Оборачиваюсь и обмираю, облокотившись о забор, на меня взирает целый полковник авиации. Он несколько коренаст, возраст неопределённый, можно дать сорок, а можно - шестьдесят.
- Из-звените, товарищ полковник, - даже заикаюсь, вроде, никогда этим не страдал.
- Дела, - протяжно говорит он, подходя совсем близко. - Кто тебя надоумил до такого? - он сурово сдвигает брови. - Как твоя фамилия? - ещё чуть-чуть и мне показалось, что сверкнёт молния.
- Рядовой Стрельников! - выпалил я, осекаюсь и уже произношу едва не шёпотом: - Виноват, товарищ полковник, рядовой Панкратьев.
- Что? - брови лезут на лоб. - Объяснитесь, рядовой!
Меня словно прорывает, говорю долго, страстно, в моей душе кипит боль, обида, нереализованные силы и прочее, прочее.
На удивлении он меня слушает, не перебивает, затем решительно произносит: - Пошли!
- Мне к вечеру необходимо уложить кирпич, - пискнул я.
- Пустое, - отмахивается старший офицер, - стройбатовцев кликнем, за час всё будет стоять.
- Так чтоб по оттенкам было, - неожиданно, что-то во мне с наглостью изрекает.
- По оттенкам разложат, - усмехается полковник.
Выходим с территории казарм, с любопытством разглядываю военный городок. Чисто, благо солдат хватает, в зелени утопают достаточно уютные трёх, четырёх этажные дома, магазины. С удовольствием жмурюсь, давно хотел погулять по гарнизону.
Подходим к суровому зданию, во мне вспыхивает озарение, и ноги становятся ватными, это особый отдел. Сколько о нём ходят слухов и один краше другого!
Дежурный прапорщик вскакивает с докладом, полковник лениво отмахивается, заводит в кабинет. На стене висит, потрет Леонида Ильича Брежнева в маршальской форме, грудь увешена орденами и звёздами Героя Советского Союза. Через плечо свисает широкая лента, на которой теснятся все мыслимые и немыслимые награды вручённые лидерами братских стран.
- Садись. Какой у тебя домашний номер?
Сильно волнуясь, называю.
- Как мать звать?
- Светлана Анатольевна, - язык во рту деревенеет, неужели сейчас услышу родной голос.
Полковник снимает трубку правительственного телефона: - "Завет", девушка, "Рябину", пожалуйста, - диктует названый мною номер. - Это Светлана Анатольевна? ... Да не волнуйтесь ... именно, по поводу вашего сына ... да не плачьте вы! С ним всё в порядке. Как его полное имя и фамилия? ... Стрельников Кирилл Сергеевич? ... Ну где- где, рядом сидит ... На, с матерью поговори, - он суёт трубку в мои дрожащие руки.
- Мама, - еле выдавливаю я.
Говорим долго, мать постоянно плачет, но чувствую, это уже слёзы радости. Не вдаваясь в подробности, обрисовываю ситуацию, уверяю её, что мне в армии нравится, почти курорт.
Всё это время полковник не сводит с меня взгляда и терпеливо ждёт, когда мы выговоримся. Затем, вызывает майора: - Сделай запрос в Севастополь на имя Стрельникова Кирилла Сергеевича, где учился, чем занимался, его связи, информацию подготовь в полном объёме и сразу мне на стол.
- Говоришь, военная кафедра была?
- Все экзамены сдал. Дипломная работа написана в полном объёме, но не успел защитить, - едва не всхлипнул я. - Собирался на военные сборы, мне должны были лейтенанта присвоить.
- Ну, считай, что ты их проходишь, - в глазах мелькает насмешка и, неожиданно я увидел под его верхней губой острый клык. Мотнул головой, вновь кинул взгляд на его лицо, полковник откровенно ухмыляется, губы плотно сжаты.
Выхожу на свежий воздух, вдыхаю полной грудью, радость теснится в сердце, наконец-то всё проясняется, главное мать поняла, я жив. Оказывается, ни одно из моих писем, адресованных ей, не дошло по назначению. Прихожу к мнению, что неправильно формулировал их содержание и особый отдел придерживал их у себя. То, что существует цензура, догадывался. Смутно соображаю, начальник особого отдела, не просто так вышел на меня.
Так как получилось, что в данный момент я нахожусь за территорией казарм, пользуюсь возникшей ситуацией и в свою часть не спешу, с наслаждением прогуливаюсь по гарнизону, пытаюсь представить, что я на гражданке. Недавно получил первое жалование, несколько рублей, надо бы их с пользой потратить.
Сунул нос в один магазин, чуть не задохнулся от восторга, сколько здесь различного печенья, конфет, кексы с изюмом, румяные булочки. Рот моментально наполняется липкой слюной, давно забыл о таких "деликатесах". В столовой, конечно, кормят хорошо: каша "дробь шестнадцать" залитая комбижиром, пюре на воде с варёным салом в неаппетитным соусе. Иногда бывает варёная рыба. А по большим праздникам, каждому дают по два варёных яйца, и на десерт по четыре печенья с двумя жёсткими карамельками.
Скромно стою в очереди, живот воет от голода и пытается прилипнуть к позвоночнику и это у него хорошо получается.
Только протягиваю деньги, дверь магазина распахивается, входит патруль. Тут меня осеняет, увольнительного у меня нет. Руки задрожали, продавщица смотрит с подозрением: - Что заказывать будешь, солдатик! - её требовательный голос разносится по всему залу и достигает ушей патруля. Лейтенант поворачивает голову и вот сейчас он скажет своим - "фас"!
Сжимаю голову в плечи, бормочу по поводу какого-то мыла.
- Тебе хозяйственное, или дегтярное? - вопит дура.
Глаза мои затравленно бегают, как не хочется попасть на гауптвахту, молодых там не жалуют.
- Какое мыло? - меня теснит девушка лет восемнадцати, хватает меня под руку. - Папа сказал купить этот торт, - она указывает на невероятное произведение искусств, щедро усыпанное орехами.
- Стелочка, так он с вами? - расплывается в улыбке лоснящееся лицо продавщицы.
Краем глаза отмечаю, как погрустнел взгляд лейтенанта. Его рот как открылся, так и зарылся, лишь зубы щёлкнули. Патруль, несказанно меня, удивив, незаметно исчезает.
Покупаю торт, с недоумением кошусь на девушку. Выходим из магазина, протягиваю ей роскошную коробку с тортом, перевязанною цветными лентами.
- Чего это ты? - смеётся она.
- Бери, - я неожиданно краснею. Мне как-то, неловко в её обществе, от неё хорошо пахнет, одета с изыском, взгляд независимый, сразу видно - леди. А я кто? Молодой солдат, в мешковатой форме, с перетянутым ремнём на поясе, и ... взгляд голодный.
- В самоволке? - отстраняет от меня коробку с тортом.
- Да, - искренне сознаюсь я.
- А зачем?
- Конфет хотел купить.
- Да? - она весело смеётся, показывая безупречные зубы. - А я подумала, на свиданку сбежал.
От её слов я хочу провалиться сквозь землю, так мне стал обидно и грустно. Действительно, использовать шанс свободы для того, чтоб набить себе брюхо.
- Бери торт, а мне пора в часть, - чтоб скрыть смущение, достаточно грубо говорю я.
- Да не нужен он мне, сам съешь, - гордо вздёргивает нос Стела.
- В казарме, что ли? Может мне ещё там на стол скатерть постелить?
- Ах, вот оно в чём? - не совсем поняла меня девушка. - А знаешь, пошли ко мне! - она задорно тряхнула светлыми волосами.
- Никуда я не пойду! - набычился я (сам себя не узнаю).
- Пошли, - решительно хватает за руку и тащит за собой.
Топаю за ней. Наверное, это выглядит комично, шикарная девица и солдат в растоптанных сапогах.
Входим в дом, лестница застелена ковровой дорожкой, на стенах, в горшках, цветы. Никогда не был в таких домах, с любопытством кручу головой. Она открывает дверь: - Прошу. Вон тапочки, там санузел, здесь умывальник, а я чайник разогрею.
Странная квартира - красиво, дорого, на стенах картины, на полках статуэтки, Под прозрачным колпаком, из полированной стали, сверкает копия Су-23.
Из комнаты просматривается внушительный шкаф, наверное, чешский, хрустальная люстра сверкает холодными огнями.
- Тебя как звать, солдат! - доносится её голос.
- Кириллом Сергеевичем, - буркнул я.
- Вот так прямо по имени отчеству? - смеется Стела.
- Нет, конечно, - в конец смущаюсь, стягиваю сапоги, ныряю в мягкие тапочки - какое блаженство!
Захожу на кухню, топчусь в дверях, всё никак не могу скрыть своего смущения. Стела расставляет на столе чайные принадлежности: китайские чашечки, пузатый чайник, серебряные ложечки и режет торт, невольно давлюсь слюной.
- Не стесняйтесь, Кирилл Сергеевич, присаживайтесь, - тонко подметив моё состояние, она с озорством поглядывает на меня.
Старюсь быть раскованным, лихо сажусь за стол, сдвинув его так, что чай выплеснулся на белоснежную скатерть.
- Однако, какой же ты медведь, - лукаво смотрит девушка и мне захотелось провалиться сквозь землю, но там крепкий, дубовый паркет.
Она вытирает стол салфеткой, отрезает большой кусок торта, кладёт на блюдце, а затем себе: - Вкусный! - хвалит она и лопает его с большим аппетитом..
Силы оставляют меня, налетаю на торт. Просто сказка! Воздушный, тает во рту, орехи приятно хрустят на зубах!
Вдруг слышу, щёлкнули замки.
- О, папка пришёл! - срывается из-за стола Стела.
В коридоре слышу визг, она повисла в объятиях отца. Затем он входит на кухню, ложка с куском торта на полпути к моему рту зависает. Его узнаю сразу, это командир авиаполка генерал майор Щитов.
- Знакомься папа, это Кирилл Сергеевич.
Он хмурит брови, хотя чувствую, не злится.
- Дочь, ты его хоть обедом накормила?
- Пап, так мы тортик едим, это уж лучше, чем котлеты.
- Гм, - хмыкает генерал, - я не на долго, налей мне борща и котлеток побольше, - уходит в ванную, шумно умывается. В это время Стела наливает борщ, режет хлеб, смотрит на меня лукаво: - Как тебе, мой папа?
- Внушительный мужик, - округлив глаза, шёпотом говорю я.
- А то! - с лукавством соглашается она.
Генерал входит, устало садится за стол, не спеша ест, изредка поглядывает на меня: - Откуда призвался?
- Из Севастополя, товарищ генерал майор.
- По возрасту, ты школу давно закончил. Где всё это время проводил? - проницательно замечает он.
- Пятый курс СПИ ... почти закончил.
- А почему не закончил, выгнали? Успеваемость плохая?
- На красный диплом шёл, - гордо вскидываю глаза.
- Тогда как ты оказался в армии?
Ох, как мне не хочется сейчас рассказывать о своей беде! Стела приходит мне на помощь: - Папа, ну зачем ты к нему пристаёшь?! Он мой друг!
- Друг, это хорошо, - задумчиво говорит он, - а ты случаем, не в самоволке? - вновь проницательно замечает он.
Вжимаю голову в плечи: - Так получилось, - сознаюсь я.
- Папа, ну папа! Чего пристал к человеку! - обвивает его шею руками дочь.
- Ах, Стела, Стела, мать приедет, займется твоим воспитанием! - тает отец.
Перевожу дух, видимо шторма не будет.
Гл.6.
Генерал Щитов долго не задерживается с обедом, тщательно промокает салфеткой губы, легко встаёт, окидывает меня внимательным взглядом, протягивает руку для рукопожатия, жмёт коротко, но сильно: - Я бывал в Севастополе, город чудесный, - неожиданно произносит он. - Ты, оканчивай институт, становись на ноги. Нельзя разбазаривать знаниями, которые даёт тебе партия. Впрочем, армия, очень нужна для молодого человека, - в его глазах мелькает одобрение.
На прощание генерал чмокает дочь в макушку, строго произносит: - Долго не задерживай своего друга, ему необходимо быстрее вернуться в часть ... и хватит самоволок, - тихо громыхнул он, - глядя на меня строгим и изучающим взглядом.
Чай выпит, вроде не гонят, что делать не знаю, очень смущаюсь в присутствии этой девушки. Она чувствует мою застенчивость, прячет в глазах улыбку, ловко убирает со стола посуду: - А ты всегда такой? - в упор спрашивает она.
- В смысле?
- Ну как это сказать.
- Можешь говорить прямо.
- Как индюк.
- Не всегда, - искренне произношу я, млея от её голоса.
- Тогда это нормально, - с чувством превосходства замечает она. - А чем увлекался на гражданке?
- В море любил охотиться.
- Ты подводный охотник? - в глазах девушки разгорелся неподдельный интерес.
- У нас многие этим занимаются, рядом Чёрное море.
- Я была в Севастополе, с папой и мамой. Он тогда служил на Бельбеке. На Качу ездили, там что-то сказочное! Вода тёплая и ласковая, а кругом неприступные скалы, - мечтательно произносит она.
Поднимаю на неё взгляд. Какие у неё восхитительные глаза, они буквально лучатся солнцем! От внезапного прилива в груди во рту пересыхает, захотелось прижать её к себе и впиться поцелуем в насмешливые губы ... но лишь бубню: - В плане охоты, место не очень ... на Фиоленте здорово.
- Слышала о нём, но папа говорил, там спуски опасные.
- Тропы надо знать, но, в общем, конечно не безопасные, - соглашаюсь я и с трудом перевожу дух.
- Я бы хотела там побывать.
- Обязательно приезжай, свожу в такие места! - загораюсь я.
- Вряд ли, папу скоро на повышение переводят в Генеральный штаб, совсем времени у него не будет.
- Сама приезжай!
- Как это?
- Очень просто.
- Слушай, вот прикольно, а ведь действительно! Сколько тебе ещё служить?
- Ну, я только начал, - невероятно огорчаюсь я.
- Жаль, - Стела вскользь прочерчивает меня взглядом из-под пушистых ресниц, так только у женщин, получается, - может, и подожду, - загадочно говорит она, и мой ритм сердца моментально зашкаливает на предельных частотах, я угодил в омут её глаз, меня стремительно засасывает, боюсь не выплыву, я в панике.
- Хочешь, камни покажу? Метеориты. Отец их собирал, когда на Севере служил. Представляешь, засыпанная снегом тундра, а сверху падают огненные камни. Найти их легко, снег растапливается от жара и на их месте, возникают целые проплешины, - Стела внимательно смотрит на меня, - и я чувствую, как уплываю в сказочные дали. В душе сокрушаюсь: "что за дурная у неё привычка смотреть в глаза, так и голову у меня может снести!" - взяв себя в руки, пытаюсь спокойно произнести: - Здорово рассказываешь, - я стремлюсь выплыть на поверхность, но голос приобретает явную хрипотцу, невольно глянул на её красивые губы и ... чуть ниже. Трусливо скользнул взглядом по кофточке, где выделяются два таких трогательных девичьих холмика, и даже в глазах потемнело от вспыхнувших чувств, резко отворачиваюсь.
- Пошли! - она энергично дёргает меня за руку.
Кусая губы, плетусь за ней. Неужели любовь с первого взгляда?! Я вздрагиваю от каждого её прикосновения, хочется поскорее убежать из этой квартиры, но, как под гипнозом плетусь следом.
Кабинет генерала, в некотором смысле, скромный, ничего лишнего: кожаный диван, тяжёлый стол, три таких же кресла, два мощных сейфа, шкаф с множеством полок на всю стену, битком забитый разными книгами, исходя некоторого беспорядка, хозяин кабинета держит их не для красоты. В самом углу комнаты, ещё один шкаф, но в нём не книги - загадочно мерцают чёрные камни.
- Смотри, это железный метеорит, наверное, он прилетел с другой галактики, а вот этот - каменный, вдруг он с Марса? - забавно округлив глаза, делает она невероятное предположение.
- Что это? - я тяну руки к чёрному круглому шару, сплошь в доисторических ракушках.
- Ах это ... скорее всего не метеорит. Кстати, отец нашёл его на побережье Качи.
- У меня такой же, - я в смятении достаю из кармана чёрный камень и держу на ладони, и в этот миг что-то вспыхнуло в голове, промелькнули какие-то лица и словно из небытия прозвучал голос: "Кирилл, хватит копаться в унитазах, иди работать ассенизатором!" - тряхнул головой, наваждение нехотя сползло в угол сознания, я вытер холодный пот со лба.
- Слушай, а ведь, правда, один к одному! Подари! - удивляется Стела.
- Бери, мне не жалко, - словно во сне протягиваю ей камень.
Она хочет взять, но внезапно отшатывается, в глазах недоумение: - Меня как будто кто-то по рукам дал, - оторопела она. - Не хочу его! Странно как-то и отцовский камень не могу взять. Ты бы выкинул его, - неожиданно говорит она, и я напрягаюсь, где-то слышал подобное заявление, словно, из прошлой жизни.