- Да был такой пионер книжный, помогал всем. И была у него команда...
- Э-э, мне больше скинькеды нравится, зачем нам Тимур? - возмутился Гена.
- Да не грузись, это аллегория.
- Слушай, Энциклопедия, мы знаем, что ты умный, но не говори, пожалуйста, так, чтобы остальные чувствовали себя дураками, - почти обиделся Гена.
- Да ничё я особенного не сказал, - отмахнулся Морошкин. - Но твоя мысль, Гена, о детском городке мне очень понравилась. Что мы, не сможем врыть горки-карусели? Облагородить площадку?
- Да уж, не хуже таджиков сделаем, - ухмыльнулся Денис, - у нас во дворе они горку на трансформаторную будку направили, брусья на метр друг от друга поставили, а качели только неделю выдержали. Зато в туалет они и по большому и по маленькому прямо во дворе ходили.
В этот момент зазвонил телефон. Валик буквально выпрыгнул из общего круга, дал всем знак соблюдать тишину и снял трубку.
- Да, пап, привет, - отвечал он, - сегодня поливал, без происшествий и катастроф; да, питаюсь, друзья иногда приходят; соседи пока не жалуются, если захотят - я им дам твой сотовый. - После небольшой паузы: - Да, мам, привет... - и повторил почти то же самое, добавив только информацию о наличии продуктов в холодильнике. - Да вы там загорайте спокойно, что я, детсадовский? Ну всё, целую, пока.
- Ежедневный отчёт? - сочувственно спросил Морошкин.
- Нет, раз в два дня.
- У меня сегодня тоже родственники ночью приезжают, - сообщил Бганба, - мне идти надо, мы с мамой встречать будем, - и после того как все посмотрели на него неодобрительно, заручился поддержкой целого коллектива, - отец с братом, тётя, сводный брат отца с двумя сыновьями и дочкой, ещё двоюродный брат, только мамы, у него ещё дети...
- Короче, какая часть суверенной Абхазии приезжает в наш город? - прервал его Морошкин.
- Да много, что я могу сказать? Мы все собираемся.
- Ладно, Ген, надо - так иди.
- И кушать не будешь? - спросила вошедшая в комнату Ольга.
- Не, там мама такой кельдым наготовила, неделю есть придётся. Я в магазин и на рынок шесть раз ходил.
- Нам больше достанется, - согласился Валик.
- А шашки дымовые покажите? - попросил Гена перед тем как уйти.
- Валик, засвети.
Валентин достал из-под стола коробку и открыл её. В ней лежала дюжина цилиндров желто-коричневого цвета с потёртой надписью на боку «РГД-2б» и «РГД-2ч».
- Это гранаты, я точно знаю, - сказал Гена, - настоящие, военные. Если старые, могут взрываться. Это знаете?
- Да, знаю, - успокоил Валик.
- Одно хорошо, у них дым не ядовитый.
- И это знаю. Зато валить будет по полной!
- Ладно, кушайте, я пошёл.
- И я, вам больше достанется, - включился Перепёлкин, - мне тоже идти надо, я вот пивка выпил, а батя меня в гараже ждёт, там у нас работа есть.
Поужинали впятером жареной картошкой и колбасой. Травили анекдоты и последние казусы окончившегося учебного года с одноклассниками и однокурсниками. В какой-то момент Денис стал чувствовать себя лишним. В начале двенадцатого он тоже стал собираться.
- Хорошо с вами, но пойду домой, всё равно с ними мириться надо. Видеокамера, опять же...
Когда он ушел, Морошкин вышел на балкон покурить. Через минуту к нему присоединилась Света. Валик с Ольгой остались в гостиной. Они сидели, обнявшись, на диване перед телевизором, делали вид, что смотрят какой-то очередной боевик, а в действительности каждый из них думал и решал, что может принести сегодняшняя ночь. Всё было просто: Ольга отпросилась у родителей к Свете; Свете отпрашиваться было не надо, родители уехали на турбазу. Оставалось только отзвониться тем и другим по мобильному где-то полдвенадцатого, и ночь - в собственном распоряжении. Ольга сидела, поджав под себя колени, голову положив на грудь Валентина. Он же вдыхал аромат её волос и порой жмурился от нежности, которую испытывал к Оле в этот момент. Внешне - сидели в обнимку два молодых человека, без особого интереса смотрели телевизор, но внутри они были наполнены тем сладостным напряжением, продолжения которого и ждали, и боялись одновременно.
Морошкин курил, погрузившись взглядом в ночной город. Света тихонько встала рядом и первое время молчала. Потом спросила тихонько:
- Лёш, ты из-за Вохминой сильно переживаешь?
- А ты как думаешь? - ответил он вопросом.
- Просто я хотела тебе сказать, если бы меня так любили, то я не продалась бы ни за какие коврижки, ни за какие иномарки. Богатый - не значит счастливый.
- Я знаю, - подтвердил он последнее.
- Если б я могла, я заменила бы Вохмину... - сказала то, что хотела сказать, Света.
Морошкин некоторое время обдумывал её слова, потом повернулся к ней лицом, стал всматриваться, словно видел её в первый раз, или, скорее всего, сравнивал её с Ольгой Вохминой. От такого пронзительного взгляда Света опустила глаза, ей стало не по себе, почувствовала себя товаром на прилавке.
- Свет, ты красивая, хорошая, добрая. Может, только лишку боевая...
- Я знаю, так всем девчонкам говорят, - улыбнулась Света, - чтоб уродкам не обидно было.
Она улыбнулась, но ей хотелось заплакать. Алексей понял это и привлёк к себе, обнял, как обнял бы старший брат младшую сестру.
- Ты не уродка, вот уж точно, я помню тебя в прошлом году. Длинные волосы, такие красивые, зачем ты под мальчугана подстриглась? Поди, ещё и пирсинг сделала?
- Сделала, - ответила она ему в плечо, - на пупе, думала, так круче.
- Так нелепее, женское тело красиво и без всяких прибамбасов, зачем смешивать его с металлоломом? Это папуаски всякие на себя чё попало вешают, а русской женщине это ни к чему. Наша должна, знаешь, выйти на улицу, плечом повести, взглядом повести - и попадали мужики вокруг.
- Скажешь...
- Я видел некрасивых, с моей точки зрения, женщин, которые умели подавать себя так, что за ними мужики полками ходили. И главная ставка в этом случае - женственность.
- Мне так здорово стоять с тобой. И вечер такой тёплый.
- Мне тоже сейчас спокойно...
Утром первым проснулся Морошкин. Рядом с ним, на нерасправленной двуспалке родителей Запрудина, свернувшись калачиком, спала Света. Оля и Валик, обнявшись лицом к лицу, спали на диване в гостиной. Или не спали, а так и пребывали в состоянии замершей нежности, боясь потревожить друг друга. Алексей тихонько вышел на балкон и осмотрелся. День обещал быть жарким. Морошкин достал из кармана план эвакуации «Торнадо» и стал рисовать на обратной стороне другой план. Закончив работу, он не решился будить своих сладко спящих друзей и спустился во двор. Направился к своему подъезду - надо было повидаться с матерью и отвести в садик Нину. Буквально у дверей он столкнулся с Ольгой Вохминой.
- Как дела в большем бизнесе? - спросил он.
- Лёш, ты зря так, он хороший парень, я совсем не поэтому. То, что было у нас, это детство какое-то, - начала объяснение Ольга, но вынуждена была замолчать, потому что к подъезду подкатил пресловутый «Лексус».
- С ума сойти, какая пунктуальность, - подивился Морошкин.
- Алик точен и предупредителен, - обиженно прищурилась Ольга.
- Можно быть таким, когда не думаешь о хлебе насущном.
Алик между тем вышел из машины и сходу бросился на Алексея.
- Ты что, специально между нами трёшься?!
- Трутся свиньи об забор, а я домой иду, может, мне ещё квартиру поменять, чтоб не являться пред твои светлые очи?
- Надо будет, поменяешь, - предупредил Алик.
- Да пошёл ты, ушлёпок зажиточный, махнулся бы я с тобой по дворовым правилам, да вон твои гориллы уже бегут.
Гориллы оказались весьма резвыми, и один из них на этот раз без предупреждения ударил Алексея в лицо, отчего тот упал, зажимая рукой разбитый нос.
- Извини, Алик, чуть не опоздали, - сказал он, уже не обращая внимания на Алексея, который пытался встать.
- Зря, - ответил Алик.
- Зря, - услышали они в последний момент перед тем, как всю троицу начали жёстко и массово избивать.
Дюжина абхазцев разных возрастов и комплекций во главе с Геной подбежали от соседнего подъезда и без лишних объяснений, в сущности, точно так же, как поступили с Морошкиным, начали усердно воспитывать охрану. Гена же от души наладил пинка Алику, на защиту которого выступила Ольга. В итоге охранникам пришлось отступать вслед за Аликом.
- Детей бить нельзя! - крикнул им вслед старший Бганба, потом посмотрел в сторону поднявшегося на ноги Алексея, прижимавшего платок к разбитому носу, и задумчиво сказал: - Странные вы, русские, столько веков всех защищали, а теперь сами за себя постоять не можете...
Гена обнял Морошкина и потрепал его по плечу.
- Они же вернутся, всей кодлой своей, - сказал Алексей.
- Если понадобится, сюда вся Абхазия приедет, - ответил двоюродный брат Гены Владислав.
* * *
В десять утра вся команда сидела в кабинете директора «Дома ребёнка». Им оказалась маленькая, невысокая, худая женщина в огромных очках. Весь её внешний вид абсолютно не сочетался с образом начальника. Даже голос был тихий и вкрадчивый, совсем не командный, а просящий. Звали её Анна Николаевна.
- Вот что, ребята, - уговаривала она скинькедов, - мне ваш порыв понятен, сейчас стало больше людей, которые хотят нам помочь. И слава Богу. Но чтобы построить детскую площадку, представьте себе, нужна специальная лицензия, потому что, если что не так, не выдержит качель, ребёнок покалечится, нам потом отвечать. Мне - в первую очередь. Спросят, кто строил, и что я скажу?
Ребята молчали, удручённые таким поворотом дел. Анна Николаевна предлагала им другие способы, как помочь, но все они казались им какими-то неявными, незначительными. А она всё извинялась, будто была перед ними виновата.
- Денег я ещё не скоро найду, чтобы обратиться в строительную организацию: у социальной защиты нет, у комитета по образованию нет, у мэра планов громадьё. Уже второй год все эти железки ржавеют.
- Мы смажем, - заговорил Морошкин, у которого созрело нужное решение, коего от него ждали все ребята. - Давайте так, Анна Геннадьевна, мы строим. Строим быстро и надёжно, по-настоящему, где нужно - посоветуемся со строителями, вон у нас Перепёлкин в строительном учится, если надо, преподавателей подключит. Вряд ли кто в таком деле откажет. А когда закончим, вы пригласите специальную комиссию из той же мэрии, пусть принимают и дают официальное заключение. Если признают негодным к эксплуатации, мы за день всё обратно сломаем.
- За полдня, - увесисто добавил Бганба. - Заодно в администрации города что-нибудь...
- Вы думаете, так можно? - сомневалась Анна Николаевна.
- У вас цемент есть? Песок мы видели.
- Да, в подвале мешки лежат. Этой весной чуть не затопило, переживала, что он схватится, таскай потом оттуда бесполезные бетонные камни.
- Нужны ещё лопаты, ломы, носилки, кирпич...
- Это найдём, но я всё равно боюсь, ребята, честно вам говорю.
- Глаза боятся, руки делают, - подбодрил директора Денис Иванов. - Главное, чтобы голова думала. А у нас, - он посчитал, словно мог ошибиться, - семь голов.
- Ну да, ну да... - задумалась Анна Николаевна. - А девочки тоже с вами будут цемент таскать?
- Нет, вот их мы отдадим на полное растерзание вашим воспитанникам, - определил Морошкин.
- Вы их к грудничкам поставьте, пусть учатся пелёнки менять, - подтрунил Перепёлкин.
- Нет, к грудничкам не могу, - испугалась Анна Геннадьевна, - там особый уход нужен. Почти допуск!
- Инструменты где можно взять? - спросил Алексей.
- Там же, где цемент, в подвале. Так вы прямо сейчас начнёте?
- А чего тянуть? Вот, я тут план набросал, вы пока поизучайте. Во дворе всё это будет выглядеть вот так. С шести утра рисовал...
* * *
К обеду установили карусель и качели. Цемент в ямах ещё не схватился, но Бганба уже порывался провести испытание собственной массой.
- Не бойтесь, я застрахован, - радостно кричал он, когда его отталкивали от качелей.
В результате получилась весёлая свалка в песочнице. Гену всё же завалили всей толпой и даже начали тут же зарывать. Валик предложил ещё и зацементировать его, чтобы получился готовый памятник.
- Ага, борцу за сиротское счастье, - ухмылялся Морошкин.
- Напишите что-нибудь про Абхазию, - умолял Бганба, сложив на груди руки, точно покойник.
На крыльце появилась Галина Васильевна и позвала всю команду обедать. Отмывшись в душевой на первом этаже, поднялись в столовую, где пришлось сесть на пол, чтобы поместиться за маленькими столиками. Почувствовав в Морошкине вожака, мальчики окружили его с вопросами. Федя всё спрашивал, когда придёт крёстный, а Стасик, когда можно будет кататься на карусели. Девочки с Ольгой и Светой весело работали ложками под какие-то хитрые уговоры.
- Девочки сегодня молодцы, полили все цветы в доме. Даже у директора, - сообщила Галина Васильевна.
- Я поливала дилектола, - сказала Дина.
- А я мамы Вали цеток полила, - похвасталась своими достижениями Юля.
- Ну когда дядя Федя пидёт? - не отставал от парней Федя-младший.
- Он сейчас на работе, - ответил Валик, - ловит бандитов злых, ловит и садит в тюрьму.
- А мой папа и моя мама в тюльме, - сказал вдруг Ваня. - Когда их отпустят, они меня забелут в свой дом.
После его слов все замолчали. Бганба не донёс ложку до рта, так и замер.
- Ваню совсем недавно к нам привезли, - пояснила Галина Васильевна. - Ему ещё шесть лет ждать...
Тишина стала гуще и напряжённее.
- Тюрьма - это что? - добил всех своим вопросом Рома, который чётко выговаривал букву «р» после занятий с логопедом над собственным именем.
* * *
За час до акции Перепёлкин забежал домой за ключами от машины. На беду дома оказались оба родителя. Отец по замене раньше закончил читать лекции в институте, а мама уходила на ночное дежурство в больницу.
- Вадик, ты хоть обедал? - спросила мать.
- Да, мама, мы там, в «Доме ребёнка», помогали площадку делать, нас накормили. Теперь я знаю, чем кормят сирот.
- Ты серьёзно? - воззрился на него, отложив газету, отец.
- Вполне.
- Я думал, ты уже за девчонками рассекаешь. А зачем тебе опять машина?
И тут случился провал. Вадик поймал себя на мысли, что не придумал причину, а другой мысли у него в считанные секунды не появилось.
- Так, покататься... - только и нашёл, что сказать, он.
- Вадя, я тебе ничего не запрещаю, но ты помнишь, сколько нынче стоит бензин? Покататься - дорогое удовольствие. Особенно в семье, где родители кормятся от бюджета.
- Помню, пап, но я уже пообещал ребятам, что подъеду. Я куда-нибудь подработать устроюсь.
- У тебя была возможность поехать в стройотряд, но ты предпочёл безделье. Так куда вы собрались? Или это тайна?
- Пап, я в прошлом году ездил в стройотряд, пахал, как вол, получил копейки, а наши руководители отгребли себе по новенькой иномарке. Видал я такую работу...
- Ты не ответил на мой вопрос.
Вадик вспомнил, что где-то читал: если сказать неожиданную правду, её не воспримут всерьёз, а вопрос отпадёт. Пользуясь такими поверхностными знаниями психологии, он сформулировал ответ:
- Мы поедем в спорткомплекс «Торнадо». Хотим позаниматься.
- Ну да! - удивился отец. - Туда только абонемент шесть тысяч в месяц стоит. Это же для богатых! Знаешь, я с детства чувствую, когда ты врёшь, поэтому лучше скажи правду.
- Пап, мне восемнадцать лет, я обязан обо всём докладывать?
- Можешь, конечно, не говорить, раз ты такой взрослый, но тогда возьми свою машину, на которую ты заработал, - обиделся отец.
Вадик молча повесил ключи на стену в прихожей и ушёл. «Не вовремя отец занялся расследованиями и воспитанием», - злился он.
* * *
После обеда усталый Морошкин еле ворочал шваброй в коридорах «Торнадо». Основная масса посетителей должна была подтянуться к вечеру растрясти свои бизнес-ланчи, чтобы потом снова плотно поужинать. Акцию назначили на шесть, но уже в три часа он оставил открытой дверь на задний двор, куда выносил мусор. Охранники точно чуяли что-то неладное, и двое из них постоянно курсировали вокруг него, поигрывая литыми на анаболиках мышцами. Алексей переживал, чтобы Валик не перепутал коридоры. Проносить сумку с гранатами сам он не стал, демонстративно пройдя мимо качков через центральный вход.