Annotation
В Киалафской империи, что лежит от моря до моря, уже тысячу лет правит Владыка, бессмертный бог. Никто не помнит его имени, никто не помнит, что было до него, но все знают, что лишь Владыка способен сдержать угрозу из других миров. Зловещие клирики, слуги Владыки, огнём и мечом выжигают скверну, малефиков и демонопоклонников. Но рано или поздно всё приходит к концу...
Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Глава 4.
Глава 5.
Пролог.
Толпа расступалась перед ними, вжимаясь в грязные стены, забегая в лавки, переулки и подворотни. По улицам Нардарана шли они. Верные псы Владыки, живого бога, принёсшего людям магию. Клирики.
Они шли с зажжёнными факелами, которые разгоняли вечерний полумрак кислотно-зелёным огнём, и все понимали, что клирики идут выжигать скверну. А это значит, что лучше держаться подальше.
В Нардаране редко когда увидишь такую процессию. Ни один малефик, заигрывающий с внешними силами, не осмелится призывать нечисть, демонов или кого-либо ещё прямо в городе, где стоит величайшая на континенте академия. С другой стороны, это могла быть всего лишь демонстрация силы.
Кожевенный Квартал, дальняя окраина, вечно смердящая как выгребная яма, встретил процессию гробовой тишиной. Только кошки, видящие магию, робко выглядывали с крыш, наблюдая за яркими переливающимися пятнами.
Среди клириков особо выделялись три типа.
Мастера, которые несли огонь прямо в руках, покрытых чудными узорами. Настоящие повелители магии, почти потерявшие человеческий облик - полыхающие зелёным огнём глаза, светящаяся печать верности на лице. За внутренним светом Владыки уже нельзя было разглядеть человека.
Подмастерья, которых было больше всего, и которые обычно и представляли собой сложившийся стереотип о клирике. Лысые головы, одухотворённые лица, печать верности на которых ещё не светилась, но и не заживала, оставаясь переплетением кровоточащих разрезов. Подмастерья могли свободно выходить в свет, поэтому народ именно так и представлял себе абсолютно всех служителей Владыки.
И, наконец, неофиты - бывшие сироты, беспризорники и подкидыши, обнаружившие в себе зачатки владения магией. Всех остальных детей, что могли управлять силой, попросту отрезали от источника, ведь по-настоящему верными Владыке могут быть только Его дети. До становления подмастерьем доживали немногие, вот и сейчас из всех клириков можно было заметить лишь нескольких юношей без печатей и факелов. Судя по их лицам, из академии они вышли впервые за долгие годы учёбы.
Кованые сапоги выбивали пыль из мостовой, которая тут же оседала на белых одеждах.
Толпа горожан осторожно шла следом за ними, шёпотом перебирая варианты, кто из кожевников окажется богохульником, изменником или того хуже, колдуном. Всем было до жути страшно, но жажда зрелища всегда сильнее. Человек - существо любопытное, и в этом кроется его благословение и проклятье. Любопытство открыло людям дорогу к прогрессу, и то же самое любопытство каждый день приводит кого-нибудь к смерти. А если сунуть свой любопытный нос за грань миров - смерть это самый благоприятный исход.
Солнце зашло за островерхие крыши, и только ядовито-зелёный свет разливался по улице Шорников. Клирики дошли до перекрестка с Дубильным переулком, остановились возле двухэтажного дома и выстроились пятиконечной звездой.
Голос одного из мастеров, усиленный магией, прокатился над улицей, распугивая птиц.
- Волей Владыки, я отлучаю это жилище!
Полыхнул зелёный свет, и мир вокруг дома словно померк. Сквозь толпу горожан пронёсся тревожный шёпот.
- Нешто Андерсы малефицией занялись? - спросил кто-то из толпы.
Клирики не обратили внимания. Факелы, горящие неестественно ярко, синхронным движением полетели в окна. Каменный дом вспыхнул как сухая трава от неосторожной искры.
- Там же дети малые... - раздался женский голос из толпы, но её быстро заставили замолчать. Не стоит злить тех, кто может одним щелчком пальцев воспламенить твои кости.
Серый гранит плавился и шипел, а сквозь треск горящего дерева слышались истошные крики отлучённых. Огонь, повинующийся воле Владыки, жёг только запятнанный малефицией дом Андерсов, не причиняя никакого вреда ни соседним домам, ни людям, собравшимся поглазеть, ни, тем более, самим клирикам.
Через несколько минут на месте двухэтажного каменного дома осталось только чёрное пятно сажи. Не осталось даже пепла.
Клирики повернулись к толпе единым движением, как один организм. По сути, так оно и было, каждый из них был глазами, ушами и руками всемогущего бога.
- Расходитесь по домам, - произнёс мастер, и его голос пролетел над толпой, не пропуская никого. - Ночь - время тёмное.
Глава 1.
Огарок свечи чадил и трещал, догорая в глиняной плошке. Тени шелестели по стенам маленькой кельи, прячась от крохотного огонька и сгущаясь в углах под потолком. Где-то за толстой каменной стеной барабанил дождь.
Молодой монах в потёртой серой хламиде брился перед маленьким зеркалом, отскабливая жёсткую щетину с подбородка. Из зеркала на него смотрел черноволосый юноша девятнадцати лет, с широкими скулами и перебитым когда-то в уличной драке носом. Этот юноша не хотел становиться клириком. Монах, который стоял перед зеркалом - должен был им стать.
В коридоре, за тяжёлой холщовой шторой, кто-то открыл окно, и ночной ветер помчался сквозь каменные внутренности академии. Пламя затрепетало, едва не погаснув.
- Перестань, - буркнул монах.
Красный огонёк встал ровно, не обращая внимания на потоки холодного воздуха. За шторой послышалось вежливое покашливание.
- Брат Коррин, - раздался голос из коридора.
Юноша смыл остатки пены с лица.
- Уже иду, - сказал он, усилием воли заставляя свечку погаснуть.
В коридоре стоял мужчина в белой рясе подмастерья. Узкое вытянутое лицо было изрезано сетью шрамов, сплетающихся в печать верности, ярко-зелёные глаза цепко следили за каждой деталью.
- Не стоит тратить свою Жизнь на мелкие чудеса, юноша, - спокойно произнёс он. - Она вам дана для большего.
Коррин послушно склонил голову. Мелкое колдовство в стенах академии, да и вообще, среди клириков, не поощрялось. Крупное, по воле Владыки, даровалось только после посвящения. Вместе со шрамами.
Юноша потрогал зудящие после бритья щёки. Вырезать печать было страшно. Клирик заметил его волнение.
- Я тоже боялся перед посвящением, - признался он. - Хвала Пресветлому, он меня принял. Не бойся, брат.
- Мастер Освальд, - начал юноша. - Сколько монахов было в вашем выпуске?
- Девять, - ответил клирик.
- И сколько из них получили печать?
Мастер Освальд на мгновение задумался.
- Двое, - ответил он.
С губ юноши сорвался нервный смешок.
- А остальные?
- Отлучены, разумеется.
Монахи вышли во внутренний дворик, где восходящее солнце робко пробивалось сквозь пелену дождя. На утоптанной площадке тренировались с мечами два мастера, обмениваясь ударами на сверхчеловеческих скоростях. Клинки звенели на всю округу, но заточенная сталь пронзала только воздух и капли дождя.
Коррин завистливо посмотрел на сражение. Такое владение собственным телом пока оставалось только пределом мечтаний. Но, судя по рассказам, это далеко не предел. Сила Владыки безгранична, делится он щедро, лишь бы хватило веры.
- Выбирай оружие, - произнёс наставник.
Из груды сверкающего металла Коррин выбрал короткий, всего в локоть длиной, кинжал. Природное чутьё подсказывало ему, что большая часть драк в его жизни произойдёт скорее не в чистом поле, а в душных закоулках и узких коридорах, где размахнуться не будет возможности.
Освальд взял длинный меч, несколько раз рубанул по воздуху и кивнул ученику. Коррин встал перед ним в оборонительной стойке. Ежедневная рутина началась.
Меч, разрубая дождевые капли, пронёсся перед лицом юноши, тот отпрянул, заскользив по грязи. Коррин перекинул клинок в руке обратным хватом, рванул влево, пытаясь обойти защиту наставника, но был вынужден отступить. Освальд грамотно держал его на расстоянии вытянутого клинка, изредка атакуя по ногам. Защитить ноги одним кинжалом невозможно, и юноша был вынужден отступать, даже не надеясь на контратаку.
Коррин отходил назад по широкой дуге, стиснув зубы и спешно пытаясь разработать план действий. Кинжал против длинного меча - проигрышная комбинация. Хотя клириков учили сражаться с любым оружием и в любой ситуации.
- Вспоминай! - произнёс Освальд, принимая на гарду выпад ученика. Наставник даже не сбил дыхание.
Парень нахмурился, отскочил на два шага назад, носком сапога подцепил комок грязи и швырнул в учителя. Освальду пришлось прикрыть глаза, по белой рясе расплылись тысячи грязных капель. Коррин молнией подскочил к наставнику, отвёл его меч в сторону и приставил клинок к шее.
- Уличные приёмы, - сказал учитель, стряхивая грязь с мантии. - Прав был мастер Стоун, ты был слишком взрослым, когда тебя приняли.
Коррин пожал плечами.
- Восемь лет всего.
- Восемь лет в трущобах Нардарана трудно забыть, - сказал Освальд. - Но у тебя есть живой ум и хитрость, Владыке это угодно. Надеюсь, ты пройдёшь посвящение.
Юноша снова пожал плечами, убирая кинжал обратно в кучу. Следующее занятие всегда должно быть с другим оружием.
Мастера в другом конце дворика всё ещё дрались, не сбавляя темпа, острая сталь звенела, снова и снова наполняя пространство звуками боя. Подмастерье и его ученик встали, наблюдая за схваткой.
Под ноги одному из мастеров попался камешек, клирик оступился и не успел отвести следующий удар. В шею вонзился меч, ровно настолько, чтоб пробить горло и самым кончиком достать до позвоночника. Раненый клирик опустил меч и ладонью провёл по ране. Через мгновение её уже не было.
Коррин завороженно смотрел на очередное чудо.
- Он просто знает, что не может умереть, - сказал Освальд, проследив его взгляд. - Владыке он нужнее, чем смерти.
Победивший мастер дружески хлопнул раненого по плечу, что-то ему сказал и положил меч в общую кучу. На клинке блестела алая кровь.
- Ладно, хватит пока. Нас уже ждут на экзамене, - произнёс учитель.
Юноша оцепенел.
- Экзамен? - промямлил он, не зная, что делать. По плану экзамен должен был быть только через две недели, поэтому Коррин ещё и не начинал готовиться.
- Он самый, - усмехнулся Освальд. - По всем дисциплинам.
- Но... Это же нечестно.
Наставник посмотрел на Коррина, и в его взгляде парень увидел странную смесь жалости, сочувствия и презрения.
- Нечестно? По-моему, если ты учился прилежно, то тебя это волновать не должно. Идём, нас ждут.
Коррин вздохнул и пошёл вслед за наставником, перебирая в памяти формулы, даты, теоремы и аксиомы.
Большой зал, что открывался только по особым случаям, встретил их стройными рядами зажжённых свечей. В центре стояла кафедра, перед ней - длинный стол, накрытый плотным сукном. Экзаменаторы, пять мастеров, сидели в полумраке, и только свет зелёных глаз позволял Коррину хоть как-то узнать их. Но юноша об этом не думал. Коррин чувствовал себя так, будто из тёплого уютного дома угодил в полынью и тонет в ледяной воде.
- Иди, - шепнул Освальд и легонько толкнул его в спину.
Юный монах пересилил себя и встал за кафедру. Ладони вспотели, и он раз за разом теребил мантию, пытаясь вытереть руки и успокоиться. Вдобавок, ещё и скрутило живот от волнения. Совсем не то, чего он ожидал, просыпаясь сегодня утром.
- Коррин Магнуссон, девятнадцать лет, - раздался голос одного из экзаменаторов.
Парень вздрогнул от неожиданности и кивнул.
- Беспризорник, принят в возрасте восьми лет, прошёл полный курс обучения, - скучающим тоном продолжил мастер.
- В-все верно, - произнёс Коррин.
Мастер посмотрел прямо на него, и юноша почувствовал, как эти зелёные светящиеся глаза вытряхивают из него самую душу.
- Говорить будешь, когда тебе скажут, - сказал другой экзаменатор.
Коррин кивнул, мастер продолжил зачитывать его дело, перечисляя заслуги, проступки, понесённые наказания и выданные поощрения.
- Готов ли ты, Коррин Магнуссон, пройти экзамен и посвящение в слуги нашего Владыки? - закончив читать, спросил мастер.
- Готов, - ответил монах, чувствуя, что другого ответа здесь быть не может.
- Сколько иных миров открыл и запечатал наш Владыка?
Парень едва не рассмеялся им в лицо. Настолько простого вопроса он не ожидал.
- Девять открыто, три из них опасны для простых смертных. Запечатаны все, во избежание соблазна, - отчеканил он.
Экзаменаторы сделали какие-то пометки в своих записях. Лиц он не видел, но был точно уверен, что не ошибся.
- Миров бессчётное множество, - проворчал один из мастеров. - Стыдно не знать. Девять было открыто лишь как точки перехода, они же и были запечатаны.
- Вопрос был не в том, сколько миров... - начал Коррин, но мастер хлопнул ладонью по столу.
Свечи едва не погасли от потока чистой энергии, по всему залу хаотично забегали тени.
- Формально юноша прав, - возразил коллеге другой экзаменатор. - Вопрос с подвохом.
- Продолжим, - сказал первый мастер, который зачитывал дело Коррина. - Как избежать влияния другой стороны?
Коррин задумался на мгновение, вспоминая лекции и наставления. Вопрос снова был с подвохом, другая сторона не очень-то стремилась повлиять на клириков. А на обычных людей, которые не владели магией, она повлиять совсем не могла.
- Молиться Владыке, соблюдать пост... - начал он, но вовремя спохватился. - Не стремиться вступить с иными в контакт, не позволять этого другим.
- Убивать тех, кто способен это сделать, - проворчал мастер, который придрался к предыдущему вопросу.
Клирики переглянулись и одновременно кивнули, соглашаясь с этими словами. Коррин согласиться не мог. Убивать человека только за то, что в детстве в нём не распознали магическую силу - несправедливо и неправильно.
- Следующий вопрос. Представьте. Вы, Коррин, служите при дворе герцога и замечаете, что десятилетняя дочь герцога за обедом гнёт ложки взглядом. Она утверждает, что это только шалость, и на самом деле это ловкий трюк. Что вы сделаете?
Коррин застыл, вцепившись в кафедру. Детей в этом возрасте уже нельзя отрезать от источника, иначе они сходят с ума. Обучать на клирика тоже слишком поздно. Обычно таких убивают от греха подальше.
- Я заставлю её научить меня этому трюку, - произнёс он и облизнул пересохшие губы.
- Хорошо. Вы видите, что это примитивная магия.
Под высоким сводчатым потолком большого зала встрепенулась птица и устремилась на волю через слуховое окно. Коррин проводил её взглядом.
- Что вы сделаете, Коррин? - спросил экзаменатор.
Юноша молчал, тяжёлым взглядом вперившись в деревянную кафедру, покрытую тёмным лаком. Кулаки непроизвольно сжались, да так, что побелели костяшки. Сердце бешено колотилось, Коррин буквально кожей почувствовал, что его вынуждают сказать это.
- Владыка решит её судьбу, - произнёс он, прекрасно зная, что решение может быть только одним.
Глава 2.