Следует подчеркнуть, что антропологи в своих исследованиях интересуются прежде всего повседневной жизнью людей во всем многообразии ее проявлений. Например, антропологу, выбравшему в качестве объекта анализа политическую партию, будут интересны не столько ее программа, лозунги и шансы прийти к власти, сколько то, как проходят ее собрания, какова используемая ею символика, о чем говорят ее функционеры за чашкой кофе, какова структура неформальных отношений между ее членами и т. п. Все, что может показаться мелочами представителям других наук, для антрополога имеет существенное значение, поскольку из анализа множества повседневных действий и отношений, взятых во взаимосвязи друг с другом, через раскрытие их явного или тайного смысла и складывается общая целостная картина объекта исследования. Эту мысль хорошо выразил один из крупнейших историков современности Ф. Бродель: «Из маленьких происшествий, из путевых заметок вырисовывается общество. И никогда не бывает безразлично, каким образом на разных его уровнях едят, одеваются, обставляют жилище. Эти “мимолетности” к тому же фиксируют от общества к обществу контрасты и несходства, вовсе не поверхностные» [Бродель, 1986, с. 40].
Для того чтобы получить возможность изучать и верно понимать повседневную жизнь людей, антрополог должен стать «одним из них», т. е. наблюдать и регистрировать поведение людей в естественных условиях. Поэтому специфическим, оригинальным методом антропологической науки является так называемое участвующее, или включенное, наблюдение, проводимое в процессе полевой работы. Хотя полевые исследования других культур или субкультур сталкивают антрополога с вопросами, отличающимися от свойственных его собственной культуре, ученый в идеале должен уметь видеть проблемы «изнутри» и «извне». Для сбора информации о другом обществе, иной культуре или субкультуре антрополог должен шагнуть за пределы своего собственного опыта и попытаться максимально близко познакомиться с иным, часто очень отличающимся от привычного, образом жизни. Именно это и делают антропологи, когда ведут полевую работу. Включенное (участвующее) наблюдение подразумевает долговременное пребывание среди «других», освоение их языка (или, например, жаргона), понимание образа их мышления и поведения. Этот исследовательский метод является оригинальным для антропологии, и хотя он давно взят на вооружение другими науками, в том числе социологией, корни его лежат в антропологии.
Начиная с исследований Ф. Боаса и особенно Б. Малиновского (экспедиция на Тробрианские острова в 1914–1918 гг.) полевая работа в форме участвующего наблюдения была поставлена на научную основу и признана важнейшим методом антропологической науки.
Антрополог, занимающийся полевой работой, всегда выглядит незваным гостем и в начале ее проведения часто кажется человеком, который хочет узнать чужие секреты. Это может породить и соответствующее отношение к нему – недоверие, подозрительность или даже враждебность. Поэтому одной из задач работающего в поле антрополога является преодоление негативного отношения, а также расположение к себе членов группы, которую он изучает.
Наряду с изучением другого языка (возможно, освоения диалекта или сленга), антрополог исследует и другие элементы культуры изучаемых общностей или групп. Впервые погружаясь в иную культурную систему, он переживает то, что называется «культурным шоком», поскольку многое, если не все, в другом обществе кажется ему «неестественным» и «ненормальным». Это явление называется этноцентризмом: человек всегда оценивает другую культуру и другое общество или группу сквозь призму представлений, характерных для собственной культуры, а в своей культуре все кажется ему нормальным и естественным.
Включенное, или участвующее, наблюдение содержит в себе внутреннее противоречие: включенность, или участие, предполагает нахождение внутри культуры, тогда как наблюдение является взглядом на нее со стороны. Когда кто-то полностью входит в роль члена определенной культуры, он вовлекается в нее и начинает идентифицировать себя с ней. Вместе с тем наблюдатель по определению отстранен от объекта своего наблюдения и объективно и бесстрастно описывает то, что видит и слышит. Поскольку включенное наблюдение изначально противоречиво, проводить его трудно.
Когда антрополог начинает полевую работу, он тянет за собой целый «шлейф» свойственных его культуре ценностей, представлений, стандартов и т. д. Его способ видения мира обусловлен присущими ему культурными категориями. Однако участие в другой культуре учит видеть вещи под другим углом зрения – с позиции тех людей, которые к ней принадлежат. Это потребует от исследователя отстраниться от категорий и представлений своей культуры. Он вынужден постоянно сравнивать изучаемое им общество с тем, членом которого он является. В самом начале полевой работы мир другой культуры, системы, общества или группы может представляться хаотическим и непостижимым. На этом этапе антрополог обычно старается точно фиксировать доступную информацию, например, тип жилища народа, формы экономической деятельности, поведенческие паттерны, вид одежды и т. д. – все, что, по его мнению, существует объективно и в меньшей степени зависит от различий в культурной семантике. Чаще всего первоначальные впечатления исследователя впоследствии подвергаются серьезным изменениям: чем больше антрополог погружается в другую культуру или субкультуру, тем более явной становится для него связь тех или иных конкретных черт с культурными значениями.
Работая в поле, антрополог наблюдает за действиями людей и фиксирует их. Затем с помощью информантов он пытается понять смыслы и значения этих действий. Наблюдения антрополога представляют собой очень важную часть его работы. Одних только обсуждений с информантами смыслов и особенностей поведения людей недостаточно. Когда информант пытается объяснить свою культуру или субкультуру антропологу, он ненамеренно объективирует свой культурный опыт. В то же самое время исследователь старается выйти за пределы своих собственных культурных категорий, чтобы понять информанта и встать на позиции взгляда «изнутри» на изучаемую им культуру. В таком взаимодействии антрополог и информант создают особое культурное пространство, располагающееся на территории между двумя культурами, которые они представляют. Следовательно, антропологические данные есть результат совместных усилий антрополога и информанта. Такая же работа ведется и с другими информантами. Последней ее стадией является перевод культурных категорий, присущих исследуемой социальной системе, на язык антропологии.
Конечно, в своей работе антрополог использует и другие методы исследования. Важными источниками информации для него могут быть архивные и исторические материалы, данные переписей населения, публикации в средствах массовой информации и т. д. Кроме того, современный антрополог дополняет классический антропологический метод включенного наблюдения различными техниками, например, статистическим анализом, активно используются и визуальные методы исследования.
Таким образом, социальная антропология, как и социология – это наука об обществе. Имея дело прежде всего с традиционными обществами, отличающимися от западной цивилизации, антропологи выработали собственные исследовательские методы, применяемые при изучении «иных» культур и сообществ. Одним из методов, имманентных антропологии, всегда был и остается сравнительный метод, предполагающий исследование сходств и различий между обществами, культурами, институтами и социальными явлениями.
Социальная антропология как «сравнительная социология». Знаменитый английский исследователь Э. Э. Эванс-Причард, размышляя о методах, применяемых в антропологии, писал: «Я полагаю, что никто не станет спорить с тем, что у социальной антропологии нет никакого другого метода, кроме наблюдения, классификации и сравнения, которые могут быть воплощены в той или иной форме. Это можно принять как аксиому» [1997, с. 674]. Действительно, антрополог, исследуя незнакомую ему социальную реальность, просто не может не сравнивать наблюдаемые в ней явления с теми, которые знакомы ему по его родному обществу. Сравнение органично присуще социальной антропологии и как неизбежный исследовательский ракурс и как метод анализа.
Особое значение сравнительной методологии для социальной антропологии обосновано в работах выдающегося британского антрополога А. Р. Рэдклифф-Брауна. По мысли ученого, социальная антропология есть «сравнительная социология». Социальная антропология является особым разделом социологии, который дополняет последнюю знаниями о «примитивных народах». Задачей социальной антропологии (или «сравнительной социологии») британский антрополог считал «исследование природы человеческого общества путем систематического сравнения обществ разных типов, уделяющего особое внимание самым простым формам общества, существующим у примитивных, туземных или бесписьменных народов» [Рэдклифф-Браун, 2001, с. 175]. Он писал, что «в сравнительной социологии огромная ценность и значение придаются систематическому изучению более простых форм общества, существующему у так называемых примитивных народов» [Рэдклифф-Браун, 2001, с. 218].
В традициях своего времени Рэдклифф-Браун придерживался взгляда на социологию как на универсальную науку об обществе, вырабатывающую общетеоретические положения, применимые к обществу как таковому. Социальная антропология, в свою очередь, обогащает социологию, все более превращавшуюся в науку, которая изучает родное для исследователя общество, знаниями об «иных», «чужих» обществах, тем самым придавая ее положениям всеобщий, универсальный характер.
Очевидно, что, определяя социальную антропологию в качестве «сравнительной социологии», Рэдклифф-Браун придавал особое значение использованию сравнительного метода в социальном познании. Он был убежден, что «социологическая теория должна базироваться на систематическом сравнении и постоянно им проверяться» [Рэдклифф-Браун, 2001, с. 175]. С его точки зрения, именно сравнительные исследования обществ разных типов составляют главную задачу социальной антропологии, поскольку они позволяют формулировать общие, или универсальные, законы общества.
Однако сравнительные исследования, которыми занимается научная («новая», как называл ее британский ученый) социальная антропология, отличаются от «кабинетной антропологии» с ее задачей поиска «параллелей», т. е. «схожих социальных черт, проявляющихся в разных обществах прошлого и настоящего» [Рэдклифф-Браун, 2001, с.174]. Представителем такой «кабинетной антропологии» А. Р. Рэдклифф-Браун называет автора «Золотой ветви» Дж. Фрезера. Научная социальная антропология отличается от нее как методами сбора данных (долговременные полевые исследования, проводимые «подготовленным наблюдателем»), так и методами обработки (сравнение и индукция).
Социальная антропология понимается А. Р. Рэдклифф-Брауном как строгая индуктивная наука, построенная на обобщении эмпирически полученных данных: основываясь на собранных в результате полевой работы единичных фактах, антрополог обобщает их и переходит к более общим заключениям и утверждениям. Данный переход опирается на сравнение. При этом сначала должны быть сформулированы обобщения, касающиеся определенных типов обществ, а уже затем следует сравнивать разные типы обществ (см., напр.: [Николаев, 2001, с. 351]). Таким образом, сравнительный метод является методом получения обобщений.
А. Р. Рэдклифф-Браун разграничивал и даже противопоставлял два метода исследования, которые используются в антропологии – исторический и сравнительный. Исторический метод, с его точки зрения, может дать только частные суждения, поскольку его использование способно «объяснить» существование той или иной конкретной черты того или иного конкретного общества. Сравнительный же метод предоставляет возможность «понять» эту черту, рассмотрев ее сначала как частный случай общего типа или класса социальных явлений, а затем связав с некой общей, желательно универсальной тенденцией, свойственной человеческим обществам вообще (т. е. законом) [Рэдклифф-Браун, 2001, с. 202]. В этом смысле сравнительный метод выступает в качестве генерализующего изучения свойств человеческого общества.
Используя результаты собственных полевых исследований, ученый на примерах демонстрирует применение сравнительного метода в социальной антропологии. Рэдклифф-Браун обращает внимание на сходство тотемных представлений у аборигенов Австралии и индейских племен Северной Америки (мифы о птицах). Анализируя, сравнивая и обобщая их содержание, он приходит к выводу о том, что во всех случаях речь идет о категориях дружбы и вражды, в общем значении – солидарности и противостояния, а на еще более высоком уровне обобщения – об «оппозиции» как определенном виде отношений внутри человеческого сообщества. Мифы австралийских аборигенов о Соколе и Вороне или сказания североамериканских хайда об Орле и Вороне и т. д. – не что иное, как частные случаи универсальных правил или законов, характерных для социальных структур определенного типа. «После продолжительного сравнительного исследования я имею, на мой взгляд, все основания установить общий закон: везде, где существует социальная структура экзогамных половин, будь то в Австралии, Меланезии или Америке, эти половины мыслятся как находящиеся в том отношении друг к другу, которое здесь именуется “оппозицией”» [Рэдклифф-Браун, 2001, с. 188].
Оппозиция двух половин дуальной организации в реальной социальной жизни может принимать различные формы. Среди таковых А. Р. Рэдклифф-Браун называет институт «шутливых отношений» (подробно описанный в работах другого британского антрополога М. Глакмэна), состязательные игры, обряды похищения невесты, соревновательные обмены («потлач»), обряды избегания и т. п. Поэтому «оппозиция» представляет собой особый тип социальной интеграции, основанный на идее единства противоположностей.
Таким образом, начав с выделения частной особенности, характерной для племен одного из регионов Австралии (существование экзогамных половин, обозначаемых именами птиц), через сравнения с другими обществами из иных регионов мира можно увидеть, что имеет место особый случай широко распространенных общих тенденций, свойственных человеческим обществам в целом. «Сравнительный метод представляет собой, следовательно, такой метод, посредством которого мы переходим от частного к общему, а от общего к еще более общему, надеясь таким образом прийти к универсальному, т. е. к тем характеристикам, которые могут быть в тех или иных формах обнаружены во всех человеческих обществах» [Рэдклифф-Браун, 2001, с. 201].
Говоря о трактовке Рэдклифф-Брауном социальной антропологии как «сравнительной социологии», нельзя забывать, что ученый в своих научных воззрениях отстаивал функционализм – теоретическое направление, для которого были характерны отрицание исторического подхода, отказ от использования концепта «культура» и исключительная сосредоточенность на функциях социальных структур и институтов в жизни общества. А. Р. Рэдклифф-Браун сводил исторический метод к «гипотетической реконструкции прошлого», считал его лишенным «практической ценности», и, в отличие от «функционального метода интерпретации», заслуживающим лишь «академического интереса». Это обусловило ограниченность подхода выдающегося британского ученого. Новейшую антропологию он видел исключительно как «науку функциональную, генерализующую и социологическую» [Рэдклифф-Браун, 2001, с. 104].
Однако представители современной социальной антропологии, в отличие от А. Р. Рэдклифф-Брауна, не только не отрицают исторический метод и не противопоставляют его сравнительному, но, напротив, объединяют оба этих метода в сравнительно-исторический метод. Этот метод позволяет путем сравнения выявить общее и особенное в исторически связанных формах, а также выделить и описать различные исторические этапы развития какого-либо явления. Его применение также дает возможность прогнозировать тенденции развития изучаемого объекта. Используя этот метод, социолог вначале устанавливает родство исследуемых объектов и явлений и объединяет их в группы, внутри которых проводится историческое сравнение.
Далее возможны два направления аналитических процедур: сравнение одной социальной формы с другими или исследование изменений социальных форм во времени. В первом случае сравниваемые элементы сопоставляются без обращения к историческим изменениям. Конструируется некий архетип, базовая структура, с помощью сравнения друг с другом устанавливаются общность различных форм и существующее подобие структур. Во втором случае изменение форм соотносится со временем, различия трактуются как обусловленные историческим временем. Соответственно выстраиваются цепочки последовательностей изучаемых явлений и форм и затем матрицы соответствий одной системы элементов другим. Наконец, выделяется совокупность дифференциальных признаков, применительно к которым устанавливаются временные сдвиги.