— Что вы хотите сказать? Как статуя могла быть пущена в ход отсутствующим человеком? Мне сдается, что вы говорите вздор.
— Может быть. Однако, Маркхэм, на верху полки я нашел нечто, заставляющее меня предполагать, что это убийство было задумано с дьявольской ловкостью. Я уже говорил вам что хочу сделать опыт. Дальнейший ваш образ действий будет зависеть от вас. В этом убийстве есть нечто страшное и утонченное. Все внешние улики ведут к заблуждению.
— Сколько займет времени ваш опыт.
— Всего несколько минут.
Хис взял газетный лист из корзины и завернул в него чашку.
— Это пойдет в лабораторию, — объяснил он. — Я вам верю, мистер Вэнс, но мне нужно заключение эксперта.
— Правильно, сержант.
Вэнс в это время наклонился над столом и взял несколько желтых карандашей и самопишущее перо с маленького подноса.
— Опыт должен быть проделан в музее, — сказал Вэнс, — и мне для него нужна пара подушек. Он прошел к дивану и взял с него две больших подушки. Потом мы все четверо спустились в музей.
ГЛАВА 9
Вэнс делает опыт
Вэнс прошел прямо к той полке, перед которой было найдено тело Кайля, и положил подушки на пол. Потом он поглядел на верхний край полки.
— Я почти что боюсь производить это, — сказал он. — Если я ошибусь, вся эта полка, чего доброго, рухнет мне на голову.
— Теперь не время для монологов, Вэнс, — нетерпеливо заметил Маркхэм. — Если вы хотите что-нибудь показать нам, то попутно объясняйте.
— Вы правы. — Вэнс погасил папиросу и вернулся к полке. — В виде предисловия, — начал он, — я обращаю ваше внимание на эту занавеску. Вы можете заметить, что медное кольцо в конце ее соскользнуло с палки и свисает вниз.
Тут я заметил, что колечко в углу было спущено с палки, и что край занавески соответственно свисал.
— Вы также заметите, — продолжал Вэнс, — что занавеска задернута только наполовину, как будто кто-то начал отдергивать занавеску и почему-то остановился. Мне это сразу показалось странным. Мы можем предположить, что занавеска была закрыта, когда, пришел Кайль, — мы знаем со слов Хани, что он задернул занавеску перед этой полкой, так как на ней был беспорядок. А доктор Блисс в телефонном разговоре с Кайлем сказал, что новые экспонаты находятся на полке с задернутыми занавесками. Чтобы отдернуть занавеску, нужно произвести только одно движение рукой. Нужно схватиться за левый край и потянуть его направо. Медные колечки свободно скользнут по металлическому стержню. Но что же мы видим? Занавеска отдернута только наполовину. Кайль несомненно не стал бы открывать ее только наполовину, если хотел осмотреть полку. Следовательно, что-то его удержало. И Кайль умер раньше, чем он смог отдернуть всю занавеску.
— Продолжайте! — Маркхэм и Хис были, видимо, заинтересованы.
— Итак. Кайль был найден мертвым перед этой самой полкой. И он умер, потому что получил по голове удар этой тяжелой Сахмет. Статуэтка, по словам Хани, была на самом верху полки. Когда я заметил, что занавеска только наполовину отдернута, а затем увидел, что колечко занавески соскочило со стержня, я начал соображать — особенно так как знал, каким любителем порядка был доктор Блисс. Можете быть уверены, что Блисс заметил бы это, когда вошел в музей.
— Хотите вы сказать, Вэнс, что это кольцо было намеренно снято с палки сегодня утром для определенной цели?
— Да. И думаю, что в какой-то момент между телефонным звонком доктора Блисса к Кайлю и приходом Кайля в музей сегодня утром кто-то снял колечко со стержня и, как вы говорите, для определенной цели.
— Для какой же цели? — спросил Хис.
— Это мы сейчас увидим, сержант. У меня уже есть определенная теория. Она мне пришла в голову в ту минуту, когда я увидел, как лежало тело Кайля, и узнал, что Хани поставил статуэтку на верхнюю полку. Занавеска и колечко только подкрепили мою теорию.
— Я, кажется, понимаю, что у вас на уме, Вэнс, — сказал Маркхэм. — Поэтому вы и осматривали верх полки и просили Хани показать, где стояла статуэтка?
— Именно так. Хани подтвердил мне подозрения, показав то место, где стояла статуя. Это было в нескольких вершках от края полки. Но там же была глубокая царапина от самого края и второй отпечаток подножия статуи, показывавший, что ее подвинули с того места, на которое ее поставил Хани.
— Но доктор Блисс признался сам, что он ее переместил.
— Он только сказал, что поставил ее посредине. А оба отпечатка в пыли совершенно параллельны.
— Понимаю. Вы считаете, что статуя была еще подвинута к краю полки после того, как доктор Блисс поставил ее посередине. Что же, это возможное предположение.
— Вот что я хочу установить, сержант, — сказал Вэнс, улыбаясь. — Может быть, это и не имеет отношения к делу, но, с другой стороны…
Он с усилием поднял статую Сахмет. Она была фута два вышиной с массивной подставкой. Я думаю, что она весила по крайней мере тридцать фунтов. Вэнс, встав на стул, поставил статую на верхнюю полку у самого края. Потом он задернул занавески, взял свисающее колечко в левую руку, повернул край занавески так, что колечко достигло края подножия статуи, слегка наклонил статую и подложил колечко под передний край ее подставки. Затем он вынул из кармана тот предмет, который нашел на верху полки. Это был отрезок карандаша вершка три длиной, старательно отточенный.
Вэнс наклонил статую вперед и положил кусок карандаша под ее подставку. Потом он убрал руку; статуя стояла, наклонясь вперед. Мне показалось что она сейчас упадет, но карандаш, видимо, был как раз достаточной длины, чтобы в виде подпорки удерживать статую, хотя и в неустойчивом равновесии.
— Теперь, — сказал Вэнс, — мы приступим к моему опыту. — Он подвинул стул, разложил обе подушки в том месте, где была голова Кайля, у ног статуи Анубиса. Потом он выпрямился.
— Маркхэм, — сказал он мрачно. — Я показываю вам одну возможность. Обратите внимание на положение занавески. Отметьте себе положение этого колечка под самым краем статуи. Заметьте неустойчивую позицию этой мстительной дамы и представьте себе приход Кайля в музей сегодня утром. Ему было сказано, что новые экспонаты находятся на полке с задернутой занавеской. Он сказал Брашу не беспокоить доктора, так как он хочет пройти в музей и посмотреть только что привезенные сокровища.
Вэнс закурил папироску, но, несмотря на его медленные ленивая движения, я чувствовал, как напряжены его нервы.
— Я не утверждаю, — продолжал он, — что Кайль встретил смерть благодаря ловушке. Я даже не знаю, как будет действовать моя ловушка, но я выдвигаю теорию — если зашита может доказать, что Кайля мог убить кто-нибудь другой, кроме доктора Блисса, кто-нибудь отсутствующий, тогда ваше обвинение будет серьезно подорвано.
Он подошел к статуе Анубиса.
— Скажем, — продолжал он, — что Кайль, став перед полкой, протянул руку и отдернул занавеску. Что случилось бы, если бы ловушка действительно была подстроена?
Он рванул занавеску вправо. Она скользнула по палке, пока не задержалась на мгновение у кольца, втиснутого под статую Сахмет. Но толчок нарушил неустойчивое равновесие статуи. Она опрокинулась и с глухим гулом упала на диванные подушки в том самом месте, где была голова Кайля.
Несколько мгновений все молчали. Маркхэм продолжал курить, устремив взгляд на упавшую статую. Он нахмурился и был задумчив. Хис был совершенно ошеломлен. Он не представлял себе возможности такой ловушки, и опыт Вэнса опрокинула все его теории.
— Опыт как будто удался, знаете, — сказал Вэнс. — Думаю, что я доказал возможность убийства Кайля каким-нибудь отсутствующими лицом. Кайль был небольшого роста, и расстояние от верха полки до его головы достаточно велико, чтобы падение статуи могло оказаться смертельным. Ширина полки немного больше двух футов, так что статуя неизбежно должна была упасть на него, если он стоял перед нею. Вес статуи достаточно велик, чтобы раздробить череп, и положение статуи поперек его головы вполне соответствует предположению, что он погиб в результате старательно подстроенной ловушки. Вы должны признать, Маркхэм, что это устраняет одну из ваших главных улик против доктора Блисса, а именно тот факт, что он был один поблизости. Вместе с опием, найденным в кофе, это сильно говорит в его пользу.
— Да, — заметил Маркхэм. — Это в известной мере уравновешивает улики скарабея, финансового отчета и кровавых следов. В этом нет сомнений… Доктор мог бы иметь солидные доводы для защиты.
— И заметьте, Маркхэм, — сказал Вэнс с улыбкой, — если бы доктор только хотел убить Кайля при помощи статуи Сахмет, следы ловушки не были бы налицо. Если он только хотел убить Кайля, зачем этот отточенный карандаш остался наверху полки? Возьмем теперь ваши прямые улики. Скарабей, найденный около тела, мог быть взят кем угодно из участников вчерашнего совещания и намеренно положен около мертвого тела. Если доктора усыпили при помощи опия, убийца легко мог взять булавку с его стола, так как дверь в кабинет никогда не запиралась. И что было проще взять в то же время финансовый отчет и сунуть его в руку убитого Кайля! Что касается кровавых следов, всякий обитатель дома мог взять теннисную туфлю доктора Блисса из его спальни, сделать отпечатки и бросить туфлю в бумажную корзину, пока доктор спал под действием опия. А завешанное окно во двор? Разве оно не показывает, что кто-то в кабинете не желал, чтобы соседи могли наблюдать за его действиями? Я не Демосфен, Маркхэм, но я бы взялся защищать доктора Блисса перед любым судом и гарантировал бы ему оправдание.
— Конечно, эта ловушка и опий в чашке от кофе бросают совершенно новый свет на дело, — согласился Маркхэм. — А вы что думаете, сержант?
— Не знаю, что и думать, — сознался Хис. — Мне казалось, что дело совершенно в шляпе, а потом мистер Вэнс начал свои тонкие штуки и открыл доктору лазейку. Вам бы следовало быть адвокатом, мистер Вэнс. — Этот термин для Хиса был выражением высшего презрения.
— Ну, сержант, зачем же применять оскорбительные выражения, — запротестовал Вэнс. — Я только стараюсь избавить вас и мистера Маркхэма от глупой ошибки, и что же — за это меня называют адвокатом! Боже! Боже!
— Как бы то ни было, — сказал Маркхэм, — вы доказали то, что хотели. И задача стала еще сложнее и тяжелее.
— Тем не менее, — сказал Хис, — против Блисса имеется еще много улик.
— Верно, сержант, но я боюсь, что эти улики не выдержат серьезного экзамена.
— Вы, очевидно, думаете, — сказал Маркххэм, — что эти улики были намеренно подстроены, что действительный убийца хотел обвинить доктора Блисса.
— Что же в этом было бы необычного? — спросил Вэнс. — Разве история преступлений не показывает много случаев, когда убийца отвлекал подозрения на другого.
— Тем не менее, — сказал Маркхэм, — я не могу не считаться с уликами против доктора Блисса. Раньше, чем совершенно очистить его от подозрений, я должен был бы доказать, что все это было построено против него.
— А как быть с арестом?
— Конечно, — сказал Маркхэм, — невозможно арестовывать доктора после того, как выяснились такие благоприятные для него факты. Тем не менее, я не намерен игнорировать данных, свидетельствующих против него. Я оставлю Блисса под строгим наблюдением. Сержант, можете отдать приказ вашим людям, чтобы они освободили доктора, но примите меры, чтобы за ним следили днем и ночью.
— Слушаюсь, сэр, — и Хис направился к лестнице.
— Сержант, — крикнул Маркхэм ему — Скажите доктору Блиссу, чтобы он не выходил из дому раньше, чем я его увижу.
ГЛАВА 10
Желтый карандаш
Маркхэм медленно зажег свежую сигару и тяжело опустился на складной стул.
— Положение становится серьезным и сложным, — сказал он, вздыхая.
— Более серьезным, чем вы это думаете, и много более сложным. Уверяю вас, Маркхэм, это убийство — одно из самых поразительных и тонких преступлений на нашей памяти. Снаружи оно выглядит весьма простым и ваше первое чтение улик было как раз такое, на которое рассчитывал убийца.
Маркхэм испытующе поглядел на Вэнса.
— А у вас есть представление о том, каков был замысел убийцы?
— Да, о да! Представление? Разумеется. Только не совсем ясное. Я тотчас же заподозрил ложный замысел. Все последующее только подкрепило это мнение. Но точная цель этого замысла для меня еще в тумане. Однако с тех пор, как я знаю, что внешние улики были намеренно подстроены, есть шанс добраться до истины.
— Что у вас на уме? — спросил Маркхэм.
— О, дорогой мой, вы мне слишком льстите! Ум мой весь в облаках. Там и туманы, и пары, и перистые, и кучевые дождевые облака; там и дым, и пакля, и шерсть, и кошачьи хвосты и все, что угодно. Ум мой представляет собою поразительное…
— Пощадите меня! — прервал его Маркхэм. — Вы достаточно описали свой ум. Может быть, вы все-таки скажете, что нам следует сделать сейчас. Должен вам сказать, что, кроме перекрестного допроса домочадцев Блисса, я не вижу другого способа разрешить загадку. Если Блисс невиновен, то преступление совершено человеком, который не только хорошо знал местные отношения, но и имел доступ в дом.
— Я, знаете, полагаю, — сказал Вэнс, — что нам следует прежде всего ознакомиться с условиями и отношениями в этом доме. Это может нам дать плодотворный материал для расследования. Маркхэм, решение этого дела зависит почти исключительно от того, удастся ли нам обнаружить мотив. Тут имеются какие-то мрачные разветвления. Убийство Кайля не было обыкновенным преступлением. Оно задумано с тонкостью и с хитростью, доходящими до гениальности. За этим преступлением скрывается фанатизм — мощная, разрушительная навязчивая идея, которая делает человека жестоким и беспощадным. Убийство было подготовкой чего-то еще более дьявольского. Оно было средством для какой-то цели… Простое, чистое, быстрое убийство можно иногда оправдать; но в этом случае преступник не ограничился убийством. Он использовал его, как орудие для сокрушения неповинного человека.
— Если это и так, — сказал Маркхэм, — как вы думаете установить внутренние взаимоотношения в этом доме, не допрашивая его жителей?
— Путем допроса того человека, который стоит в стороне от живущих в доме.
— Скарлетта?
Вэнс кивнул.
— Он несомненно знает больше, чем нам рассказал. Он два года был в экспедиции с Блиссом. Он жил в Египте и знаком с историей семьи. Почему бы не вызвать его на короткое собеседование?
Маркхэм внимательно наблюдал за Вэнсом.
— У вас что-то на уме, — сказал он. — И это не дождевые, не кучевые, ни перистые облака. Отлично. Давайте я вызову Скарлетта.
В это время вернулся Хис.
— Доктор Блисс отправился в спальню, где ему велено оставаться, — доложил он. — Остальные в гостиной под наблюдением Хеннесси и Эмери. Сниткин наблюдает за наружной дверью.
— Как доктор Блисс отнесся к отмене ареста? — спросил Вэнс.
— Совершенно безразлично, — сказал сержант. — Он ничего не сказал и пошел наверх по лестнице с опущенной головой. Диковинная птица.
— Большинство египтологов — диковатые птицы, сержант.
Маркхэм, обращаясь к Хису, попросил вызвать Скарлетта. Хис развел руками, вышел и вскоре вернулся, ведя Скарлетта за собой. Вэнс выдвинул несколько стульев. По его виду можно было понять, что он считает беседу со Скарлеттом крайне существенной. И действительно, то, что Вэнс узнал от Скарлетта в этот день, оказалось решающим фактором для разгадки всего дела.
— Мистер Маркхэм решил отложить арест доктора, — начал Вэнс. — Улики противоречивы. Мы обнаружили несколько фактов, которые вызывают сильные сомнения в его виновности. Мы пришли к заключению, что дальнейшее расследование необходимо раньше, чем принимать какие-либо определенные шаги.
У Скарлетта на лице выразилось облегчение.
— Я ужасно рад этому, Вэнс. Нельзя себе представить, чтобы виноват был доктор Блисс. Зачем бы он это сделал? Кайль был его благодетелем.
— Есть у вас какие-нибудь мысли на этот счет? — прервал его Вэнс.
— Ни малейшей. Дело это меня совершенно ошеломило. Не могу вообразить, как все это случилось.
— Да, весьма загадочно, — пробормотал Вэнс. — Мы хотим попытаться установить побуждение к убийству. Поэтому мы и обращаемся к вам. Вы знакомы с внутренними отношениями в доме Блисса. Вы скорее всего сможете привести нас к истине. Например, вы упоминали о близких отношениях между Кайлем и отцом миссис Блисс. Расскажите нам об этом.