таких же уродливых «средств связи». Каковым, в отличие от сногсшибательного, если
верить тебе, сорочьего, и является страусиный хвост.
– Ты по-прежнему меня удивляешь! – в голосе супруга появились, как он их не
прятал, настороженные нотки: Захира воистину непредсказуема.
– А ты меня давно уже нет! – похоже, сегодня откровенничать вознамерился не
только мужчина.
– Что ты хочешь этим сказать? – Олумб решил до конца оставаться дипломатом. С
него хватит, под самую завязку, рискованной «заморочки» с Хлоупом и остальной
компанией, чтобы позволить появиться еще одной головной боли.
– Только то, что я УСТАЛА! – на глазах Захиры появились слезы.
– Так давай наймем прислугу. Кстати, я это, видит Всевышний, предлагал не
единожды!
– Не о физической усталости речь!
– Тогда о какой? – развел руками Олумб.
– Ее родной сестре – редко вспоминаемой мужчинами всех рас – моральной!
– Захира – анализы тебе в голову! – ты меня пугаешь! – сбросил он маску.
–Уже который год мы живем под одной крышей, а ты за все это время по-
настоящему и минуты не был рядом со мной! Я одинока не тогда, когда сама, а когда мы
вдвоем.
– Как ты можешь даже подумать подобное, не то, что сказать?!
– А ты считаешь, раз бывшая танцовщица – значит, обязательно пустозвон. Мешок, набитый кокосовой стружкой.
– Откуда такое взяла? Какая цеце тебя укусила?!
– Вот еще одно убедительное доказательство твоего тщательно скрываемого, но от
этого не менее обидного, чувства изначального, заложенного самой природой,
превосходства.
– Я тебя не узнаю! Или это – не ты?!
– Нет, я! А не узнаешь потому, что никогда и не пытался узнать.
Олумб, может быть, впервые за долгие годы совместной жизни почувствовал себя
не в своей тарелке. И где? Дома!
– Все, я не буду заканчивать ужин!
– Как хочешь! – холодно произнесла Захира. – Тем более, тебя, наверное, уже
накормили.
– Кто? И где? – уставился на супругу все больше запутывающийся в ее словах,
будто креветка в рыбацких сетях, Олумб.
– Там, откуда приехал.
– С работы!
– Ври, да не завирайся! Я звонила – на месте тебя не оказалось.
38
– Я сейчас все объясню! – Он по настоящему недоумевал: супруга еще никогда не
вела себя по отношению к нему так агрессивно. – Ко мне заехал приятель…
– И этим приятелем оказался никто иной, как этот замухрышка Хлоуп.
– … и мы отправились к нам на виллу.
– Не забудь уточнить – не вдвоем, а в компании.
– Ты опять ставишь меня в тупик! – шевелящимся на максимальных оборотах
извилинам Олумба, похоже, не хватало места в черепной коробке – то ли та оказалась
тесновата, то ли подобный хаос в ней проектировщиками не предусматривался
изначально. Он не мог понять, откуда у жены, сроду делами супруга не интересовавшейся, столь полная информация о его передвижениях? И в чем, собственно, она свою
«червивую» половину подозревает?
Уж не пронюхала ли о том, что, используя связи в банковских кругах, он и ее
сбережения вложил в треклятый проект с тюремным оборудованием? Если, не приведи
господи, все накроется медным тазом, афера немедленно выплывет на свет божий. А
известие, что благоверный промотал ее капитал, превратит Захиру в кару небесную. О
подобном исходе он не хотел и помыслить. Ведь под угрозой окажутся не только карьера, супружество, но и – Хлоуп не шутил! – его, Олумба, жизнь. Чтобы вывернуться, нужно
немного времени и много везения.
– … относительно же тупика, – Захира закончила фразу, которую он, погруженный
в собственные мысли, как следует, не расслышал, – то не я тебя приперла к стенке, а ты
сам себя загнал в угол.
– С чего ты взяла? – Олумб продолжил словесное перетягивание каната, ибо не
понимал, что происходит. Поэтому в меру искусно тянул резину: а вдруг что-нибудь
прояснится?
– Что тебя связывает с Хлоупом?!
Внутри у Олумба, несмотря на жару, похолодело. Будто кто-то в желудок микро-
морозильную камеру сунул. Неужели Захира все-таки что-то знает? Иначе почему с таким
упорством и меткостью бьет в одну точку?
– Любопытно, какие у тебя могут быть претензии к человеку, с которым ты ни разу
не виделась?
– Достаточно того, что знают о нем другие!
– А кто они?! И что… знают?
– Не прикидывайся несмышленышем, помещающимся поперек кровати.
– Чтоб мне с этой самой кровати навернуться, если вру!
– Понимаешь, я устала от одиночества… вдвоем. И от твоей, особенно в последнее
время, бесконечной лжи.
– Устала от… одиночества вдвоем и… моей лжи? – Олумб едва не начал заикаться.
Что за день? Мир, будто необъезженный рысак, становился на дыбы.
– А то нет!
– Но почему? Разве я недостаточно внимания уделяю своей крошке?
– Искренне?! Или для вида? Чтобы, например, продемонстрировать друзьям, какой
ты заботливый семьянин.
– Ты преувеличиваешь!
– К сожалению, нет! Столько лет терплю. Терпела бы и дальше. Если бы…
– Если бы?.. – Олумб понимал, что относительно «одиночества вдвоем» жена права
на все сто и ломался, скорее, для вида. Куда тревожнее слова «Терпела бы и дальше».
Интересно, что же произошло такого, чего Захира «терпеть» не может?
– Если бы… не Хлоуп.
– Дался тебе этот трефовый король!
– А что ты, собственно, о нем знаешь?
– Ну, эмигрант. Много лет занимается бизнесом в Заире. Один из проектов мы
пытаемся осуществить совместно.
39
– Ну-ну…
– Что ты имеешь в виду? Не своди меня окончательно с ума...
– А сегодня на виллу вы ездили вдвоем?
– Нет! А это имеет какое-то значение?
– Смотря для кого. Если для тебя, - нет, то для меня – да, имеет.
– Но почему?!
– Потому что твой божий одуванчик – сводник со стажем! Потому что у себя на
родине он, предположительно, служил в охранке! И еще неизвестно, чем занимается в
Киншасе. Используя для этих целей мягкую подстилку. В лице продажных девок. Так
каким бизнесом ты, дорогой, с ним занимаешься? Уж не горизонтальным ли?!
– Боже, Захира! Как ты можешь?! Это, во-первых. И, во-вторых, откуда у тебя
такие кошмарные сведения?
– Считаешь, выдумываю, да?
– Даже не знаю, что сказать?! – совершенно искренне признался Олумб. – И откуда
у тебя данные о Хлоупе?
– Значит ли это, что ты многого не знаешь?
– Клянусь!
– И компанию вам ни разу не составляли длинноногие красавицы?
– Когда у меня самого жена – солнышко ясное?!
– Оставь дурацкие комплименты! Я с тобою, как никогда, серьезна.
– Я не злюсь! А просто на четкий, недвусмысленный вопрос, хочу получить такой
же не размытый ответ. Итак?
– Какие красавицы?! С чего ты взяла?
– Но ты ведь несколько минут назад признал, что на виллу ездил не только с
Хлоупом.
– И сейчас – не старайся подловить – не отрицаю. С нами еще был народ. Но…
мужчины. Те, кто участвует в последнем проекте, о котором несколько минут назад я тебе
уже говорил. Так что встреча была исключительно деловой. Но как ты узнала, что я был с
ним… с ними на вилле?
Олумб, немного успокоившись, уже налегал на добровольно прерванный ужин.
– Не забыл мою подругу Саоми? Ну, ту брюнетку, с которой мы вместе танцевали в
ансамбле. Она меня навестила.
– А данный факт какое отношение имеет к нашему разговору?
– Самое непосредственное. Дело в том, что явилась она не сама, а с кузиной.
Вышедшей в свое время замуж и переехавшей на постоянное место жительства в Конго –
на родину Хлоупа. Так вот, представь себе, она о нем порядочно наслышана! От общих
знакомых. И мнение – едино: он – ужасный человек. Беспринципный, жестокий,
изворотливый, низменный. А теперь выкладывай, что за общий бизнес у тебя с таким
человеком?
– Сейчас объясню. Но ты скажи прежде: а Саоми с кузиной, как узнали, что я с ним
имею что-то общее?
– Бедненький! Ты совершенно забыл, что у Саоми «хижина» в том же месте, что и
наша. Вот они с кузиной тебя там случайно застукали и пришли к выводу, что сей
господин, любитель галстуков жутких размеров, втравил тебя в нехорошую историю. Ну, и первое, что нам всем трем пришло в голову, – женщины легкого поведения.
Однако теперь тебе верю. Относительно дам легкого поведения. Что же касается
остального, то тебя, действительно, что-то гложет. И если не женщины, то, разрази меня
гром, …Хлоуп. Он все-таки втянул тебя в нехорошую историю. Разве не так?
– И не то, чтобы да, и не то, чтобы нет.
– То есть?
– Проблемы у меня – ты права! – действительно, возникли. Но Хлоуп тут ни при
чем.
40
– Я не верю!
– Правда, милая!
– Совсем ни при чем? Ни на вот такую капельку?
– Если быть точным, то на капельку – да. Ну, на несколько капелек. Однако сей
дождик вызвал я сам. И никто другой.
– Что-то ты такое завернул – теперь уже я ничего не пойму. И потом – дождик
предвидится какой – грозовой?! Или так себе – легкий летний душ? Даже не контрастный.
– Как тебе сказать…
– Как есть, так и скажи.
– Понимаешь, проект, о котором я тебе говорил, – целиком моя идея. А деньги в
него вложили Хлоуп и еще несколько человек. И тут появились, как бы поточнее
выразиться, труднопреодолимые препятствия. Я делаю все, чтобы их устранить. И уверен, что это удастся. Однако партнеры, в первую очередь, Хлоуп, ждать не хотят. Иными
словами, я, дорогая, во временном финансовом цейтноте.
– Неужели ничего нельзя сделать? Объясни этим людям ситуацию. Пусть
подождут.
– Других, хотя и с невероятным трудом, уговорить удалось. А вот Хлоуп…
– Видишь, я заочно чувствовала – от этого типа нужно держаться на расстоянии. И
более чем уверена: он тебе угрожает!
– По большому счету, да.
– Мерзавец!
– Он сам очутился в сложном положении. Вложил в дело еще и не принадлежащие
ему средства. А их с него требуют.
– Но ты же эти сволочные деньги не присвоил! И намерен вернуть. В конце концов, я готова, если вопрос стоит именно так, помочь тебе собственными. Бери, если ситуация
безвыходная!
– Ни при каких обстоятельствах! Еще чего не хватало! – поспешно произнес
Олумб. – Даже не смей думать об этом. Выкручусь и так.
– Я ведь за тебя не на шутку переживаю. И считаю, ты совершаешь ошибку!
– Надеюсь, не роковую! – Олумб обнял Захиру за плечи и, сам себе удивляясь,
поцеловал.
Как в молодые годы, закрыв при этом глаза.
Если бы он этого не сделал, то увидел бы: супруга, судя по ее загадочному виду, явно что-то замыслила.
Глава 28
Похоже, он слишком поздно обратил внимание на вылетевшую из-за поворота
легковушку. Расстояние между взбесившимся автомобилем (кто в центре города ездит на
такой скорости?) и пешеходом сокращалось подобно уровню спиртного в бутылке на
столе у измученной жаждой опохмелки компании. Клода же, к его ужасу, будто кто-то
стреножил – замер как вкопанный. Откуда взялось это рычащее чудовище? Ведь
буквально секунду назад на переходе горел зеленый свет.
Еще миг – и случится непоправимое. Он погиб!
Внезапно привычный уличный гам взорвала мощнейшая шумовая бомба. На
перекресток на всех парах влетала пожарная машина, водитель которой в последний
момент на всю катушку врубил сирену. Раздирающий душу фальцет визжащих тормозов.
Перекошенное не то от страха, не то от возмущения лицо регулировщика. У Клода в
крови – месячный запас адреналина. И тут же – режущий слух скрежет металла, запах
жженой резины, чей-то визг.
В чувство его привела врач вызванной на место происшествия кареты скорой
помощи. Суя под нос ампулу с чем-то чрезвычайно едким, качала головой:
– Вы оба родились в рубашках.
41
– Кто – «оба»? – не понял Клод.
– Персонально вы и водитель легковушки. Она столкнулась со спецмашиной. Вас
зацепило оторвавшимся бампером. И – лишь легкие царапины. А владелец машины ушел, немножко прихрамывая, – видимо, ушибся. Благодарите ангела-хранителя за чудесное
спасение. Еще мгновение – и колес вам бы, по утверждению свидетелей, не избежать!
– А вы случайно не видели, куда подевался едва не наехавший на меня
автомобиль? – Клод недоуменно крутил во все стороны головой, однако, кроме пожарного
монстра, поблизости никакого транспорта не заметил.
– Уехал! – сказала доктор.
– Как уехал?! – удивился он. – Не выяснив, как самочувствие пострадавшего? Не
поинтересовавшись наличием у меня страховки? Не оформив протокол дорожного
происшествия?
– Ну, допустим, пока вы находились без сознания, этот господин – весьма, кстати, навязчиво! – интересовался вашим физическим состоянием. Я его успокоила.
– А сколько я пребывал… в отключке?
– С учетом времени, которое понадобилось нам на дорогу, минут десять. Не
больше.
– И этого хватило, чтобы не только побеспокоиться обо мне, но и разобраться, кто
в данном случае прав, а кто – виноват? Плюс оформить соответствующие документы?
Наконец, решить проблему с погашением страхового полиса пострадавшего пожарного
автомобиля, являющегося собственностью города?!
– Это, как вы понимаете, не входит в компетенцию доктора. Но кое-что вам, такому
симпатичному парню, скажу. Хозяин легковушки после того как убедился, что не только
крупные, но даже травмы средней степени у вас напрочь отсутствуют, немного потряс
перед регулировщиком пухлым бумажником. И все проблемы были решены. Кстати, вон
приближается полицейский. Так что у вас появляется прекрасная возможность узнать
подробности из первых уст.
Преисполненный чувства собственного достоинства, медленно подплыл
регулировщик. И с ходу взял быка за рога:
– Вы знаете, что грубо нарушили правила дорожного движения?
– Я думал…
– Ах, вы еще и думали! – издевки его вороньему карканью было не занимать.
– Во всяком случае, мне казалось, что дело обстоит как раз наоборот: я шел на
зеленый свет, а легковой автомобиль двигался на красный.
– Вы осмеливаетесь утверждать, что я сознательно лгу?! – птичий голос
значительно окреп и теперь походил на кряканье селезня, озабоченного процедурой
немедленного продолжения рода.
Клод почувствовал себя откровенно неуютно. Не столько потому, что даже
незначительный конфликт с представителем сил правопорядка в условиях едва не
гражданской войны в стране чреват непредвиденными последствиями для представителя
любой прослойки общества, исключая разве что правящую элиту... Сколько потому, что
уже и сам начинал сомневаться. А вдруг, правда, в пропущенные им мгновенья, когда
остановился, чтобы оглянуться на пастора, цвет светофорного сигнала изменился? Хотя
ведь сначала должен был загореться желтый…
– Ну, так что? Будем оформлять протокол об административном нарушении? –
наседал явно продажный (а существуют ли другие?) страж уличного порядка.
– Даже не знаю…
– Но если дать делу официальный ход, вам придется не только раскошелиться на
штраф, но и выплатить компенсацию за ущерб, нанесенный легковому автомобилю.
И, многозначительно помедлив, добавил, растягивая слова, словно ему мешала
тягучая конфета:
42
– Плюс вам может выставить претензии городской муниципалитет. Ведь его
имущество, пожарная машина, пусть и незначительно, тоже пострадала. А если
государственные адвокаты сочтут – а они так и поступят! – необходимым дополнить