- Вот! - Протянув Какаши искомый предмет, она улыбнулась. И снова чихнула.
- Что это? - Рассматривая непонятный амулет на цепочке, состоящий из треугольника заключенного в круг, ниндзя из деревни скрытой в листве пытался вспомнить, где уже видел подобный символ. Отряхнувшись от пыли, и, закрыв дверь в чулан, Нэми решила ответить на вопрос своего гостя.
- Этот знак принадлежит культу Джашина и как я знаю, подобное носит лишь последний представитель этого культа. Хидан Мацураси. - Вся доброжелательность сошла с лица Изэнеми. - Акацуки пришли за двухвостым демоном, а полем боя стала моя деревня. Как итог выжила только я, так как в это время собирала ягоды в лесу. - Коротенько так поведала свою историю беловолосая и вышла из зала, направившись на кухню. Нужно было накормить дорогих гостей.
После сытного и вкусного обеда в уютной маленькой кухоньке старого дома, Какаши взял с собой Сакуру, решив собрать побольше слухов в деревне, а Наруто и Саске оставил в доме Изэнеми, попросив их узнать у хозяйки как можно больше подробностей. Ни сказать, чтобы мальчишки были в восторге от своего задания, но ослушаться сенсея не могли.
Убрав всё со стола и помыв посуду, девушка вытерла руки полотенцем и отправилась в гостиную, где была дверь в кладовку, пара кресел и пианино. Усевшись на стул перед музыкальным инструментом, хозяйка дома стала разминать пальцы, видимо, собираясь играть. Наруто уселся на ковер у кресла, рассматривая Изэнеми, в то время как Саске занял свободное кресло. С чего начинать разговор Саске не знал, будучи не очень-то общительным. Переходить сразу к волнующим вопросам казалось невежливо, да и это бы мгновенно вызвало ассоциацию с допросом, потому Учиха угрюмо молчал, смотря на обладательницу белых волос и надеялся на своего болтливого товарища по команде. Наруто не разочаровал наследника великого клана.
- Изэнеми-сан, а сколько лет этому дому? - Рассматривая странный интерьер и отделку помещения, поинтересовался Наруто. Стиль, в котором были выполнены комнаты, мало напоминал тот, что прижился в стане Огня, да и других странах… Девушка, всё так же разминая пальцы, внимательно посмотрела на блондина, чуть улыбнувшись уголками губ.
- Этому дому много лет, Наруто-кун. Его когда-то построил для своей семьи один архитектор, но во время второй мировой войны шиноби архитектора и его семью убили прямо в этом доме. Местные жители, в память об архитекторе, что был хорошим человеком и многим помог, приглядывали за домом, убирались в нем, но никто тут жить так и не осмелился. - Рассказывала девушка. Голос у неё был очень приятным и немного мурчащим. Возможно, девушка увлекалась пением… Об этом думал Саске, краем уха слушая ничем не примечательную историю. - А потом мне позволили поселиться здесь. - Обладательница белоснежных волос улыбнулась чуть шире, прикрыв алые глаза. Развернувшись к пианино, она подняла крышку и пробежалась тонкими пальцами по клавишам. От резкого звука музыкального инструмента оба генина вздрогнули.
- И давно вы тут живете? - Вступил в разговор хмурый Учиха. Бледные пальцы Изэнеми порхали над клавишами, вырывая из пианино красивую музыку, ласкающую слух, но вместе с тем навевающую грусть и даже тревогу. Необъяснимую тревогу, заседающую в душе и не дающую вздохнуть полной грудью. Тревога, что не отпускала, не давала покоя, направляла мысли в совершенно другое русло, заставляя беспричинно ожидать чего-то плохого, ища в каждом шорохе и звуке дурное предзнаменовение. и эта грусть, охватывающая сердце все сильнее и сильнее. Красивая мелодия. Душевная. Вызывающая слишком сильные чувства вот так сразу. Наруто вспомнил Хаку и Забузу, умерших на первом задании Узумаки, вспомнил Гаару и его печальную историю, вспомнил похороны Третьего… Саске сжал кулаки, когда ему вспомнилась Коноха и территория его клана. Перед глазами слишком ясно предстал образ старшего брата. Учиха стиснул зубы, стараясь отогнать тоску и ярость, обуявшие его. А Изэнеми продолжала играть, не замечая, как мальчишки мучаются, пытаясь справиться с неожиданными чувствами.
- Всего две недели. Я перебралась сюда сразу после того, как мою деревню уничтожили Акацуки и тот верующий в Джашина. - Бесцветным голосом, ничего не выражающим, ответила наконец на вопрос Учихи девушка. Её пальцы уже не порхали над клавишами, а жестоко надавливали на них, выдавая напряжение беловолосой. - У меня не было родственников в той деревни, но было много друзей и знакомых. Я знала их всех по именам. Мы все были одной большой семьей. Помогали друг другу… - Слова девушки ложились на музыку и генины затаили дыхания. Перед ними предстала картина небольшой деревушки с жителями, так непохожими друг на друга, но счастливыми и улыбающимися, живущими своими обычными заботами, тревогами и радостями, помогающими и поддерживающими друг друга. Почему-то представилось, как Изэнеми с другими девушками поет песни, плетя венки из цветов. И звонкий ребячиский смех, бегающих по деревенским улочкам детишек. Но все это исчезает в один миг, скрываясь в пламени огня и криках тех, кто все ещё жив, но скоро умрет.
- В это время года мы уже запасались на зиму. Девушки и женщины из деревни закончили со сбором урожая, а я тогда болела и потому не смогла ничего успеть. В тот день я почувствовала себя лучше и отправилась в лес, думала собрать грибы и ягоды, чтобы зимой было хоть что-то съестное в доме. Это меня и спасло… - Нэми тяжело вздохнула, убрав руки от клавиш и положив их себе на колени, опустив голову, смотря бессмысленным взглядом алых глаз на музыкальный инструмент. Резко оборвавшаяся мелодия, а следом за ней звенящая тишина, задели тревогу, поселившуюся в сердцах генинов, заставив их вновь напрячься. - Здесь тоже живут хорошие и отзывчивые люди. Они приютили меня. - Девушка невесело улыбнулась, закрыв крышкой клавиши и повернувшись к слушающим её мальчишкам. - Я надеюсь, вы найдете тех, кто уничтожил мою деревню и не позволите им сделать подобное с другими деревнями.
- Конечно, даттебайо! - Вскочил на ноги, сжав кулаки, Наруто. - Мы не позволим подобному повториться! - Уверенно сказал Узумаки, со всей серьезностью смотря в алые глаза хозяйки дома. Изэнеми улыбнулась, прикрыв глаза, и склонив голову к плечу.
- Спасибо. Ты очень храбрый и добрый, Наруто-кун. - Тихо, но внятно сказала девушка. Генин смутился, покраснев и неловко улыбнувшись, закинув руки за голову. Саске издал свой коронный хмык, то ли соглашаясь с характеристикой, данной девушкой, то ли наоборот, опровергая её, считая неправильной.
- И вы не хотите отомстить? Просто хотите, чтобы их остановили? - сверля хозяйку дома тяжелым взглядом, уточнил Учиха, не понимающий такой логики. Он-то как раз-таки за смерть своих соклановцев хотел отомстить своему старшему брату. Это было единственной причиной, по которой Саске пытался стать сильнее. Девушка открыла глаза, внимательно посмотрев в черные глаза генина, казалось, заглядывая в саму его душу.
- Месть? - холодно переспросила она. - Какая глупость. Как будто это что-то изменит. Если ты отомстишь, это вернет умерших? Это тебя успокоит? Нет. Только зря потратишь время и силы, чтобы потом, свершив свою месть, понять насколько далеко зашел, чтобы испытать пустоту в сердце. Потеряешь на этой темной дороге всех, кто бы мог эту пустоту заполнить.
Мелодичный голос Изэнеми раскаленным металлом лился на мысли Саске, разжигая его ярость, но вместе с тем и осознание того, что в чем-то она права. Что есть правда в её словах, сказанных безразличным тоном.
- Мщение, как признание врагу в том, что нам больно. И мы хотим поделиться этой болью с ним, а на деле пляшем под его дудку. Куда забавнее смотреть на его растерянное лицо, когда говоришь ему, что прощаешь его и больше никогда в своей жизни не вспомнишь о нем. Забывший о мести, никогда не жалеет о содеянном. Совершивший месть, начинает только ей и жить.
Девушка прикрыла алые глаза. Чуть ссутулившись, будто растеряв последние силы, она медленно поднялась на ноги, опираясь на крышку пианино. Саске смотрел на неё во все глаза, раздираемый противоречивыми чувствами. А она неожиданно улыбнулась, посмотрев на замерзших генинов.
- Кто-нибудь хочет чай? - поинтересовалась она с самым дружелюбным выражением лица.
***
Был уже вечер. Генины вместе со своим сенсеем-джонином собрались на втором этаже, в выделенных им комнатах и о чем-то разговаривали. О чем, Изэнеми было неинтересно. Она сидела в гостиной, в мягком кресле, накрывшись теплым пледом, и читала одну из множества книг, собранных архитектором, бывшим хозяином этого дома. Настолько раритетные и прекрасные книги, которые нигде уже не найдешь, радовали мудростью своих авторов и складностью, красотой языка, которым были изложены такие простые, но поистине великие мысли. За последние две недели проживания в этой деревушке, Эми почувствовала себя лучше и уже отказалась от старого имени. То безумие медленно, но верно отпускало, книги и общение с дружелюбными жителями деревни помогали в избавлении от последствий действия чакры Джашина, да только… В душе не было ни намека на те теплые чувства, что демонстрировала девушка. У неё вызывали отвращение все эти расшаркивания с людьми, их доброта и желание помочь. И то, что она им помогала в ответ, вызывало лишь омерзение. Лишь тихие одинокие вечера, проведенные за книгами, вызывали умиротворение и даже чувство радости у джинчурики Кровавого Божества.
Эми не знала, что с ней творилось. Последствия это жизни в логове Орочимару или воздействия чакры Бога, но она не хотела спокойной жизни бок о бок с другими людьми. Возможно, жизнь в одиночестве, где-нибудь на краю мира, в окружении сотен книг, пришлось бы ей по душе, но девушка уже чувствовала у себя новую потребность. Аморальную, идущую против природы, но такую важную, такую сильную. Она была как жажда или голод, с ней было слишком трудно бороться. Именно из-за нее Эми никогда не сможет жить спокойно. Желание убивать было сильнее, чем ещё живущие в ней моральные устои и психологические барьеры, что возвела ни сколько она, сколько Фудо из Конохи. И в один прекрасный день все это исчезнет под натиском неконтролируемого безумия. Слишком сильна была эйфория, слишком сладостны были ощущения от убийства других людей. Такого удовольствия девушка, многое вытерпевшая на своем ещё маленьком веку, никогда не испытывала, потому-то и было вдвойне тяжело от него отказаться.
Но даже понимая всё это, девушка ощущала, что не хочет убивать генинов и их сенсея, находящихся сейчас в её доме. Не потому, что этого бы неодобрил Фудо, не потому, что это было аморальным. Что-то глубоко внутри, сохранившаяся частичка человечности, греющая, но царапающая душу противилась тому, чтобы убить этих детей. Таких молодых, живых, которых множество страданий и радостей ждали впереди. Их столько всего ожидает в будущем, а она этого будущего может их лишить… Почему-то это казалось ей печальным и неправильным. Эми не хотела их убивать. Не хочет и, наверное, не будет хотеть. Но на всё воля случая… Если детишки и их учитель подберуться к разгадке слишком близко, у девушки не останется выбора.
Думая обо всем этом, Эми не заметила, как уснула в кресле.
Они пришли за мной. Я не хочу их убивать. - тихий шепот, как шелест листьев на ветру, раздался в непроглядной тьме. Эми была здесь уже не впервый раз, но каждый раз это было чем-то волшебным, заставляющим душу трепетать.
Пока этого делать и не нужно. Они ничего не подозревают. Старайся не выдать им себя. - ответил уверенный мужской голос, видимо, пытаясь успокоить своего собеседника.
Тьму вокруг разрезала полоска алого, как кровь, сочащаяся из ран, света.
Мне холодно… - не то пожаловался, не то просто сказал тихий женский голос. Беловолосая девушка лежала на полу, покрытым красной жидкостью. Эта красная жидкость, с резким металлическим запахом и железным вкусом, впиталась в её белые волосы, обласкивала своими волнами белое хрупкое тело. Глаза девушки были закрыты. Она постепенно погружалась в эту кровь - кровь убитых ею.
Я знаю. Ты боишься? - задал вопрос мужчина, сидящий на коленях рядом с девушкой. Бледный, высокий, с алыми глазами, ярче крови вокруг; черные растрепанные волосы, темнее самых темных глубин ада и улыбка. Жестокая улыбка кровавого Бога. Юноша, молодой и красивый, красивый даже не смотря на огромную силу, скрывающуюся в его теле. В теле Бога. Божество сковывали множество серебряных цепей, сияющих словно звезды. Эти цепи и были печатями того священника, заключившего Джашина в Эми уже пятнадцать лет тому назад.
Мне нечего бояться и ты это знаешь. - спокойно выдала девушка и открыла свои алые глаза, отличающиеся от глаз своего “заключенного” лишь тем, что были не такими яркими и насыщенными. В них блестела усталость.
Все же ты интересный человек, Эми. - Ухмыльнулся юноша, прикрыв глаза - Тебя ждет великое будущее, если ты раньше не умрешь. Улыбка заиграла на губах Эми. Повернув голову, она уставилась на Бога. Еще никто не видел жестокое божество так близко, а она, если пожелает, сможет даже к нему прикоснуться…
Ты ведь не дашь мне умереть?
- Нэми-чан? - Полные беспокойства изумрудные глаза были первым, что увидела девушка, когда очнулась. Уже было раннее утро. Все что помнила Изэнеми, так это то, что накормила шиноби ужином и уложила их спать, а сама, засидевшись с книгой до поздней ночи, уснула прямо в кресле. - Вы какая-то бледная. С вами все хорошо? - Волнуясь за состояние гостеприимной хозяйки, спросила розоволосая куноичи Конохи.
- Да, со мной все хорошо. - Ласково улыбнулась Нэми, проводя рукой по своему лицу. - Просто дурной сон. - Посмотрев в окно, проговорила девушка. Ярко-голубое небо, такое красивое и прекрасное, олицетворяющее добро и свет. Как же его ненавидела жительница тьмы… - Какой хороший сегодня денек. - Улыбаясь, высказала свое мнение девушка. - В такой же день уничтожили соседнею деревню. - Лицо стало непроницаемой маской и Сакуре, наблюдавшей за Неми показалось, что улыбка стала до нельзя фальшивой. - Вкусивший кровь единожды, не остановится уже никогда. Знаешь, какая главная заповедь проповедующих веру Джашина? - Харуно, немного удивленная подобным разговором, отрицательно помотала головой, чувствуя необъяснимую тревогу на сердце. - Что-то меньше, чем абсолютное разрушение - грех. - Куноичи показалось, что солнце на мгновение потухло, а в воздухе появился запах крови. Глаза собеседницы горели дьявольским красным светом, мешая кислороду поступать в легкие. В ушах отчетливо послышались человеческие крики, полные ужаса и боли, сводящей с ума. - Поэтому культ Джашина надо уничтожать. - Мило улыбнулась Нэми и тут же солнце стало светить точно так же, как и до этого. Кислород пробил себе путь и Харуно могла дышать. Что это было?..
- Спасибо за гостеприимство. - Поблагодарил Изэнеми Какаши, улыбаясь сквозь маску. - Мы осмотрим ту деревню, а потом вернемся в Коноху. - Поделился планами джонин и он, вместе со своими учениками, отправился в сторону той самой деревушки. Милая беловолосая девушка махала им вслед, а Сакура только и делала, что тревожно оглядывалась, боясь вновь увидеть те страшные алые глаза. Стоило фигурам ниндзя исчезнуть из поля зрения, как Нэми опустила голову, улыбаясь не столь мило, как раньше. Кровожадно облизнув губы, она стала предвкушать очередное кровавое пиршество, которое устроит в стране Молнии, куда теперь отправиться.
========== Имаймаши, чье имя значит проклятая ==========
Они опоздали. Поверили милой и доброй улыбке, чарующему голосу, хрупкой и красивой внешности и вот он, результат этого слепого доверия. От деревни, которую они покинули лишь несколько часов назад уже ничего не осталось, кроме пепла и горы трупов. Запах крови мешался с запахом гари и тошнотворного аромата жженого мяса. Потрескивали догорающие дома, озаряя обезображенные тела алыми отсветами.
Сакура приложила ладонь ко рту, не веря своим глазами. Внутренности свело от холода, страха и отвращения. Куноичи оставила своих друзей, дабы прочистить желудок. Какаши не обратил внимания на убежавшую Харуно, продолжая рассматривать картину торжества смерти. Вороны еще не прилетели поживиться падалью, дым и догорающие дома отпугивали их. Или не это пугало птиц? Женщины, старики и дети, все были разрезаны на кусочки, выпотрошены, изломаны, сожжены, валялись везде в причудливых неестественных позах, но это пугало не так сильно, как их глаза, полные ужаса. Кто же это сделал? Среди трупов не было странной беловолосой девушки, изучающей культ Джашина и ответ на вопрос был очевидным.