Наплыва неконтролируемых зомби, скелетов, активации масштабных боевых и опасных чар отцы (и матери) города не опасались. Кроме того, что за любую ошибку тут же следовал огромный штраф или тюремная камера (порой долговая тюрьма и рабский загон) и избежать наказания ни у кого не получалось, так ещё и все студенты школы давно были не импульсивными мальчиками и девочками. Каждый учащийся в школе чародеев уже закончил обучение школы послушников и подмастерьев, где в него были вбиты все нужные требования ТБ.
Для отработки и изучения домашних заданий имелись полигоны и лаборатории за небольшую плату.
Деньги на весь этот учебный процесс студенты зарабатывали самостоятельно или тратили личные сбережения, жили на родительские, родовые или клановые субсидии.
Я, как мелкий (очень мелкий) чиновник пользовался рядом послаблений. Не платил за обучение и экзамены, имел существенную скидку за аренду полигона и лаборатории, отчислял всего пятнадцать процентов налога от своего дохода, в то время как простые граждане не зависимо от своего положения в обществе выплачивали до пятидесяти. К тому же, на службу меня вызывали невероятно редко, просто мечта героя Райкина (был такой комик в советскую эпоху, и мне хорошо запомнилось его выступление о том, какую работу он бы мечтал получить) и сильно не напрягали. Всё потому, что приказом леди Аврейсии я был младшим советником, фактически нештатный сотрудник, запасной.
Но был и минус - жалование я не получал. Совсем. Ни монетки.
Видимо, считалось, что все преференции, что я имел, должны были замещать зарплату.
За тот месяц, что я жил в этом мире, меня вызывали всего дважды - сортировал жалобы от городских бедняков и гостей города без лишнего золотого в кармане. Обращения таких людей (и нелюдей) могло ждать решения суда или старшего чиновника по году. Занятие было не пыльно, знай себе раскладывай по ящикам листы бумаги или пергаменты по схожести фактов: нападение городских бандитов, нападение ручной нежити, нападение дикой бесконтрольной нежити (или иного монстра) и так далее.
Сегодня меня вызвали в канцелярию на работу в третий раз и поставили задачу: помочь стражникам в городской тюрьме этой ночью.
- Работка не пыльная, только холодная и местами вонючая, - пояснял мне пожилой стражник, проводя экскурсию по мрачным сырым и холодным коридорам подземных уровней городской тюрьмы. И так из-за пещерного расположения города здание тюрьмы не отличалось комфортом, так и чем ниже располагались камеры, тем хуже там были условия. Верхние камеры, хотя бы, ветерком продувало, вонючий воздух не скапливался, сырости поменьше было.
- Только смотреть и всё? - уточнил я свои обязанности, о которых мне кратко рассказали ещё в городской канцелярии.
- Только смотреть и всё. В случае чего позвони вот этим колокольчиком. Но это на крайний случай: тебе плохо станет или душегубцы драку со смертоубийством устроят, покалечат кого, вот тогда и звони. А на разные мелочи внимания не обращай.
Стражник вручил мне медный потемневший и жутко исцарапанный колокольчик в половину моего кулака размером.
На эту невзрачную вещь были наложены достаточно сильные чары, разобрать какие - я не смог вот так с налёта.
- А услышите?
- Хе, впервые здесь, что ль? - хмыкнул собеседник.
Я в ответ кивнул.
- Так тут же магия, небось, почуял её. Как начнёшь звенеть им, так в караулке задребезжит большой колокол. А его даже мёртвые услышат, хе-хе, - хохотнул мой гид.
- А что за мелочи, уважаемый?
- Да если кто из них душу Госпоже отдаст, то это мелочь. Или есть-пить станет просить, ты тоже на это внимания не обращай. Кому надо было, тем уже и баланды, и воды выдали на ужине.
В этот момент мы спустились по узкой лестницы до первого подземного этажа с камерами.
Коридор был не узкий, не широкий, достаточный, чтобы да человека шли плечом к плечу и до них не могли дотянуться узники. Каждая камера была отгорожена от соседней каменной стеной, а от коридора - частой железной решёткой из кованых прутьев.
Друг от друга тюремные кельи отличались только длинной, а вот глубина была у всех одинаковая, примерно метра три с половиной. Самая протяжённая имела около десяти метров и была буквально забита людьми.
- Ого, это банда? Разбойничья шайка? - удивлённо спросил я. Народу в камере было человек тридцать пять, места, чтобы лечь не было, и все заключённые сидели на корточках или стояли, прислонившись к сырым стенам. Хотя, лично я бы ни за что не стал бы ложиться в эту грязь на полу камеры, из которой местами торчали пучки соломы.
- Да какой там, - махнул рукой стражник, - севры простые. Крестьяне из должников. Долговая тюрьма для таких уже переполнена, вот и перевели часть сюда, в эту седьмицу в последний день будет устроен невольничий аукцион. Может, кто-то и купит их для работ, всё ж лучше, чем тут помирать.
У меня по коже мороз прошёл, когда я представил, что мог попасть в тело одного из этих людей, раба или бесправного крестьянина, который в тридцать лет уже выглядит стариком, если ему не повезло с землевладельцем и наделом.
Через несколько камер в крошечной одиночке, похожей на пенал из-за своей узости, был распят на стене страшно измордованный щуплый мужчина с бородой и длинными волосами, которые превратились в колтун от грязи. При виде нас он страшно закричал, потом заскрипел зубами, завыл и задёргался в кандалах.
С губ потекли струйки крови, а суставы хрустели и выворачивались так, что человек уже давно должен был потерять сознание от болевого шока.
- Одержимый это, не обращай на него внимания. Его один из магистров уже выкупил для опытов. Заплатил, чтобы его придержали в тюрьме несколько дней, пока он приготовит для него место.
- Да он убьёт себя раньше!
- Ха, убьёт себя? - хохотнул спутник. - Да это же одержимый! Он по нескольку раз в сутки себе кости ломает и рот разрывает крича и завывая, и потом всё заживает на нём, как на собаке. Непростой бес в нём сидит, совсем непростой.
Десять следующих камер были заполнены семью десятками городских воров, убийц, горными и лесными разбойниками.
Внимание привлёк человек в одной просторной камере, находившийся там в одиночестве, хотя в соседней такой же сидели шестеро. И выглядел он вполне себе неплохо - в меру упитан, румянец на щеках, одежда мятая, манжеты и воротник засаленные, но выглядит практически новой в сравнении с лохмотьями прочих заключенных. Обстановка в камере и вовсе режет глаза: стол из плохо струганных досок, табурет, веревочный гамак крепился к скобам в стене, предназначенным для кандалов. В гамаке лежало толстое шерстяное одеяло.
- Великой милости Госпожи вам, всемилостивые господа, - расплылся в угодливой улыбке странный мужчина, едва только напротив его камеры показались мы со стражником. - Ничего там не известно обо мне?
- Нет, Урун, ничего. Госпожа судья не вернулась ещё в город, а другие судьи твоё дело вести не хотят, - ответил ему стражник.
- Эх, - тоскливо вздохнул узник, - когда же вернётся-то... господа стражники, ой, простите, темно тут, не разглядел, - тут же рассыпался он в извинениях, - ваша магическая милость, господин стражник, а вы про моих друзей ничего не слышали? Господина Варкона, господина Жуфалэ и госпожу Юсу Пэль?
- Ха-ха-ха, - громко засмеялся мой гид, - нашёл господ! Ха-ха-ха! Урун, с такими друзьями и обвинений не нужно, ха-ха.
А тот только руками развёл:
- Друзей не выбирают, господин стражник. Так вы не знаете про них ничего?
- Да как не знать - знаю. Юсу по прозвищу Золотая Губа, нашли три дня назад у себя в борделе с залитым в горло золотом. Черноногий, он же Жуфалэ, повесился на собственных кишках в лавке, а Варкон пропал, почуял Проныра, что не жить ему и решил лечь на дно. Или в самом деле лежит на дне одной из речек с вскрытым брюхом, забитым камнями.
В полумраке было видно, как сильно побледнел Урун, на мгновение самообладание и силы покинули его, он пошатнулся и чтобы не упасть, ухватился за прутья решётки.
- Как же так... - прошептал он.
Когда мы отошли от камеры, стражник немного рассказал про этого странного узника.
- Урун состоял в одной городской шайке, которая занималась контрабандой запрещённых артефактов, зелий, амулетов. Потом жадность у них взыграла и решили понемногу при пересылке брать себе кое-что из товара, самую малость, но не смогли удержать это в тайне и их компаньоны решили показательно наказать этих крыс. Урун был купцом, часто сам с караваном катался по городам не страшась разбойников, Золотая Губа держала бордель, к слову, неплохой, девочки там чистые, часто новенькие появляются и в меру смазливые, и цена не дорогая. Проныра работал наводчиком у городских шаек и торговал информацией, не самой секретной, но за ней к нему иногда очереди становились. Ценили его атаманы, хоть и дрянь человечишко этот Проныра, такие родную мать химеролагам продадут и сестёр в бордель к нежити отведут. Черноногий до недавних пор считался отличным горожанином, был помощником главы гильдии медных дел, а потом вышло, что вторая жизнь у него чернее угля. Когда эта компания попалась на горячем, никто из её членов ничего лучшего не смог придумать, как сдать своих компаньонов, тех, кто передавал для пересылки и получал потом запрещённый товар. А там люди - ого-го! Крысы заключили сделку, что после полных данных по владельцам запрещённых вещей им дадут индульгенцию и защиту в черте города. Их даже сажать в тюрьму не стали по указу совету городских судей, что-то вроде показательной доброты, мол, с раскаявшимися и помогающими властям преступниками мы очень добры. Делом заинтересовалась судья Маасна Варп, её ещё зовут Рукой Смерти и она сама этим гордиться по слухам, хотя напрямую отрицает. Госпожа Варп младший магистр тёмной магии в специализации магии крови. Перед самым процессом её отправили в Оркандиен, а это почти десять дней туда и столько же обратно на почтовой карете, практически, край королевства нашего. Урун как узнал об этом, тут же попросился в тюрьму, даже совершил что-то, - стражник наморщил лоб, пытаясь вспомнить, - ай, не помню, если интересно, то в караулке прочитаешь, там по всем заключённым есть записи.
- И эта защита спасёт их? Зачем в тюрьму?
- Там особый ритуал, не слышал? Сложный и дорогой, но зато потом убийца обязательно умрёт и все те, с кем он связан был, так что, в городе связываться с крысами никто не стал бы, да и смысл, ежели б они уже всех сдали?
- Ну, а в тюрьме зачем он решил спрятаться? Если даже судью отправили так далеко, а я думаю, что это не просто совпадение...
- Молчи, дурак, тс-с, - стражник так резко и сильно дёрнул меня за мантию, что я чуть язык себе не прикусил. - Не старшему чародею в такие дела влезать, ещё и меня за собой утянешь. Наше дело маленькое - делать, что говорят и не трепать лишнего языком.
- Отпусти, понял я всё.
Стражник выпустил мантию и как ни в чём ни бывало, продолжил трепаться языком.
- Урун правильно считает, что здесь ему ничего не грозит. Достать его врагам в камере невозможно. Ну, - стражник почесал переносицу двумя пальцами, - намного сложнее, чем в городе, что его дружки и подтвердили.
- Заплатить кому-нибудь из стражников, чтобы он подсыпал яда или подкинул одноразовый ядовитый амулет, свитком воспользовался, - предположил я.
- Только не здесь, маг, только не здесь. Мы все перед артефактом искренности отчитываемся раз в месяц и перед тем, как покинуть ряды стражи на длительный срок или навсегда. Дознавателей ничего другое не интересует, кроме тюремных дел. Утаить во время этого ритуала даже мысль, что однажды хотел взять взятку или помог заключённому какому-то, невозможно. А ещё тут узников от магии и яда защищают особые чары. Хе-хе, умирать от голода и болезней допускают, а на яд или постороннюю магию тут же реагируют, так что ты смотри не колдуй тут.
- Меня уже в канцелярии проинструктировали насчёт этого, - сообщил я собеседнику.
Через минуту стражник остановился перед небольшой камерой. Если предыдущие освещались еле-еле магическими дешёвыми светильниками, то эта была буквально залита светом, к тому же вычищена от грязи, казалось, что тут даже стыки между камнями промыли горячей водой с мылом и щёткой.
А возле дальней стены буквально растянутая между полом и потолком висела в кандалах обнажённая девушка.
"Красивая какая", - промелькнула у меня мысль при первом взгляде на узницу.
- За что с ней так? Тоже одержимая?
- Эта-то? - спросил стражник. - Не-е, это на нашем этаже, почитай, бриллиант целый! Сама Иголка заскочила к нам на огонёк, хе-хе.
- Стражник, да сколько вам можно говорить - не Иголка я, не Иголка! - усталым, каким-то потухшим голосом ответила девушка. - Обманули вас, а эта убийца, скорее всего, мимо вас и проскочила, подкинув мне свои иглы.
- Что за Иголка? - полюбопытствовал я и заработал изумлённый взгляд своего спутника.
- Ты не слышал про Иголку? Неуловимую убийцу преступников?
- Меня тут очень долго не было, очень-очень долго, - буркнул я.
- Да ты что? Про Иголку нашу, - стражник "нашу" произнёс с неким благовеньем, - всё королевство знает!
- Я не знаю и уверен, что не одинок. Да и не было мне дел до того, что к магии не относится - я к ритуалу обращения к Смерти готовился.
- Ого, опасная штука, как слышал, - уважительно покачал головой стражник. - А Иголка известна у нас тем, что убивает всегда свою жертву! Ещё никто от неё не уходил. И оставляет по две иголки в глазах трупа.
- Визитная карточка маньяка, - негромко произнёс я.
- Что-что?
- Да так, ерунда. Скажи, почему убийца преступников?
- Так она берёт заказы только на преступников, причём, опасных, душегубцев всяческих, отъявленных работорговцев, которые не брезгуют демонам детей продавать для жертвоприношений. И ладно бы так, но ведь и магов, и аристократов убивает, которые в этих делах замазаны...
Да уж, как мало я знаю про этот мир, практически ничего не знаю. Вон и демоны тут какие-то имеются и с ними достаточно плотно контактируют. Может мне стоило сначала историю мира почитать, а не проглатывать книги и конспекты?
-... а при обыске в городских воротах, когда амулеты сработали на запрещённую магию, у этой девицы нашли пять серебряных и золотых иголок, точь-в-точь такие, какими Иголка пользуется. Вот и взяли её под ручки да в магические кандалы к стеночке. До возвращения Руки Смерти пусть повисит, а уж наша судья таких злодеев любит.
- Да не Иголка я!!! - закричала девушка и зазвенела кандалами, но быстро выбилась из сил и затихла, последние слова произнесла уже шепотом, - не Иголка.
- Ничё, - махнул рукой стражник, - судья разберётся, а пока повиси.
Через час стражник ушёл в караулку, оставив меня дежурным по этажу. Чтобы не мучить ноги, в чистом светлом и далеком от миазмов уголке стоял небольшой стол и лавка со спинкой, на лавке лежала толстая шкура неведомого мне зверя, уже местами вытертая, но вполне смягчающая жёсткое и неудобное дереве под моим седалищем.
- Пс-ст, маг! - часа через два, когда я решил размяться и пройтись вдоль камер, из одной меня окликнул молодой парень, чуть постарше меня.
- Что?
- Слушай, золота хочешь? Сотню монет могу заплатить, если меня выкупишь и отпустишь на свободу?
- Выкупить? Как?
- Да как хочешь. Хоть на опыты, только отпусти потом.
Хм, золото мне бы пригодилось. Сто монет - это крошечное состояние. Для мага сумма небольшая, так, подспорье, а для какого-нибудь горожанина или тем более крестьянина - огромное состояние! Увидел он, что я молодой и в недорогой мантии и решил выкупить свою свободу. Интересно, за что сидит, судя по камере - кто-то из городских злыдней.
- Как зовут?
- Смок я, Смок Лит, - тут же назвался узник.
- За что посадили и почему не выкупишься сам, раз такие деньги есть?
Собеседник поморщился, словно, лимон съел.
- Пэк у меня нашли на воротах. Там и было-то на три-четыре порции, а меня сразу сюда и без возможности самостоятельного выкупа, только в рабы или магам на эксперименты.