Внушив себе эту полезную мысль и поверив в то, что способен совершить задуманное, я тащил свой нелёгкий груз за Хаш и пытался наслаждаться путешествием.
К счастью, идти пришлось не более часа. На нас оглядывались, иногда отпускали какие-то комментарии, на которые Хаш иногда отвечала, и шли дальше. Пока не пришли в… конюшню. Я так понял, что это местные аналоги верховых животных. Дом, правда, не вызывал ощущения «прокатной конторы», но что я знаю о мире хаарши? Хашеп, как мне показалось, даже не разговаривала ни с кем. Просто поздоровалась. А слуга, вся одежда которого состояла из намотанной на бёдра тряпки, вывел нам двоих «скакунов».
— Мне надо залезать на... это?
— Коля! Ты что, опять боишься?
— Хаш, я просто никогда не ездил на лошади!
— Это не лошадь. С почином тебя. И не позорься.
Хотя слуга явно не понимал русского (удобный язык, однако!) — но позориться не следует. А костюмчик для верховой езды и впрямь подходящий. Если правильно расправить — можно прикрыть ноги и не будут кусать местные мошки. Я для них несъедобен, только они, гады, об этом не знают. И если шерстистые хаарши для мошки недоступны, то человек — пожалуйста!
— Стардаа нам достались смирные, так что вряд ли ты выпадешь из седла или будешь сброшен. Но при этом тебе нужно быть хозяином. Это несложно. Представь, что ты ведёшь не животное, а вашу машину.
— Там я хотя бы знаю, на что нажимать в случае опасности.
— А здесь тебе предстоит это выяснить. И чем лучше ты справишься — тем больше шансов, что доедем. Сумку закрепил? Ну, поехали!
Вот почему у меня не получается на неё сердиться? Может быть потому, что не хочется? В конце концов, я почти две недели мотал её по всей России. Мы ездили и в Москву, и по Золотому Кольцу, и в Питер, везде хаарши, да ещё говорящую по-русски, встречали душевно и с радостью. Хотя, конечно, не обошлось и без эксцессов. И вот она вернулась домой. Разумеется, ей хочется погонять на своём родном транспорте, по которому соскучилась за прошедших два месяца! А то и больше, я же не знаю, сколько она торчала в Центре подготовки в Королёве!
А я… Ну, что ж, Колёк. Тебя предупреждали, что будет сложно. Но зато — впервые на местной лошади! Как там её… Стардаа? Ннно! Поехали!
И будь что будет.
В принципе, ничего сверхординарного я не увидел. Может быть поэтому экскурсия Хаш была номинальной. Она назвала несколько видов произрастающих растений, с десяток встреченных животных, и на этом обучение языку закончилось. На моё предложение заняться вопросом более серьёзно — ответила, что именно этим и собирается заниматься. А для этого лучше всего доехать до храма и сообщить о нашем решении отцу. Это более, чем серьёзно. И даст самый лучший эффект. А пока предложила любоваться окрестностями.
Ну, дорога — она и на Хаарши дорога. Поля — тоже ничего странного. А что до вида растений — то они были зелёными. Это всё, что я могу о них сказать. Ни форма листьев, ни их количество, ни расположение — ничто не напоминало земные. Я бы, пожалуй, больше удивился бы, если бы увидел хоть что-то знакомое. Всё-таки иной мир, другая планета… Зато крестьяне здесь работают голыми. То есть, совсем без одежды. Я поинтересовался у невесты, не воспринимается ли подобная нагота как нечто сексуальное? На что получил ответ, что одежда сексуального подтекста не несёт вообще. То есть, наличие или отсутствие одежды на теле хаарши тоже имеет свой статус, но не сексуальный. И вообще. Тема секса на планете, к сожалению, не оставляет землянам шансов. В отличие от нас, у них всё регулируют гормоны. Поэтому, пока у самки нет течки — то ни о каком сексе и речи нету.
— Погоди… — не понял я. — А как же мы с тобой?
— То мы с тобой. А то — обыкновенные жители.
Я заткнулся, пытаясь осмыслить произошедшее. То есть, мои отношения с Хаш выходят за рамки нормального. Нет, понятно, что связь с инопланетянином в любом случае выходит за эти рамки, но здесь что-то ещё большее. Я точно помню, что Хаш мне сказала «Течка у меня уже кончилась». Значит, её чувство ко мне не могло быть следствием обычного смещения восприятия под действием гормонов. Это, скорее, у меня спермотоксикоз вызвал необычную реакцию, что я польстился на хвостатый зад. За неимением, так сказать, более привычного варианта. Но потом, когда мы вернулись на Землю! Я ведь не отстал, не кинулся по бабам! Но для меня всё происходящее казалось невероятной сказкой. Ладно, верю, влюблённые теряют разум, хотя я и не помню, чтобы обезумел, но вёл себя явно не совсем адекватно для человека. Но Хашеп? Она-то как? Ведь ей глаза не застилали гормоны, и… Ой, мать моя! Так ей… Ей совсем не хотелось? То есть, это что же получается? Она ради меня идёт на такие жертвы, терпит похотливого самца… Стыдоба-то какая!
— Эй, Коля! Я смотрю, ты о плохом думаешь! Надеюсь, ты не собираешься повернуть отсюда назад?
И всё — весёлым тоном, к которому я уже так привык! Это меня слегка отрезвило. Если я ещё немного пострадал бы над своим недостойным поведением — пожалуй, мог бы и повернуть. Чтобы не смущать достойную со всех сторон девушку таким трусливым и тупым похотливым довеском. Эх, Хаш, что же ты во мне нашла?
— Коля, не смотри на меня так! У меня под хвостом чешется, а нам ещё ехать и ехать!
Срочно перевожу взгляд на окружающее. Если не обращать внимания на необычные растения — то вообще всё устроено как у нас. Дорога, рядом с дорогой — поля. Поля окружены лесопосадками. А вон и город… Так, если это — город, то что же было там?
— Хаш, а что было там?
Она косо глянула назад и правильно поняла мой тупой вопрос:
— А это таможня. Если вашим языком выражаться.
— Так это и есть таможня? А я думал — обычный посёлок.
— Поскольку все так думают, то всё получается. Поэтому мы спокойны за наш мир. Люди предпочитают селиться в том месте, где есть магазины и ванные, а там для вас всё это обустроено. Тех же, кто рискует выбраться в большой мир, ожидают трудности с купанием и пропитанием. Поэтому ты везёшь с собой целую сумку еды.
— А как быть с купанием?
— Неужели мы не справимся?
Уверен, что Хаш — справится. Но всё равно какие-то сомнения терзают.
В город нам въезжать не пришлось. И хорошо. А то уровень тревоги и неизвестности у меня уже начал зашкаливать. И если в нашем мире Хашеп опекали со всех сторон, вон, даже мне не сказали, с кем я полечу — то здесь всё строго наоборот. Вообще никакой помощи или защиты. Работники на полях оставляли свои занятия и смотрели на нас, указывая руками и переговариваясь. Хашеп на это никак не реагировала, и я тоже старался. Хотя было неудобно до ужаса. Ближе к городу мы стали вообще достопримечательностью. И снова Хашеп делала вид, будто она тут одна в лесу. И даже меня нету. Я не знал, что и подумать, как себя вести. Но даже просто мысль о том, чтобы сделать что-то эдакое, приводила меня в невероятное смущение. Спасала только одна надежда. Если уж Хашеп уломала меня провести два месяца здесь — то не дура же она! И не сволочь! Надеюсь… А крамольные мысли о том, что я плохо знаю свою будущую супругу, я гнал прочь. Да, знаю я её плохо, почти совсем не знаю. И если Хашеп окажется сволочью — тогда вообще непонятно, что делать. Просто интрига получается глупая: познакомиться с симпатичным парнем в космосе и потащить его к себе домой для… чего? Чтобы его тут же съели? Слишком глупо. Тогда — что? Вот и приходится мне ориентироваться на свою даму и делать морду кирпичом. Правда, так, как у неё — не получается. Но куда деваться?
Хашеп вдруг направила наших стардаа к небольшой группе хаарши, которые на нас как раз не обращали внимания. Я даже хотел было взмолиться, мол, любимая, может, не надо, а?
Потом взгляд упал туда, за эту стенку из тел, и слова просто застряли в горле.
Потому что там вершилась казнь. Между столбами на верёвках был распят голый хаарши. И двое служителей в балахонах с накидками, очень похожие на наших инквизиторов, мазали ему живот чем-то, что зачёрпывали большими кисточками в ведре. Судя по морде привязанного, удовольствия он испытывал примерно столько же, сколько сидящий голой жопой на еже. Хотя я видел, что кисточки елозили по препуцию. У меня как будто перехватило горло. Так бывает во сне — и хочешь что-то сделать, а ничего не можешь. И не успеваешь. А эти, в капюшонах, спокойно так закончили своё дело… Отошли в сторонку… Хаарши вытянулся в путах вверх, закатил голову и сглотнул. А один из них зажёг факел! Казнимый откинулся назад и мелко задрожал всем телом, закрыв глаза. И тут этим факелом ему прямо в живот! Шерсть тут же занялась ярким дымным пламенем. От визга заложило уши. Я только моргнул от неожиданности, пытаясь понять, а не снится ли мне это всё? Эти, в капюшонах, махнули какими-то алебардами и разом рассекли верёвки. Горящий хаарши упал на живот и начал кататься, пытаясь загасить пламя, скуля и повизгивая. Через полминуты ему это удалось, и он так и лежал на животе, слабо вздрагивая и поскуливая. Все начали расходиться.
— Что это? — спросил я.
— Поехали, — непривычно сурово отозвалась Хашеп.
— Что это было? — снова спросил я, понуждая стардаа двинуться. Тот очень неохотно сделал первый шаг, и я инстинктивно сжал ноги посильнее. От чего скакун чуть не прыгнул вперёд.
— Это было наказание раба. Вот так у нас наказывают за особенно тяжёлые проступки. Следующей стадией будет хвост. А потом — шкура.
Я оглянулся через плечо. Никто не охранял наказанного, но и не плевали, не пинали. Вообще никак не реагировали. А у меня было состояние ударенного пыльным мешком по голове. Лёгкий шум и какое-то невосприятие реальности. Я все пытался представить, что это я там, и это меня так… Ой, во что же это я вляпываюсь?
К счастью, очень скоро мы остановились перед воротами в каменном заборе. Но я честно признаюсь, не сразу догадался, что это ворота. Только когда они открылись.
Хорошо живут жрецы! Это даже мне видно. Инопланетянину.
Да, некоторые нюансы заметны непривычному взгляду. Видно, что дом жреца является богатым, особенно по меркам этого бедного мира. А мир реально бедный! Так что я думаю, что захватывать его не стали не потому, что здесь какая-то супермощная защита, а просто «А что потом с ним делать?».
Нас встречали с почётом. То есть, ритуал заметен даже в чужих движениях. Вытянутые палкой хвосты, чёткие движения — и вот мы уже без всяких скакунов идём к дому.
А возле дома стоит жрец. И вот как это видно, а? На нём такое же двустворчатое облачение, как и на нас. Ни ростом, ни фактурой шерсти он не выделяется. Никаких тебе корон, тиар и прочих атрибутов. А видно — жрец. То ли манера держаться, то ли каменная неподвижность морды, как будто это чучело какое. Даже уши не шевелятся, к чему я уже привык. Выслушав приветствие Хашеп, он посмотрел на меня и вдруг сказал по-английски:
— Приветствую, чужой. Добро пожаловать в мой дом.
Как я уже говорил, английский я знаю достаточно неуверенно. Поэтому первая моя фраза была стандартной:
— Прошу прощения, мой английский очень бедный. Я плохо говорю на нём.
— Для меня он тоже не родной язык, — спокойно ответил жрец. — Но лучшего у нас нету. Будем терпеть.
И только после этого обратил внимание на дочь.
Внутренности дома описывать тоже нет смысла. Всё равно я точно не опишу, а общее впечатление очень простое. Дом и дом. Коридоры, комнаты, лестницы. Украшения на стенах. Древние светильники, масляные ещё. Правда, комната, нам выделенная, достаточно роскошная. А это… Эээ… простите… Это — кровати? Точнее, лежанки? В центре комнаты на ворсистом ковре лежали два… матрасика. Это, типа, для нас? Минимализм поражает! И если это — комнаты для знати, то как выглядит жилище бедняков?!
— Коля, сейчас нас пригласят обедать. Давай быстро доставай, что там у тебя есть. И будем изобретать.
— Что?
— Какое-нибудь блюдо, которое съедобно, красиво выглядит, и ты можешь его быстро приготовить прямо при папе.
Я принялся потрошить сумку. О заморочках хаарши на еде я был осведомлён. Но вот только готовясь к путешествию я собрал в основном то, что может долго храниться и легко транспортируется. А дальше мы с Хаш собирались понемножку попробовать на мне местную кухню, потому что некоторые её «воздушные замки» я пробовал и не отравился. Мы пару минут в четыре руки раскладывали мои богатства, пока Хаш не выбрала пачку «Доширака».
— Вот! На первый раз это сойдёт.
— Доширак? Но, милая, это же…
— Тссс! Никто не будет знать, что в вашем мире это дешёвая мелочь. Зато — аж целых пять компонент.
— Пять? — я пересчитал.
— А коробочка? В ней же всё мешается и крышкой закрывается, ты же так делал? А кипятка тебе принесут. Вот его и возьмёшь.
— И палочки?
— О, отлично! И палочки. Сейчас закажу, сделают. Тебе из любого дерева?
— Откуда я знаю, какое у вас дерево ядовитое?
— Хорошо, я поняла. Сделаю из майсаа. Ну-ка, дай посмотрю? Ладно, подожди, я быстро!
Лизнув меня на прощание, Хаш умчалась. Видимо, те палочки заказывать. А она знает, какие они должны быть? Я — и то знаю плохо.
Ну, что ж, Колёк. Приключение получилось на славу! Ты рад? Чего от себя скрывать — нет, не рад. Вместо удивительного и приятного путешествия по родине своей невесты ты попал на двести лет назад, в самое тяжёлое прошлое нашей планеты. Единственная разница — что пробить Звёздные Врата смогли они, а не мы. И в космос они полетели слишком быстро. А так — доисторические отношения! Рабский труд, каменные постройки, живая тягловая сила… Механизмы — самые простые!
Оправдывало этот мир только одно обстоятельство. Хашеп. Она здесь родилась, и я её люблю. Вот такую, какая есть. С её шерстью, хвостом, острой мордочкой и большими глазами. А здесь она родилась и выросла. Значит, я потерплю, пусть отдыхает дома. Я же помню, как это приятно — возвращаться домой!
Обед в обществе важных персон — это всегда испытание. Даже на Земле. Я с детства ненавижу все эти «Вилку в левой руке, а нож в правой» или «Суп из глубокой тарелки, а салат — из блюдца». А если я хочу есть салат из глубокой тарелки — то я что, неуч отвратительный ? Ну, нравится мне так, и что?
И то, отвечают. Дома — что хочешь, хоть с потолка ешь. А на людях — будь любезен соблюдать этикет. Так то — на людях! А на хаарши?
Не знаю, как едят во дворце у матери, а в храме у отца ели… долго. Подготовка к самому действу занимала чуть ли не столько же времени, как и сам обед. И пока слуги подносили чашечки, тарелочки, мешочки, баночки — все участники были сосредоточены и заняты. Так что я со своим «дошираком» здесь даже терялся. Мне тоже поднесли круглую глиняную тарелку с крышкой, куда я и поместил свои ингредиенты, залил их кипятком, отдал кувшин слуге, помешал палочками и накрыл крышкой. Теперь у меня были пять минут, чтобы посмотреть, как готовят себе еду высокородные.
У нас всё это происходит на кухне. Там чистят, нарезают, жарят, варят, обеспечивают конечный продукт — и его уже приносят в столовую. У хаарши же на кухне происходит только подготовительный процесс. А вот окончательное формирование блюда каждый делает сам. И процесс этот занимает не пять минут, а все двадцать (а некоторые и в полчаса не уложились). При этом хаарши настолько сосредоточены и увлечены, что напоминают швею или токаря за изготовлением особо сложной детали. Они что-то куда-то всовывают, укладывают, поливают, посыпают, наваливают… При этом еда часто меняет цвет, температуру и запах. Хашеп увлечена не меньше других, и я впервые вижу свою милую лису в домашних условиях. Ну, что ж… Если вот это — то, к чему она привыкла дома, то там, в челноке, действительно, обходилась минимумом. Однако, пока они готовят, у меня остынет! Начать, что ли есть?
Как только я открыл крышку и взял палочки, ко мне тут же обратился сам жрец.
— Как ты доехал, чужой?
— Благодарю… Плохо.
— Что ты имел для плохого настроения?
— Я видел казнь раба.
Некоторое время было тихо, только бряцали и звенели многочисленные столовые приборы.
— А вы своих рабов не наказываете?
— У нас нет рабов.
Жрец величественно перевёл взгляд на Хашеп. И та тут же ответила:
— Да, Хаал. У них нет рабов. Они сами рабы.
Я чуть не подавился лапшой. Горячее же! А тут такие заявления?
— Чего? — воскликнул я по-русски. — Почему это мы рабы?
— Вы рабы собственных механизмов, — спокойно ответила Хашеп по-английски.
Я не нашёлся что ответить. Ибо с какой-то стороны — правда.
— Значит, вы наказываете себя? — поинтересовался жрец и сунул в пасть очередной кусок. Очевидно, беседовать с набитым ртом здесь не только не нарушало приличий, но было чем-то вроде традиции. Потому что пока я не взялся за палочки — никто со мной не заговаривал.
Кстати. Остальные хаарши, присутствовавшие за обедом, внимательно прислушивались, но никак не вмешивались.