина в этой комнате не спит. Игорь видел её. А еще Игорь понял, что праздник к ней тоже так и не пришел.
Свет в окне был неяркий, но Игорю была отчетливо видна почти вся комната. В комнате была вовсе не учительница истории, Игорь даже не сразу узнал её, если бы Вареник не сказал, что это её окно, точно бы не узнал. Это была не Депресука, а другая, совсем другая женщина. Вместо засаленных волос, наспех собранных в хвост, была красивая прическа. Женщина явно долго её делала, старалась. Вместо уже привычной мешковатой шерстяной кофты и длинной черной юбки, красивое, строгое вечернее платье цвета лазури. Привычных громадных уродских очков не было вовсе. Лицо было видно плохо, но Игорь догадался, очки убраны в эту ночь не просто так, вообще всё это не просто так, а для кого-то. Кто-то должен был увидеть её красивой, увидеть нарядной, увидеть просто другой. Женщина кого-то ждала. Но праздник к ней не пришел. Она была одна.
Женщина сидела за небольшим столом абсолютно одна. Перед ней были блюда с приготовленными салатами и закусками, но всё было практически не тронуто. По крайней мере, так виделось Игорю. Посреди стола стояли два красивых подсвечника с длинными свечами, их так и не зажгли в эту ночь, и открытая бутылка шампанского. Женщина смотрела телевизор, периодически брала со стола бокал с шампанским, делала короткий глоток и возвращала его на стол. Второй бокал стоял рядом пустой.
— Игорян, ты чё завис? — сказал вдруг Женька, толкая Игоря в бок, — пошли в клуб, а то время-то идёт.
— Слушай, ты иди, Варёный, а я домой, наверное, пойду. Настроения нет ни фига, да и батя протрезвеет — всыплет мне еще и за дискач. Я же без спросу свалил.
— Ну смотри, как хочешь. — Вареник подозрительно покосился на друга и пожал плечами, — давай тогда, с новым годом!
Женька протянул Игорю руку и, быстро попрощавшись, развернулся и пошел в сторону ДК. Игорь тоже спустился с крыльца, но уходить не стал, лишь сделал вид, что уходит, подождал, пока Вареник скроется из виду и вновь поднялся на крыльцо. Одинокий свет окна на первом этаже не собирался его отпускать.
Женщина больше не смотрела телевизор. С бокалом в руке она стояла спиной к окну и медленно раскачивалась из стороны в сторону. Она танцевала. Мерно покачивая бедрами, она стала кружить по комнате, глаза были закрыты. Игорь не мог слышать музыки, под которую она двигалась, но он сразу представил её. Это была красивая музыка. Чертовски красивая и очень грустная мелодия. Просто женщина в комнате танцевала одна, очень красивая женщина, а значит, музыка просто обязана была быть красивой. И грустной. Потому что праздник к ней не пришел.
Игорь не мог оторвать от неё глаз, но и видеть больше этого не мог. Ему было стыдно. Он вдруг понял, что часть её праздника украл он. Он не виноват в том, что она одна, но именно он своими жестокими словами несколько дней назад лишил её какой-то части радости. И мало того, он и у себя это украл. Он и только он виновник того, что не получается почувствовать этот чёртов праздник. Себя лишил такой возможности и вот у этой прекрасной женщины отнял пусть маленькую, но возможность радости в эту новогоднюю ночь.
Спустившись с крыльца, Игорь быстрыми шагами пересек узкую дорогу и оказался у подъезда старой двухэтажки. Успокоившийся было дождь вдруг стал усиливаться. Дверь в подъезд была не заперта, хотя Игорь даже удивился, что она вообще была. Покосившаяся, с дырой в самом центре, но дверь была. В Бермудах это было настоящей редкостью.
Почему? Почему эта женщина, очень красивая женщина живет в таком месте? Как так получилось? Так не должно быть! Это неправильно! Быть может, это как раз место крадёт её красоту? Ведь Игорь тоже раньше её не замечал. Это неправильно! Несправедливо и неправильно!
Войдя в пахнущий мочой и дымом подъезд, Игорь без труда определил нужную дверь. За дверью была слышна музыка. Чертовски красивая и очень грустная музыка. Дрожащей рукой Игорь нажал на обгоревшую кнопку дверного звонка. За дверью раздалась короткая звонкая трель, и через секунду музыка утихла. Игорь не был уверен, что сможет вернуть праздник этой женщине, он просто хотел попытаться. Попытаться вернуть то, что украл несколько дней назад и у себя, и у неё. Ощущение праздника.
За дверью послышалась легкая суета. Игорь закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он вдруг испугался, захотелось броситься наутек, но тело не слушалось, оно делало так, как надо. Так, как должно быть.
Время, казалось, просто остановилось. Игорь, словно окаменев, стоял у старой двери и ждал. Он не знал, чего ждет и зачем вообще это делает, но почему-то был твердо уверен, что так правильно. Так правильно потому что... правильно. Ну не мог он даже сам себе объяснить почему. Просто был уверен и всё тут.
Дверь не открывали. Сердце колотилось с бешеной скоростью, работало на запредельных оборотах. Игорь каждой клеткой тела ощущал каждый удар.
Беги! Уходи! Беги! Вали отсюда! Тебя здесь не ждут! Уходи!
Охватившая его паника, словно истеричная дура, кричала, убеждала уносить ноги, пока не поздно, но при этом цепко держала за горло ледяными руками, не позволяя даже пошевелиться.
За дверью вдруг послышались мягкие шаги, Игорь глубоко вдохнул и открыл глаза. Замок дважды щелкнул, дверь распахнулась, и на Игоря обрушилась теплая волна света и головокружительно приятных нежных запахов. Несколько секунд потребовалось, чтобы привыкшие уже к темноте коридора глаза смогли видеть как прежде, чтобы Игорь смог разглядеть прекрасную женщину, появившуюся в дверях. Эльвира Юрьевна была по-настоящему красива.
Раскрасневшаяся от выпитого вина, со счастливой слегка кокетливой улыбкой на милом, пусть и уставшем лице, она появилась в дверном проеме всего на мгновение. Мгновение, которого Игорю хватило, чтобы увидеть всю её красоту, узнать её тайну. Мгновение, за которое он понял, что сейчас натворил. Он её РАЗОЧАРОВАЛ.
Появившаяся перед Игорем прекрасная женщина исчезла в тот же миг. Просто потому что Игорь разочаровал её своим появлением. Да, именно разочаровал. Игорь понял это и тут же пожалел, что не поддался панике и не сбежал. Женщина ждала не его! Она ждала кого-то другого, кто должен был принести ей счастье, радость, возможно даже любовь. Она ждала праздник и ему открывала дверь. Но появился Игорь, и он её разочаровал. Его появление было женщине абсолютно не нужно, и она сразу исчезла. Вместо неё перед Игорем стояла строгая учительница истории, Депресука.
— Руденко? — удивленно спросила Эльвира Юрьевна нежданного гостя, улыбка на её лице пропала вместе с той красивой женщиной. — Ты чего? Поздно вроде...
— Я извиниться, Эльвира Юрьевна, — еле слышно выдавил из себя Игорь, — шел вот мимо, извиниться, в общем, надо. Я так думаю. Нет, знаю. Надо... — Игорь сделал глубокий вдох, пытаясь хоть как-то привести в логический порядок мысли, но ничего вразумительного выдать так и не смог.
— Извиниться?
— Да. Знаете, Эльвира Юрьевна, у меня мамка говорит, что в Новый год нужно входить без долгов и обид. Примета такая, вроде. Вот я и пришел. Извиниться, в общем, — всё так же, еле слышно, скороговоркой выпалил Игорь. — Я честно, извиниться просто.
Эльвира Юрьевна молчала. Просто молчала и смотрела Игорю в глаза, словно пыталась разгадать, прочесть что же такое пытается донести до неё нерадивый ученик, какую мысль. Видно же, парень старался и предмет ведь знает. А выразить своими словами, сформулировать, не может.
От её взгляда Игорю было не по себе. Он чувствовал, что жутко краснеет, лицо просто горело от стыда. Но и отвести взгляд от её строгих синих глаз он не мог.
— Простите, пожалуйста. — Игорь сам себя не услышал, голос пропал полностью.
И вдруг она улыбнулась. Честно, искренне и чертовски обворожительно. Это вновь была она! Не Депресука, а прекрасная милая женщина, которую Игорь боялся уже не увидеть никогда. Это вновь была ОНА!
— Знаешь, Руденко, а я вот другую примету знаю. — сказала она, улыбаясь. — Если в Новый год первым в дом войдет мужчина, то в доме будет достаток. А ты, я смотрю, как раз самый что ни на есть настоящий мужчина. Ну раз не боишься признавать свои ошибки. Так что проходи. — Эльвира Юрьевна чуть отодвинулась в сторону, приглашая гостя в свою квартиру, — Достаток мне совсем не помешает.
— Так, Руденко, давай всё же по существу. — Следователь снял очки, положил на стол и устало потер пальцами переносицу, — кто-то кроме тебя приходил к Эльвире Юрьевне в ту ночь?
— Нет, наверное. Я не знаю.
— Так нет или не знаешь?
— Не знаю, она ждала...
— Это я уже слышал, Руденко. Кого она ждала? Кого?
— Мужа. Бывшего. Она говорила что всегда...
— Что всегда?
— Ждет его всегда. Каждый Новый год ждет. И в ту ночь ждала.
— Погиб её муж. Понимаешь? Погиб. Два с половиной года уже как погиб. Или ты хочешь сказать, что она не знала этого?
—Я не знаю. — Игорь был растерян, он устал от этих вопросов, — она не говорила, что погиб. Ждала его.
— Ну допустим. Что ты там делал?
— Я же говорю, пришел извиниться. Она пригласила чаю выпить с тортом. Сидели, разговаривали, а потом я ушел, и все.
— Да ничего не все, Руденко! — следователь взял со стола очки и вновь водрузил их на нос, — не все! Твой товарищ, Варенков, утверждает, что вы вдвоем распивали возле дома учительницы водку. Было дело?
— Ну да. Вареник сам её из дома притащил.
— Он утверждает, что водка была твоя, но не суть. Затем он ушел на дискотеку в ДК Офицеров, а ты зачем-то пошел к учительнице. Так?
— Так. Только водку Вареник принес.
— Да мне плевать, кто её принес! К учительнице этой, Депресуке вашей, ты за каким хером поперся ночью? Конфликт у вас был? Был! Ну и что прикажешь думать, если ты последний кто видел, её получается?
— Да я же говорю, — Игорь практически закричал, голос предательски дрожал, и вышло слишком нервно, — я извиниться пошел к ней. Просто извиниться, вот и все. Она пригласила войти, попили чаю, поговорили, и я ушел. Просто разговаривали.
Игорь только сейчас вдруг понял, какая картина складывается в голове у следователя, да и у всех вокруг, пожалуй. Очень логичная картина, надо признать, хрен подкопаешься. С училкой поругался? Да! Пьяный был? Да! Ночью пьяный к ней пошел в одиночку? Да, черт подери! Ну и на кого еще можно подумать при таком раскладе? Только на него, на Игоря. Не преступление, а мечта любого следака, ни к одному факту, улике или даже мотиву не придерешься. Все ровно и гладко, все против подозреваемого. А у него только слова в арсенале защиты и больше ничего. Слова пятнадцатилетнего пацана. Кого они вообще волнуют?
Да, Игоря ни в чем не обвиняют. Просто потому, что преступления как такового нет. Игорь вот он, пожалуйста, с мотивом, возможностью и без алиби. А преступления нет. Оно вроде как гипотетически существует, но фактов, что оно случилось, нет. Так что никакой Игорь не подозреваемый, пока. Но все вокруг открыто или полунамеками дают ему понять, что он в чем-то виноват. Они всё уже решили для себя и вынесли вердикт. Преступления нет, а виновного уже выбрали. И Игорь их даже понимал, он ведь точно так же подумал бы, не будь сейчас на своем месте. Точно так же поспешил бы заклеймить человека раньше времени! Но сейчас он был на своем месте. Один и на своем. И что делать, он не знал.
— Ну вспоминай, Руденко! Вспоминай! — следователя явно тоже раздражала вся эта ситуация с мифическим преступлением, — вспоминай, о чем разговаривали? Может, она говорила чего-нибудь или о ком-нибудь? Вот, о чем вы разговаривали? Ну, хоть имена там какие или место... Вспоминай.