г) предусматривает возможность освобождения от уголовной ответственности или наказания и т. д.
Свое выражение данный процесс находит в установлении различных карательных мер, образующих так называемую «лестницу наказаний», и в градации наказаний по размеру, обеспечивающей их «делимость», т. е. в справедливости пенализации преступлений, достигаемой посредством установления оптимальных рамок их наказуемости.
Справедливой может быть признана такая санкция, которая: а) соответствует тяжести описанного в законе преступного деяния; б) согласуется с санкциями, предусмотренными за совершение других деяний; в) дает возможность индивидуализировать наказание с учетом особенностей реально совершенного деяния.
Однако справедливость санкции еще не гарантирует справедливости ее применения. Решению последней задачи служит принцип индивидуализации наказания, выражающий справедливость назначения наказания. Его основное требование состоит в индивидуализации наказания на основе характера и степени общественной опасности содеянного, смягчающих и отягчающих обстоятельств, данных о личности виновного и прогноза о влиянии назначенного наказания на его исправление (ч. 3 ст. 60 УК). Исходя из указанных критериев, несправедливо назначенной может быть признана как чрезмерно мягкая, так и чрезмерно суровая мера наказания, даже если она не выходит за пределы санкции.
Таким образом, справедливость уголовного права означает: а) справедливость его позитивных велений; б) нацеленность ретроспективных мер на поддержание и восстановление справедливости, попираемой нарушениями этих велений; в) справедливость выбираемых для достижения этой цели средств.
Говоря о средствах, нельзя обойти вниманием несправедливость многократного реагирования на отдельное преступное деяние. Допустимость лишь однократной ответственности, однократного применения уголовно-правовых мер за преступление является одним из важнейших положений, отражающих справедливость уголовного права.
В уголовно-процессуальном смысле запрет повторного осуждения означает, что если в отношении данного лица состоялось окончательное судебное решение, то по вступлении его в силу это лицо не может вновь подвергаться уголовному преследованию за то же деяние, за исключением случаев отмены предыдущего приговора и всех последующих судебных решений (определений, постановлений) с направлением дела на новое судебное разбирательство в рамках процедуры, предусмотренной для пересмотра вступивших в законную силу неправосудных решений.
В материально-правовом смысле принцип non bis in idem (не дважды за одно и то же) как олицетворение справедливости отрицает не только несправедливость многократного судебного реагирования на отдельное преступное деяние при отсутствии к тому оснований. Указание в ч. 2 ст. 6 УК на то, что никто «не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление», не допускает возможность как ее повторного возложения, так и однократного, но в двойном объеме.
Так, недопустимость двойного осуждения одного и того же лица исключает применение за совершение им одного деяния двух уголовно-правовых норм, одна из которых устанавливает ответственность за это деяние в целом, а другая – лишь за отдельную его часть, а недопустимость двойного наказания – одновременный учет одного и того же обстоятельства, предусмотренного как Общей частью (в качестве усугубляющего наказание), так и Особенной частью УК (в качестве квалифицирующего признака преступления).
Со временем запрет повторного осуждения приобретает большое значение и в сфере межгосударственных отношений, исключая возможность повторного возложения уголовной ответственности на лиц, уже понесших таковую за границей, а также блокируя возможность экстрадиции за деяния, в отношении которых принято окончательное решение по делу. Последнее правило закреплено во множестве соглашений о выдаче, подтверждающих тем самым принцип non bis in idem.
Рассматриваемый принцип имеет существенное значение и для преследования за преступления против мира и безопасности человечества, коль скоро их совершение может поставить субъекта перед угрозой ответственности как по международному, так и по национальному уголовному праву, особенно если в национальное законодательство данного государства имплементированы нормы, предусматривающие ответственность за такого рода преступления.
Свое закрепление он нашел, в частности, в Уставах Международных трибуналов по Руанде и бывшей Югославии, запрещающих осуждение национальными судами за деяния, за которые виновные уже были судимы Международным трибуналом (ст. 9 и 10 соответственно), а также в Римском статуте международного уголовного суда, согласно которому никакое лицо не может быть судимо за преступление, в отношении которого оно уже было признано виновным или оправдано (ст. 20).
Принцип виновной ответственности заключается в том, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5 УК).
Основные положения, характеризующие принцип вины, сводятся к следующим требованиям: 1) адресация позитивных велений уголовного закона физическим лицам, обладающим необходимыми для руководства своим поведением интеллектуальными и волевыми качествами; 2) возложение ретроспективной уголовной ответственности лишь за виновное отступление от указанных велений; 3) ограничение объема возлагаемой ответственности степенью вины;
4) законодательное урегулирование в этих целях форм и видов вины в конкретных составах преступлений.
Последовательное проведение данного принципа в российском УК находит выражение в следующих его положениях:
– исключение возможности объективного вменения, т. е. ответственности за невиновное причинение вреда (ч. 2 ст. 5);
– включение признака виновности в законодательную дефиницию преступления (ст. 14);
– признание субъектом преступления лица, достигшего лишь такой возрастной зрелости, при которой появляется способность осознавать социальное значение своих поступков и делать на основе этого осмысленный выбор (ч. 1–2 ст. 20);
– исключение из числа субъектов ответственности лиц, которые, несмотря на достижение установленного законом возраста, не могут в полной мере осознавать фактический характер и опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие отставания в психическом развитии (ч. 3 ст. 20);
– исключение из числа деликтоспособных тех лиц, которые во время совершения деяния находятся в состоянии невменяемости, т. е. не могут осознавать фактический характер и опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие болезненного состояния психики (ч. 1 ст. 21);
– определение форм вины и каждого из ее видов (ст. 24–26);
– легализация понятия преступления, совершенного с двумя формами вины (ст. 27);
– закрепление признаков невиновного причинения вреда (ст. 28);
– установление правила, согласно которому деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК (ч. 2 ст. 24);
– исключение из числа преступлений деяний, совершенных под влиянием физического или психического принуждения либо во исполнение обязательного приказа или распоряжения (ст. 40, 42).
Гуманное отношение к виновному требует признания в нем достоинства человеческой личности, что исключает жестокие, бесчеловечные или позорящие виды наказания.
Запрет на бесчеловечное обращение с преступниками находит выражение в международных актах о правах человека и национальном уголовном законодательстве.
С осознанием уголовного права как вспомогательного средства противодействия преступности, способного лишь купировать симптомы данной социальной патологии, приходит понимание бессмысленности не только жестоких, но и жестких (суровых) наказаний. С этого времени гуманизация уголовного права связывается с минимизацией мер, применяемых к преступникам. Трактуемый таким образом гуманизм выражается через требование назначения лицу, совершившему преступление, минимальной меры воздействия, необходимой и достаточной для его исправления и предупреждения новых преступлений.
Данный аспект гуманизма именуется принципом экономии репрессии. С точки зрения уголовно-политической он заключается в обеспечении наибольшей безопасности общества с наименьшими социальными издержками; на законодательном уровне – в криминализации минимума деяний, реальная опасность которых оправдывает использование в качестве «последнего довода» уголовной репрессии; в сфере правоприменения – в избрании мер воздействия, необходимых и достаточных для целей частной превенции.
Основное требование, обязывающее суд к экономии репрессии, выражено в ч. 1 ст. 60 УК, которая гласит: «Более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания».
Конкретно-юридические основания минимизации репрессии весьма разнообразны:
– установленный Общей частью порядок построения системы наказаний по схеме «от более мягких к более жестким» (ст. 44);
– использование той же схемы в построении санкций статей Особенной части;
– ограничение применения некоторых видов наказания к несовершеннолетним, беременным женщинам и женщинам, имеющим детей, а также к инвалидам (ч. 4 ст. 49, ч. 5 ст. 50, ч. 4 ст. 53.1, ч. 2 ст. 54, ст. 88);
– неприменение к женщинам и несовершеннолетним строгого, особого и тюремного режимов лишения свободы (ст. 58, 88);
– ограничение применения пожизненного лишения свободы и смертной казни (ст. 57, 59);
– установление открытого перечня обстоятельств, смягчающих наказание, и исчерпывающего перечня обстоятельств, отягчающих его (ч. 2 ст. 61, ч. 1 ст. 63);
– возможность назначения наказания ниже низшего предела санкции и невозможность его назначения выше максимального предела таковой (ст. 64);
– обязательность смягчения наказания при вердикте присяжных заседателей о снисхождении (ч. 1 ст. 65);
– возможность освобождения от уголовной ответственности и наказания (ст. 75–83);
– возможность амнистии, помилования и досрочного снятия судимости (ст. 84–86);
– особый режим ответственности и наказания несовершеннолетних (ст. 87–96).
На фоне озабоченности вопросами гуманизации обращения с правонарушителями долгое время оставалась в тени проблема уголовно-правовой защиты законных интересов правопослушных граждан. Между тем широкое понимание гуманизма включает в себя не только различные аспекты отношения к преступнику, но и отношение к потерпевшему от преступления, к обществу, защищаемому силой уголовного закона. Ибо, охраняя права, интересы и блага людей, уголовное право вносит свой вклад в утверждение начал гуманизма в человеческом общежитии. В этом смысле принцип гуманизма – это минимум и мягкость репрессии, совместимые с задачами охраны личности и общества от преступных посягательств.
Глубинный смысл гуманизма заключается, таким образом, в отношении к человеческой личности как к объекту не только уголовно-правового воздействия, но и уголовно-правовой охраны. Данному положению вполне адекватна формулировка рассматриваемого принципа в ст. 7 УК, ч. 1 которой говорит о том, что уголовное законодательство «обеспечивает безопасность человека», и только ч. 2 – о гуманном отношении к преступнику. В чем-то мы обязаны этим движению в защиту прав потерпевших.
Двусторонняя направленность гуманизма признается в настоящее время всеми исследователями. При этом некоторые делают акцент на гуманности в отношении потерпевшего, в то время как другие – на защите прав и законных интересов всех лиц. Считая правильным вывод об отсутствии оснований для противопоставления этих позиций, подчеркнем, что уголовная ответственность, влекущая существенное ограничение прав и свобод, оправдана постольку, поскольку она преследует цель оградить права и свободы других людей от преступных посягательств. Однако защита прав потерпевших не обязательно должна быть связана с ужесточением положения виновных.
Еще один аспект рассматриваемого принципа заключает в себе проблему приемлемого соотношения уголовно-правового принуждения в защиту личности и в защиту государства. Бессмысленно рассуждать о гуманности санкции, если антигуманен сам запрет, лежащий в ее основании. А насколько гуманны позитивные предписания уголовного закона? Ответ на этот вопрос зависит и от того, насколько жестко государство в отношениях с собственными гражданами при определении сферы недозволенного, как оно при этом выстраивает приоритеты, достойно ли представлены интересы личности в иерархии охраняемых законом интересов.
Наконец, гуманистические идеи всегда несли в себе мощный объединительный потенциал. Стремление к статусу ассоциированного с мировым сообществом государства, включенности в общий поток мировой цивилизации предполагает использование уголовного права и для решения таких задач, как выживание человечества, укрепление мира и обеспечение безопасности народов, защита общечеловеческих ценностей. Данный аспект гуманизма отражает ч. 2 ст. 1 УК, которая декларирует, что Кодекс должен быть основан на общепризнанных принципах и нормах международного права, что означает приоритет последних над национальным уголовным законодательством.
Итак, принцип гуманизма в уголовном праве имеет весьма широкое содержание. Гуманизм проявляется в характере охраняемых им социальных ценностей, в способах этой охраны, в видах и размерах санкций, предусмотренных за совершение преступлений, и т. д. Основное воплощение принцип гуманизма находит в таких требованиях, как:
– соответствие уголовно-правого обеспечения безопасности от преступных посягательств гуманитарным ценностям;
– сохранение за посягающими международно признанных и гарантированных национальным законом прав и свобод;
– недопустимость защиты гуманистических идеалов негуманными средствами в виде жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство наказаний;
– подчиненность строения системы наказаний и санкций требованию экономии уголовно-правовых мер;
– установление щадящих мер воздействия в отношении наиболее уязвимых категорий преступников (несовершеннолетних, инвалидов, женщин, особенно беременных и имеющих малолетних детей);
– сужение круга лиц, подлежащих уголовному преследованию, за счет «компромиссных» мер и «альтернативных» способов разрешения уголовно-правовых конфликтов.
Принцип личной ответственности предполагает ее возложение на совершившее преступление лицо лишь за то, что было совершено им персонально.
В российском УК данный принцип не получил прямого закрепления, как это имеет место, например, в УК Таджикистана, в ч. 1 ст. 7 которого говорится: «Никто не может нести уголовную ответственность иначе, как за свои собственные деяния, действие или бездействие». Однако уголовно-правовой доктрине он хорошо известен.
С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев вкладывают в него следующее содержание: 1) преступлением признается акт поведения, совершенный конкретным физическим лицом – индивидом, а не коллективом или социальной общностью; 2) физическое лицо подлежит уголовной ответственности лишь за то, что было причинено его собственным деянием; 3) ответственность и наказание за преступление имеют личный характер, т. е. должны распространяться только на лицо, совершившее преступление.