Нина всё-таки посмотрела на Минато. Полный грусти и сожаления взгляд зеленых глаз подростку не понравился, вызвав слабую боль где-то в груди.
- Прости за… ну за то, что пришлось это видеть. - Девушке было отчаянно стыдно за ту сцену, что она устроила. Стыдно за то, что ребенку пришлось видеть это и успокаивать её. Стыдно за такое бурное проявление своих чувств. Нина ненавидела быть слабой, плакаться кому-то в жилетку, ей это казалось недостойным. Она сама была готова помогать всем и каждому, но просить и получать помощь не умела. Считала себя недостойной? Или считала, что не имеет права на подобное? Она и сама, по правде, не знала, почему не готова искренне проявлять своих чувств, если те были сугубо отрицательными.
- Ничего, - Намикадзе улыбнулся, - я рад, что могу хоть что-то для тебя сделать, Нина. - Юный ниндзя нисколько не врал и не приукрашивал, говоря это. Он ощущал себя в огромном долгу перед этой доброй, чуткой и отзывчивой девушкой. Она казалась такой сказочной и нереальной. Нельзя быть такой доброй! Это было так неправильно для ребенка, выросшего в приюте, но эта неправильность очаровывала.
- Обычно, это взрослые должны заботиться о младших и успокаивать их. - Нина покачала головой, горько хмыкнув. Минато, немного поколебавшись, робко взял её ладонь в свою, несколько неуверенный в правильности этого “жеста”. В его мире, в мире шиноби, тактильный контакт значил очень многое и личное пространство ревностно оберегали, но в мире Нины такого не было. Минато, к собственному удивлению, быстро привык, что его могут потрепать по голове, похлопать по плечу, обнять или еще как-то прикоснутся. А сейчас он сам проявлял инициативу, касаясь девушки. Наверное, физическое ощущение другого человека рядом вселяло спокойствие…
- Не такая уж вы и взрослая, Нина. И всем в определенные моменты нужна поддержка. - Попытался достучаться до девушки юный ниндзя, но судя по всему, у него этого не вышло. Девушка осталась при своем мнении, которое Намикадзе решительно не нравилось. Зачем она берет на себя так много и не хочет разделить ношу с кем-либо? Никому не доверяет? Это уже было обидно. Он же ей доверился… или она считает его ребенком? Так он шиноби! Почти генин! Минато решил, что обязательно докажет наставнице, что на него можно положиться.
В лесу было еще прохладнее, чем в яблоневом саду. И темнее. Блеклый лунный свет не проникал сквозь деревья, сомкнувшие свои ряды. Запах хвои щекотал нос. Парочка неспешно шла по тропинке, продолжая держаться за руки. Это был до того привычный уже для них обоих жест, что они даже не обращали на него внимания. Просто ощущали тепло и поддержку друг друга. Шорохи и звуки ночного леса нисколько не мешали и не напрягали. Воцарившееся между девушкой и мальчиком молчание не было напряженным или угрюмым. Они наслаждались миром вокруг, думая каждый о своем.
- Каково было в приюте? - Внезапно спросила Нина, почему-то шепотом. Она тут же поспешно отвела взгляд, прикрыв губы свободной рукой, словно коря себя за спонтанно сорвавшийся с языка вопрос. Впрочем, так и было. - Прости, - выдохнула она, - это довольно грубо… я не хочу тебя обидеть или расстроить, просто если выговориться, то станет легче. - Пробормотала она, и снова вздохнула. - Правда, не думаю, что это тот случай… - Минато широко улыбнулся, хмыкнув. Наставница выглядела такой, ну, наверное сбитой с толку. Смущенной. Это забавляло и умиляло.
- Ничего. Это моё прошлое, я к нему привык и не вижу в нем ничего настолько грустного или ужасного. - Уверил подросток девушку, чуть сильнее сжав её ладонь в своей. Детство в приюте… А каким оно было? И было ли детством? Минато, вопреки своему не очень общительному характеру, был со всеми вежлив и дружелюбен, и, конечно же, общался с другими детьми, потому что совсем без связей и общения могут жить совсем уж уникумы. Пожалуй, у Намикадзе было много приятелей в приюте, ему даже иногда приходилось приглядывать за младшими. Минато был ответственен и добр. Воспитательницы всегда хвалили его: за тягу к знаниям, за доброту, за помощь, за послушание, за пример, который он подавал другим. Мальчик до сих пор помнил, как малышня смотрит на него с восхищением. И как эта же малышня плачет, провожая “братика” к воротам приюта. Каждый поступивший в Академию мог получить свою квартиру, если у него не было своего дома в Конохе, так и Минато получил свой угол. Расставался с приютом он легко, но было какое-то сожаление, какая-то печаль от этой легкости. Наверное, ему все-таки было немного жаль этих детей, для которых он какое-то время служил примером.
Но потом началось обучение в Академии шиноби. Квартира Минато располагалась так далеко от приюта, что даже случайно он не мог пройти мимо него. Он не навещал стен, в которых прошло его детство, и его детство тоже не напоминало о себе. Шиноби не хотел признаваться в этом даже самому себе, но он специально избегал возможности навестить место, которое напоминало ему о всей глубине его одиночества и оторванности. За ним не стояло клана, у него даже родителей не было. Сам по себе. Никому, кроме как себе, не принадлежащий. Это было немного грустно и больно.
- Знаешь, у меня остались довольно смутные воспоминания. - С тихим вздохом признался Минато, но вопреки всему на его губах заиграла печальная улыбка. - Помню, что меня хвалили и давали несложные поручения. Помню, что жить там было не так плохо, тяжелее было начинать жить одному, но помогли навыки, полученные, когда я помогал на кухне в приюте. Помню, что многие дети постарше сбивались в группы и цеплялись друг за друга, потому что больше у них никого не было. Конечно, помню и слезы, и истерики. Особенно часто подобное видел у тех, кто попал в приют в более-менее сознательном возрасте. - Намикадзе передернул плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя паутину этих воспоминаний. Рыдающие в подушки или закатывающие на весь приют истерики дети долго снились ему в стенах новой квартиры. Не то, чтобы шиноби был таким впечатлительным, но почему-то подсознание упрямо подсовывало эти сны всю первую неделю самостоятельного существования. Минато не знал, завидовать тем детям, или радоваться за себя? Они помнили родителей, потому и страдали. Подросток считал себя сильным и стойким, но всё же не знал, смог бы сохранить хладнокровие, вспоминая своих родителей? Вот и гадал теперь, как бы оно было и плохо ли, хорошо ли, что он их совсем не помнит?
Нина собиралась задать еще какой-то вопрос, уже набрала воздуха в легкие и почти вымолвила слова, но неожиданно сомкнула губы, нахмурившись. И тяжело выдохнула, прикрыв глаза. Минато оставалось лишь догадываться о причинах такого поведения наставницы, но у него уже были кое-какие соображения. Скорее всего, она стесняется задать какой-то личный вопрос или не хочет своим любопытством разбередить старые раны или нанести новые. Девушка старалась быть такой деликатной и чуткой, что юный шиноби чувствовал себя не почти генином, не выпускником Академии, а каким-то тепличным цветком, с которого пылинки сдувают и ставят на самое солнечное место, о котором заботятся, как о великой драгоценности. Намикадзе улыбнулся, рассматривая такую понятную, но такую удивительную девушку, которую держал за руку. Она была старше, как по возрасту, так и по некоторым поступкам и решениям, но в тоже время Минато чувствовал себя рядом с ней таким нужным и таким сильным. Ощущал себя защитником. Она ведь сама назвала его защитником перед своими друзьями… Это было приятно.
У шиноби не принято разбазаривать даже малую информацию просто так. У них не принято беззаветно кому-то верить, выворачивать душу наизнанку перед кем-то, даже очень близким. Шиноби - очень скрытные и себе на уме личности в большинстве своем. Но смотря на так простую и близкую гражданскую Минато подумал, что может подступиться некоторыми особенностями бытия шиноби. С этой девушкой хотелось быть предельно откровенным.
- Можешь спросить всё, что угодно. - Предложил Намикадзе, заглядывая в лицо Нины. Она удивленно встрепенулась, посмотрев на него… в темноте леса было тяжело разобрать, но, кажется, девушка покраснела. Улыбка, добрый прищур голубых глаз и такое щедрое предложение, такая искренность подростка смутили несчастную наставницу, из-за чего она поспешно отвернулась. Было немного необычно получать такое доверие от юного ниндзя, с другой стороны он к ней привык и уже успел немного изучить, потому причин для недоверия не было… Нина все равно решила оставить свои вопросы при себе. Иногда возникает у людей стойкое убеждение в том, что тот или иной вопрос вслух задавать не стоит. Именно это убеждение возникло у девушки сейчас.
Минато вздохнул. Он и не особо-то надеялся на то, что наставница расхрабрится и озвучит волнующее её. Самому задать какие-нибудь вопросы? Намикадзе, задумчиво посмотрев на девушку, отложил эту идею до лучшего времени. До более подходящего момента.
Они гуляли почти до самого рассвета. Тихо прокравшись обратно в комнату, Нина уложила Минато спать и сама улеглась. Теперь сон быстро бы захватил их обоих, об этом позаботился их слегка уставший после прогулки и разморенный свежим ночным воздухом организм, но девушка боролась с ним изо всех сил. Ей все равно скоро вставать, так что растравливать организм кусочком сна она считала глупой затеей. А вот подросток уснул, как только накрылся одеялом и подложил руку под подушку.
Услышав будильник в комнате отца, девушка поднялась из кровати. Она размышляла всю ночь ни о чем и обо всем сразу. Итогом стала головная боль и дикое желание уснуть, но боясь сбить режим, Нина просто застелила постель и поспешила на кухню: нужно было приготовить завтрак. Как-то выворачиваться с приготовлением пищей не было ни желания, ни настроения, потому разбив на раскаленную сковороду несколько яиц, девушка стала искать солонку с солью. Чуть не просыпав соль, при этом смачно выругавшись и успев порадоваться тому, что отец сначала идет умываться, а только потом на кухню, иначе бы за такие словесные обороты он бы её не похвалил, Нина хотела сесть на табуретку и немного покимарить, но понимая всю подноготную этого предательского желания, продолжила стоически справляться со сном на ногах. Поразмышляв немного, решила вместо чая приготовить кофе. Благо, пачка кофейных зерен ждала своего часа где-то в шкафчике.
- С добрым утром. - Отец обнял дочь, чмокнув её в макушку, и сел за стол, потягивая кофе. Налитый в кружку только что из турки, которая даже остыть еще не успела, напиток источал аромат на всю кухню. Этот аромат здорово возбуждал аппетит. Молодая хозяйка поставила пустую чашку в раковину, понимая, что кофе ей мало чем помогло.
- Доброе. - Нина широко улыбнулась отцу, поставив на стол две тарелки яичницы с сосисками. - Как тебе спалось? - Поинтересовалась она, усаживаясь на табуретку и нанизывая на вилку сосиску.
- Вырубился так, что даже не снилось ничего. - Усмехнулся мужчина, махнув рукой, и взял кусок белого хлеба. - Приятного аппетита - Пожелал он, скользнув по дочери взглядом.
- Приятного. - Кивнула она, борясь с желанием зевнуть. Когда отец уже доедал свой завтрак, Нина только доедала вторую сосиску. Внимательно наблюдащий за ней родитель тяжело вздохнул, запил остатками кофе яичницу, и положил вилку в опустевшую тарелку.
- Не спала всю ночь? - Насмешливо поинтересовался он. Девушка вскинула, удивленно посмотрев на отца.
- С чего ты взял? - Вопросом на вопрос отозвалась она. Взгляд родителя, полный искреннего скепсиса, заставил Нину смутиться и отвести взгляд покрасневших, подозрительно блестящих, глаз.
- Я тебя уже столько знаю, не думай, что можешь от меня что-то скрыть. - Хохотнул мужчина, взяв зубочистку из круглой баночки, стоящей рядом с солонками на столе. - Тем более ты готовишь кофе в исключительных случаях, либо когда я попрошу, либо когда хочешь взбодриться. - Нина улыбнулась, посмотрев на отца, который ей подмигнул.
- Тоже мне, Шерлок Холмс. - Насмешливо фыркнула она, сжав руку отца, лежащую на столе. - Я сегодня лягу спать пораньше. Ты же в состоянии разогреть себе ужин?
- Без проблем. - Уверенно кивнул родитель, сжав ладонь дочери в ответ. - Может ты сейчас спать пойдешь? Уж до машины я дойду, без тебя не заблужусь. - Девушка отрицательно покачала головой, вздохнув. Если она сейчас завалится спать, то рискует проспать всё на свете и сбить режим ко всем чертям, а ей этого не хотелось. Очень сильно не хотелось. - Нинк, лето же, у тебя каникулы… Ай, ладно. - Мужчина вздохнул, махнув рукой на всяческие уговоры. Ему прекрасно было известно, что дочь пошла в него не только внешностью, но и упрямством.
Провожая отца, стоя на крыльце и кутаясь в неизменную вязанную кофту, обычно валяющуюся в сенях, Нина всё также боролась с желанием зевнуть. Отец поцеловал её, пощекотав своей колючей щетиной, пожелал ей лечь как можно раньше, заверил в своей самостоятельности и уехал. Девушка, закрывая за ним ворота, размышляла о его словах. “Не думай, что можешь от меня что-то скрыть” - если бы он только знал, что она скрывает от него целого мальчика из другого мира… как бы он отреагировал? Поверил бы этому невероятному рассказу? Скорее всего, он бы разозлился. Да, сильно бы разозлился за то, что она так долго скрывала от него правду. За то, что приютила какого-то незнакомого мальчишку. Нет, Нина не расскажет обо всем отцу. Она и раньше не допускала подобной мысли, не допускает этой мысли и сейчас. Нина слишком хорошо понимала, что знать о Минато лучше только ей…
- С добрым утром. - Нина застала Намикадзе перелезающим через подоконник с улицы в дом. Девушка облокотилась на дверной косяк, с улыбкой смотря на подростка. Подросток с улыбкой смотрел на неё. Такая домашняя и ставшая близкой наставница в сорочке и вязаной кофте, с не расчесанными волосами, собранными в небрежный пучок, смотрела на него своими зелеными глазами так ласково и по-доброму… Минато ощутил, как перехватывает дыхание и румянец окрашивает щеки.
- С добрым утром, Минато. - У Намикадзе даже волосы встали дыбом от этого нежного голоса. - Будешь завтракать? - Поинтересовался она, а он в ответ смог лишь кивнуть. И лишь когда девушка скрылась на кухне, подросток смог выдохнуть. Он плохо понимал, что с ним происходит и этому ему одновременно нравилось и нет. “Странно это всё,” - решил он, оставляя свои сандалии, на подошвы которых налипло немного сырой земли, на улице.
На столе уже стояла тарелка с яичницей и сосисками, а Нина, тихо чертыхаясь, вытирала тряпкой с кухонной тумбы коричневую жидкость. Она пролила кофе и сейчас тихо бесилась из-за этого и того, что так и не сомкнула сегодня глаз. Намикадзе нахмурился, бесшумно прошмыгнув за стол. Тихо пожелав приятного аппетита, он принялся за трапезу, уставившись бессмысленным взором в стол… но его взгляд так и возвращался к замершей девушке, которая упиралась руками на тумбу и опустила голову…
- Всё в порядке? - Всё-таки поинтересовался обеспокоенный почти генин.
- Да, просто встала не с той ноги. - Судя по голосу, наставница улыбалась, но это мало успокоило Минато, в голове которого уже зрела догадка.
- Вы встали или совсем не лож…
- Ты. - Внезапно перебила девушка, бросая тряпку, пропитанную кофе, в раковину и оборачиваясь к подростку. Он вопросительно посмотрел на неё.
- Что? - Переспросил он, не совсем поняв Нину, но уже уверившись в том, что прав. Она не спала сегодня.
- Обращайся ко мне на “ты”, пожалуйста. Сам же говорил, что я не намного старше тебя. - Искренне улыбнулась девушка, устало прикрыв глаза. Намикадзе тихо вздохнул.
- Тут вопрос не в возрасте, а в уважении… - Но ему и самому ужасно хотелось начать обращаться к своей благодетельнице на “ты”, а так как он не часто перечил ей, то коварно воспользовался её предложением. - Но хорошо, Нина.
- Спасибо. - Кивнула она и снова вернулась к своим повседневным делам: нужно было помыть посуду и плиту, на которую попали брызги кофе. Минато, быстро доев завтрак, покинул кухню, решив кое-что сделать для наставницы.
Весь дом сиял от блеска, потому что отец был аккуратистом, как и сама девушка, да еще и она всегда поддерживала порядок. В общем, за один день запылиться и покрыться огромным слоем грязи дом не мог, посуда и плита уже были помыты, обед приготовлен, часы показывали пол-одиннадцатого и делать было решительно нечего. Нина сейчас даже не думала о том, чтобы взять и почитать книгу, потому что в таком сонном состоянии и половины из прочитанного не поймет, а это было бы отвратительно. Девушка не любила бессмысленного чтения, привыкнув вдумываться и делать выводы из прочитанного. Будучи в состоянии, когда мысли заняты мечтами о кровати и сладком сне, ни о каком вдумчивом чтении не могло быть и речи. Девушка подумывала о том, что можно просто полазать по интернету без всякой цели, посмотреть смешные видео или картинки, может быть даже включить фильм, но у неё не было желания настолько бездарно тратить своё время. Точнее, не было подходящего настроения. На улице светило солнце, пели птицы… к обеду ожидалась самая настоящая жара, но сильный ветер, врывающийся в дом через распахнутое окно, дарил надежду на спасение от пекла. Нина всегда радовалась тому, что живет в деревне: здесь и люди добрее, и воздух свежее, и речка с лесом ближе, чище и приятнее, и виды красивее. Одни плюсы, если закрыть глаза на минусы. Девушка вздохнула, усевшись на подоконник, подставляясь лицо и плечи солнцу, светящему с неба. Она чуточку завидовала Минато, который, наверное, снова пропадал в лесу, тренируясь. Хотела бы она тоже стать шиноби, творит эту “магию”, называемую ниндзюцу. Хотела бы быть такой же сильной… но увы, она была обычным, ничем не примечательным человеком. До обидного не примечательным и обычным.