– Кто приходил?
– Минут через тридцать после вас приехали двое, машина здоровая, черная, а рожи такие, ясно сразу – бандиты.
– И что?
– Тоже соседей опрашивали, удостоверением мне тыкали, мол, из милиции, только разве ж я совсем слепая?
– Что вы им сказали?
– Да ничего не сказала. Сказала только, что видела, как Тамара вечером на такси приехала, а больше знать ничего не знаю. Так они давай спрашивать, не приходил ли кто еще.
– А вы?
– Правду и сказала: говорю, только из милиции приходили. А больше ни-ни.
Видимо, мое удостоверение бабулька толком не рассмотрела. Что ж, оно к лучшему.
– Они квартиру не смотрели?
– Кто ж их пустит? Я их проводила и на лестничной клетке стояла, пока не ушли, в машину свою сели и уехали.
– Вы все-таки будьте осторожней, – сказала я, достала блокнот и записала на листке свой номер, – если что интересное случится, вообще, если хоть что-то случится, сразу позвоните мне, хорошо?
– Думаете, Тамарка с бандитами связалась?
– Это мы и пытаемся выяснить. Скажите мне, Тамара в какой школе училась?
– В двенадцатой.
– Она еще существует? – спросила я на всякий случай.
– Старую снесли, но новую построили, недалеко от прежней. Со двора выйдете на дорогу и прямо идите, она по левой стороне стоит, сразу за больницей.
– Спасибо, – поблагодарила я и отправилась в школу.
Времени было три часа дня, но я понадеялась, что повезет, и я кого-нибудь застану. Школу я, действительно, сразу увидела. Это было большое здание красно-белого цвета, довольно футуристично выглядящее по сравнению с советскими образцами. Она была окружена забором, но калитка открыта, и даже несколько детей покидали ее чертоги. Внутри школа тоже выглядела образцово. У дверей меня встретил охранник, я недолго думая, сунула ему удостоверение, отчего сразу попала в кабинет завуча, так как директора не было. Завучем оказалась очень сухощавая низенькая женщина с седой редкой шевелюрой. Лицо ее было таким старым и сморщенным, что я только диву далась, как она еще жива, не то, что работает. Вот уж правда, быть учителем – тяжкий труд. Я пропела ей песню про то, что администрация планирует сделать специальный выпуск газеты о школах города, с целью чего я отправлена посетить их, чтобы собрать материал.
– Даже не знаю, что о нас и рассказать, – развела она руками. Голос был сухой, я сразу же представила бедных учеников, которых она отчитывает, – школа-то у нас совсем новая, про нее особо говорить нечего. Разве только ей самой гордиться. Старая совсем разваливалась, даже уже штукатурка осыпалась кусками, чуть не пришибло пару раз ребят. А администрации все равно, хотя директор носилась туда с жалобами и просьбами.
– Значит, отреагировали? – я обвела взглядом новый кабинет.
– Отреагируют они, – махнула она рукой, – только статьи писать и горазды.
Это был камень и в мой огород, но я предпочла его не заметить, тем более, что старушка и не собиралась извиняться.
– Это все Ярослав Петренко постарался, – на этих словах я насторожилась, – он в старой школе учился, жил тогда в этом районе. Четыре года назад приезжал на встречу выпускников и все жалел нас, мол, как же мы тут работаем и детей учим. А летом взял и новую отгрохал, прямо к первому сентября. Сам людей нашел, все на свои деньги сделал.
Судя по восторгам, товарища Петренко должны тут на руках носить при каждой встрече.
– Благородный поступок, – кивнула я, – откуда же у него такие деньги?
– Так он человек в нашем городе известный, – покачала головой она, дивясь моей неосведомленности, – всего сам добился. Когда учился, непутевый был, с двойки на тройку перекатывался еле-еле, но это больше из-за лени все, мальчишка был смышленый. Но ленился, потому и в армию угодил, отслужил, вернулся и бизнесом занялся. И видите, как удачно получилось?
– Так он сюда частенько наведывается, значит?
– Не частенько, но по мере возможности. Вот тогда приезжал, потом в новую школу заезжал поначалу, узнать, все ли нормально. Потом долго его не было, а два месяца назад их выпуск встречался, сразу после экзаменов школьных, вот он приезжал. Учеников-то уже не было, лето, но работа еще шла, так что в школе все и организовали.
– Его тут любят, – заметила я.
– Так за что ж его не любить? Человек своих денег не пожалел, чтобы детям школу построить, а правительству на все наплевать, – она махнула рукой.
– Когда он шалопаем был, наверное, его не так любили.
– Да дети же, – ответила она с легким укором, то ли на мой вопрос, то ли в сторону цветов жизни, – что с них взять? Мы думали, он после девятого класса в ПТУ уйдет, а он остался нас еще два года мучить. Это все из-за Томы Скворцовой, любовь у них была.
– Что вы говорите? – сказала я точь-в-точь, как Куравлев в фильме про Ивана Васильевича.
– Ага, – усмехнулась она, – носился за ней, как сумасшедший, в школе и после школы. Прохода не давал. А она на него внимания не обращала. Тома умненькая девочка была, собиралась в журналисты, хотела знаменитой стать. Теперь, наверное, локти кусает.
– И чем закончилась история?
– Да ничем. Он так и бегал за ней все школьные годы. А после сразу в армию пошел. Тамара в Москву подалась, отучилась там, потов вернулась, в местной газете работает. Знаменитой, как можно догадаться, не стала.
В голосе завуча теплоты к бывшей ученице я не заметила, видимо, все положительные чувства уходили на Петренко.
– Они не общались после школы?
– Не знаю, – пожала она плечами, – на встречах выпускников беседовали, но, скорее, по нужде, чем по желанию.
– Как думаете, у Петренко остались к ней чувства?
– Не смешите меня. Ярослав стал красивым мужчиной при деньгах, а Тамарка… – тут она немного помялась, – она, наоборот, осунулась вся, такая была девка в молодости, красавица, всегда ухоженная… Она с ним все пыталась заговорить, еще четыре года назад, но он явно интереса к ней не проявил.
Я задала еще несколько вопросов, уже касательно самой школы, после чего удалилась, торжественно пообещав прислать им номер газеты. Дошла до автобусной остановки и поехала домой.
Значит, у Петренко и Скворцовой были интересные отношения. Он ее любил, а она дала ему от ворот поворот, ища лучшего кандидата. Спустя десяток лет о своем выборе пожалела, но Ярослав Александрович ответных чувств не проявил. Видимо, потому его звонок вызвал у нее удивление, общение их не очень-то складывалось. И что дальше? Она думала, будет вспоминать о прошлом, а он ее окунул в сугубо настоящее, и оно ей не очень понравилось? Тем не менее, она ввязалась в историю, раз уж настроение ее резко переменилось. Как ни крути, выходило, что Петренко в этом деле замешан, а вот хорошо это или плохо? Решать Миронову, конечно. В каких они отношениях? На ужине вели себя довольно дружественно, но это ни о чем не говорит. Прежде чем сообщать Миронову полученную информацию, я решила еще немного разузнать о Петренко, с целью чего и позвонила Олегу. Он моему звонку порадовался, я вытащила его в кафе, потому что с утра ничего не ела. Я уплетала суп, когда он появился, помахал мне рукой и сел за стол, оценивая обстановку вокруг. Узнав о причине нашей встречи, Олег одновременно загрустил и разозлился.
– Зачем тебе Петренко, скажи мне на милость?
Я пожала плечами.
– Я с ним случайно познакомилась, вот хочу понять, что за человек.
Олег немного поразмышлял, глядя на меня, потом вздохнул и сказал:
– Петренко – бизнесмен. Работает, в основном, с Москвой и Питером, чем точно занимается, не знаю, что-то связанное со строительством.
– Ага, – покивала я, – а неофициально?
Олег от этих слов дернулся, а потом грустно вздохнул, из чего я сделала вывод, что на правильном пути. Отвечать, однако, он не спешил, вместо этого сурово спросил:
– Опять на истории потянуло?
– Олежка, ты же понимаешь, не ты расскажешь, так я все равно узнаю. Только времени больше потрачу.
– И здоровья лишишься, – бросил он в сердцах, – ничему тебя жизнь не учит.
– И все-таки, кто у нас Ярослав Александрович?
Олег снова вздохнул, потом сказал:
– Он держит в городе всю проституцию.
– Иди ты? – уставилась я на него, – не ты ли мне говорил, что Миронов весь город к рукам прибрал?
– Я говорил, практически весь. И это бы прибрал, если бы не Петренко.
– Как же наш пострел тут поспел?
– Подробностей я не знаю, давно это было, лет двадцать назад. Говорят, появился он внезапно, сразу после армии. Начал свои законы внедрять, никто его всерьез не воспринял, конечно. А он всем показал. В общем, была война, а итогом стал передел сфер влияния. Петренко отошли все эти притоны, с тех пор и владеет.
– А парень-то не промах.
– Вот именно, – язвительно ответил Олег, – потому и прошу, не лезь в это дело, куда бы ты там ни лезла. Ярик очень опасен.
– Страху-то нагнал, – усмехнулась я, он поморщился в очередной раз.
– А то я не знаю, что на тебя все равно не подействует.
Я мирно улыбнулась, и оставшееся время мы провели в более спокойной обстановке. После кафе он предложил отвезти меня домой, но я как раз увидела свою маршрутку, потому отказалась и направилась к ней. Домой я ехала в раздумьях, в прочем, это состояние становилось для меня уже обычным. Вышла на остановке, направилась к дому, но тормознула у газетного ларька, краем глаза что-то заметив. Взглянула на прилавок и мысленно простонала. Одна из местных ежедневных газетенок выпустила номер, на обложке большая фотография: я под руку с Мироновым, он смотрит на меня, я улыбаюсь куда-то мимо фотоаппарата. Сверху заголовок: новая жизнь новой власти. Покачав головой, я пошла дальше.
Дома некоторое время валялась с книгой, обдумывая, что буду завтра доносить Миронову о деле, а потом решила лечь спать. Сняла джинсы, тут щелкнул замок, я обернулась и увидела в дверях Женьку. Зол он был без меры, я села на диван и сложила руки на коленях. Он замер передо мной, засунув руки в карманы. Я подняла на него взгляд, Женька не выдержал, схватил меня за руку, поднял, прижал к стене и проорал:
– Какого черта ты делаешь?!
– Что я делаю? – вклинилась я, но он пихнул меня назад на диван, потом вытащил из внутреннего кармана пиджака газету и бросил ее рядом со мной. Я тяжко вздохнула.
– Ты что, – наклонился он ко мне и заговорил с опасными интонациями, – решила спутаться с моим отцом? Думаешь, ноги раздвинешь перед ним, и он станет послушным?
– Ты все неправильно понял.
– Неужели? – усмехнулся он и сел рядом, – так объясни мне, как понимать это. – Женька тряхнул газету.
– Вообще-то, я на твоего отца работаю, – напомнила я ему, – он меня обязал идти на этот ужин с ним. А если ты думаешь, что я от большой радости с ним под руку хожу, то ошибаешься.
Женька некоторое время смотрел на меня, сцепив руки в замок, потом отвернулся.
– То есть между вами ничего нет?
– Ты с ума сошел? – посмотрела я на него хмуро, он усмехнулся.
– Ах, да, прости, я забыл, что ты бережешь свою честь.
Я разозлилась на эти слова, хотя выходило, что так оно и есть.
– Зато ты свою не бережешь, – все-таки ответила я и тут же схлопотала пощечину. Потерла щеку, было, действительно, больно.
– Предположим, я тебе поверю, – продолжил он, – отец, конечно, не такой дурак, чтобы трахать тебя и на свет выставлять при этом.
Я встала, взяла со стола сигареты и закурила. Только после этого вспомнила, что стою перед Женькой в трусах и маечке, а он меня увлеченно разглядывает, и торопливо уселась в кресло. Он хмыкнул, но потом снова посерьезнел:
– Это еще не все. – Я вздохнула. Кто бы сомневался. – Я хочу знать, что ты затеваешь.
– В каком плане?
– На этом самом ужине тебя видели с Петренко Ярославом, знаешь такого?
– Там познакомились.
– Конечно, – согласился Женька, – а вот охранник утверждал, что вы довольно мило общались, настолько, что руки Петренко были в области твоего декольте.
Я нахмурилась, и откуда такие глазастые охранники берутся?
– Плохо смотрел твой охранник. С Петренко меня познакомил твой отец, когда мы уходили, Петренко подошел ко мне и пихнул визитку в разрез платья, инициатива была исключительно его.
– Кто бы сомневался. А с его ребятами ты тоже случайно каталась?
Я насторожилась. Единственными, кто приходил на ум, были два громилы, спутавшие меня с Катей.
– Где я с ними каталась? – устало спросила я.
– А помнится, ты как-то заехала в клуб, сказала, что гуляла. Охранник поведал, что приехала ты на джипе и радостно ручкой помахала двум паренькам на прощание. Номер он запомнил, на всякий случай. Вот и выходит, что гуляла ты с ребятками Петренко. Что на это будешь выдумывать?
Женька смотрел насмешливо, но я понимала, это всего лишь прикрытие, если понадобится, он меня сам прихлопнет, как муху. Охранник в очередной раз удивил, не иначе как их в ФСБ всех набирали. А ребятки, оказывается, Петренко. Это интересно.
– Ты, конечно, мне не поверишь, – начала я, – но я, правда, поехала погулять. Вышла в центре и шаталась, забрела в один двор, там меня, недолго думая, эти двое и сгребли.
– Иди ты? – деланно удивился он, – продолжай, мне жутко интересно.
– Завязали глаза и привезли в какой-то гараж, – продолжила я зло, – начали вопросы задавать про мужа. Я им сразу и сказала, вы меня спутали с кем-то, нет у меня никакого мужа, паспорт посмотрите. Они посмотрели, посовещались, и отпустили меня.
– Так просто взяли и отпустили?
– Я им сказала, что ты мой дружок.
– И они сразу поверили, усадили тебя в машину и ко мне отвезли?
– Не сразу, – не стала я спорить, – я им свой адрес назвала и сказала, не верите, спросите, чья тачка постоянно торчит под моими… – тут я осеклась, поняв, что Женьке эту фразу выдавать не стоило. Он разозлился еще больше, даже желваки заходили.
– Что дальше?
– Они позвонили кому-то, – торопливо продолжила я, – через десять минут извинились, мол, спутали меня, глаза завязали и вывезли оттуда. Потом повязку я сняла, а они меня до клуба подбросили, потому что недалеко было. Вот и все.
От истины я немного отступила, потому что на обратной дороге верзилы глаза мне не завязывали, но я решила, что так будет безопаснее. Некоторое время Женька размышлял. Ход его мыслей понять было несложно. Во-первых, стоит ли мне верить. Этот вопрос и меня интересовал. В том плане, что если Женька мне не поверит, то мало не покажется. Дальше, если предположить, что я не вру, догадаться несложно: с какой замужней девушкой меня легко спутать? Вывод напрашивается сам собой: ребята Петренко очень интересуются Марком, и, как мне кажется, Женьке самому станет интересно, почему.
– Олег сказал, на него напали в твоем подъезде? – совершенно неожиданно для меня задал вопрос Женька. Эко его кривая вывела. Видимо, мыслил он как-то иначе.
– Было дело, менты думают, ограбить хотели.
– А ты что думаешь?
Я пожала плечами.
– Такой возможности я не исключаю.
– Но?
– Что ты заладил? – разозлилась я, – я знать не знала, что эти ребята были от Петренко, что им надо, тоже не знаю. Но естественно, раз уж адрес я им сама сказала, они могли захотеть со мной пообщаться еще раз.
Он встал и сказал:
– Поживешь пока у меня.
Я закатила глаза.
– Ничего умнее не придумал? Я не могу сидеть взаперти у тебя дома, я работаю вообще-то.
– Да неужели, – усмехнулся он, видимо, намекая на мои выходы в свет, – сказал, будешь жить у меня, значит, будешь. Собирай вещи.
– Не поеду я, – я встала и выставила подбородок. Он даже немного удивился.
– Я что-то непонятно сказал?
Я продолжала стоять, а он вдруг резко скрутил меня и повалил на диван, руки зажал над головой, задрал майку и стал целовать мою грудь. Я пробовала извиваться, но получалось плохо. Рука его спустилась к моему бедру и скользнула между ног. Несмотря на всю абсурдность ситуации, я возбудилась, Женька понял это, посмотрел на меня, а я сказала:
– Отпусти!