Достав из кармана свой старенький телефон, который несколько недель назад была вынуждена перемотать скотчем, чтобы он не распался на части, я посмотрела на экран. Электронные цифры показывали, что уже давно за полночь, а значит, можно идти спать. Но так не хочется. Здесь хорошо и спокойно. Пусть это и выглядит смешно, но не смотря на то, что я тут только несколько дней, это место казалось самым уютным в мире, будто только тут я могу быть сама собой. Ведь вокруг, кроме меня, никого нет, и не нужно скрывать свое уродливое лицо перед другими, оно сейчас никому не мешает.
Но спина уже некоторое время немного побаливала от долгого сидения на твердой скамейке, из-за чего я все же вскоре решаюсь подняться и, не торопясь, побрести уже по знакомой тропинке к домику. И только в последний раз оглянувшись в сторону так понравившегося мне места, я почувствовала, как начала скучать.
Проходя мимо мигающих фонарей и все тех же деревянных домиков, я подошла к тому, в котором сейчас жила. Свет в окнах не горел, а значит, никого из моих соседок по комнате еще не было. Наверное, еще где-то гуляли с остальными. Как всегда позже придут, насквозь пропахшие сигаретами и алкоголем.
Не знаю, где они берут так много денег на пиво, которое так часто пьют, но всякий раз, когда они приходили почти в три часа ночи, я притворялась спящей, дабы избегать возможных конфликтов, ведь в выпившем состоянии они были невменяемые, а если я сплю и вообще занимаю минимум пространства, они могут решить, что меня просто не существует. Конечно, приходя, они даже и не старались говорить тише из-за того, что кто-то уже спит. Громко смеялись и разговаривали, иногда обсуждали то, как я их бешу, перечисляя все мои недостатки и изъяны, изредка предполагая, что мир был бы лучше без меня. А я ведь и не спорю, возможно, так и правда было бы лучше. Во всяком случае, лежа на кровати лицом к стене и тихо всхлипывая так, чтобы они не заметили, я в очередной раз чувствовала себя полным ничтожеством. Почти всегда меня волновал вопрос: почему они так внезапно начали злиться на меня? Я ведь ничего им не сделала, даже наоборот, часто давала списывать домашку и в детстве делилась игрушками, вот только вместо простого «спасибо» постоянно слышала «уродина».
Не включая света, я открыла старенькую дверь, после чего зашла внутрь. Через окна еле пробивался свет от недалеко стоящего фонаря. Мне этого хватало, чтобы увидеть свою тумбочку и, не спотыкаясь о стул, дойти до нее. Достав из нее зубную пасту и щетку, я вновь пошла на улицу.
Умывальник находился неблизко. Но больше меня волновало то, что ночью находиться тут совсем одной было немного страшно. Возможно, я боялась темноты из-за того, что в детстве мой отец, приходя ночью пьяным, постоянно избивал меня, таким образом даря мне страх перед этим временем суток. С тех пор мне вечно казалось, что в темноте пряталось что-то необычное и страшное. Оно словно постоянно следило за мной своим цепким взглядом, ожидая подходящего момента. Поэтому, находясь в темноте, я всегда прислушивалась к посторонним звукам, ведь каждый шорох казался чем-то таким, что за собой обязательно потащит последствия.
Вот и сейчас, не спеша идя по тропинке к умывальнику, я все время оглядывалась по сторонам и настороженно прислушивалась к шорохам. Но ничего, кроме моих неторопливых шагов, не звучало в тишине, но это и к лучшему.
По обе стороны от дорожки росли высокие деревья, половина из которых были фруктовыми, и невысокие кусты. Почему-то, когда дул ветер и низкие ветки покачивались, мне все время казалось, что там кто-то есть. Наверное, у меня самая обычная паранойя, вызванная не очень счастливым детством и постоянной необходимостью быть готовой к неприятностям, но только одной этой мысли не хватало, чтобы успокоиться и согласиться с тем, что между деревьями никого нет. Чувствуя, как постепенно разум затмевает чувство тревоги и страха, я неосознанно делаю шаги быстрее и стараюсь уже не смотреть по сторонам, повторяю, что это всего лишь мое больное воображение.
Понимая, что осталось еще немного и скоро дойду до умывальника, я почувствовала некое облегчение от того, что до сих пор ничего не произошло, вопреки всем моим предположениям. Вот только вскоре я застыла на месте, широко раскрыв глаза, услышав громкий смех и разговоры. Так как я находилась еще довольно далеко, то не могла понять смысла слов этой шумной компании, но сам факт того, кому принадлежали эти голоса, заставлял меня почувствовать резкую неприязнь и отчуждение. Наверное, сейчас я была очень удивлена, так как совершенно не ожидала увидеть тут пьяную компанию детдомовцев. Раньше они предпочитали гулять за пределами базы, так что изменилось сейчас?
По-прежнему стоя на месте, я задумалась, стоит ли туда идти. Они, конечно, меня заметят, если я пройду мимо них к умывальнику, но не останавливаться же просто потому, что они там. Действительно, если подумать, то мне лучше развернуться и уйти прочь, пока не поздно, иначе ситуация может приобрести разные повороты.
- Посмотрите, кто тут стоит, – еле заметно вздрогнув от столь насмешливого тона, я резко обернулась, чтобы увидеть его обладателя.
По этой же дорожке, на которой я сейчас стояла, шел Никита со своим другом Колей и Машей, моей соседкой по комнате, которая еще до отъезда сильно сдружилась с ними и теперь проводила много времени с парнями, оставляя свою лучшую подругу одну.
Быстро окинув их взглядом, я заметила в руках у Никиты и Коли два довольно немаленьких пакета, наверное, они ходили в магазин. Ну конечно, они выглядят постарше меня, поэтому им продадут все, что угодно. Вот Машка практически всегда одевала короткие юбки и красилась так, словно пыталась соответствовать стереотипам о блондинках. Парни же выглядели, как обычные подростки с их помятыми футболками и потертыми джинсами.
- Неужели следишь за нами? – слегка прищурив глаза, поинтересовался Никита. Скорее всего, они как раз шли к беседке к остальным ребятам и тут встретили меня. А мне ведь, как всегда, не везет. Вот они уже сделали предположение по поводу того, что я тут делаю, и, скорее всего, теперь я для них кажусь еще более омерзительной. Пусть это неправда, и я просто шла к умывальнику, но навряд они будут слушать меня. Мои слова для них всего лишь пустой звук.
Тусклый свет от фонаря, падающий на нас, дарил мне чувство дискомфорта, ведь сейчас я не надела капюшон, и волосы, падающие на лицо, не скрывали его так, как бы я того хотела, а значит, сейчас вновь последуют слова о том, насколько я уродлива.
- Да она прям как маньячка, – засмеялся Коля, потрепав свои светлые волосы, так что они теперь казались жутко растрёпанными.
Даже стоя от них на таком расстоянии, я почувствовала сильный запах спиртного, да и их поведение говорило, что они нетрезвые. Взгляды троицы, обычно такие дерзкие, словно принадлежавшие хищным животным, сейчас были затуманенными, но от этого становилось только более не по себе, что просто не могло не настораживать. Даже их выражения лиц казались другими. Я раньше никогда не видела их в таком состоянии, поэтому, ловя на себе их презрительные взгляды, только пыталась отвернуться.
- Я всегда знал, что она ненормальная, – скривившись, хмыкнул Никита, брезгливо осматривая меня. – Наверное, она вообще кошек и собак любит расчленять. Слышь, уродина, неужели получаешь кайф от извращений?
- Я таким не занимаюсь, – отвечаю, отворачиваясь от них. Хочется побыстрее уйти, я ведь знаю, чем это закончится, если я начну защищаться, опровергая их глупые предположения по поводу меня. Ведь за спиной имелся горький опыт, который вовсю твердил, что сейчас мне нужно просто уйти, иначе мне несдобровать.
- Эй, ты куда? – это уже возмутилась Маша, изредка пошатываясь. – Неужели мы поймали тебя на горячем, то есть на слежке, и ты из-за этого уже убегаешь?
Такое обвинение было очень обидным, унизительным, поэтому сдержаться, чтобы не ответить, было с каждым мгновением намного сложнее. Поэтому, сжав крепко зубы, я сделала вид, будто ничего не услышала, вновь делая шаг в сторону, но уже в следующий момент я почувствовала, как чья-то рука схватила меня за волосы, после чего меня дернули в сторону, да так сильно, что мне казалось, будто из глаз вот-вот посыпятся искры.
- Ты думаешь, что не должна отвечать на вопросы? – зло прошипела Маша, продолжая держать меня за волосы и все сильнее оттягивать голову назад.
- Отпусти, – шепчу, пытаясь вырваться, но ничего не получается, а когда рядом оказывается Никита со своей презрительной ухмылкой, мне только и остается, что безрезультатно продолжать свои попытки к бегству.
- Неужели считаешь себя такой крутой, раз игнорируешь наши вопросы? – шипит он, смотря мне прямо в лицо.
Сейчас, когда Никита с Машей стояли настолько близко, я еще больше ощутила вонь алкоголя, доносившуюся от них. Язык у парня заплетался, а движения казались не такими резкими и плавными, как обычно. Даже глаза были словно стеклянными, и только от одного их взгляда по телу пробегали мурашки.
- Пожалуйста… - вновь бормочу, чувствуя, как на глазах начинают появляться слезы, но я все же пытаюсь сдерживать их. Не хочу плакать перед ними и показывать свою слабость. Они и так считают меня бесхарактерным существом, но хотя бы каплю гордости я все еще хочу сохранить.
- Что? – насмешливо переспрашивает Маша. – Мы ведь тебя не слышим.
- Пусть лучше молчит, не хочу слышать ее противный голос, – говорит Никита, дергая меня за плечо так, что я против воли болезненно вскрикнула.
От этого по телу пробегают мурашки, и руки начинают еле заметно подрагивать. Сдерживать слезы уже невозможно. Кажется, сознание вновь твердит о том, какая я жалкая, и о том, что мне не место тут. Реальность никогда не давала забыть мне об этом. Со всем этим я встречалась каждый день, наверное, поэтому каждый день я не хотела просыпаться.
- Что ты на меня смотришь? – брезгливо спросила Маша, после чего толкнула меня, и я, не удержавшись, почувствовала, как падаю. Никита, конечно, не стал меня удерживать и только оттолкнул, чтобы я не упала рядом с ним, так как не хотел, чтобы такая, как я, вообще прикасалась к нему. Во всяком случае, этим поступком Никита именно это и хотел сказать.
Пытаясь ничего не сломать себе, я вытянула руки вперед, но не успела вовремя и небольших ссадин не удалось избежать, наверное, позже даже появятся синяки. Кожу жгло от боли, кажется, я поранила локоть, но в данный момент всего этого почти не ощущалось, ведь все внимание было сосредоточено на этой троице. Никита, положив пакет, в котором зазвенели стеклянные бутылки, на землю, подошел ко мне и присел на корточки.
- Знаешь, тебе самое место на полу, – прошептал он, по-прежнему смотря на меня с презрением во взгляде. – Эй, Маш, запечатли это на снимок.
Девчонке дважды повторять не нужно было, и уже в следующий момент у нее в руках оказался телефон.
- Подожди, ничего не видно, – сказала она, вновь нажимая что-то на телефоне. – Я сейчас включу вспышку.
После этих слов я увидела резко вспыхнувший яркий свет, который так же внезапно потух. Несколько раз моргнув, я не сразу поняла, что произошло.
- Отлично, – засмеялся Никита. – Действительно прекрасный кадр. Но ты будешь лучше выглядеть на коленях.
От этого тона мне стало не по себе, но тем не менее я не стала делать того, что он хотел. Немного приподнявшись, я собиралась побыстрее убежать отсюда, но парень вцепился рукой мне в плечо, не давая этого сделать.
- Делай, что говорю, иначе будет хуже, – вновь прошипел он, смотря на меня затуманенными от алкоголя глазами.
- Пожалуйста, отпустите меня, – прошу, еле сдерживая слезы, но он только ухмыляется, смотря мне в лицо.
- Конечно отпустим, но сначала встань на колени, – пообещал он, при этом поставив условие.
Тело то и дело пробивает дрожь. Все слова будто застряли в горле, и единственное, на что остаются силы, так это то, чтобы хоть немного сдерживаться, чтобы не разреветься прямо тут. Но разве это хоть немного сохранит мое достоинство, учитывая ситуацию?
Хочется побыстрее убежать. Каждое мгновение пребивания в этой ситуации кажется вечностью в аду. И больше никогда никого не видеть. Но они так просто не дадут мне этого сделать. Если я начну сопротивляться, на шум сбежится остальная кампания детдомовцев, и тогда все будет только хуже.
Стиснув зубы, я, все еще сомневаясь и нехотя, встаю на колени, чувствуя дрожь во всем теле. Кажется, большего унижения я никогда не испытывала, и только от понимания этого дыхание становится сбивчивым, и сердце ускоряет свой ритм настолько, что скоро точно выпрыгнет из груди.
Снова яркая вспышка и громкий смех. Они действительно получают удовольствие от этой ситуации, я же чувствую, как все внутри сжимается, и пустота распространяется по телу.
Мне нужно было просто вытерпеть все это. И только когда они, наконец, закончили и ушли, продолжая и дальше смеяться, я постепенно смогла подняться, после чего быстро побежать прочь. Со временем воздуха стало не хватать, и в боку закололо, но я не остановилась, ведь все это было мелочью по сравнению с тем, насколько сильно я хотела оказаться подальше от этого места. И только увидев перед собой скамейку, я перешла на шаг, после и вовсе остановилась. Почему я прибежала именно сюда, я не понимала. Наверное, потому что это место стало для меня родным, пусть даже за такое короткое время. Почему-то казалось, что все люди злые, но одновременно с этим я вспомнила про Женю. Я его совершенно не знала, но он казался другим. И почему именно он вспомнился сейчас?
Сев на скамейку, я, уже не в силах сдерживать слезы, почувствовала, как по щекам потекли соленые капли. Почему-то именно они прояснили мой разум, приводя меня в самое худшее состояние. Если раньше я старалась отрицать хотя бы небольшую часть реальности, то сейчас она поставила меня перед фактом.
Тело по-прежнему болело, но внутренние смятения не давали этому особого значения. Но вновь и вновь перекручивая одни и те же мысли, я не заметила, как потихоньку перестала плакать и заснула, забыв про всю красоту звездного неба.
========== Всему наступает конец… ==========
Просыпаться от того, что в лицо светят первые, но не менее яркие лучи солнца никогда не было приятным. Еще немного хотелось наслаждаться миром сна – настолько сладкой была каждая минута пребывания в нем. Но, морщась от солнца, которое уже встало, оповещая всех, что настало утро, это было очень сложно. Нехотя приоткрыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь, и только спустя некоторое время до меня начали доходить воспоминания. Мне казалось, что утром должно стать легче, но это не так. Воспоминания ранили так же, как и сами события. Хотя до того, как я полностью проснулась, в голове проскользнула надежда, что это, возможно, просто страшный кошмар, но уже вскоре я разочаровано вздохнула, понимая, что это не так. Все еще жмурясь от яркого света, я просто натянула свой любимый капюшон на глаза, продолжая дальше лежать на скамейке. Что будет, когда я вернусь? Все опять будут тыкать в меня пальцами и смеяться, ведь появился новый повод, а именно фотографии, на которых я стою на коленях, и, как бы мне не было обидно, этого не изменить. А ведь только все перестали обращать на меня внимание. Так хорошо: никто не трогает меня, и я никого не трогаю. Теперь мне заново придется переживать ад.
Посмотрев на часы, я поняла, что пропустила завтрак. Воспитатель, скорее всего, не будет в восторге от этого и, возможно, накричит на меня, но к этому я уже привыкла, и возможность быть наказанной только подтолкнула меня к мысли о том, что неплохо было бы сбежать отсюда прямо сейчас. Просто подняться и побежать подальше от этого места и всех детдомовцев. Но как долго будет длиться эта мнимая свобода? Люди зависят от множества факторов, в том числе и денег. Без них я долго не проживу, а шестнадцатилетней уродливой девчонке только и останется, что пойти на органы. Не стоит скрывать, что вся моя жизнь – сплошная ошибка. Возможно, было бы лучше, если бы я вообще не появлялась на свет, тогда бы мне не пришлось всего этого переживать.