- Так тому и быть, - вздохнула Ирия.
Сердце колотится пойманной птахой. Непонятно, радоваться отсрочке или нет. С одной стороны - есть лишние час-полтора, чтобы подготовиться к худшему. С другой - лучше бы всё закончилось поскорее! А уж хорошо или плохо - как Творец рассудит. Ему лучше знать.
Глава вторая.
Эвитан, Южный Тенмар.
1
Смерть его пощадила.
Леон понял это, очнувшись после того странного разговора. Запомнил юноша лишь волшебный голос служителя Творца, но не произнесенные им слова. Наверное, они - не для ушей простых смертных.
Больше нет ни переливов чудесной музыки, ни успокаивающих трелей голосов Агнцев или Голубей. Только БОЛЬ!
Леон, не в силах разомкнуть век, жалобно и мучительно застонал.
- Тише, - теплая ладонь накрыла плечо, запекшихся губ коснулись прохладные края кружки.
Вода...
Нет! Полынно-горькая жидкость едва не ринулась обратно... но лучше она, чем ничего.
Питье кончилось раньше, чем утолило жажду. Леон нетерпеливо потянулся еще...
Боль ослепительным огнем вспорола живот, выдирая крик... Пыточным колесом закружились привычные черно-багровые круги. Затянули в воронку непроглядной тьмы...
Леон - еще жив. А умирает сейчас - от раны в живот!
Значит - не было никаких голосов. И несчастный летит в Огненную Бездну - тоже сейчас!
Теперь всегда будет так больно!..
Нет!
Папа, папочка, помоги!..
2
Вновь пришел в себя Леон мгновенно. Как от толчка.
А вот глаза открывал осторожно. На волосок, еще на один... Безумно страшно лишний раз шевельнуться!
Он лежит в постели - на широкой деревенской кровати. Именно деревенской, потому как вокруг - крестьянская изба. Крепкая, бревенчатая, белёная изнутри. С единственной огромной комнатой, где разместились еще стол, лавки, сундуки, рукомойник с ведром... И, конечно, печь. Всем печам печь. Королева печей!
Жив!
Леон осторожно шелохнулся, ожидая острых когтей боли. Но она не пришла. О ранении напомнило лишь странное неудобство - там, где живот туго обнимает широкая повязка.
Юноша осторожно окинул одеяло. Так и есть - чистое белое полотно без малейших пятен крови. Значит, рана закрылась.
Он жив, он все-таки будет жить! И не попадет в Бездну Вечного Мрака, Стужи и Огня! Еще долго-долго!
Леон облегченно откинулся на подушку. С чего он вообще испугался, что угодит в Бездну? Там ведь место только грешникам и негодяям - вроде Ревинтеров и Тенмара!
Страх иногда сильнее разума. И зря. Людской суд может ошибиться, но Творец Всего Сущего - выше земных заблуждений. Так неужели он не отличит Свет от Тьмы, а жемчуг от песка?
Шаги за дверью вырвали из размышлений о горнем. Юноша поспешно вновь накинул одеяло. Шаги - твердые, уверенные, мужские, но... вдруг с незнакомцем дама? А лорд Таррент в одном белье и дурацких бинтах!
Гость (или хозяин?) остановился у двери. А если... Липкий пот заструился по спине. Если это - убийцы?! Если они за Леоном...
Ужас аж подбросил. Юноша отчаянно завертел головой - в поисках оружия. Ничего нет, а он сам опять опоздал! Как тогда - с портьерой. Надо было нырнуть за нее. Она была шире этой двери! Сейчас отец был бы жив, а Леон жил дома. В него не стреляли бы, не грозил бы эшафот...
В проеме показалась чужая сильная рука - сомкнувшаяся на дверной ручке. Крепкая, широкая в запястье...
Леон вновь опоздал - в последний раз!
Но он не сдастся просто так! Таррент на ощупь схватил что-то, стоящее или лежащее у прикроватного сундука. Отвести глаза от двери сейчас не заставит и новый Глас Агнца Творца.
Палач - старше Леона лишь на несколько лет. Но не в пример сильнее и здоровее. Рослый, мускулистый северянин. Словеонец? Ормхеймец? Кто его подослал?!
- Леон... - шагнул убийца к юноше. Полуулыбка скользнула по чисто выбритому лицу. Еще и ухмыляется, сволочь! - Ты очнулся, отлично. Пора пить отвар, а потом займемся перевязкой...
И замолчал, увидев, что оттягивает Леону руку. Чем тот из последних сил замахнулся.
Кости ломит, по лбу струится мерзкий пот. Проклятая слабость навалилась неподъёмной горой...
Мучительно хочется знать, что за тяжесть попалась под руку. Утюг, что ли? Но что бы ни было - у него очень удобная ручка. А обернуться нельзя - враг начеку! Только и ждет, чтобы ударить. Или отравить своим "отваром"!
- Леон, успокойся! - еще шире залыбился северянин. - Я понимаю, что ты пережил, но здесь тебя лечат, а не убивают.
- Я тебе не верю! - затравленно выкрикнул раненый. Голос сорвался на визг - какой позор! - Не подходи ко мне!..
- Леон, если б я хотел тебя убить, за каким Темным стал бы заниматься твоими перевязками? - вздохнул убийца и палач. Твердой солдатской походкой (чем-то похож на отца, только Эдвард Таррент никогда не был столь крепок) подошел к печи. И невозмутимо занялся висящими над нею травами.
Сильные руки, длинные умелые пальцы. Растирают сушеную зелень, по щепотке сыплют в котелок. Вода мерно бурчит, принимает приправу.
Очевидно, готовится тот самый "отвар".
Леон, решившись, украдкой обернулся. В его левой руке - вовсе не утюг. Ночной горшок с ручкой. Весьма удобной - как раз по руке.
3
Огонь радостно трещит в печи.
Как же хорошо, когда тепло, светло, а рядом - друг! Северянина зовут виконт Витольд Тервилль, и он - спаситель Леона.
Теперь остается лишь отчаянно ругаться про себя. Лорд Таррент настолько ошалел от страха, что спутал благородного дворянина со всяким сбродом. Именно Витольд нашел умирающего Леона на заснеженной дороге. И принес в ближайшую лесную избу. По счастью, подвернулась неподалеку.
Тут бы жертве подлости Клода Дарлена и конец. Витольд честно признался, что в целительстве толком не понимает. (Ничего удивительного - наследники графов не занимаются ремеслом!) А уж рана в живот смертельна - даже когда под рукой настоящий врач с дипломом Академии.
Но на счастье Леона в избушку именно тогда заглянул знахарь одной из окрестных деревень. Некий ведун по имени Жак. Он и наложил на рану какие-то снадобья, что-то там пошептал, перевязал и оставил Витольду запас трав. И четкие распоряжения, что прикладывать к ране, а из чего варить отвар. Который больному нужно пить "через ночь, день и еще ночь".
И ушел. За прошедшие с тех пор почти две недели больше не появлялся.
Леона это не удивило. Деревенский травник получил за свои таланты звонкой монетой и убрался искать новый заработок в другом месте. А рана наверняка даже не была серьезной. Виконт Тервилль сам признался, что в лекарстве ни змеи не понимает. Задень пуля важные органы - и уж неграмотному знахарю дело оказалось бы точно не по зубам.
Просто Клод Дарлен - плохой стрелок, но с ним Леон еще посчитается. Он-то, дурак, всерьез испугался, что умирает! А свинцовая смерть проскочила навылет. Не задела ничего важного. Хотя, если б не Витольд, лорд Таррент замерз бы на холодной дороге, под равнодушной метелью...
- Виконт Тервилль, - первое, что сказал Леон, выслушав его рассказ, - я никогда не забуду, что обязан вам жизнью.
- Что вы, Леон? - тот тоже мгновенно перешел на "вы".
Настоящий дворянин и благородный человек - это видно. Но юноша вдруг ощутил ноющую обиду. Будто ему от всего сердца вручили подарок, а он сам взял и нечаянно всё испортил.
- Если не возражаете, можно на "ты", - быстро поправился он.
- Конечно, не возражаю, - Витольд искренне, открыто улыбнулся. И сразу отлегло от сердца. - С чего возражать-то? Я-то уж точно не привык к лишним церемониям... Но я действительно только нашел тебя. Если бы не Жак...
Конечно, тот ему наплел много чего. И что рана смертельна. И что он один во всем подлунном мире способен ее вылечить. Еще, небось, прибавил, что колдун в шестнадцатом поколении. Чего только не выдумает чернь, чтобы выманить денег! Витольд - честный, благородный человек, но как же он наивен! Лорд Таррент сам еще недавно был таким... Поверил дяде!
- Ладно, Леон, давай займемся твоей перевязкой. Потерпи...
Сердце провалилось ниже пяток... куда-то в темный, сырой подвал... в Бездну Льда и Пламени! "Потерпи..." Значит, сейчас будет... как ночью!..
Витольд виновато опустил глаза:
- Прости, я ночью задремал и опоздал дать тебе обезболивающий отвар! Но бинты я буду снимать осторожно...
- Да ничего... Потерплю! - выдавил Леон.
Глава третья.
Эвитан, Лютена.
1
Вызов к Ревинтеру застал Алана выводящим на плац личную полусотню.
Пятьдесят пар ног бодро выбивают пыль из серой весенней земли. А Эдингем на миг просто застыл на месте, потеряв дар речи. Приглашение к монсеньору на третий день после покушения на принца Гуго ничего хорошего не сулит.
- Да, монсеньор.
На сей раз кабинет - синий. Еще бы знать - к чему? За полтора года службы Эдингем так и не научился различать намеки Ревинтера-старшего.
- Садитесь, Алан, - министр махнул рукой на сумеречный бархат кресла. - Простите, что не даю вам толком отдохнуть после Тенмара...
Юноша перевел дух.
- ...но как вы не можете не знать, произошло покушение на принца Гуго, герцога Амерзэна, дядю Его Величества.
Противные мурашки ласково погладили по спине. Рановато обрадовался! Ну да ладно, семь бед - один ответ. Как-нибудь отвертимся. А нет - так опять же семи смертям не бывать...
- Я хочу, чтобы именно вы расследовали это дело, - вкрадчивый голос Ревинтера оборвал лихорадочную круговерть мыслей Эдингема. - Негласно, разумеется.
- Слушаюсь и повинуюсь, монсеньор! - вскочил и отчеканил каблуками юноша.
- Это еще не все. Сядьте, Алан.
Так сильно можно больше не волноваться. Раз поручил дело - казнить не собирается. Пока, во всяком случае.
- У меня к вам еще одно поручение, - министр замолчал. Дожидаясь, пока собеседник вновь примостится в кресло любимых цветов мидантийской керамики. - Алан, я надеюсь, вы еще помните девицу Вегрэ?
При чём здесь эта смазливая курица?
- Разумеется, помню, монсеньор. Племянница герцога Ральфа Тенмара.
- И последняя радость его унылой, одинокой старости. Но, похоже, девушке надоело быть сиделкой и игрушкой...
Алан удивленно вскинул взгляд. Что устроила девчонка? Неужели отравила старика? Ирэн - не умнее левретки, но и левретку жаль на эшафоте. Особенно хорошенькую. И чем-то похожую на Эйду.
- И, как ни странно, старик ее отпустил.
Эдингем вновь облегченно вздохнул.
- Как бы там ни было, Ирэн Вегрэ со вчерашнего дня поселилась в особняке герцога Тенмара. В компании слуг и без дуэньи. Старик слегка позабыл о приличиях - в его возрасте бывает... Впрочем, девица - не столь уж знатна.
Алан вежливо слушал. К чему вообще всё это? Министр финансов-то уж точно не из тех, про кого можно сослаться на лета и добавить "бывает". Так зачем он вообще сменил тему на прелестную дурочку - прихоть старого Тенмара? Ничего нового о ней Эдингем всё равно не сообщит.
Разве что Ревинтер вдруг вспомнил, что ничто человеческое не чуждо и ему. И решил просто поделиться новостями об общих знакомых.
- Алан, насколько я понял из ваших слов, юная дама проявила к вам некоторый... интерес.
Эдингем вздрогнул. Этого он монсеньору не говорил точно! Да и не только ему... Наоборот - старался столь скользкую тему обойти десятой дорогой. И зря. Тут дурак догадается - не то что умница Ревинтер!
- Да... - обреченно вздохнул юноша. Уже догадываясь, к чему идет разговор.
- Алан, поручение, что я вам даю, весьма деликатного свойства. Но герцог Тенмар решил сделать племянницу фрейлиной... другой своей племянницы. А об этой даме, Алисе Ормхеймской, я должен знать как можно больше. Вы меня понимаете, Алан?
- Да, монсеньор! - вздохнул несчастный капитан. - Так точно. Есть ухаживать за девицей Ирэн Вегрэ.
2
Алый, золотой, черный...
Будь она по-прежнему Ирией Таррент из Лиара... Еще что вспомни. Былое имя растворилось в песке времени надолго, если не навсегда. С тем же успехом можно вспоминать сон, где тебя звали Изольдой Лингардской. Точнее - Исольдой. Изольда - имя Тенмара и Ланцуа.
А зовись некая вздорная девица по-прежнему Ирией - носила бы сейчас зеленое и черное с серебром. К ее глазам идет изумрудная зелень. В старых легендах и преданиях Лингард называли Краем Весны.
Алый, золотой, черный... Цвета исступленно пылающей жизни. Яркое лето плавится в осень. Алые всполохи пламени. Обреченные золото и багрянец облетающих листьев. Осенние костры... черные угли и пепелища. После жестокого веселья солнечных костров всегда остается черная, выжженная земля.
Алый, золотой, черный. Темно-золотое кольцо с рубином. В белоснежных кристаллах притаилась безнадежная тьма могилы...
Цвета зрелости и смелой красоты, жизни и смерти. И первых шагов увядания. Одна старинная книга тенмарской библиотеки - еще пергаментная, в золотом переплете, с резным замочком - утверждает: древние жили в несколько раз дольше потомков. (Может, их просто убивали реже?) Потомков - это тех, кто писал книгу, конечно.
Предки долго, очень долго сохраняли молодость и силу. А когда старость наконец подкрадывалась на бесшумных лапах - добровольно уходили из жизни.
Алый, золотой, черный. Алое платье с отделкой цвета воронова крыла, золотое колье, кольцо с рубином. Просто и изящно. Как жизнь и смерть.
У баронессы и не должно быть слишком много драгоценностей. Диадемы - привилегия графинь и герцогинь. А в Лиаре у Ирии не было и того, что сейчас. Сначала по малолетству, потом змеи принесли в замок Полину. Так что родовые украшения Таррентов носит сейчас бесстыжая шлюха с лицом... святой Амалии. А потом нацепит их на свою драгоценную длинноносую Кати.
- Мари, не затягивай туго корсет.
- Не буду. У вас и так потрясающая талия.
А вот у самой Мари с этим явные проблемы. Впрочем, тощей служанка не была и прежде. В отличие от госпожи. Так что пока есть время сомневаться. Месяц или два. А потом? Признаться Гамэлям - вдруг и в них есть хоть что-то человеческое?
Даже если и есть - в таких случаях оставляют и усыновляют ребенка и с глаз долой отсылают мать. Как можно дальше.
Вернуть Мари ее семье? Если мать девушки похожа на Карлотту или отец - на Ральфа Тенмара, забеременевшую дурочку милосерднее пристрелить сразу.
- Мари, ты скучаешь по родителям?
Корсет мигом ослаб.
- Вы хотите отослать меня?!
- Нет... я просто спрашиваю. Я ведь... сирота.
Сирота - Ирэн, а Ирия - сами змеи не знают, что такое и как называется. Правда, слезы на глаза лезут всё равно. И перед отцом стыдно. Горе - настоящее, а используешь его для выведывания тайников чужой души.
- Простите, госпожа, но я - тоже... У меня только братья... они еще маленькие, с отчимом остались. А матушка умерла... два года назад.
Ясно. Родит Мари в лютенском особняке герцога Тенмара. Дитя объявим недоношенным, отцовство запишем на... может, Пьера? Если он к тому времени дозреет до предложения руки и сердца. Потому как иначе жить ребенку ровно столько, сколько понадобится Ральфу Тенмару, чтобы узнать о его существовании и прислать доверенного отравителя. Ядовитых колец у старого дракона - целая коллекция.
В крайнем случае, придется временно отдать Люсьенова отпрыска приемным родителям. Когда Мари окажется подальше от семьи Тенмар - сможет забрать. А пока будет навещать. Не так уж трудно всё устроить. Другие же делают. Не только в романах в приличных домах внезапно появляются взрослые "воспитанники" и "воспитанницы" отцов семейств...
- Прости, Мари.
За то, что Ирия Таррент убила твоего любимого. И за то, что отберет твоего ребенка. Скорее всего. Для вашей же безопасности - только это всё равно жестоко. Но лучше на время, чем навсегда.