– Ну, давай беги, а я буду завтра, – сказал он. – Смотри будь осторожна по дороге.
– О да!
Он наклонился, и девочка обняла его. У тоже обнял малышку и ушел. Девочка направилась вверх по склону холма, засунув часть рисового пирожка в рот. Он был клейкий и приторный, но такой вкусный.
Дождь лил и лил, ничуть не ослабевая. Вода из переполненного стока выносила к попадавшимся на ее пути лачугам обломки и мусор, но девчушка двигалась вверх осторожно, завороженно обходя стороной поток. Порой на пути воды встречались углубления, а там, где склон поднимался покруче, она бурлила, как река на перекатах. Неожиданно вода вынесла прямо на девочку пятигаллоновую бочку с острыми зазубринами, которая промчалась всего в нескольких дюймах от ребенка и, врезавшись в картонную стену, пробила ее насквозь.
Девочка в испуге застыла на месте.
– Проваливай, здесь красть нечего! – донесся голос разъяренного жильца. – Ступай домой! Нечего здесь делать. Ступай домой!
– Да… да.
Она попыталась прибавить шагу, хотя забираться в гору стало труднее. В это время чуть ниже по склону земля подалась, и начался оползень. Сотни тонн жидкой грязи, камней и земли ухнули вниз, заваливая все на своем пути. В считаные секунды вся эта масса сдвинулась на пятьдесят или больше ярдов, разметав хлипкие строения, разбросав мужчин, женщин, детей, кого-то похоронив, кого-то изувечив и оставив там, где был поселок, сочащуюся грязью просеку.
Потом оползень остановился. Так же внезапно, как и начался.
На склоне холма воцарилось мертвое безмолвие, которое нарушали лишь звуки дождя. И вдруг тишины не стало. Послышались крики, мольбы о помощи. К ним добавились вопли выскочивших из не тронутых оползнем хижин мужчин, женщин и детей, которые благословляли богов за то, что остались живы. Друзья помогали друзьям, соседи – соседям, матери искали детей, дети – родителей, но подавляющее большинство стоявших поблизости под дождем лишь благодарили судьбу за то, что оползень обошел их стороной.
Девчушка застыла на краю внезапно разверзшейся пропасти. Она смотрела вниз и не верила глазам. Там, где в одиннадцати футах от нее несколько мгновений тому назад была твердая земля, из жидкой грязи острыми клыками торчали камни, там притаилась смерть. Край обрыва осыпа́лся, в пропасть вместе с водой из ливневки рушились небольшие лавины грязи и камней. Она почувствовала, что ноги соскальзывают, и нерешительно шагнула назад, но тут пришел в движение еще один пласт земли, и она замерла в ужасе, крепко зажав ручонками остатки рисового пирожка. В попытке удержать равновесие пальцы ног глубоко ушли в мягкую почву.
– Не двигайся, – посоветовал какой-то старик.
– Отойди от края! – крикнул другой.
Остальные лишь смотрели и, затаив дыхание, ждали, какое решение примут боги.
И тут земляной карниз шириной десять футов рухнул и повалился в пропасть, увлекая за собой и девочку. Ее засыпало немного. Лишь по колени. Она убедилась, что рисовый пирожок в целости и сохранности, а потом расплакалась.
Глава 44
11:30
Машина суперинтендента Армстронга, направлявшаяся к полицейскому участку Восточного Абердина, пробиралась через толкущиеся толпы обозленных людей, которые заняли даже проезжую часть около банка «Хо-Пак». Такие же толпы в этом районе запрудили улицы, где были расположены все другие банки – и крупные, и мелкие, – толпа собралась даже у банка «Виктория» через дорогу от «Хо-Пак». Все с нетерпением ждали, когда смогут войти и забрать свои деньги.
Настроение везде было взрывоопасное, а от проливного дождя напряжение только возрастало. У заграждений, поставленных, чтобы упорядочить вход в банки и выход из них, дежурили многочисленные – по двадцать на каждую тысячу человек – полицейские, такие же озабоченные и раздраженные. Оружия у них не было, только дубинки.
– Слава богу, что дождь, – пробормотал Армстронг.
– Что вы сказали, сэр? – Голос водителя заглушался раздражающим скрипом неотрегулированных стеклоочистителей.
Армстронг повторил громче и добавил:
– Будь сейчас жара и высокая влажность, в этом чертовом местечке уже началось бы вооруженное восстание. Этот дождь просто послан Богом.
– Да, сэр. Так оно и есть.
Через некоторое время машина остановилась у полицейского участка. Армстронг поспешил внутрь. Старший инспектор С. С. Смит поджидал его. Левая рука у Змеи была на перевязи.
– Прошу прощения, что так долго, – извинился Армстронг. – Везде, черт возьми, пробки на целые мили.
– Ничего страшного. Извини, старина, но народу у меня не хватает. Помогают из Западного Абердина и Сентрал, но у них тоже проблемы. Проклятые банки! Нам для поддержки придется обойтись одним полицейским – он уже там на случай, если мы вспугнем кого-то из преступников, – и остаемся только одни мы и Очкарик У. – Смит изложил Армстронгу свой план.
– Прекрасно.
– Ну так что, пойдем? Не хочется отлучаться надолго.
– Конечно. На улицах, похоже, довольно опасно.
– Будем надеяться, этот чертов дождь не кончится, пока банки не закроются или не выплатят все до последнего пенни. Ты сам-то уже ликвиден?
– Шутишь! У меня там такие гроши, что какая разница? – Армстронг потянулся: болела спина. – А Там у себя?
– Насколько нам известно. Работает она на семью Чжун. Глава семьи – мусорщик. Там может оказаться и один из преступников, так что нужно войти очень быстро. У меня есть разрешение комиссара иметь с собой револьвер. Тебе нужен?
– Нет. Нет, спасибо. Ну что, пойдем?
Смит был ниже Армстронга ростом, но хорошо сложен, и форма ему шла. Он взял свой плащ – из-за руки это у него получилось неловко – и шагнул к выходу, но вдруг остановился.
– Черт, забыл! Извини, звонили из Эс-ай, Брайан Квок. Позвони ему, пожалуйста. Можешь из моего кабинета.
– Спасибо. Кофе у тебя там нет? Я бы от чашечки не отказался.
– Сейчас будет.
Кабинет был аккуратно прибранный, в строгом деловом стиле, ничем не примечательный, хотя Армстронг обратил внимание на дорогие стулья, письменный стол, радиоприемник и другие вещи.
– Подарки от благодарных клиентов, – беззаботно произнес Смит. – Я оставлю тебя на пару минут.
Армстронг кивнул и набрал номер.
– Да, Брайан?
– О, привет, Роберт! Как у тебя? Старик говорит, что ты должен доставить ее в Главное управление, а не проводить расследование в Восточном Абердине.
– Хорошо. Мы как раз сейчас выходим. В Главное управление, говоришь? А в чем причина?
– Не сказал, но он сегодня в хорошем настроении. Похоже, нынче вечером у нас будет «шестнадцать дробь два».
Интерес Армстронга обострился. «Шестнадцать дробь два» на языке Эс-ай значило, что раскрыт агент или агенты противника и будет произведен арест.
– Это имеет какое-то отношение к нашей проблеме? – осторожно спросил Армстронг, имея в виду «Севрин».
– Возможно. – Пауза. – Помнишь, что я говорил о нашем лазутчике? Я убежден больше, чем когда-либо, что был прав. – Брайан Квок перешел на кантонский, используя на случай, если его подслушивают, туманные выражения и косвенные намеки.
Армстронг слушал с растущим беспокойством: его лучший друг рассказывал об имевшей место на ипподроме продолжительной встрече Кросса и Суслева.
– Но это еще ничего не значит. Кросс знаком с этим типом. С ним даже я пил пару раз, пытаясь что-нибудь выведать.
– Возможно. Но если лазутчик – Кросс, было бы вполне в его духе обмениваться информацией у всех на виду. Хейя?
От тревожного предчувствия Армстронга стало подташнивать.
– Сейчас не время, дружище, – проговорил он. – Потолкуем, как только я приеду в Главное управление. Может, побеседуем за ланчем.
Последовала еще одна пауза.
– Старик хочет, чтобы ты явился к нему, как только доставишь эту ама.
– Хорошо. До скорого.
Армстронг положил трубку. Вернулся Смит и задумчиво вручил ему чашку кофе.
– Плохие новости?
– Ничего, кроме неприятностей, черт возьми, – буркнул Армстронг, отхлебывая кофе. Чашка была из прекрасного фарфора, а кофе свежий, дорогой и очень вкусный. – Хороший кофе! Очень хороший. Кросс хочет, чтобы я доставил ее не сюда, а прямо в Главное управление.
У Смита взлетели вверх брови.
– Господи, что такого особенного в старой карге? – резко спросил он. – Она на моей терри…
– Откуда мне знать? Ведь не я же даю эти… – Здоровяк погасил свою вспышку. – Извини, последние несколько дней почти не спал. Я эти указания не даю. Кросс велел привезти ее в Главное управление. Никаких объяснений. Он может отменить чьи угодно указания. Полномочия Эс-ай превышают любые другие. Ты же знаешь, как это делается!
– Бесцеремонный ублюдок! – Смит допил свой кофе. – Слава богу, я не в Эс-ай. Я бы не смог иметь с этим типом дело каждый день.
– Я тоже не в Эс-ай, но он по-прежнему мне докучает.
– Это не насчет лазутчика?
Армстронг поднял на него глаза:
– Какого лазутчика?
Смит рассмеялся:
– Да ладно тебе, ради бога! Среди Драконов прошел слух, что нашим бесстрашным предводителям дали задание найти этого типа, и очень быстро. Похоже, сам министр устраивает губернатору разносы! В Лондоне все в такой ярости, что присылают сюда главу Эм-ай-6. Полагаю, ты знаешь, что Синдерс прибывает завтра рейсом «Бритиш оверсиз».
Армстронг вздохнул:
– Откуда, черт возьми, они получают всю эту информацию?
– От телефонных операторов, ама, уборщиков улиц – не все ли равно. Но что мне известно наверняка, парень, так это то, что по крайней мере один из них знает все. Ты знаком с Синдерсом?
– Нет, никогда не встречался с ним. – Армстронг прихлебывал кофе, наслаждаясь отменным вкусом, крепким, приятным ароматом, который придавал сил. – Если они все знают, то кто же лазутчик?
Смит помолчал.
– Такого рода информация будет стоить недешево. Могу я спросить сколько?
– Да. Спроси. – Армстронг поставил чашку. – Тебя ведь этот лазутчик не беспокоит, верно?
– Нет, ничуть. Я выполняю свою работу, благодарю покорно. В мои обязанности не входит беспокоиться о лазутчиках или пытаться ловить их. Как только вы уличите и схватите этого типа, вместо него завербуют или поставят другого. И мы поступим с ними так же, кто бы эти они ни были. Если бы не вся эта проклятая суматоха вокруг «Хо-Пак», мой участок был бы лучшим, а Восточный Абердин – самым спокойным местом в колонии. И это все, что меня заботит. – Смит вынул дорогой золотой портсигар и предложил сигарету: – Закуришь?
– Нет, спасибо, бросил.
– Молодец. Нет, если меня не будут трогать те четыре года, что остались до пенсии, я сочту, что все в этом мире замечательно. – Он закурил, щелкнув золотой зажигалкой, и Армстронг возненавидел его чуть больше. – Кстати, я считаю, с твоей стороны глупо не брать конверт, который каждый месяц оставляют у тебя в столе.
– Ты и сейчас так считаешь? – Лицо Армстронга напряглось.
– Да. Для этого тебе ничего не нужно делать. Абсолютно ничего. Гарантия.
– Но если хоть раз возьмешь, дело твое дрянь.
– Нет. Здесь Китай, здесь все по-другому. – Взгляд голубых глаз Смита тоже стал жестче. – И ты это знаешь лучше меня.
– Это попросил сказать мне один из твоих «друзей»?
Смит пожал плечами:
– Я слышал еще одну вещь. Твоя доля в вознаграждении Драконов за Джона Чэня составляет сорок тысяч гонконгских долларов и…
– Это не я нашел его! – не проговорил, а проскрежетал Армстронг.
– Даже если так, сегодня вечером в твоем столе будет лежать конверт. Вот что мне довелось узнать, старина. Это, конечно, всего лишь слухи.
Мозг Армстронга анализировал полученную информацию. Суммы в сорок тысяч гонконгских долларов как раз хватило бы, чтобы выплатить не терпящий отлагательства давнишний долг, который нужно было вернуть к понедельнику, его проигрыш на фондовой бирже. «Ну, вообще-то, старина, нужно заплатить. Уже прошло больше года, и у нас, вообще-то, правила. Я на тебя не давлю, но мне действительно нужно закрыть этот вопрос…»
«Смит опять прав, – без горечи подумал Армстронг. – Эти ублюдки знают все и без труда могли выяснить, сколько у меня долгов. Так что, брать или не брать?»
– Всего сорок? – криво улыбнулся он.
– Насколько я понимаю, этого достаточно, чтобы решить твою самую насущную проблему, – процедил Смит, глядя на него теми же колючими глазами. – Так ведь?
Армстронг не сердился на Змею за такую осведомленность.
«Я о нем знаю не меньше, хотя мне и неизвестно, сколько у него денег и где они спрятаны. Но ведь это без труда можно выяснить, расколоть его, если захочется. Запросто».
– Спасибо за кофе. Давно такого не пил. Пойдем?
Смит неуклюже накинул форменный дождевик поверх ловко пригнанной формы, поправил поудобнее руку на перевязи, надел фуражку, как обычно под лихим углом, и пошел первым. По дороге Армстронг предложил У рассказать о том, что произошло, и что говорил юнец, заявивший, будто он один из Вервольфов, и что наплела старая ама.
– Очень хорошо, У, – одобрил Армстронг, когда молодой человек закончил рассказ. – Наблюдение и расследование проведены отлично. Отлично. Главный инспектор Смит говорит, что ты хочешь служить в Эс-ай?
– Да, сэр.
– Почему?
– Это важный участок, важная часть особого подразделения, сэр. Меня всегда занимала служба безопасности и то, как колония оберегается от врагов. Я думаю, это очень интересно и важно. Мне хотелось бы по мере сил внести свой вклад, сэр.
На какой-то миг их слух сосредоточился на отдаленном завывании пожарных сирен, доносившихся сверху, с холма.
– Еще один тупой ублюдок, наверное, опрокинул печку, – мрачно прокомментировал Смит. – Господи, слава богу, что идет дождь!
– Да, – согласился Армстронг, а потом добавил, обращаясь к У: – Если все окажется именно так, как прозвучало в твоем докладе, я замолвлю за тебя слово в Эс-би или Эс-ай.
Очкарик У не смог сдержать широкой улыбки.
– Да, сэр, благодарю вас, сэр. А Там действительно из моей деревни. Да, сэр.
Они свернули в нужный переулок. На них из-под зонтов и брезентовых навесов с угрюмой подозрительностью таращились толпы покупателей, владельцев ларьков и лавок: Смит был гуйлао, которого в Абердине все знали и боялись.
– Вот здесь, сэр, – шепнул У.
Следуя уговору, Смит как ни в чем не бывало остановился у ларька возле входа, якобы для того, чтобы глянуть на овощи, и хозяин палатки тут же пришел в ужас. Армстронг с У прошли мимо входа, потом резко повернули, и уже вместе все трое быстро поднялись по ступенькам. Двое полицейских в форме, которые следовали за ними на безопасном расстоянии, материализовались будто из воздуха и блокировали вход. Как только он оказался под контролем, один из копов быстро проследовал по узкому проулку к задней части дома, убедился, что агент в штатском, охранявший там единственный выход, на месте, и рванулся назад на помощь немногочисленным стражам порядка, что охраняли заграждения перед банком «Виктория».
Внутри многоквартирный дом был таким же блеклым и грязным, как снаружи, на каждой площадке валялся мусор. Шедший впереди Смит остановился на площадке третьего этажа, расстегнул кобуру револьвера и отступил в сторону. Армстронг, ни минуты не колеблясь, навалился на хлипкую дверь и, сломав замок, быстро вошел. Смит тут же последовал за ним, а нервничавший У остался сторожить дверь. В сереньком помещении с потертыми диванами, ветхими стульями и засаленными шторами висел сладковато-кислый запах опиума и растительного масла для жарки. Плотно сложенная матрона среднего возраста уставилась на них, раскрыв рот и уронив газету. Полицейские стали проверять другие помещения. Открыв одну из дверей, Смит обнаружил обшарпанную спальню, за следующей дверью был грязный унитаз и ванна, за третьей – еще одна спальня, куда каким-то чудом втиснули четыре кровати, теперь неубранные. Последнюю дверь распахнул Армстронг. В загроможденной и грязной крошечной кухне А Там склонилась над грудой белья, которое стирала в засаленной раковине. Она подняла на полицейского недоуменный взгляд. За ней виднелась еще одна дверь. Армстронг тут же протиснулся мимо А Там и рывком открыл дверь. Никого. Это была скорее кладовая, чем комната: без окон, с прорезанной в стене вентиляционной отдушиной, и места там хватало лишь для небольшой пружинной кровати без матраца и ломаного комода.