стандартную формулировку о выполнении пожарными на момент ЧП служебных
обязанностей словами «действия, могущие повлечь тяжелые последствия», вам и вовсе
придется туго.
Клод понял: с этим дорожным Джеком-Потрошителем, напялившем одежду
установленного образца, лучше не связываться. Еще раз остановив взгляд на
циклопических размеров скатах пожарного монстра, по сути, спасшего ему жизнь, невольно втянул голову в плечи. Да, перспектива не из приятных – быть раскатанным
такой скалкой по бетону!
Дома, благодаря вернувшейся способности анализировать, начал рассуждать:
«Действительно ли я не заметил поменявшего цвет светофорного сигнала? Откуда
взялась проклятая легковушка? Минутой раньше ее нигде поблизости не наблюдалось.
Почему, наконец, она неслась с безусловно недозволенной скоростью? Не собирался ли
водитель сбить меня сознательно? Тогда получается, от неминуемой смерти его случайно
спасла пожарная машина.
Однако кто осмелился на покушение? Не связана ли попытка отправить его на тот
свет с письмом, лежащим вон в том столе в папке с надписью «Важное»?
Глава 29
Або Казуа толкнул вращающуюся дверь модного ресторана «Крааль»1 и вошел в
зал. Навстречу посетителю тут же устремился метрдотель:
– Ваш столик сервирован, господин адвокат, – расплылся явно не в дежурной
улыбке.
– Отлично! – щелкнул пальцами вошедший. – Столик, надеюсь, тот же, в углу?
– Как заказывали!
– Тогда вели без промедления подать бокал бананового пива!
– Будет сделано! – кивнул головой распорядитель и крикнул в сторону барной
стойки:
– Банановое пиво на столик номер шесть!
И спохватившись, уточнил:
– Одно, господин адвокат?!
– Пока да. Господина Иноси задержал телефонный звонок.
Спустя пятнадцать минут появился Гед Иносси:
– Пусть бы первое уже подали! Что ж ты не распорядился? – дружески хлопнул по
плечу своего заместителя.
– Мы же заказали уху из макрели и консервированной лососины, которую нужно
вкушать с пылу с жару!
– Ты знаешь, запамятовал! Клиент совсем голову заморочил.
– Что там срочного стряслось?
– Сейчас расскажу. Только сначала дай сигнал ребятам, чтобы шустрее подавали. В
зале что-то никого не видно.
– Сейчас! – младший по возрасту и должности встал и направился в сторону кухни.
Не успел дойти до двери, как из нее появился официант с большим медным подносом, уставленным маленькими тарелочками.
– Уже когда ты был в дверях, – объяснил глава «Иноси и партнеры», – позвонил
наш недавний знакомый.
– Кто?
– Клод Вилкау.
1 Крааль — тип африканского поселения.
43
– Парень из «Фетиша», который консультировался у нас по поводу увода денег в
тень и при этом пунцовел, как красная девица?
– Он самый!
– А теперь ему что понадобились? Или предложенная схема столь сильно
понравилось, что хочет расширить сферу ее применения.
– Не угадал! Да и вообще, я убежден: подобный случай в его практике –
единичный. Чересчур он законопослушный.
– По-моему, тезис «один раз – не считается» порочен в своей сути. Примените его в
отношении невесты, утратившей девственность, и поинтересуйтесь мнением жениха. Все
сразу встанет на свои места.
– И все же я в данном случае точки зрения не меняю.
– Но что-то ведь толкнуло Вилкау на нарушение закона. Если бы хотел и дальше
сохранять бизнесовую «девственность» во взаимоотношениях с государством, на такой бы
шаг не пошел.
– Думаю, попал в безвыходную ситуацию. Впрочем, ты сегодня с ним не
беседовал.
– Ну, и что вам сегодня поведал клиент?
– Самое странное, что ничего конкретного...
– Может, подловили налоговики и теперь нужна квалифицированная защита?
– Нет! Вилкау интересовало, как он выразился, закрытое завещание. Я ему
объяснил: оное составляется в вольной форме, содержание его известно лишь автору, нам
оно поступает в запечатанном конверте. Свидетели и нотариус заверяют факт передачи
документа – и точка. На том бы и остановились. Однако в ходе обсуждения некоторых
деталей, коего не избежать, мне показалось, что клиент, спрашивая об одном,
подразумевает совсем другое.
– Что вы хотите сказать?
– То, что я в итоге оказался прав.
– А именно?
– Вилкау не нужно завещание...
– Вот так поворот! А зачем же он звонил?
– Парень просто запутался в юридических аспектах. Выяснилось, что он желал бы
оставить в нашей конторе некий документ, который мы должны предать гласности в
случае его насильственной смерти.
– Ого! – потер переносицу Казуа.
– Ни больше, ни меньше! В то же время Вилкау думал, что эта процедура
называется составлением закрытого завещания. Пришлось объяснить разницу между тем
и другим.
– Усек?
– А как же! Парень он башковитый. Из намеков и полунамеков я понял следующее.
У него имеется некое письмо. Оно напрямую связано с проблемой наличных денег, по
которой мы его консультировали. И, если я правильно догадался, обладание тем письмом
будто бы не только чревато крупными неприятностями, но даже грозит смертью. Более
того, парень подозревает, что уже состоялись неудачные покушения.
– Почему же он не обратится в полицию?
– Это уже, дорогой, не наше дело. Наверное, тому есть основания. Хотя бы факт
увода денег в тень.
– Ну, и на чем вы с ним остановились?
– Еще раз объяснил ему все юридические тонкости процедуры. И пригласил в
офис. В любое удобное для него время.
– Интересно, кто же ему угрожает?
– Меньше всего жажду это знать! Хочу умереть своей смертью.
44
Спустя пять минут партнеры заходили в офис. Начисто забыв о Клоде Вилкау –
одном из сотен своих клиентов.
Но это отнюдь не означало, что о нем забыли другие…
Глава 30
Хлоупа – раньше за собой подобной роскоши не замечал – начали грызть
сомнения. Нет, ему не было стыдно. Но в определенной степени неловко – да.
Душевное заблуждение? Слабость? Возрастное? Отчего его «второе я» не находило
себе места даже в самых отдаленных закоулках армированного житейскими невзгодами
тела?
Да, он совершил ошибку. К бизнесу отношения не имеющую. Лишь счастливая
случайность, от него не зависящая, не привела к печальному исходу. Понимание этого
заставляло нервничать. Дабы немного облегчить душевные муки, он, не признававший
иного бога, кроме чистогана, вдруг начал поститься. Так продолжалось несколько дней. А
во вторник вечером, сам того не осознавая, открыл «Молитвослов». И начал читать. Спать
лег на удивление умиротворенным: сказались то ли убаюкивающая ритмичность
церковной риторики, то ли чудовищное самовнушение.
Как бы то ни было, наутро он неожиданно для себя отправился в собор св. Анны.
Успел аккурат к чтению чинопоследования. Признаться, слушал не очень внимательно –
никак не мог сосредоточиться. Но вот священник, наконец, кладет крест и евангелие.
Торжественно звучат слова: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков.
Аминь!» Наступает время величайшего из церковных таинств – исповедей.
Открыться перед Всевышним собралось на удивление мало народа. Поэтому ждать
пришлось недолго. Вот и его очередь подходить к исповедальному аналою.
– Се, чадо, Христос невидимо стоит перед тобою, приемля исповедание твое. Я же
только свидетель, – заученно произносит батюшка, повторявший эту фразу (как она
должна ему приесться!), наверное, миллион раз. – Господи, прими его, потому, что он к
Тебе пришел в покаянии. Если мне его жалко, то, конечно, и Тебе его жалко даже больше, чем мне. Я его спасти не могу. Я могу с ним чем-то поделиться, в чем-то помочь. Но Ты
можешь его преобразовать!
И уже – обращаясь непосредственно к заблудшей овце:
– Грешен ли, раб Божий?
– Отче! – промямлил вдруг осипшим голосом Хлоуп. – Я пребываю в
растерянности. Осознавая всю низость своего поступка…
– Не волнуйся! Когда человек приходит ко мне со своим грехом, я этот грех
воспринимаю как свой, потому что этот человек и я – едины. И те грехи, которые он
совершил действием, я непременно совершал, мыслью или желанием, или
поползновением. Не мучайся, сын мой, откройся господу своему! Ведь исповедь – ключ к
Царствию Небесному.
– Мой грех, с одной стороны, тяжел. С другой, это всего лишь кратковременное, вполне извинительное, безрассудство.
– Сын мой, к исповеди нужно готовиться. Но даже если ты этого не сделал, то не
должен поддаваться искушению себя оправдать. Ибо при желании оправдать можно
любые, даже самые отвратительные, поступки. Итак, я внемлю..
– Существует человек, которому я желал зла. И однажды сатана шепнул: «Ты
должен с недругом расправиться!»
Хлоуп вдруг замолчал. Что он делает?! Прямо наваждение какое-то. В его ли
интересах откровенничать? Ну, что из того, что существует тайна исповеди?! Разве ему от
этого легче? И священник, черт лохматый, вишь, как вытаращился! С немалым, небось, интересом слушает изо дня в день бесконечный, полный самых низменных страстей, сериал под нестареющим названием «Человеческая комедия». И не надоест!
Как будто отвечая на мысленные терзания Хлоупа, служитель культа произнес:
45
– Продолжай, раб божий...
Встать и уйти? Что-то удержало. Ладно, вытерпит эту садомазохистскую
экзекуцию до конца. Чем он, если на то пошло, рискует?
– Откровенно говоря, если бы не воля слепого случая…
– Божьего промысла, сын мой. Исключительно Божьего промысла!
– …я бы бедолагу, как пить дать, отправил на тот свет. Однако, в результате…, –
тут Хлоуп на секунду запнулся, – …Божьего промысла преступления удалось избежать.
Вот, собственно, и весь грех.
– Истинно верующий есть воин Христа, и всю свою жизнь он ведет борьбу с
грехом. В этой битве бывают победы, но не обходится без отступлений, а то и временных
поражений. Но как бы ни были велики грехи, Господь, в своем бесконечном милосердии, вновь возводит падших, и дарует им раскаяние и духовную силу для отвержения зла.
Однако для этого одной исповеди мало. Без раскаяния она – ничто. Вот этого,
агнец божий, я в тебе и не разглядел. По стыду или другой причине ты исповедуешься без
сокрушения и умиления – формально, холодно, механически. Не имея твердого намерения
исправиться. В результате твоя исповедь пуста, бездельна и даже оскорбительна для
Всевышнего.
Хлоупа взяла злость. Что он ковыряется в его внутренностях, бередит и без того
воспаленную рану? Будто привередливый режиссер, которому в очередной раз не
понравилась снятая задуманная сцена.
– Если бы я не собирался каяться, зачем бы тогда сюда пришел?
– Смири гордыню, сын мой! И разберись сначала в себе. Вот ты, забыв о Боге,
замысливал совершить страшнейший из грехов – убийство. Толкала тебя на преступление
страсть. Что за нею скрывается? Стремление к наживе? Возжелание чужой жены? Чувство
мести?
Что руководило тобой в момент, как ты выразился, затмения? Пока не получишь
ответа на эти вопросы, не разберешься в собственных заблуждениях, трудно будет
покаяться не на словах токмо, а на деле. Грех, как злокачественная опухоль, – сначала ее
не чувствуешь, а когда она дает о себе знать, уже поздно. И чем больше грехов на совести
человека, тем толще стена между ним и Богом.
– Я понял, отче! – Хлоуп уже был не рад, что явился в храм.
Свято отец, между тем, все не унимался, разливаясь явно не елеем по его
самолюбию:
– В тебе живет тяжелая и застарелая духовная болезнь нечувствия. Она, если не
встанешь на праведный путь, может надолго отвратить от Бога. Ты должен наполниться
решимости изменить себя. Таинство исповеди и покаяния соединяет нас с Господом лишь
в том случае, если мы предельно откровенны. Все остальное – от лукавого. Ибо если ты
оборвешь ягоды с ядовитого куста, они на следующий год вновь вырастут. Чтобы этого не
случилось, нужно отторгнуть рожающую токсичные плоды ветку и привить новую. Так и
душа человеческая. Дабы она давала чистые и ясные всходы, необходимо отторгнуть
корень греховный. И тут важнее не столько искренне исповедаться в конкретном, даже
тяжком, грехе, как искоренить страсть, поселившуюся в сердце. Жить с бесами, быть ими
обуреваемым, негоже.
– И как теперь быть мне, грешному? – обронил Хлоуп, только бы отвязаться от
настырного служителя культа.
– Ты должен не только осознать свои проступки, но и ежеминутно сокрушаться о
них. Ибо пороки имеют удивительную закономерность. Сначала они действуют
таинственно, а потом, на определенном этапе, начинают менять душу на эмоциональном
уровне. Не забывай о Господе нашем, и Он выведет тебя на истинный путь, укажет дорогу
в Царствие Небесное!
– А теперь целуй крест и евангелие и иди причащайся!
46
На плохо гнущихся ногах (они отчего-то задеревенели – от непривычно долгого
стояния, что ли?) Хлоуп повернулся, чтобы вкусить тела и крови Господа.
Глава 31
Роскошное авто «КупиДОНа» доставило Клода к весьма скромному на вид, но
изысканно отделанному коттеджу в фешенебельном районе города. Не менее часа
пришлось провести в напряженном ожидании, не покидая вместительного салона.
Наконец из ворот появилась девушка. То, что в эту секунду почувствовал Клод, можно
сравнить с коктейлем, приготовленным неуверенной рукой начинающего бармена.
Смятение и неуверенность, восторг и сомнения, тревога и растерянность – все смешалось
в душе, как некогда в толстовском доме Облонских. Ибо это была ОНА. Та, о которой
мечтает каждый мужчина и которую однажды – пусть хоть во сне! – видит.
Дьявольская игра? Наваждение?
Впоследствии он не мог вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как юная
леди появилась у ворот и до тех, когда, усевшись в сверкающий никелем и хромом
лимузин-кабриолет, величественно удалилась. Мало что видящими глазами смотрел вслед
исчезающим вдали габаритным огням, вскоре растаявшим в редком для здешних мест
густом тумане.
– Это же каким фантастическим банком данных надо обладать, чтобы так
оперативно найти оригинал, полностью совпадающий с фотороботом! – ни к кому не
обращаясь, произнес пораженный Клод.
– Просто вам невероятно повезло, – счел нужным прокомментировать реплику
сидящий рядом с водителем «купидоновец». – Иным кандидатуру подыскиваем по
полгода и дольше. И нередко находим на другом конце страны, а то и за рубежом. А вы с
НЕЮ живете в одном городе.
– Но ведь внешность – далеко не все, – засомневался Клод. – Вдруг у нее окажется, к примеру, скверный характер? Или привычка накручивать на палец упавший с головы
волос? Масса иных недостатков, способных отравить существование и более
толстокожему субъекту, чем я?
– Не пожирайте собственные внутренности без крайней на то нужды – поверьте,
они малоаппетитны! Что же касается рулек-бирулек, то можете не волноваться: фирма
гарантирует!
Воистину чужую беду руками разведу, размышлял, направляясь чуть позже в
«Фетиш», Клод. А кто знает, насколько сильным окажется ответное чувство? Или
гарантирует хотя бы его наличие в зародышевом состоянии? Не исключено, девушка
давно и серьезно в кого-то влюблена. Или даже помолвлена. Вдруг у нее через месяц –
свадьба, и уже разосланы приглашения гостям? Да мало ли какой подвох может ожидать