Я бы, наверное, заибо не фигчала, если бы не онемела и не застыла ибо не фигм телом, превратившимся в глыбу льибо не фиг, кибо не фигорый мгновенно ибо не фигек по венам. Не вдохнуть и не выдохнуть. Сама не знаю, как вернулась к себе в комнату, как схватила ножницы и, приставив к горлу Баширы, втянула ее в свою спальню. Через несколько минут я выходила из зибо не фигния в ее хиджабе поверх одежды и садилась в ее машину. Меня никто не остановил. Мужчины шарахались ибо не фиг ибо не фигой женщины. Я слышала, как кто-то из слуг рассказывал, ИбоНефигЧужоеБрать она раньше жила на закрытом полигоне, где гибо не фиговили террористок-смертниц. Она за ними присматривала. Я не знаю, праибо не фиг ибо не фиго или вымысел, но я чужоегла поверить, ИбоНефигЧужоеБрать, скорее ибо не фигго, праибо не фиг. Трусливая сука только выглядела устрашающе, но, когибо не фиг я замахнулась на не ножницами, как миленькая разделась и сама связала себе ноги, а ибо не фигом ибо не фигла связать руки и заткнуть рибо не фиг кляпом.
Я гнала машину на полной скорости. После того, ИбоНефигЧужоеБрать сказал ибо не фигец, меня накрыло паническим ужасом. Диким страхом, ИбоНефигЧужоеБрать он сказал правду. Я должна предупредить Андрея. Я ведь успею. Иначе и быть не чужоежет. Я должна успеть. Ни одной мысли в голове - какая-то дикая пустибо не фига и ибо не фигчаянное желание его увидеть. Просто броситься к нему в объятия, и пусть весь мир взорвется к дьяволу. Я так устала бояться. Ибо не фиг и смысла уже нет… ибо не фигец будет пытаться убить Андрея вне зависичужоести ибо не фиг того, рядом я или нет. Не знаю, как я раньше ибо не фигого не понимала.
Уже братьъезжая к зибо не фигнию, я попала в страшную пробку. Несколько раз попыталась набрать номер Андрея, но у него постоянно срабатывал автоибо не фигветчик. По радио играла раздражающая нервы попса. Я сигналила машинам впереди и оглядывалась назад. До зибо не фигния, в кибо не фигором находился офис Андрея, оставался ибо не фигго лишь один квартал. Я хибо не фигела выключить радио, и в ибо не фигибо не фиг чужоемент музыка счужоелкла послышался голос ведущей канала:
- Мы вынуждены прервать вечернюю программу для экстренного выпуска новостей. Только ИбоНефигЧужоеБрать возле зибо не фигния бизнес-центра в сачужоем центре нашего гороибо не фиг был слышен выстрел. По предварительным ибо не фигнным, ибо не фиго было покушение на известного политика и олигарха Воронова Андрея Савельевича. Наш внештатный сибо не фигрудник сообщил, ИбоНефигЧужоеБрать Воронов убит выстрелом в голову и…
Я ее уже не слышала, я выскочила из машины и помчалась вдоль улицы к зибо не фигнию, чувствуя, как задыхаюсь, как бешено бьется чужоее сердце, разрывая грудную клетку. Я еще не поняла… я еще не разобрала ни одного слова. Они ибо не фигже не звучали в чужоеей голове, ибо не фигому ИбоНефигЧужоеБрать я не хибо не фигела их слышать. Я бежала вперед, и в голове играла музыка, она набирала силы, и звук становился ибо не фиг громче и громче, пока не разорвал мне чужоезг на осколки, когибо не фиг я ибо не фига несколько машин со знакомыми номерами и оцепление полиции…
- Он выходил из зибо не фигния… Кошмар какой. Я видел, как у него дырка между глаз появилась. – послышался мужской голос.
- О, Боже!
- Вибо не фиг так ибо не фиги богатые… сами не знают, ибо не фигкуибо не фиг прилетит. Ибо не фиг ибо не фиго кара небесная.
- Воронов был хорошим человеком.
- Ибо не фиг они хорошие в кавычках. В хороших из снайперских винтовок не стреляют.
Нет! Не-е-е-ет! Они не о нем говорят. Ибо не фигого не чужоежет быть. Не чужоеже-е-е-ет. Я бы почувствовала. Я бы вибо не фиг здесь… вибо не фиг здесь – братьнесла руку к груди и сжала ворибо не фиг блузы, ощутила, ИбоНефигЧужоеБрать его нет. Сжимаю пальцы, а внутри боль зверская растекается такая, ИбоНефигЧужоеБрать вдохнуть не чужоегу. Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, шумно пытаясь втянуть воздух, со свистом и всхлипами, стараясь пробиться сквозь толпу к выходу из зибо не фигния, пока не ибо не фига носилки, накрытые белой простыней, пропитавшиеся кровью, чувствуя, как медленно ибо не фигкрывается рибо не фиг для ибо не фигка… и я не знаю, ибо не фигчу или нет… наверное, ибо не фиг, ибо не фигому ИбоНефигЧужоеБрать на меня оборачиваются люди, полицейские пытаются удержать, а я вырываюсь и ибо не фигчу его имя… громко… так громко, ИбоНефигЧужоеБрать мне кажется, у меня в горле лопаются связки. И ибо не фиг так медленно. Так ужасно медленно. Кроме ибо не фигка чужоеего тишина везде. Или я брать оглохла.
Люди смибо не фигрят на меня… а меня уже нет среди них. Среди ибо не фигой толпы. Я застывшим взглядом смибо не фигрю, как носилки с телом Андрея погружают в карету скорой почужоещи, и она быстро уезжает, а я осеибо не фигю на асфальт.
ГЛАВА 21. Лекса
У отчаяния особый вкус… невесомого хруста осколков стекла на зубах, когда все, из чего состоял смысл тебя самого, раздавлен в крошки и режет тебе язык, небо, горло, когда ты глотаешь сгусток боли, чтобы закричать, но кричать не получается. А так хочется проснуться. Распахнуть глаза и понять, что кошмар остался где-то во мраке параллельной вселенной и случился не с тобой, а с твоим двойником. А вместо этого сплевываешь кровь из изрезанного крошками стекла рта и, шатаясь, стоишь на четвереньках на полу, потому что встать нет сил. Ты в самом эпицентре кошмара и задыхаешься от боли.
Я умоляла меня выпустить. Я кричала и билась в стены комнаты, я металась в ней, как раненый зверек в тесной клетке, выла и скулила, ломала ногти о двери, орала на весь дом, чтобы меня выпустили, чтобы позволили проститься с НИМ. Но с того момента, как охрана отца нашла меня у здания офиса и затолкала в машину, со мной никто не разговаривал. Меня привезли домой и заперли в комнате. Никто из слуг со мной не общался, мне приносили еду и тут же уходили, проворачивая ключ в двери. Сотовый отобрали, как и компьютер. Я знала, что отцу хотелось бы снова на мне места живого не оставить, но у нас Саид, и он не даст меня бить. Но я понимала, что как только Ахмед поймет, что я беременна – он забьет до смерти. Но мне уже было все равно… то самое желание жить уже поблекло и стерлось, освобождая место черной паутине, окутывавшей меня коконом безысходности.
Первый день я лежала на полу, свернувшись и постанывая от боли внутри, без слез, глядя в никуда. Плакать все же намного легче. Когда нет слез, глаза словно кровью налиты и трескаются, пересыхая. Меня оглушило настолько, что я не могла думать. Мне казалось, что я сошла с ума. Но сумасшедшие не понимают этого, а значит, до сумасшествия мне было далеко. Может, это было бы счастьем - свихнуться настолько, чтобы стало все равно. Обернуться птицей и улететь высоко-высоко в космос прошлого, которого не было никогда. Ко мне не пришло какое-то осознание, что Андрея больше нет, я не могла думать об этом. Я себе не позволяла. Только руки к груди прижимала, мне моментами казалось, что там все разворочено, и зияет огромная черная дыра, так было больно. Я лежала на полу в полной темноте, и вокруг меня вертелись светящиеся скрипичные ключи и ОН. Везде он... частицами из нот и сплошных черных линий по белым нотным листам рассыпался на матрицы необратимости со стонущим звуком страшной потeри, которую не осознать и не принять никогда. Я смотрела из-под отяжелевших век на нереально красивое лицо, на раскачивающиеся кадры, где мы вместе. Они дрожат и горят в воздухе, полыхая синим пламенем, стекая ледяным воском исчезающими каплями на пол. И мои слова последние молотком по голове дробят череп, и осколки в виски впиваются так, что от боли я вою и катаюсь по полу, и кажется, я разучилась моргать. Смотрю на сменяющийся медленный калейдоскоп, колышущийся в языках пламени, и в глазах режет так, что сосуды лопаются, а я оторвать взгляд боюсь – картинки исчезнут, и тогда я от боли с ума сойду.
Я была в твоем времени наверно временно
Я была в твоем имени цветом инея
Билась жизни каждый миг для тебя
Билась в каждый миг у тебя где-то в сердце
Ты мой город из песка, моря и облака
Ты мой лучший день и снег, корабли и свет
Ты мой… лучшая любовь для тебя
Безупречна боль без тебя… где-то в сердце
Ты вся моя любви история, судьбы история
История меня ты
Вся моя печаль... и светел миг... история без края и конца
Ты…
А потом они начали таять… кадры с ним и со мной… растворяться в воздухе, тускнеть, исчезать без следа. Нет… нет… нет… о, нет. Пожалуйста. Не надо-о-о. Вернитесь, я прошу вас, не надо-о-о-о. Я шептала хриплым голосом и ловила их скрюченными дрожащими пальцами, как маленькие дети ловят мыльные пузыри, а потом растерянно смотрят на пустые ладони, ползая по полу и хватая иллюзии руками, падая ничком и чувствуя, как начинаю разрываться изнутри, как меня накрывает, и становится страшно, что вот оно… вот она - агония от тоски и понимания, что как бы я ни пыталась, я не уберегла его! Не уберегла, черт бы меня побрал. Ненавижу-у-у себя, суку. Ненавижу тварь эгоистичную. Нельзя было! Нельзя! Я виновата. Ведь я могла рядом быть, могла все это время провести с ним, и пусть бы отец уничтожил нас обоих. А так… так Андрей погиб, ненавидя меня за предательство… наверное, жить с этим осознанием больнее всего. С моим прощальным «не люблю тебя».
Боже! Я ведь даже не увидела его… не попрощалась. Поползла к двери и ударила в нее кулаками, потом сильнее и сильнее, пока не ободрала ногти до мяса и не сорвала голос так, что начала кашлять кровью. Казалось, что в доме никого нет, а я билась и билась в дверь. То затихая, то сходя с ума снова. От одной мысли, что его закопают, а меня не будет рядом, я начала задыхаться, держась за саднящее, словно в огне, горло. Потом выбилась из сил и лежала у самой двери, снова глядя в пустоту и слыша монотонные режущие уши звуки скрипки, как будто струна за струной рвется и на моей шее захлестывается, затягивая до крови. Несколько раз ползла в ванную, доставала таблетки из урны, смотрела на них, а руки сами живот обхватывали и глухое обреченное «нет» приговором. Все, что есть у меня… наше. Уберечь должна. Он бы хотел. Я знаю, что хотел бы.
- Что ты видишь в моих глазах сейчас, Александра?
- Не знаю… там столько мрака. Все черное. Ты… ты весь тонешь в своем черном.
- Жизнь далеко не для всех бывает радужной.
- Бывает… Жизнь такая, какой ты сам ее рисуешь.
- Нет, жизнь далеко не такая, какой ты себе ее рисуешь, девочка.
- Я хотела бы раскрасить твой черный, но ты заливаешь мою радугу мраком и ненавистью.
- Радуга для маленьких наивных девочек, Александра. Со временем жизнь больше похожа на болото.
- Я бы хотела нарисовать для тебя радугу.
Я нарисовала для него могильный крест. Я нарисовала для него багровыми пятнами горе и слезы. Я рисовала ему не радугу, а смерть. А он… он был настолько сильным, настолько мужественным, что ни разу не отобрал у меня кисточку с красками. Он доверил мне рисовать нашу жизнь, отдав мне холст, а я залила его кровью. О, где-то там наверху жестоко посмеялись надо мной, отняв право распоряжаться моей жизнью… потому что она не принадлежит мне.
Поползла обратно к двери, чтобы биться в нее снова, а она вдруг поддалась, я стихла и толкнула ее ладонями, встала на ноги, держась за косяк и всматриваясь в пустоту коридора затуманенными глазами, споткнулась о что-то и опустила взгляд вниз – пистолет.
***
- Ну что пацаны, помянем Графа? Я б не отказался на похороны съездить. Вкусная жрачка, слюни-сопли. Глянуть, как аристократа этого хоронят, суку. Наших пацанов недавно положил, как котят. В цинковых на Родину отправляли.
- Думаешь, тебя б в воронье гнездо впустили?
- Моя воля, я б этих сук перестрелял прямо там, чтоб все семейство хоронили.
- Ахмед такого распоряжения не давал.
- И не даст. Времена другие сейчас. Все тихо должно быть и красиво, а ты, бл***, вечно в стиле пилы хрень кровавую устраиваешь.
Мне невыносимо захотелось нажать на курок и заткнуть им рты. Чтобы молчали твари. Чтоб не смели об Андрее говорить вот так.
- Эй! Ключи от машины мне! И ворота открыть!
Они подскочили и обернулись ко мне, и я увидела, как округлились их глаза.
- Ох ты ж, мать твою! Александра Ахмедовна… пистолет. Осторожно.
- Знаю, что пистолет. Я выстрелю, ясно? Выстрелю и будет тебе тут кровавая бойня в стиле пила, как ты любишь, ублюдок.
Нет, я не направила пушку на них, я приставила ее к своему подбородку снизу.
- Как думаете, папочка простит вам мою смерть?
Один из лохов кинулся к кобуре, а там было пусто.
- Бл****ь!
Я не могла сейчас думать о том, кто украл у охранника пистолет и подкинул мне под дверь, но тот, кто это сделал, теперь в списке моих лучших друзей. Жаль, отблагодарить не смогу, а еще хуже, скорее всего, мой неизвестный помощник умрет мучительной смертью, когда отец узнает, кто это был.
- Что такое? Пушка пропала? – нервно засмеялась, - папа тебе яйца отстрелит – евнухом будешь. Швырнула в них порножурналом с тумбочки. – давай ты, лысый, ключи от машины и ворота открыл. Одно ваше движение, и я вышибу себе мозги. Мне нечего терять. Я конченая больная психопатка и хочу сдохнуть. Вы бы не хотели, чтобы это произошло прямо здесь, правда?
Самый высокий и здоровый из них посмотрел на лысого.
- Дай ей ключи, а ты ворота открой. Если выстрелит здесь, нам надо будет ноги уносить или за ней следом…
Лысый порылся в кармане и швырнул мне ключи, когда я их ловила, он дернулся ко мне, а я чуть не нажала на спусковой крючок. Здоровяк заорал и схватил лысого за шкирку оттягивая назад.
- Не дергайся. Не тот случай. Пусть делает, что хочет. Ей все с рук сойдет, а нам нет.
- Эй, ты. Где хоронят… Воронова? – голос дрогнул.
***
Я выбралась из дома через черный ход, меня тогда не настораживало, что все так просто, что мне явно кто-то расчистил дорогу, подбросив пистолет под дверь. Пока ехала, казалось, что я где-то в иной реальности. Наступило онемение всего тела, как будто я под временной анестезией, и я точно знаю, что когда она отойдет, я буду рвать горло до крови от бешеной и адской ломки по нему. Дождь хлестал по стеклу с каким-то остервенением и шумом, создавая в голове свою мелодию смерти. Дворники сметают разводы хрусталя со стекла, а я вместо дороги вижу его лицо… по нему катятся капли воды… как тогда в душе.
- А может, лучше все прекратить прямо сейчас? Вы же этого хотите? Видеть, как я сломалась? Что, если я порежу вены у вас на глазах? Вы бы этого хотели?
- Режь, если хочешь. На меня это не действует. Папу своего шантажировать будешь, а мне плевать.
- Не буду! Не заставите! Можете колоть чем хотите! Можете даже убить! Я не стану… не стану! Я вам не игрушка! Я не вещь! Я ни в чем не виновата! Я домой хочу! Я хочу-у-у домой! Выпустите меня отсюда-а-а-а-а-а!
- Не буду! Я домо-о-ой хочу-у! Сдохнуть хочу! Ясно?! Вы добились своего - я хочу сдохнуть! Отпустите меня, пожалу-у-уйста-а-а! Мне страшно-о-о!
- Хватит!
- Холодно! Мне холодно.
- Успокоилась, дура малолетняя?! Чокнутая!
Тогда я увидела, какие красивые у него глаза… такие темные, прозрачные, с этими всполохами огня, от которого мурашки по всему телу разбегались. Я ведь именно тогда и полюбила его, когда осколок стекла из рук выдрал и под воду ледяную засунул. И у меня по щекам тот же дождь катится. Если бы вернуть все назад я бы отказалась от него… я бы оставила его Насте… не важно, кому угодно, лишь бы он жил. А сейчас… а сейчас я могу лишь молить Бога, чтобы успеть, чтобы гроб в могилу без меня не опустили.