— Дерево это моё,— продолжал сверху холодный голос, отчеканивая каждый слог.— Уходи прочь
В этом голосе слышалась уверенность и решимость, которая окончательно сбила с толку удивлённого зверя. Мало-помалу он, по-видимому, решил, что ему не следует искать ссоры с самоуверенным незнакомцем, который сидит на ветках дерева и упорно смотрит на него. Он отвернулся в сторону и несколько секунд делал вид, будто совсем забыл о существовании человека. Отойдя затем от дерева, он не спеша направился к лесу.
Джонс торжествовал, одержав неожиданно такую крупную победу. Но тем не менее он вздохнул полной грудью, когда леопард скрылся из виду. Он знал, что исход поединка был бы весьма сомнителен. Зато он окончательно убедился в том, что спать здесь можно только днём. Остаток ночи он провёл, раздумывая, как сделать безопасным своё убежище на дереве и как достать хорошее оружие.
В течение ночи к реке на водопой приходили разные обитатели леса. Между ними он заметил несколько пород оленей, несколько буйволов, двух оцелотов, несколько неизвестных ему маленьких животных и ещё одного леопарда, а может быть, и того же, что приходил раньше. Посещения эти прекратились лишь перед самым восходом солнца, дав ему возможность проспать часа два.
Проснулся он от испуга. Ему показалось, будто леопард карабкается на дерево, собираясь напасть на него. Он схватил дубину и перегнулся через край платформы. Сон мигом отлетел от него, и он был готов к битве. Но вместо леопарда он увидел какаду, который, подняв кверху свой розовый хохол, висел головой вниз на соседней ветке и злобно смотрел на него. Джонс громко расхохотался, и птица с криком улетела, оскорблённая его смехом. Тогда он спустился с дерева и, окунувшись в солёную воду лагуны, принялся завтракать. Завтрак его состоял из смокв и плодов манго. Он был очень доволен, что на этот раз мог обойтись без ракушек, и дал себе слово добыть огонь с помощью трения, как только раздобудет оружие и устроит себе безопасное жильё.
Пересмотрев внимательно весь наносный лес на берегу, он нашёл небольшую полосу перил, прикреплённую к подставке. Он с трудом отделил подставку и заострил её конец, сделав его зазубренным. Кусок найденных перил был сделан из ясеня, твёрдого и неломкого. Он остался очень доволен — теперь у него было копьё. Всё утро рылся он между обломками, прикрыв голову и плечи мокрыми листьями, и нашёл наконец удобную палку. На конце её, подобно острому изогнутому клюву, торчал тяжёлый железный гвоздь.
Поглощённый поисками оружия, Джонс совсем забыл о тех опасностях, которые подстерегали его.
Он услышал неподалёку тяжёлое, хриплое дыхание. Волосы встали у него дыбом. Он обернулся.
В двенадцати шагах от Джонса стоял огромный старый буйвол и злобными глазами смотрел на него.
Джонс почти сразу пришёл в себя. Таинственное хриплое дыхание испугало его, но он сейчас же взял себя в руки, как только понял, в чём дело. Зная прекрасно свою способность быстро бегать, он был уверен, что сумеет перехитрить буйвола и убежать от него, нырнув в лагуну, если это окажется необходимым. Но он не имел никакого намерения бежать, ему хотелось обойтись без этого. Он стоял как вкопанный, спокойно выдерживая взгляд животного.
Сначала казалось, что буйвол, недовольный появлением человека, собирается сейчас же напасть на него. Он рыл копытами песок, злился, а между тем не решался двинуться с места. Но вот он фыркнул и ступил два шага вперёд. Непонятная однако неподвижность человека охладила ярость громадного животного. Хвост, которым буйвол сердито бил себя по бокам, внезапно опустился, и он отвёл глаза в сторону, словно вспомнил о чём-то. Затем глухо заревел и, повернувшись назад, направился к реке. Раза два останавливался он и с вызывающим видом оглядывался, как бы надеясь, что человек будет преследовать его. Но Джонс стоял по-прежнему неподвижно, опираясь на своё копьё, и не двигался с места, пока буйвол не перешёл вброд на другую сторону реки.
— Надо пойти и выспаться теперь, чтобы не спать ночью,— сказал Джонс, поспешно направился к дереву и взобрался на него с лёгкостью шимпанзе.
Джонс крепко спал в течение всего полуденного жара, а остаток дня провёл, стараясь получше укрепить своё жилище. Он притащил к дереву корабельные обломки и целую кучу длинных побегов дикой виноградной лозы, состоящих из необыкновенно крепких волокон. Пользуясь побегами винограда вместо верёвок, он устроил себе очень прочную платформу с загнутыми вверх краями. Эти загнутые края не дадут ему свалиться вниз во время сна. Жилище его показалось ему теперь очень удобным для такого, как он, заброшенного человека. Только бы леопарды оставили его в покое. Если же они не согласятся на это, он вынужден будет дать им хороший урок.
Незадолго до захода солнца он принёс к себе на дерево целый пучок веток смоковницы, затем сухой сосны, собранной среди обломков, и полудюжину раковин с острыми краями. Он надеялся прогнать сон, занимаясь приготовлением тонких, мягких волокон, которые должны были служить ему вместо трута при добывании огня. Но ему не удалось провести спокойно вечер, так как он не успел ещё изучить всех свойств тропического леса.
Где-то вдали раздался вдруг оглушительный рёв. По спине Джонса забегали мурашки. Леопарды не могут так реветь. Таким рёвом возвещали о своём приближении только лев и тигр. Но львы здесь не водятся. Как будет он таким жалким оружием бороться с тигром? Сердце его замерло, и он стал прислушиваться к малейшему скрипу, готовый вскарабкаться, словно испуганная обезьяна, на самую верхушку дерева. Скоро однако к нему снова вернулась прежняя вера в силу человека. Он сказал себе, что он, даже голый и одинокий, всё же господин над всеми этими зверями. Сколько раз читал он, как совершенно голые дикари, не имея никакого оружия, кроме заострённой палки, охотились в одиночку на тигров и ягуаров. Нет, он даст урок тигру, когда это понадобится, и заставит его уступить ему дорогу, как леопарда и буйвола. До самой темноты сидел он и острой раковиной стругал конец копья, пока копьё стало острое, как игла.
Рёв тигра распугал всех обитателей леса, и никто не вышел к реке на водопой. Продолжительное безмолвие это казалось зловещим Джонсу. С необыкновенным напряжением прислушивался он к малейшему шуму, и ему начинали уже чудиться несуществующие звуки. Один раз ему показалось даже, что он слышит тяжёлые шаги под самым деревом. Он взглянул вниз, но никого там не увидел.
Но вот наконец взошла луна. Красный вздутый диск её выглянул из-за горизонта, когда из чащи леса на расстоянии ста шагов от дерева вышел тигр. Ясно было, что он сразу почувствовал присутствие человека, так как с грозным видом потянул в себя воздух и сразу направился к дереву.
Когда полосатое зловещее животное подошло к дереву и устремило на Джонса свои страшные глаза, Джонс выругался и бросил в него обломок дерева.
Обломок ударил тигра по морде. Тигр заворчал от удивления и бешенства. Попятившись назад, он прилёг к земле и прыгнул на самую нижнюю ветку, которая росла с правой стороны ствола. Крепко вцепившись когтями передних лап в развилину ветки, он провисел в таком положении секунды две, упираясь задними лапами в ствол дерева, и вскарабкался затем на сук.
Этого только Джонс и ждал. Он лежал, растянувшись на платформе, и держал копьё наготове.
Легонько взмахнув им, он два раза ударил тигра по морде и попал ему остриём прямо в глаз. Тигр заревел от боли, поднял заднюю лапу на следующую ветку и, повернув голову в сторону, чтобы избежать ударов по морде, подставил в то же время шею и горло.
Джонс решил рискнуть и изо всех сил махнул копьём. Он рассчитал верно: острие копья ударило тигра позади челюстей. Джонс изо всей силы нажал копьё обеими руками, и оно вонзилось ещё глубже. Тигр глухо заревел, судорожно откинулся назад и упал на землю, увлекая за собой и копьё. Несколько минут катался он по земле, цеплялся за неё когтями, кашлял, выплёвывая сгустки крови. Через несколько минут он вытянулся и замер на месте.
— Сломал копьё, чёрт возьми! — проворчал Джонс, но сердце его трепетало от восторга.
Вскоре он спокойно заснул, решив, что труп тигра под деревом произведёт сильное впечатление на других посетителей и будет держать их на приличном расстоянии.
Проснувшись на следующий день, Джонс задумался над тем, что ему делать с тигром. Ему очень хотелось снять с тигра шкуру, но у него не было ножа, и он отказался от своего намерения. В конце концов он решил оставить на месте мёртвого зверя. Пусть все хищники знают, что с обитателем дерева шутить не следует. Оттащив труп, он оставил его на берегу в нескольких шагах от опушки леса, чтобы хищники могли его видеть. Он был уверен, что слухи об убийстве тигра разнесутся по всему лесу и его не будут больше беспокоить.
Джонс был прав. Среди диких животных, как и среди людей, слава очень много значит. Он был победителем короля лесов, и, следовательно, сам стал королём. «Даже слон будет теперь меня бояться»,— думал Джонс.
Но счастье во всём благоприятствовало Джонсу, и ему недолго пришлось поддерживать свою славу.
На следующий день после приключения с тигром у острова бросило якорь голландское торговое судно. Оно выслало к берегу лодку с людьми, чтобы запастись пресной водой из реки Джонса, которая была известна некоторым торговым судам, ведущим торговлю с островами. На расстоянии одной-двух миль от рифов находился узкий вход в реку, вполне доступный для баркасов и катеров, и Джонс праздновал своё счастливое отречение от трона.
Суровые спасители не сразу поверили его рассказу. Но, осмотрев внимательно труп тигра с самодельным копьём в горле, они перестали сомневаться. Таким образом, Джонс, ступив на полированную палубу шхуны, захватил с собою и свою славу. Багаж, как видите, не тяжёлый, но весьма драгоценный.
ОХОТНИК В ЛОВУШКЕ
Рёв водопада и грохот бешеных стремнин, оставшихся за густой чащей леса, стихали по мере того, как Бернс спускался в долину.
Удушливый неподвижный воздух среди густых зарослей кустарника был полон всевозможными насекомыми. Бернс решил идти к реке, надеясь, что в этом месте она не такая бурная и ему легче будет найти более удобную и открытую дорогу. Поспешно свернув влево, он увидел перед собой сплошной тёмный лес. Но деревья скоро поредели, и среди них замелькало голубое небо, засверкал золотистый свет, заблестели спокойные воды. Так дошёл он до окраины леса, откуда начинались густые заросли кустарников. Он зашагал между кустов, стараясь ступать как можно осторожнее.
Вдруг он почувствовал, что летит куда-то вниз, увлекая за собой целую стену кустарников, склонившихся под ним, словно под напором сильного ветра, С отчаянием ухватился он обеими руками за росшие по сторонам молодые деревца, но и те потянулись вслед за ним. Полузадушенный и ослеплённый непроницаемой, густой листвой, он выпустил из рук ветки и почувствовал, что опускается ещё ниже... сначала, как ему казалось, медленно, так как за это время он успел много чего передумать. Он чувствовал, что сердце готово каждую минуту выпрыгнуть у него из груди. Затем спуск ускорился, и он полетел вниз вместе е кустами, судорожно цепляясь за них, и погрузился в тёмную воду.
Вода оказалась холодной. У Бернса даже дух захватило: так быстро закрыла она его с головой. Через минуту он почувствовал вдруг, что нога его довольно сильно ударилась о какой-то странный предмет, который раздвинулся под нею. Бернс невольно подпрыгнул вверх. Голова его вынырнула на поверхность воды среди водоворота пены, листьев и обрывков веток. Он поспешил наполнить свежим воздухом свои лёгкие. Не успел он прочистить себе глаза и нос и немного прийти в себя, как его снова потянуло вниз. Только тут понял он, к невыразимому ужасу своему, что нога его в чём-то застряла.
Бернс был искусный пловец и с помощью рук скоро поднялся на поверхность. Но не успел он вздохнуть как следует, как его, несмотря на самое отчаянное барахтанье, снова потянуло вниз. Вторичная встряска окончательно отрезвила его, и он ясно понял, какая опасность ему угрожает. Напрягая всю силу своей воли, он перестал барахтаться и только слегка поводил руками, чтобы держаться в вертикальном положении. Вода доходила ему теперь до подбородка. Пена плескалась у его губ, а сквозь пелену струившейся по его лицу воды он смутно различал солнечный свет. Тем не менее он был очень доволен, что ему удалось наполнить лёгкие свежим воздухом прежде, чем снова погрузиться вниз.
Вынырнув опять из воды, он распростёр руки, чтобы сохранить некоторое равновесие, хотя дышать он мог только тогда, когда откидывал голову назад.
Ему удалось, стоя неподвижно, успокоить взволнованную поверхность воды, и он попытался привести в порядок свои мысли.
Он находился в глубоком спокойном заливчике, где не было заметно почти никакого течения. В десяти шагах от берега воды реки журчали как-то глухо, словно утомлённые вечным грохотом водопада и стремнин. У противоположного берега, покрытого лесом, врезывалась далеко б воду песчаная коса, отливавшая золотом под лучами солнца. На всём протяжении реки ничего не было видно, кроме тёмных вод и нависших густых ветвей. Он осторожно оглянулся, причём губы его оказались под водой, и увидел то, что ожидал: высокий, почти отвесный берег и красноватую расселину, только что образовавшуюся от обвала.
Совсем близко он увидел покрытую густой листвой верхушку молодого тополя, упавшего, по-видимому, недавно в воду, так как корни его не успели ещё отделиться от берега. Осторожно протянул он к нему руку, желая узнать, настолько ли он крепок, чтобы с помощью его можно было выкарабкаться из воды. Но тополь согнулся под его рукой. Бернс потерял равновесие и снова погрузился в воду.
Бернс был в отчаянии, но не лишился, однако, самообладания. Не прошло и минуты, как он успел снова занять положение, при котором мог свободно дышать. Солнце немилосердно жгло ему голову, а потому он притянул к себе ветвистую верхушку тополя и укрылся в её тени. Тополь не уплывал по течению, потому что корни его ещё держались в воде, и тенью своей избавил голову Бернса от жары.
После исследования, произведённого при помощи свободной ноги, Бернс, как опытный житель лесов, пришёл к заключению, что он попал в ловушку, состоящую из пары изогнутых и переплетённых ветвей или корней дерева, которое упало в заливчик вместе с обрушившейся частью берега, подмытого водой. Он отчётливо представил себе мрачную подводную глубину... Он ясно увидел пропитанные водой коричнево-зелёные, скользкие, беспощадные переплетённые ветки, которые раздвинулись, чтобы пропустить его ногу, и затем, словно клещи капкана, сомкнулись у самой его лодыжки. Он чувствовал их... Они не причиняли ему боли, но крепко держали его ногу. Обдумав хорошенько своё положение, он несколько успокоился, так как пришёл к заключению, что ловушка состоит из очень гибких веток, а затонувшее дерево не отличается большой величиной и притом не слишком крепко держится на дне. «От него легко будет отделаться,— говорил он себе,— стоит только взяться разумно и хладнокровно за дело».
Набрав по возможности больше воздуха в лёгкие, он опустился под воду и стал пристально всматриваться в янтарно-коричневую прозрачную глубь. Как ни смотрел Бернс, он не видел дна заливчика, очень глубокого, по всей вероятности, зато ясно рассмотрел затонувшее дерево, переплетённые ветки которого держали его ногу. Золотистая полоса света проходила как раз по тому месту, где нога его попала между двух толстых изогнутых веток, похожих на коричневых змей.
Ловушка была, что и говорить, прескверная, и Бернс понял, что попал в крепкие тиски. Он высунул голову из воды, принял устойчивое положение и в течение нескольких минут дышал глубоко и спокойно, чтобы набраться сил для предстоящего ему дела, которое требовало быстроты и натиска. Наполнив свежим воздухом свои лёгкие, он сразу опустился вниз, в желтоватую глубину, и принялся изо всех сил тянуть покрытые илом ветки, стараясь разъединить их. Они поддались его усилиям, но не настолько, чтобы он мог освободить свою ногу. Ещё минута, и он поспешно высунул голову, чтобы набрать свежего воздуха.