И хотел уже Сашуля было сейф открыть да спирт достать, да хлопнуть по велению души-загадки. Но звонок остановил чекиста.
Трубку сняв, в ней услыхал Сашуля генерала Потайного голос:
– Здравствуй.
– Здравия желаю.
– Как ты?
– Ничего.
– А что семья?
– Чудесно.
– Ты, однако, молодец, Сашуля, – по-отечески сказал, с душою. – Мы примчимся, как возможно, скоро. А пока не до тебя совсем тут. На Балтфлоте бунт поднял скотина – замполит Советской власти против, негодяй, на корабле военном… Так что ты не обижайся очень за внимание к себе такое… Жди… А также между делом помни, что милицию у вас спалили возле Чу, в станице Турской, ну и автоматами двумя сыграли отходную трём десяткам граждан в придорожном кабаке… Ты это всё возьми на карандаш.
– Так точно.
– До свидания. – И стихло в трубке.
Окрылённый похвалой, Сашуля в сейф за спиртом не полез, однако и дерзать не поспешил особо. Задремал под взором глаз суровых, что глядели со стены из рамы. И давил так на диване старом, не раздевшись, до обеда кожу.
Разбудило же поесть желанье. Саша встал и, причесавшись, вышел. У курилки повстречался Шухов, незаметно знак подал знакомый, ловко палец потерев о палец. Это значило, товар что продан и делёжки ожидают деньги.
Потому идти пришлось к машине, не обедая. А после встреча в перелесочке густом за частью, вдалеке от глаз ненужных, лишних.
Отчитался кочегар:
– Спирт взяли по четыре, а отдал по восемь. Это 1600 навара. Восемь сотенок на брата, значит. Вот, держи. Сашуля принял деньги.
– Что, по плану всё? – спросил.
– Летаю я сегодня целый день в районе. А в обед, пожалуй, можно завтра пару бочечек забрать поехать. Ждут как раз уже товар клиенты.
– Значит, завтра.
А когда хотели разъезжаться, спохватился Шухов:
– Да, вчера я по «Спидоле» слышал: «голос вражеский» вещал, что будто бунт у нас на корабле подняли. На Балтфлоте замполит какой-то, по фамилии как вроде Цаплин или Саплин, так глушили сильно, разобрать что невозможно было, малость тронулся умом бедняга. Корабля «Сторожевой» названье, разобрал в невероятном шуме. Что-нибудь о том подробней знаешь?
– «Голос вражеский» порою брешет, – рассудительно вздохнул Сашуля, – а сегодня нет, сегодня правду сообщает буржуинский голос. Замполиты нам ещё покажут, Кузьки мама где живёт, попомни.
И разъехались, а Саша думать раздражённо продолжал с досадой: «Замполит! Незамполит такую разве может отчебучить гадость?! Сам за партию орёт в три горла. Сам же ножик ей, паскуда, в спину… Замполит до идиотства, сия только может довертеть мозгами… Эх! А славно-то как было б, если б взять да их передушить команду. Яйца всем повырывать баграми, всем как есть до одного поганца. А иначе со страной Советской шутку скверную сыграют суки. Жаль, какую вот, не знаю только… Не могли пообождать маленько бунтовать, пока со мной начальство разберётся, наградит, похвалит».
Промелькнувшее багор-словечко к дню вчерашнему вернуло Сашу. Содрогнулся особист и газу веселее дал «шестерке» новой.
А потом, уже в столовой лётной, ущипнув официантки попу, особист вернулся в мыслях снова к замполиту корабля. Вдруг очень пожалел его: «Дурак набитый! Идиот! Авантюрист несчастный! Расстреляют, как дать пить, болвана!».
И нисколько не ошибся Саша.
А случилось в СССР такое исключительное, правда, нечто, рассказать о чём подробней стоит.
Было так. На корабле советском, что носил «Сторожевой» названье, на Балтийском краснозвёздном флоте замполит служил, товарищ Саплин.
Ну и вот сей замполит, вникая в дело Марксово, под мухой крепкой удивительнейший сделал вывод, сногсшибательный: «Союз Советский не туда идёт, куда ладошкой мудрый Ленин с пьедесталов кажет. Что не те в Политбюро, кто надо. И что Суслов там один лишь только соответствует по всем канонам марксо-ленинцу. А все иные – недалёкая когорта старцев, позабывшая вождей наследье».
Вот пришёл к чему товарищ Саплин – корабельный замполит досужий. И решил неверный ход фортуны взять да выправить, пока не поздно. Ну, а как? И подсказала стопка: «То же чувствует народ советский в большинстве своём и ждёт мессии. Незначительный толчок – и жахнет».
И решил определённо Саплин тот толчок как раз заветный сделать. Захватил корабль, подбив команду к бунту явному, и ходом полным поднимать страну пошёл на Питер. Новоявленной «Авророй» думал показать «Сторожевой» народу. И планете объявить, что Маркса вместе с Лениным в Стране Советов понимать совсем иначе надо.
…Шёл корабль на город Питер гордо, о восстании своём вещая из антенн в эфир: «Вставайте, люди, за поруганное дело Маркса, за заветы Ильича. За мною!».
Полагал наивно Саплин то, что если кто один услышит даже, так реакция пойдёт цепная моментально от него на мир весь. А когда вокруг кружком сберутся миллионищи советских граждан, тут-то всем как раз расскажет Саплин, в коммунизм как нужно топать верно, по великому ученью Маркса.
Из Кремля – под зад калошей старцев, и лишь Суслова оставив только для себя секретарём партийным.
…Ну и вот плывёт корабль по морю. Режет хладную волну железом. А игра, что замполит затеял, очень нравится юнцам матросам, от восторга чуть не лопнут парни. В революцию играть вживую, это надо же? Вот дома будет разговоров, как уйдут на дембель.
Но недолго эйфория длилась. Без снарядов, без ракет корабль шёл, безобидною калошей жалкой, на одно лишь только то надеясь, что страна молниеносно вспыхнет, о восстании узнав на флоте, и гурьбой попрёт народ на помощь.
И вот тут хочу ещё отметить: замполит совсем матчасть знал плохо. И не ведал даже то, дурила, что выходят из антенн сигналы закодированные, что слышат адмиралы их лишь в штабе только. Гневно слушая на власть крамолу, адмиралы крыли матом гнусно зря почём. А эта ругань, кстати, напрямую шла в эфир без кода, так как кнопочку не ту нажали, что естественно, когда волненье.
…Ход торжественный «Авроры» вскоре мощный взрыв остановил фугаса, это бомбочку большую бросил «Ту– 16-й» по курсу прямо. Подняла воды сплошную стену прямо перед кораблём толстушка. А потом ещё снаряд из пушки, метко пущенный в рули, закончил замполита-дурака проделку. И не стал «Сторожевой» «Авророй», и не сделался мессией Саплин.
Председатель КГБ Андропов на допросе скрежетал зубами, слыша глупости про путь неверный, о котором балаболил Саплин:
«Разве знает этот путь хоть кто-то? – теребил запястье маршал нервно. – Нет, пути того никто не знает. Ничего не говорили ясно никогда о нём ни Маркс, ни Ленин, – про себя чекист упорно думал, тщетно Саплина понять пытаясь, к коммунизму ясный путь который в марксо-ленинском нашёл ученьи, – нет, ошибся ты, моряк, серьёзно. А подобные ошибки, парень, исправляются обычно вышкой… И потом, ну ладно Маркс и Ленин, но причём тут, извините, Суслов?» – замполита оглядел презренно председатель КГБ и жирный на товарище поставил крестик. Не ошибся в предсказаньи Саша.
А наутро, в кабинет шагая, вновь чекист про замполита вспомнил и вздохнул: «Гадать не надо даже – расстреляют, как пить дать, красавца. Подождать не мог чуток, скотина… Кайф испортил, испоганил радость. – Закурил. – Молоть задача если, так мели, хоть замелись, но делать революции удел не жалких замполитов-брехунов советских…».
Мыслей ход остановила встреча. Нагловатою походкой Снайпер дефилировал у штаба чинно. Поприветствовал, приставив руку на подходе к козырьку, а Саша протянул свою тепло при этом.
Штурманца спросил Сашуля:
– Сам как?
– Ничего.
– А я-то, делом грешным, Вербовой, что ты нежадный, думал.
Удивился офицер, а Саша:
– Столько мяса промышляешь, братец, только вот не угостил ни разу.
Понял всё великолепно Снайпер – морда ящиком, сажень косая. И обмяк, и побледнел красавец, с молоком кровь, богатырь советский. А чекист совсем едва заметно головой кивнул, давай, дружище, в штаб за мною веселее топай.
И покорно эскадрильи штурман, за удавом лягушонок словно, за Сашулею пошёл несмело в кабинет и там колоться начал.
Через час уже всего какой-то за винтовкой Драгунова ехал в гаражи и возвратился вскоре вместе с ней, и передал по акту и её, и полмешка патронов, от мороза, весь дрожа, как будто.
– Не дрожи, – ему, – не дрейфь, – Сашуля посочувствовал, – дадут немного – года три всего каких-то жалких.
– А?.. А пенсия? – майор плаксиво, слёзно так пролепетал, вздыхая.
– А про пенсию забудь. Ты после отсидишь когда, тогда, быть может, восстановят. Заодно и званья, соответственно, лишат, а также и партийного билета тоже.
– Да, втемяшился в говно с головкой.
– Что ж, сочувствую. Ну, ты давай-ка поудобнее садись и всё, что рассказал мне, опиши подробно.
Над листами Вербовой томился битый час, и пот с него ручьями бесконечно на бумагу капал, мысли точно излагать мешая.
Кончил штурман и рукой дрожащей ручку рядом положил с бумагой.
– Вот, – сказал, – как на духу, как в церкви изложил здесь всё. Подробный список, по невинно убиенным тварям полный перечень: когда, кого, где. Обстоятельства какие были в эпизодах: облака, погода, время дня, температура, ветер… Как сейчас перед собою вижу всех застреленных. Стоят, как будто в длинный правильный рядок, и плачут… Страсть проклятая – болезнь такая.
Саша искоса взглянул и эдак подозрительно, а после тихо объяснил:
– То эскулапам будешь дуру впаривать, а мне не надо: не моя прерогатива это. Но на голову косить, считаю, в положении твоём разумно. Промышлял-то для потехи только, не наживы для, а это значит: с головою непорядок явно… Ну, ступай. Пока иди на службу. Расскажу потом, что дальше делать.
Молча встал майор и вышел тихо.
А чекист, вздохнув, часы поправил в кабинете на стене и только дверь входную отворил, чтоб выйти, Барабашку как увидел сразу. В строевой отдел тот топал важно, беззаботно и ещё не зная о раскрытии своём полнейшем.
Поздоровались за руку так же, как со Снайпером, спросил вот только по-иному о здоровье Саша:
– С поясницей нет проблем особых? На погоду вам не ломит спину?
– Нет, не ломит. А чего спросили? – удивился Барабашка очень. – Я к врачам не обращался вроде.
– Разумеется, в санчасть зачем вам, массажистов в ней по штату нету. Вам другое заведенье нужно, хорошо я понимаю это.
– Это да. Проситься, видно, надо в ОВГ, спина порою мучит.
Но майору погрозил Сашуля, улыбаясь широко, глаз щуря:
– Ну какой же вы хитрец, однако, уважаемый. Нашли салончик замечательный такой, чудесный рядом в Чу – не ОВГ в Ростове, и словечка никому. Как можно о товарищах-друзьях не думать?
Барабашка посчитал сначала, что с похмелия несёт Сашуля чушь, сплошную чепуху, но вскоре нехорошее почуял смутно и опасное в словах чекиста:
– Вас совсем не понимаю что-то? Ну какой ещё салон массажный?
– Как? Не знаете салон, который круглосуточно ведёт работу и, что главное, совсем бесплатно?
– Это где ж?
– А в МВД районном. В вытрезвителе… Массаж… Простынка обеспечена всегда, а также душ контрастный процедуры после, ненавязчивый такой, прохладный… Просто прелесть, не сказать иначе. Там кумык у них Израоф Алик – самый главный массажист, который так спешил, так до работы рвался, что обслуживать вас начал сразу, начиная с переулка в ДОСе и закончивши уже в подвале. Замечательный мужик, не правда ль, хоть худой, а фору даст любому в исключительно пикантном деле. Прирождённый массажист, достойный!
Наконец-то Барабашка понял, что не лажу нёс с похмелья Саша. Испугался, но не слишком очень, потому как был вполне уверен, что не знают ничего чекисты о деяниях лихих подробно. В вытрезвитель же залёт по пьяни не особенно большой проступок, и тем паче, что о нём начальству из милиции звонить не стали.
Но иллюзии развеял Саша. Вширь улыбкою пойдя и зубы крокодилом обнажив голодным:
– Встречи нашей ожидал три года. И дождался, наконец. Спасибо. Не стесняйся, заходи смелее – нам беседовать придётся долго.
Жалким став и как-то сникнув сразу, КОУ голову склонил понуро, и, обитая железом, дверца тихо хлопнула за ним, не скрипнув.
Сел майор на стул, чекист напротив за казённый стол уселся чинно и:
– Бумага вот, а вот и ручка. Всё описывай, – сказал, – подробно. Где. Кого. Когда и как, а также о погоде укажи, была что, и чего-нибудь ещё такое ж, как недавно… – «Вербовой вот только», было чуть не произнёс, однако всё ж успел остановиться-таки очень вовремя и глянул строго на сидевшего понуро КОУ.
– Значит, всё вам хорошо известно, – прогнусавил виновато, тихо, сникнув более ещё. – Меня вы, – эдак жалобно сказал, – начальству, может быть, не выдавали б, что ли. Год до пенсии всего остался. А уж я промагарычу крепко… Если мания – болезнь такая, что поделать с ней, с заразой, можно?
– Для чего же мне, скажи на милость, выдавать тебя начальству это? По тебе чины большие скоро специально из Москвы приедут.
– А чего вдруг? Что, шпион я, что ли?
– Ты, дружок, того шпиона хлестче. Сбилось с ног всё КГБ Союза в тщетных поисках тебя, шустряги. Комитет водил за нос три года, нет, не три, четыре скоро будет. Может быть, тебя учить чекистов пригласят. Передавать им опыт будешь свой, как хулиганить скрытно. Может быть, но то потом, сейчас же вот пиши давай… Бумага… Ручка.
Два часа корпел мужик, подробно освещая избиенье граждан. А когда же на листы устало положил с щелчком негромким ручку, удручённо поглядел на Сашу.
– Всё. Свободен. Сам найду, – ты только хулиганить прекрати покуда, а иначе мне хреново будет, отпустил за то что, что не спрятал… Ну да ладно. А массаж захочешь, так в милицию иди, там примут круглосуточно совсем бесплатно, не положено хотя военным процедуры проводить такие… Здесь, пожалуй, помогу, уважу.
Коммунист и ОБП поднялся. Вышел молча. А чекист вдруг вспомнил комитетчика из Чу, из местных, разрабатывал какой баптиста. Как под рюмкою хвалился смачно, что на бабе подловил красавца, как потом своим сексотом сделал, как всё после знал о жизни секты.
Призадумался. Вздохнул. «А что же, таковецкая работа наша, – для себя подвёл черту Сашуля, собираясь уходить. – Шантаж есть средство первое в делах чекиста. Этот метод испокон в спецслужбах. Для баптиста хорохорить бабу на сторонушке в среде молельной – преступление убийства хлестче. Вот и вей с него потом верёвки. Барабашечка, вполне возможно, неплохим ещё сексотом будет… Но начальство пусть про то решает. А сейчас давай домой, Сашуля. Чересчур переработка нынче. Никуда. К родной супруге только».
И Сашуля покатил на отдых.
А на день другой уже в По мчался вместе с Шуховым. Не пил и после был ещё один денёчек трезвым. И уставшая душа-загадка эти дни не допекала вовсе.
А уже на третий день, проснувшись, гул «Антона» особист услышал, нудный, очень хорошо знакомый. Понял: борт везёт больших чекистов из Москвы на полтергейстов глянуть.
Так как в прочем-то неясных пятен не имелось в том пикантном деле, особисты не старались очень им головки забивать серьёзно. А решили по программе полной оторваться под кавказским солнцем, от начальства вдалеке, а также от досужих глаз супруг ревнивых. Испокон веков оно велось так, всё естественно, а, как известно, что естественно – не безобразно.
Поднимая за Сашулю стопку, произнёс худой чекист московский – на погонах три звезды большие:
– Молодец ты, Александр Иваныч! Контрразведчик, так сказать, от бога!
В эйфории пребывал Сашуля всю неделю, в алкогольном кайфе. И реально ощущал погоны на плечах с одной звездой большою. Рисовал в воображенье должность предстоящую, на ранг повыше, но, как только доходило в мыслях до прощанья с гарнизоном скорым, недовольно так кривился тут же.
Окончание недели Шухов с экипажем отмечал обычно каждой пятницей, когда был дома. По прилёте с ремзавода праздник потому был в гараже мощнецкий. Но теперь он проходил иначе: покупали закусить и выпить сообща, решили как на речке нелояльные к Советской власти кочегар и особист Сашуля. Объявил своим коллегам Шухов, что иссяк совсем святой источник.